Название: Облака.
Автор: БЛИЗНЯШКИ.
Бета: True.
Рейтинг: PG.
Жанр: dead fic.
Главные герои: Джинни Уизли, в меньшей степени Гермиона Грейнджер.
Саммари: Она верила, что облака – это погибшие люди, пока не пришло время это узнать…
Предупреждение: лёгкий фемслэш.
Фанфик написан c игнорированием шестой книги.
Дисклеймер: все герои принадлежат Дж. Роулинг.
Облака.
– Мистер Уизли, миссис Уизли? Мистер Хокинс просит пройти вас к себе в кабинет, – послышался голос молодого целителя-практиканта.
Джинни проводила родителей долгим взглядом. Голова продолжала кружиться, а в груди всё ещё что-то давило. Даже полуторачасовой сеанс с целителем ей не помог. Слишком больно…
Послышались торопливые шаги. Из угла коридора вышли Гарри, Рон и Гермиона.
– Джинни, милая, ты как? – присаживаясь на скамью рядом с девушкой, сочувственно поинтересовалась Гермиона. – Как только мы узнали, что с тобой случился приступ, сразу аппарировали! Но эта почта настолько медлительна, что… да ты и сама знаешь…
– Сейчас мне гораздо лучше, – “в сравнение с тем, как было пару часов назад”. – И это не совсем приступ. Маму и папу позвал к себе мистер Хокинс. Наверное, он скажет им, что со мной.
Гарри и Рон тоже сели на скамью и стали молча смотреть в пол. Они не знали, что сказать ей такой, какой она сейчас была – бледной, неактивной.
– Как отдохнули, ребята? – прервала затянувшееся молчание сама Джинни. – Гарри, с прошедшим тебя! Извини, что не поздравила вчера, обстоятельства не позволили. Подарок дома лежит.
– Ничего, Джинн, – улыбнулся Гарри, но улыбка быстро сошла с его лица, когда он увидел бледное, с кругами под глазами, лицо вечно весёлой младшей Уизли. – Отдохнули мы хорошо, если тебя это действительно интересует.
– Конечно, интересует! – возмутилась Джинни. – Мне интересно, как вы проводите своё последнее лето перед взрослой жизнью.
Они улыбнулись в ответ на её возмущённую реплику. Затем все вновь стали серьёзными. В полном молчании четверо молодых людей уставились в пол – каждый думал о своём.
В тишине коридора раздался отчаянный полустон-полувскрик.
– Мама, – прошептала Джинни.
Рон и Гарри вскочили на ноги.
– Нет, нет, я вам не верю! – послышалось из-за двери кабинета целителя.
– Молли, Молли, пожалуйста… – это был громкий и в тоже время усталый голос мистера Хокинса.
А затем вновь наступила тишина.
– На дверь наложили звуконепроницаемое заклятие, – прошептала Гермиона. Её тихий голос прозвучал громом в пустынном коридоре.
Трое друзей, как по команде, посмотрели на Джинни, словно ожидая, что она вот-вот упадет в обморок или с ней случится очередной приступ.
– Может, мама расстроилась и не из-за меня, – осторожно предположила девушка.
Друзья тут же, смутившись, отвели свои взгляды в стороны. Гарри со всем вниманием рассматривал узоры на стене. Рон с не меньшей тщательностью изучал ботинки, а Гермиона медленно перебирала бусины на браслете, который обвивал ее загорелую после отдыха руку.
А из-за чего, как не кроме неё, могла расстроиться мама в кабинете врача? Джинни опустила голову.
~~*~~
Проклятый дневник Тёмного Лорда! Но кто знал, что в итоге все обернётся неизлечимой магической болезнью? Кто знал, что это перережет нить жизни в самом начале длинного и неизведанного пути молодой души?
Доживая свои последние недели, Джинни осознавала, что желания радоваться всему окружающему в ней осталось слишком мало, а ведь раньше она так любила жизнь!
