Глава 1Джинни видела, как исчез Гарри. Когда Луна воскликнула: «Глядите, блиберный хотькудахчик!», Джинни не стала глядеть в окно. Она смотрела только на Гарри Поттера.
Но Гарри, очевидно, не хотел её общества.
А Молли она была нужна.
Поэтому Джиневра Уизли снова положила голову матери на плечо и позволила утешать себя. Раз уж маме так нужно хоть кого-нибудь успокаивать, чтобы забыться самой.
А с Гарри наверняка получится поговорить позже. Если он захочет.
Внезапно стало страшно и холодно. Почти как в то время, когда мимо Хогвартса летали дементоры. А если всё закончено? Гарри столько пережил, столько вынес – нужна ли теперь ему обычная девчонка? А она уже не сумеет полюбить кого-то другого. И останется жить в холодном доме, с плачущей матерью и вечно растерянным отцом. И с Джорджем, у которого в глазах отныне поселилась смерть. А Перси... Джинни оглянулась: Персиваля Уизли в Большом зале не было. Значит, опять сидит возле тела Фреда. Держит мёртвого брата за руку. Улыбка до ушей, и дорожки слёз по щекам. И не убрать ни того, ни другого.
Джинни почувствовала, как у самой защипало в глазах, а к горлу подкатил комок. Молли что-то почувствовала, обняла дочь покрепче, начала, как в детстве, укачивать. На мгновение захотелось освободиться, закричать: «Иди к братьям, мама, ты им нужнее!» Но сил на протест не хватало. Пусть уже.
Пусть.
Кричер не подвёл: бутерброды с горячим чаем ждали Гарри у кровати. Самого домовика не было видно нигде.
Старая палочка приятно грела пальцы. Гарри положил её в потёртый футляр, футляр засунул под подушку, сел, взял бутерброд и задумался.
Прав ли он был, расставшись с Бузинной палочкой?
Прав, разумеется. Ему действительно хватит неприятностей. Сейчас хочется просто пожить. Для себя. Без затей.
И наконец признаться Джинни в любви. Если получится, конечно.
Нужен ли он ей – вот такой? Поймёт ли она, как Гарри устал от необходимости спасать мир? Как не желает быть героем, насколько сильно хочет забиться куда-нибудь в нору? Да, кстати Нора – прекрасное место. На первое время подойдёт.
А там – ещё куда-нибудь подальше...
Кружка с чаем покачнулась в пальцах, несколько капель плеснуло на мантию. Гарри поморщился: горячо... Но Джинни целовала его ещё горячее.
Вспомнить бы. Не головой – сердцем. Вспомнить прогулки солнечным днём по окрестностям Хогвартса, опаляющий поцелуй, подаренный на совершеннолетие... Может, тогда серая вата, заполняющая мозг, вытряхнется и исчезнет. Улетят дементоры, развалится Азкабан, улыбнётся Сириус...
Обо всём этом думалось абсолютно машинально. Ничего нет. Ни дементоров, ни Сириуса. Есть только усталость.
Дожевать бутерброд – и спать, спать, спать...
Остальное подождёт.
Гарри закрыл глаза и провалился в очередной серый сон, где туман отделял его от широко разевающего рот Волдеморта, от пронзительных чёрных глаз умирающего Снейпа, от зелёных Авад и красных Круциатусов. И Гарри не знал, благодарить туман или спасаться от него. Поэтому просто сидел на шатающемся обшарпанном стуле, а туман шептал что-то на разные голоса. В какой-то момент Гарри показалось, будто впереди виднеется Кингс-Кросс. Но туман снова сомкнулся перед глазами.
Гарри ворочался во сне и слабо стонал. Рядом никого не было.
- Ты уже не спишь?
Джинни подскочила. Затем облегчённо выдохнула.
- А, это ты...
- Я, - спокойно подтвердила Лавгуд. – А ты ожидала увидеть большого четырёхголового червяка?
Джинни хмыкнула. У подруги всегда было развито воображение.
- Портреты Хогвартса всё ещё отмечают победу, - серьёзно сказала Луна. – Гриффиндор никто не охраняет. По-моему, это хорошо. Представляешь: никто никого не охраняет, а всё равно ничего плохого не случается!
- Ещё не представляю, - Джинни грустно покачала головой. – Ладно, зачем ты здесь?
- Мне нужна помощь. Надо покормить фестралов. Они оголодали, бедняги. Пойдём?
Фестралы... Наверное, теперь их многие будут видеть. Джинни в своё время долго разглядывала картинки в учебнике. Так вот на ком они летели тогда в Министерство...
- Да, идём.
После всего пережитого фестралы казались даже симпатичными. Уж всяко лучше Пожирателей смерти. Костяные лошади подходили и спокойно, неторопливо брали из рук девушек мясо. Да, наверное, так правильно. Надо кормить фестралов, надо поливать цветы в оранжерее... надо жить.
- Знаешь, - Луна задумчиво покачала головой, поглядела на выжженную поляну перед хижиной Хагрида, - мир иногда должен обуглиться и стать совсем чёрным, чтобы люди поняли, какое это счастье – первая зелёная трава. Наверное, это магия такая. Или нет. Не знаю. Но посмотри!
