Глава 1- Рон?
Уизли оборачивается на голос и улыбается.
- Лаванда, какая встреча.
Она неуверенно отвечает на его улыбку. Они так давно не разговаривали, что она уже начала забывать и его голос и его глаза.
- Я слышала, что ты в Австралии, - выговаривает она, наконец.
Рон не торопится с ответом, его взгляд задерживается на ее руках в перчатках. Это кажется таким неуместным в жаркий день.
- Мы с Гермионой вернулись оттуда около двух недель назад, возвращали память ее родителям, - поясняет он.
Лаванде совсем не нравится, что его взгляд прикован к ее рукам, и она прячет их за спину.
- Рада была повидаться, - говорит она и быстрым шагом уходит, не дожидаясь ответа.
Она вышла на улицу в первый раз за тот месяц, что прошел с окончания войны. Как оказалось она еще не готова к недоумевающим по поводу перчаток на ее руках людям. Тем более она не была готова к встрече с Роном. Не надо было его окликать.
- Постой, Лаванда, - догоняет ее Рон.
Браун неохотно останавливается и оборачивается.
- Что с тобой? – обеспокоенно спрашивает он.
- С чего ты взял, что что-то случилось? Все в порядке. Прости, но я тороплюсь, - отвечает она и снова поворачивается, чтобы уйти.
Рон удерживает ее за запястье, и у Лаванды перед глазами замелькали черные точки от боли. Она пошатнулась и упала бы, но Рон поддержал ее.
- Да что с тобой такое?
- Я же сказала, что все в порядке, - отвечает Лаванда, когда боль немного успокаивается.
Она больше не пытается уйти, боясь, что Рон снова захочет удержать ее.
- Либо ты скажешь мне сама, либо я найду, у кого узнать, - пожимает он плечами.
Лаванда неохотно стягивает левую перчатку и демонстрирует Рону изуродованную руку. Почти всю кожу занимают темные, почти черные, пятна, причиняющие постоянную ноющую боль, а при прикосновении, словно вспыхивающие огнем.
- Какое-то заклинание во время Битвы. Целители не могут ничего сделать. А теперь, оставь меня, пожалуйста, в покое.
Лаванда одевает перчатку и с гордо вскинутой головой уходит вниз по улице и только через несколько минут понимает, что идет не в ту сторону.
- Черт, когда же уже все наладится, а, Поттер? – тихо спрашивает она, останавливаясь перед плакатом с изображением героя.
Нарисованный Гарри смотрит куда-то поверх ее головы и Лаванда, невесело усмехнувшись, оборачивается. К ее радости Рона не видно, и она доходит до дома, не встретив никого из знакомых. Да, рано еще ходить по улицам.
Болезненно морщась Лаванда снимает перчатки и ставит чайник. Очень хочется достать спрятанный где-то в шкафу хрустальный шар, но она сдерживается. Когда-то этот шарик обещал ей долгую и счастливую жизнь с Роном. Пора перестать верить во всякие глупости.
Рон. А он совсем не изменился. Казалось бы Рон был ближе всех к эпицентру войны, потерял брата и много друзей, но, вместо того чтобы оплакивать их рядом со своей семьей, он вместе с невестой поехал в Австралию искать ее родителей. С невестой.
Лаванда заваривает чай из пакетика и добавляет молоко. Взяв чашку, она садится на подоконник. Наверное, Лаванде надо возненавидеть разлучницу, но Гермиона не особо и пыталась отобрать у нее Рона. Рон ушел сам и заставляя зависть замолчать Лаванда признает, что не представляет его ни с кем, кроме Грейнджер. Так уж получилось, у всех бывает несчастливая первая любовь.
Браун сама не знает, почему из всех, кто нравился ей до и после, именно Рон не выходит из головы. Гораздо драматичнее было бы рыдать над историей в стиле «Ромео и Джульетты» произошедшей между ней и Теодором Ноттом в последние месяцы войны.
Но мысли о Тео вызывают только улыбку. Не имеет значения как все закончилось, как это было больно. Единственное важное - это сам Тео, который, сколько она его помнила, был невозмутимым и спокойным, а в тот их последний день, наконец, сбросил маску. И это чертовски приятно, потому что Лаванда точно знает, что никакой другой девушке он не откроется, ни одной не скажет сдавленным шепотом, что любит, ни одной не пообещает, что никогда не забудет. Просто потому что для этих слов Тео нужна война и содрогающиеся стены класса трансфигурации, куда он затащил ее в день Последней Битвы.