И родные, и друзья с печалью следили за тем, как угасает некогда весёлая и неугомонная младшая Уизли. Болезнь снедала девушку изнутри, уничтожая волю. Молли не могла без слёз смотреть на свою единственную дочь. Знание того, что она никак не может помочь своей малышке, убивало её вместе с дочерью. Братья и отец были сдержанней, по крайней мере, при ней.
Все чаще Джинни проводила время на улице, подальше от семьи, чтобы не причинять боли ни им, ни себе.
Пожалуй, Гермиона была единственной, у кого нашлись силы поддерживать рыжеволосую девушку. Невольно вспоминались слухи, упорно ходившие по Хогвартсу весь прошлый год, что Главная Староста предпочитает девушек юношам. Возможно, это и было так, учитывая, что у Гриффиндорки никогда не было парня, за исключением Виктора Крама, да и тот, скорее всего, был просто другом. Но ведь Гермиона никогда не отрицала эти слухи, хотя и не соглашалась с ними. Если Гарри и Рон что-то знали, то они молчали. Кажется, предпочтения подруги их мало волновали, а если и волновали, то они, опять же, хорошо это скрывали.
Джинни не беспокоилась об этом, она была лишь благодарна Гермионе за участие.
– О чём задумалась? – подсев к подруге, спросила бывшая Гриффиндорка.
– Облака, – рассеянно ответила Джинни. – Я смотрю на облака.
Девушка подтянула колени к груди, обняв их. В глазах застыла безнадёжная, граничащая с безумием, тупая боль. Тонкие пальцы принялись растерянно перебирать зелёную траву, но глаза были обращены только к небу.
– Они смеются над нами, – продолжила она. – Именно смеются, снисходительно наблюдая за ошибками, которые мы совершаем; за короткими жизнями, когда сами они живут вечность, если только они не принимают решение переродиться.
– Джинни… – Гермиона сочувственно положила руку на плечо девушки.
– Иногда, – продолжала девушка, – я думаю, что они действительно живые… Смотри, – она протянула руку, – это облако похоже на волка, благородного, полного жизненной силы. Видишь этот оскал, он словно понимает, что говорят о нём… а может быть он и действительно понимает это.
Джинни какое-то время наблюдала за облаком – оно постепенно менялось. Гермиона послушно смотрела на небо, но, как ни старалась, не могла ничего увидеть.
– А теперь, – вновь заговорила Джинни, – это уже не волк, а переплетённые в страстных объятиях влюблённые. Ты видишь это?..
Гермиона молчала, с трудом сдерживая слёзы. И всё же, сколько она ни смотрела на небо – видела только облака.
– Неважно. Знаешь, я как-то услышала, что облака – это погибшие люди, что это души, ожидающие перерождения, если они на него согласятся. Глупо, конечно, но я в это верю, я всегда считала это правдой, с тех пор как услышала эту легенду. И теперь, скоро, совсем скоро, я присоединюсь к ним.
– Джинни, не надо, – прошептала Гермиона; едва заметные слёзы катились по щекам. Чем она могла утешить подругу?.. Ничем.
– Они свободны, – безмятежно говорила рыжеволосая девушка. – Я тоже хочу быть свободной… от боли, от страданий, от жизни, в конце концов.
Гермиона вздохнула. Сев ближе, она прижала девушку… нет, отчаявшегося ребенка, к себе, прислонив её голову к груди, и принялась укачивать, как мать – младенца. Джинни не возражала. Вскоре Гермиона склонила голову, вдыхая пахнущие весенними цветами волосы подруги. Джинни ощущала слёзы, которые катились по лицу бывшей Гриффиндорки и падали ей на шею.
Гермиона осторожно приподняла голову молодой девушки. Карие глаза остановились на губах. Неуверенно, она коснулась этих губ в слабом поцелуе – единственное, что она могла дать своей подруге, хотя и понятия не имела о её предпочтениях. Встречи с мальчишками на младших курсах, конечно же, были не в счёт.