Джинни послушно нагнулась, поморщившись от ударившего в ноздри едкого запаха пепелища. И удивлённо ахнула.
Под ещё тлеющей корягой гордым рыцарским копьём стоял зелёный росток. Тонкий стебель, упрямо тянущийся вверх.
- Вот так, - Лавгуд вздохнула, поплевала на руки, затем устало рассмеялась: - Какая я всё-таки глупая. Мы же волшебницы. А ну-ка,
Vingardium Leviosa! Джиневра, помогай!
Джинни выхватила палочку. Вдвоём девушки отбросили в сторону тяжеленную корягу. А когда прочихались от взметнувшегося вверх пепла, то увидели, что зелёный стебель ни капли не запачкался. Такой же яркий, свежий и сочный. Казалось бы, неуместный среди пожарища, и в то же время единственно правильный здесь.
- Мы будем его поливать, - прошептала Джиневра.
- Конечно, - Луна даже слегка удивилась: с каких пор подруга проговаривает вслух очевидные вещи? А потом мягко коснулась порванного, заскорузлого от пота и пыли рукава мантии Джинни:
- А Гарри к тебе вернётся. Обязательно. Просто сейчас он слишком устал. Он не может видеть ни зелёной травы, ни синего неба... ни тебя. Он выспится, отдохнёт, умоется – и увидит.
- Думаешь? – собственный голос показался Джинни хриплым, чуть ли не каркающим. Луна беспечно рассмеялась:
- Да он же не умеет не видеть! Иначе это уже не Гарри. Он сейчас обуглился вместе с миром, понимаешь? Ты потерпи немного, и...
Они снова посмотрели на росток, упрямо зеленеющий на выжженной земле.
- Я потерплю, - кивнула Джинни.
В конце концов, она столько терпела... День-другой роли не играет.
Даже год-другой. Неважно. Она будет ждать столько, сколько понадобится.
Когда Гарри вышел из спальни в общую гостиную Гриффиндора, он увидал Ли Джордана. Чернокожий раздолбай был верен себе: валялся на диване, положив ноги на стол. В одной руке бутылка огневиски, другая сжимает гитарный гриф.
- Ты что, ночевал здесь? – слова вырвались раньше, чем Гарри успел подумать о том, стоит ли спрашивать. В самом деле, какое ему дело до личной жизни Джордана?
- Не-а, - Ли блеснул белоснежными зубами. – Я ночевал не здесь, Поттер. И тебе советую ночевать не здесь.
- А где?
- Парень, куча заклятий снята! В девичью спальню можно пройти безнаказанно, пользуйся!
Гарри почувствовал, что краснеет.
- Я... не уверен, что надо так поступать.
- Зря не уверен, - Джордан отхлебнул из бутылки, затем покосился на пылающий камин и очень серьёзно сказал:
- Оставь мёртвым мёртвое, Поттер. Они сделали всё, что смогли. Они умерли. А ты жив. Бери себе живое, иначе пропадёшь.
Сердце снова сжала тоска. Серый туман... туман, в котором мелькают и растворяются знакомые лица. Так хочется пойти за едва слышным шёпотом...
- Я тебя не понимаю...
- Ничего, я объясню. Кончай себя грызть, Поттер. Раз уж тобой подавился Сам-Знаешь-Кто, так нечего ещё и самому себя жрать поедом. Ты ни в чём не виноват.
- Ты сам знаешь, сколько народу погибло из-за меня, - получилось слишком резко. Джордан приподнялся на локте, затем сел, поставил бутылку на стол и привычно взмахнул руками. Нахлынула ностальгия: матчи по квиддичу, неистово жестикулирующий Ли... У него всегда половина речи приходилась на жесты. Может, поэтому и не выгнали из комментаторов: экспрессивную гримасу и неприличные движения из комментаторской кабинки не видно.
- Из-за тебя, Поттер? Ты, конечно, важная шишка, но послушай, что я скажу: все мы делали выбор. Сами. Нет уж, не перебивай меня, Поттер! Может, ты и не хотел спасать мир, но мы-то хотели! Мы решили сами, как жить, и мы знали, что, возможно, из-за этого решения придётся умереть. Не было бы тебя – управились бы без тебя, понимаешь? Наш выбор, наше решение. Моё, Джорджа, Фреда, Люпина... Не твоё, чёрт тебя заешь! Не унижай тех, кто живёт, и тех, кто умер. Не ты говорил нам, что делать. Это говорило вот оно, - Джордан с маху хлопнул себя по грудной клетке, - вот она, - он постучал по чёрному, выпуклому лбу, - и ещё такая странная штука, не знаю, где прячется, называется совесть. А ты... ну, что поделать, если главную миссию поручили такому дураку? Я тебе скажу, что поделать: жить и бороться, чтобы дурак мог спокойнее пойти и исполнить главную миссию! Понял, дурак?
