...All the girls played mental games and all the guys were dressed the same.Урок, однако, юному Малфою впрок не пошел. Любой завалящий Волдеморт непременно объяснил бы ему, что, обнаружив в себе полезное умение, мудрее всего будет лет на двадцать затаиться и не подавать виду — однако вот уже тридцать лет Волдеморта в Малфой-мэнор не завозили.
Влип Скорпи быстро. Еще один день стажировки в Отделе обеспечения магического правопорядка, еще одна стопка сомнительных запросов — половина не по адресу, половина и вовсе от ненадлежащих лиц. Еще одна книжка. И еще один обеденный перерыв в обшарпанном министерском кафетерии.
Комнату явно пытались обставить по маггловским стандартам — только стандарты взяли где-то сорокалетней давности. Белый пластик, раз в год протирающиеся стекла и унылые пироги за ними. Кофе там, впрочем, подавали — глотать эту жидкость для протирки метел было невесело, но необходимо.
За кофе и разговорились. Работники из разных отделов частенько дружат — Хогвартс либо общие родственники — но редко говорят о работе. Сегодня же стайка коллег Скорпиуса из аппарата Визенгамота и группа сотрудников Отдела контроля магических популяций в сварливо обсуждали проект Билля о Правах Гоблинов. Официально он даже не существовал, однако, как водится, кто-то проболтался еще вчера — и теперь почтенные мужи в потертых мантиях разбирали госпожу Уизли, автора закона и высшее начальство Малфоя, по косточкам.
-…Это зашло слишком далеко, однозначно, — битый оспою специалист по кентаврам говорил громче прочих, дирижируя себе полупустой чашкой. — Эта Уизли и этот ее дешевый популизм! Все эти двадцать лет! Ничего не изменилось!
— Вы, кажется, по кентаврам? Ну и крутите им хвосты, а к гоблинам не лезьте, — саму Джейн Биркин, немолодую ведьму из своего отдела, Скорпиус не видел, но по голосу опознал. — Эти ребята поумней вас будут — так почему у вас права есть, а у них — нету?
— Да хотя бы потому, что я выше чертовой дверной ручки! — Скорпиус скривился и отошел от вопящего волшебника подальше — тот заводился уже не на шутку. — Я волшебник. Они нет.
— Полегче, — бросил откуда-то от стены молоденький взъерошеный стажер, не старше Скорпи. Но мантия его была алой, а уж авроры за такие фразочки били больно и безнаказанно.
— Ладно, ладно. Я человек. Они — нет. Так почему эти шуты из правозащитных групп защищают их, а не меня?
— Потому что у тебя, брат, меньше денег, чем гоблин видит за день, — а вот этого голоса Скорпи не знал. Кентаврист — тоже, но на его энтузиазм это не повлияло.
— Вот! Вот. А я чего говорю? У них и деньги, у них и все — а им еще палочки? Палочки? Этим упырям? Да уж, в духе этой… Уизли. Да она еще Грейнджер была, когда я уже… я уже… — он махнул рукой, — В общем, вы меня поняли. Начинала-то она где? У нас.
Скорпи прихлебывал кофе; монолог явно обещал быть долгим — кентавровед не обращал уже внимания на сторонние реплики.
— Сперва эта выскочка парализовала начисто всё бюро по эльфам. Что это за, к Мерлину, Бюро по распределению домашних эльфов, которое никуда никого не распределяет? И вот прошло двадцать лет, и она взялась за людей! Теперь мы будем не только голые, но и без прав. А где права? А у гоблинов права!
Чашка наконец выскользнула из ладони оратора. Конечно же, разбилась. «Завели б, что ль, пластиковые» — подумал Скорпиус и вдруг понял, что вокруг стало тихо. Крамольные речи плюс внезапный звук… как мало надо человеку. Тут бы и господину Скорпиусу Малфою помолчать, подумать, так ведь нет!
— А вы не задумывались, почтенный, — Скорпи делал голос с отца; тот не владел серпентарго, но в минуты ярости неплохо его изображал, — что уж если Билль слушается в Визенгамоте, то уж точно не потому, что Гермионе Уизли так захотелось? Она не Дамблдор.
Кто-то хмыкнул — но это был хороший, спланированный смешок. Скорпиус продолжил.
— Зато есть еще кое-кто, кто мог бы протолкнуть документ. Сами гоблины. Вы должны им за квартиру, за метлу, за каминный порошок и учебники ваших детей — если, конечно, они у вас есть. Потрясите ваш кошелек — каждую монету отчеканил и утвердил гоблин, — Скорпи прошелся вдоль стены, чуть ближе к эпицентру, продолжая тихо говорить. — Вы не думаете об инфляции, курсах драгоценных металлов и о банковском капитале вообще, — парень наставительно поднял палец, копируя уже маму, — а ведь гоблины держат вас за… за шкирку и так тоже. Итак, — он посмотрел в глаза обличителю, — вы все еще думаете, что Билль о Правах Гоблинов нужен прежде всего Гермионе Уизли?
Он развернулся на каблуках и пошел к лестнице — неторопливо, посматривая на часы. Привычку к театральным эффектам Скорпиус за собой знал. Но никак не мог подавить.