Джинни слабо пошевелилась, отстраняясь.
– Не надо, – прошептала она.
– Извини.
– Не извиняйся.
Джинни поднялась и медленно побрела к реке, не оглядываясь на глотающую слёзы Гермиону. Она действительно её не винила. Гермиона отдавала ей всё, что могла отдать, но этого было недостаточно. Никто не сможет дать то, что действительно ей нужно, потому что она и сама не знает что выбрать – хотя ей и не дано выбора – жизнь или смерть.
Подойдя к иве, склонившейся к воде, девушка обняла широкий ствол и медленно осела на землю. Она действительно не знала, что ей нужно. Руки растерянно, по привычке, перебирали травинки. Положив голову на теплую кору дерева, Джинни прикрыла глаза и принялась из-под ресниц наблюдать за плывущими по небу облаками.
Близится её время, а она так и не сделала выбора, хотя бы для себя. И не сделает его никогда… по крайней мере не в этой жизни.
~~*~~
– …она была любима всеми, – заканчивала свою речь Гермиона Грейнджер, считавшаяся лучшей подругой погибшей, – и друзьями, и семьёй, и самой жизнью. Она тоже любила жизнь, но смерть не дала ей насладиться ею, забрав в свои владения. Это несправедливо, но против этого не пойдёшь. Мы всегда будем помнить Джинни Уизли. Её светлую улыбку, беззаботный нрав и желание всем помочь. Мы всегда будем чтить память о ней.
Быстро смахнув непрошеные слезинки белоснежным платком, Гермиона спустилась к друзьям. Оба были бледные, особенно в этих своих чёрных парадных мантиях.
– Да упокоится это дитя с миром, – говорил священнослужитель, завершая погребальный обряд. – Да будет её душа чиста и в будущей жизни.
Когда стали засыпать гроб землёй, Молли Уизли не сдержала судорожных всхлипов. Каждая горсть земли, что падала на гроб, острым кинжалом пронзала сердце матери, хоронившей свою единственную дочь. Уже однажды она считала её погибшей, сможет ли она опять пережить эту боль, когда девочка, её маленькая малышка, действительно мертва?.. Обняв за плечи жену, Артур Уизли медленно потянул её прочь от кладбища. Вскоре за ними начали уходить и остальные люди, пришедшие на похороны.
Как принято у магов, надгробие поставили сразу же, и теперь слова, вырезанные на безжизненном, холодном камне, врезались в душу каждого, кто их прочел.
Джиневра Молли Уизли
(1981 – 1998)
Она была чистой, как вода в ручейке.
Она была светлой, как мир, где они живут.
Она была яркой, как солнце, и ясной, как день.
Она была…
Уходя одной из последних, Гермиона окинула взглядом необычно живописные в этот омрачённый похоронами день облака. Возможно, они приветствовали ту, которая верила в них. Возможно, душа рыжеволосой девчонки уже с ними и теперь наблюдает за живущими на земле. А может это простые облака… Этого не узнать никому из живых.
– Надеюсь, ты нашла свободу, которую так желала, – прошептала Гермиона, смотря на небо. Ветер слабо играл с её длинными волосами, возможно подавая какие-то знаки, жаль и этого ей не понять.
У Джинни было хорошее воображение, раз она видела в этих облаках нечто большее, чем просто… воздушный туман.
Прищурив глаза, Гермиона посмотрела на одно выделявшееся облако. Солнце скрылось за ним, и теперь его края были позолочены ярким солнечным светом. Облако постепенно рассеивалось, но лучи не переставали его освещать, образуя… лицо.
На лице темноволосой девушки медленно появилась печальная улыбка.
– Теперь я вижу, Джинни, – прошептала она, смахнув слезы, – теперь я вижу… Жаль, что ценой твоей жизни, моя дорогая.
