Глава 1Ахтунг: Беременность, совершенно не вхарактерная меланхоличная Лили, сопли, пафос, ангст и etc. Ну вы шо, меня не знаете? Хлебом не корми, только дай поангстить. А еще тут есть мазками уже знакомые персонажи. AUшечка и OOC, само собой. Огромное спасибо Gell'e von Hamster, ей же и посвящается.
Лили чувствует себя нехорошо. В последнее время точно. Что-то мешает ее привычному сонно-оцепененному состоянию, мешает и ощутимо, что странно.
Министерство сегодня душное и многолюдное — огромное чудовище, которое выплюнула темнота, злобное, многорукое и многоногое, только и ждущее момента, чтобы захватить и вобрать в себя незадачливого визитера. А уж потом пощады не жди — обсосет, сожрет, покроет слизистым сочленением пасти, а затем выплюнет крохотный, обглоданный и облизанный до блеска скелетик. Особенно сейчас, когда в приемной на соседнем стуле сидит Рита Скитер. Вон как перо ее дергается. А сама Рита покачивает туфлей, кокетливо поджимает губки да строит глазки бедняге-секретарю, который от красоты такой того гляди и ослепнет.
Лили морщится и натягивает юбку еще ниже, пытаясь прикрыть голые коленки. Дверь приемной распахивается, от души врезается в стену и в дверном проеме вырастает Марли Маккиннон.
— Меня ждешь, Лил? — спрашивает она. Эванс кивает. — А, да, точно, я же обещала проводить тебя в Косой переулок. Случилось чего? С каких это пор ты боишься ходить туда в одиночку?
— Да нет, не боюсь, — Лили щурится: обычно Марли вопросов не задает, а теперь что-то разошлась. — Я хотела Риз попросить, но ее Шизоглаз куда-то отослал...
— А, да, она сейчас приглядывает кое за кем, — Марлен порывисто проносится через всю приемную. Рита морщится — от поднятого ветерка листы пергамента слетают с ее колен. А по-другому Марлен ходить не умеет, ибо вечно торопится. — Ну пойдем, пойдем. Только вот ты бледная как смерть — может, ну их, эти камины? А то вывернет наверняка.
Лили через силу кивает и бредет к выходу из здания. И правда мутит, черт побери этот проклятый утренний омлет.
* * *
— So woll’n wir uns da wieder seh’n, bei der Laterne wollen wir steh’n... Wie einst Lilli Marleen*! — тянет Хитченс, прислонившись к стулу. Приемный покой больницы святого Мунго полупуст, а привет-ведьма спокойно разгадывает кроссворды вместо того, чтобы работать. — Вот так, Лилли Марле-е-ен!
— Уймись! — шепчет Эванс. — Ненавижу эту песню! Откуда ты ее вообще знаешь, скажи мне?
— Кое-кто забыл, что я тоже из магглов, да? — подруга ухмыляется. — Когда здесь были американцы во время войны, дед любил громко петь эту песенку по вечерам. Янки вечно кривились, а Абрахама это безумно веселило. Ну а я помню только первый куплет, так что...
— Ой, помолчи.
— Так-так, милая, это что-то новенькое, — Эрис поворачивается и смотрит в упор. — Ты не пьяна, но больна, причем так, что не хочешь меня слушать. Что с тобой такое?
— Тошнит три дня, есть не могу, перед глазами все плывет, — говорит Лили. — А я варила недавно Перерождающее зелье, да кое-что из ингредиентов разлила, а потом...
— Подруга, надо было тупо сходить в аптеку и купить тест-полоску.
— ...проглотила случайно, может отрави... что?
— В таких случаях грязнокровки вроде нас с тобой идут в маггловскую аптеку и покупают тест-полоску, — Эрис втолковывает точно маленькому ребенку. — Тест, понимаешь? На беременность.
— Да не может быть такого, нет! — Лили неестественно смеется, запрокинув голову. — Нет, нет. Мы были очень осторожны, я и Джеймс...
— Ну да.
— И не могло такого случиться ну вообще никак!
— Сейчас и проверим, — Хитченс скалит зубы. — Целитель вышел, следующего ждет. Вот и давай, вот и проверим, как вы там осторожничали, — она похабно ухмыляется, а Лили поднимается и бредет в кабинет, попутно скорчив жуткую рожу.