На следующий день он пришел в Министерство в отменном настроении. К отцовским аналитикам надо было только забегать за папками, так что его ждал тихий день вместе с Лиддел-Гартом. Но он даже не добрался до стола — госпожа Биркин поймала его еще в коридоре и перенаправила в высшие сферы. И вот он, Скорпиус Гиперион Малфой, топчет запорошенный пеплом половичок, а из-за стола на него смотрит начальник Отдела обеспечения магического правопорядка. Госпожа Гермиона Уизли.
Активная участница Второй Магической. Родная мать действующего антикоррупционного законодательства и эпической рейвенклоу Розы Уизли. Прямо или косвенно заполнила половину Азкабана. Мишень двенадцати покушений — больше, чем у Шеклбота, хотя и не бьет рекорд Поттера.
Чуть уставшая, несмотря на ранний час, женщина в сером маггловском костюме. И вполовину не так ухожена, как леди Астория, она, однако, выглядела моложе своего возраста — не самое частое свойство для магглорожденных. Возможно, дело лишь в хорошей коже и впечатляюще густых волосах — но нет, не в них одних. Скорпиус слишком много времени околачивался среди чистокровных светских дам, чтобы не заметить — все, чем Гермиона Уизли может похвастаться, её. Без следа чар и зелий.
— Здравствуй, Скорпи, — вздохнула она, откладывая очередной исполинский отчет. — Как ты думаешь, о чем это мне так понадобилось с тобой поговорить?
Скорпиус подумал.
— Потерять что-то настолько важное я не мог, миссис Уизли. Начать с того, что мне бы ничего такого не дали. Это раз.
— К счастью, у нас за этим следят, — кивнула Гермиона. — Еще догадки?
— К Розе это тоже не имеет никакого отношения, — он пожал плечами, — потому что, во-первых, я не видел ее уже лет пятьдесят, а во-вторых, вы бы не тратили служебное время на личные дела.
— И это правда. Дальше?
— Выносить какие-то предупреждения моему отцу просто бесполезно. Он ко мне, знаете ли, не прислушивается. Да и к вам — вряд ли станет.
— Не прислушивается? — теперь миссис Уизли усмехалась не хуже матери, — Вот тут позволь тебе не поверить. Но нет, не в этот раз. Скажи мне вот что: ты сам-то помнишь, что говорил вчера на обеденном перерыве?
Вот тут-то Скорпи и почувствовал, как его берут за что-то чувствительное. Понять бы еще, с чего бы это вдруг?
— Помилуйте, госпожа Уизли, чего ж мы все только не несем за кофе. А уж чего в Хогвартсе за тыквенным соком несли…
— А вот от темы уходить я тебе не советую, — та же улыбка, взгляд чуть исподлобья — так можно смотреть на последний шар перед лузой. — Итак, ты полагаешь, что Билль о Правах Гоблинов вытащен на повестку самими гоблинами?
— Ну не вашим же либерализмом? — Малфои тоже умеют ухмыляться. А уж когда ты ничего не теряешь, вылетев с работы…
— Почему нет? Причина ничем не хуже прочих, — она посмотрела на Скорпиуса поверх сплетенных пальцев. — На самом деле, причина и в гоблинах, и в моем подходе к таким делам. Видишь ли, я не хотела оставлять их совсем без возможностей.
— То есть…, — снова пляска образов. Если из всего возможного отсечь заведомо дурацкое, останется истина, так? — То есть, компенсация?
— Именно, — в голосе Гермионы было что-то, напоминающее о профессоре Вектор.
— Но… гоблины?
— С двадцать шестого года мы переходим на европейский десятичный серебряный стандарт, — бросила начальница. — И вот это, в отличие от Билля, действительно секретная информация.
Сведения всплыли, как всегда, почти мгновенно — надо же, он к этому уже привык. Финансовая система французского образца, уже подменившая прежние разномастные полустотинки и пиастры на континенте, резко упрощала как торговлю, так и жизнь магглорожденных. Вот только гоблины оставались полностью не у дел, и их эмиссионная монополия не стоила теперь ни кната.
— Вот, значит, как… — Скорпиусу было мучительно стыдно. Встать второй раз на тот же бубонтюбер — это надо уметь. Это даже не ошибка интерпретации, как тогда у отца, это игра с критической неполнотой данных.
Гермиона улыбалась почти ностальгически.
— …И вот так я себя чувствовала на стажировке, господин Малфой. Каждый день. Но вернемся, наконец, к тому, что ты тут забыл.
— Значит, есть что-то еще? — н-да, дама уже отыгралась за семь лет Малфоя-старшего, а у нее есть еще туз в рукаве.
— Именно. Скорпиус, мне нужен секретарь, — Гермиона откинулась на спинку, начала загибать пальцы, — Кто-то молодой, неболтливый и с быстрым умом. Так что я решила, что посмотрю, кто через неделю будет знать о денежной реформе — кроме, конечно, твоего отца. И если тут будет все в порядке… пожалуй, мы несколько разнообразим твое обучение.