Другое дело Рон. Ей почти не о чем вспомнить, она стала забывать даже детали его внешности, но была все же уверена, что ни одного человека она не полюбит так, как его.
- Лав, ты дома?
Лаванда натягивает рукава водолазки до самых кончиков пальцев и идет в гостиную. От Парвати незачем прятаться, но все же так спокойней.
- Дома, - говорит она и встает на колени перед камином.
- Привет. Хотела узнать, не захочешь ли ты прогуляться со мной, Падмой и Дином? – как можно жизнерадостнее спрашивает Парвати.
- Да нет, спасибо. Я устала, - честно отвечает Лаванда.
Даже если бы не устала, не пошла, даже если бы руки не ныли, она бы не согласилась выйти из дома. По крайней мере, в ближайшее время.
- Точно? – уточняет Парвати на всякий случай.
- Точно, - кивает Браун.
- Если хочешь, я могу остаться у тебя сегодня, Лав, - предлагает Патил.
- В этом нет необходимости, - отказывается Лаванда.
- Знаешь что? Я сейчас, - говорит Парвати и исчезает.
В камине весело потрескивает совершенно обычный огонь. Лаванда пожимает плечами и идет на кухню, чтобы допить чай. Через десять минут ее прерывает стук в дверь.
Она, не спрашивая, открывает дверь. Красть в ее квартире нечего, а вот так прийти к ней может только целительница из Мунго, решившая опробовать новое зелье. Вопреки ожиданиям на пороге стоит Парвати с тортом, а за ее спиной маячат Дин, Симус, Падма, Гарри, Гермиона, Джинни и Рон.
- Сюрприз, - возвещает Парвати и протискивается мимо Лаванды в небольшую гостиную.
Браун растерянно улыбается, но отступает от двери, впуская гостей. Гостиная становится еще меньше, и Лаванде мучительно стыдно за пыль на каминной полке. Она сжимает края водолазки и боится, что кто-нибудь увидит ее руки. О том, чем для нее закончилась война, знает только Парвати, а теперь и Рон.
Вечер проходит замечательно, измученные всеобщим страданием, они веселятся, словно только вспомнив, что им всего по семнадцать и жизнь только начинается. Смеясь и разрезая торт Лаванда забывается, и рукава водолазки, поднявшись, обнажают изуродованную кожу. Заметив повисшую тишину, она выронила нож из рук и убежала на кухню. Слезы щипали глаза, а на плечи вдруг легли чьи-то руки.
- Что случилось? – мягко спрашивает Гермиона.
- Я уродка, - всхлипывая шепчет Лаванда.
- Глупости, - отмахивается Грейнджер и развернув ее за плечи ведет обратно в гостиную.
Лаванда почему-то не сопротивляется, а в гостиной ее встречают гости наперебой демонстрирующие шрамы.
Дин стягивает футболку, показывает множество белых полосок пересекающих грудь и улыбается. На немой вопрос в глазах собравшихся он отвечает просто:
- Ну, у Малфоев в подземельях был совсем не курорт.
- Это точно, - усмехается Гермиона и снимает со своей руки маскировочные чары.
Лаванда вздрагивает, всего лишь одно слово, но зато какое. Грязнокровка. Рон кладет руку на плечо Гермионе и целует ее в макушку, Джинни прижимается к Гарри, а Парвати неожиданно громко объявляет:
- А сейчас будем есть торт!
Радостные восклицания заставляют Лаванду улыбнуться. Не так уж важно как ты выглядишь, если рядом есть такие друзья.
После торта Парвати приглушает свет и включает музыку. Когда начинает петь Селестина Уорлок, Дин протягивает ей руку и приглашает танцевать. Он держит ее за руку, обнимает за талию так бережно, что Лаванда чувствует себя фарфоровой куклой и ей это нравится.
Мир не стоит на месте. Она четко это понимает, без зависти смотря на танцующих рядом Рона и Гермиону. Рон весело улыбается ей через плечо невесты, и она улыбается в ответ.