Гарри почувствовал, как на глаза наворачиваются слёзы. То ли благодарности, то ли скорби...
Серый туман обеспокоенно зашевелился в голове.
- Я понял... Извини.
- Ха! Ладно уж, извиняю, - Джордан снова потянулся к огневиски, обнаружил, что бутылка пуста, хмыкнул и отставил её в сторону. – А теперь, Поттер, иди и живи.
- Как? – вырвалось из самой глубины души.
- Да как все, Поттер! Люби свою девушку, а если нету девушки – так иди, заведи её себе и люби! Женись, ты, вроде, порядочный, тебе надо... Работу найди. Только не героем – тебе героем не пойдёт. Глупостей понаделай. Ты только представь: мы можем делать глупости, и мы будем их делать! Потому что теперь мы имеем на это право, понимаешь? Мы имеем право просто жить. Как другие люди. Любить, встречаться, распевать во всё горло песни, дурачиться, - жить, парень, просто жить! И мы будем использовать это право на всю катушку. Мы его завоевали. Мы все. Так надо, понимаешь, Гарри? – глаза Джордана лихорадочно блестели. – Надо. Жить. Так. Как. Все. Потому что иначе... тролли и вервольфы, ну почему я не умный, почему я не могу объяснить, как профессор? Плохо будет иначе. Поэтому надо, чтобы было хорошо, понимаешь?
Гарри кивнул, закусив губу, пытаясь не улыбнуться. Джордан дурашливо покачал головой:
- Ай-яй-яй, ни тролля лысого ты не понимаешь. Если хочешь ржать – надо ржать. Если не хочешь – не надо. Вдолби в свою тупую башку: теперь можно! Ты всё сделал. Сделал правильно. Отдыхай, э?
Гарри ещё раз кивнул, на этот раз задумчиво. Кажется, он и в самом деле понял.
Теперь нужно было отыскать Джинни.
Они столкнулись у главного входа в Хогвартс.
- Джинни...
- Гарри...
- Нам надо поговорить...
- Я хочу сказать...
Осеклись оба. Некоторое время смотрели друг на друга. Затем Гарри схватил рыжеволосую красавицу за руку и решительно потащил в сад. На чёрных остовах деревьев сидели и оглушительно орали птицы.
- Джинни, я тогда ушёл...
- Всё в порядке, я ждала...
- Я не заслуживаю, но если бы...
- Я буду ждать, сколько надо...
- Ты сможешь меня простить?
- Ты ведь не уйдёшь больше, правда?
Последний вопрос заставил Гарри задуматься.
- Я не знаю, Джинни. Хотелось бы больше никогда не уходить. Но если вдруг... то я хотел бы вернуться, понимаешь? Я всегда хотел бы возвращаться к тебе.
Джинни улыбнулась сквозь слёзы.
- Я так долго ждала тебя, Гарри. Я буду ждать, сколько нужно. Ты только возвращайся. Возвращайся, хорошо?
- Хорошо.
- Возвращайся. Всегда.
Гарри застыл. Затем заглянул в обеспокоенные карие глаза и твёрдо пообещал:
- Всегда, Джинни. Всегда.
Они стояли, обнявшись. Где-то вдалеке Хагрид звал Клыка, звенел какой-то звонок, а для этих двоих, казалось, остановилось время.
- Главное, не заставляй меня просить твоей руки у Фреда с Джо... – Гарри осекся. Дыхание сбилось. – О господи. Господи, господи, господи. Я всё испортил. Прости.
Он стоял, растерянный и виноватый, а Джинни не знала, как ему помочь. Её терзала та же самая боль, что и его. Одна на двоих боль. И неизвестно, как сказать об этом.
Джинни робко коснулась руки Гарри, затем взяла её в ладони. Слегка сжала.
- Проси у меня, Гарри Поттер. У меня.
Гарри свободной рукой зачем-то нервно поправил очки, а потом взгляд его стал очень-очень спокойным. Так смотрят совсем маленькие дети и старцы. Так раньше смотрел на четыре стола в Большом зале Альбус Дамблдор. Смотрел и улыбался.
Горечь привычно накатила и отхлынула. Одна на двоих. И, кажется, им не понадобятся слова, чтобы осознать это.
Интересно, радость на двоих у них когда-нибудь будет?
- Джиневра Уизли, ты станешь моей женой?
- Да, Гарри.
У Гарри дёрнулись губы, затем он неловко улыбнулся, и Джинни поняла: радость на двоих у них тоже будет. Много. Куда больше, чем горя.
Как будто радость и горе вообще можно сравнивать.
Джинни казалось, что в вечернем воздухе вспыхивают фейерверки. Что рядом стоят, улыбаясь, Ремус и Тонкс, что откуда-то из невообразимой дали им весело машет рукой Сириус Блэк. А Фред и Джордж запускают петарды в честь любимой сестрёнки, и надо бы проследить, чтобы непутёвые старшие братцы не рванули ненароком Хогвартс.
Джинни точно знала, что в мире есть свет. И есть любовь.
И всё будет, будет, будет, драклы всё раздери, хорошо!
Всегда.