* * *
Лили бредет по площади Пикадилли, не обращая внимания на прохожих. Людской поток движется прямо на нее, но Эванс как-то умудряется вклиниваться в него, не поднимая головы. Огромные неоновые вывески призывно подмигивают своими громадными светящимися глазами, люди увешаны пакетами сверху донизу, переговариваются, смеются, сливаются в один сплошной двигающийся и сверкающий ком, и рыжина волос Эванс теряется на этом пульсирующем фоне.
В воздухе витают запахи войны. Запах этот горький, сладковатый и пряный, как миндаль, он везде и всюду, заполняет носовые пазухи целиком, проникает в самое сердце. А магглы его не чувствуют. Им все равно.
Война — не время для ребенка.
Лили бредет, аккуратно переступая с носка на пятку, и ей кажется, будто бы внутри нее что-то тикает. Этакий крохотный сгусток, похожий на часовой механизм. Ребенок, который надумал появиться в такое тяжелое для всех время. Видит Мерлин, они с Джимом были осторожны, но...
А, да что уж теперь говорить.
Лили делает порядочный крюк, а когда она, наконец, доходит до "Дырявого котла", над Лондоном уже спускаются сиренево-синие тяжелые сумерки. Том салютует ей пивной кружкой и почтительно отходит в сторону, освобождая путь к камину.
Дом встречает девушку застоявшимся запахом горелого. Видимо, Джим не дождался ее и попытался приготовить себе еду самостоятельно. И правда — он сидит на кухне, склонившись над чашкой кофе и полупригорвешими тостами. Он выглядит задумчивым, даже волосы его, кажется, поникают и приглаживаются.
— Привет, — шепчет Лили. — Как дела?
— Хорошо, — отвечает Джеймс, не отрывая взгляда от столешницы. — Есть какие-нибудь новости?
— Да нет, — девушка не хочет говорить о том, что так выбило ее из колеи еще каких-то пару часов назад. — Разве что Мэри Макдональд выходит замуж. Приглашение прислала.
— Не выходит.
— Что, прости?
— Не выходит. Не выходит Мэри замуж, — Поттер поднимает голову. — Час назад Эрнандо погиб. Прямо на моих глазах, попал под случайный удар.
— О, Джим, — Лили подходит к мужу и кладет руку ему на плечо, и слезы вскипают на ее глазах, и в горле неприятно першит. — Каждый раз кого-то убивают. Такое ощущение, что хороших новостей совсем нет.
— Ну почему же, есть, — Джеймс потирает переносицу и щурится. — Элис ждет ребенка. Нашла время. Фрэнки еле-еле концы с концами сводит, работой завален по самые уши, а она задумалась о продолжении рода. Ну совсем не к месту, — он ставит кружку на стол чуть резче, чем нужно, и встает. От громкого шума Лили морщится, а потом до нее доходит смысл его слов.
* * *
Она еще долго сидит в полутемной комнате, положив голову на столешницу. Мимо проползает муравей, утаскивая с собой хлебный шарик.
Лили не двигается, а крохотный сгусточек внутри нее с каждым часом растет все больше и больше. Скоро скрывать факт его существования не получится, и тогда придется всем доказывать, что сейчас самое время для того, чтобы заводить детей. Хотя бы потому, что так захотел этот ребенок, несмотря на все меры предосторожности и разнообразные ухищрения. Ведь может же позволить себе ребенка Молли Уизли, только недавно родившая очередного сына? А Нарцисса Малфой, о чьей беременности с пафосом объявили недавно в "Пророке"? А Эльси Лонгботтом? Вряд ли Фрэнки будет против. Уж он-то не станет говорить, что время неподходящее.
А у нее теперь есть Сокровище, которое стоит и того, чтобы его ото всех спрятать.
Она теперь будет как Лилли Марлен из песенки — стоять под фонарем и терпеливо ждать мужа с войны.
Не одна.
* — довольно популярная в военные и послевоенные годы немецкая песенка о солдате и девушке, которые когда-то встречались под старым фонарем. Ясно дело, девушку звали Лили Марлен.
