– Ты не ужинала.
Гермиона стиснула зубы, но голову не подняла: ей и так было ясно, кому принадлежал этот недовольный тон и кто бросал тень на ее раскрытый учебник.
– Я в курсе, – прошипела она и подвинула книгу поближе к себе. – Рон, не мог бы ты отойти?
Тень, однако, никуда не делась.
– На обеде я тебя тоже не видел. Ты вообще ела сегодня?
– Боже мой, – Гермиона наконец оторвала взгляд от пергамента, – как же так, я пропустила обед! День прожит зря, верно? Рон, ты хоть когда-нибудь думаешь о чем-то, кроме еды?!
– Я всего-навсего беспокоюсь о тебе и...
– Не утруждайся, – перебила она его. – Беспокойся лучше об экзаменах, если ты вдруг не заметил, мы сдаем зельеварение через две недели!
– Мерлин, Гермиона, ты серьезно?! Что ж ты раньше не сказала! – Рон вытащил стул и сел напротив нее, сложив руки на груди. – Нет, постой, ты, кажется, упоминала об этом. Несколько сотен раз.
Гермиона открыла рот, чтобы возразить, но, увидев его самодовольную усмешку, передумала. Она не собиралась снова с ним спорить. Не сегодня, по крайней мере. Не сегодня и не в ближайшие четырнадцать дней. Хорошо бы не спорить с ним до конца мая-середины июня, до последнего экзамена, но Гермиона заранее знала, что столько времени они не продержатся.
На другом конце стола Рон негромко кашлянул.
– Рон!
– Что?! Я ничего не делал!
– Не мог бы ты ничего не делать в другом месте? – она так сильно сжала перо, что костяшки пальцев побелели. – Если тебя не беспокоят экзамены, это еще не значит…
– Какого дьявола они тебя-то беспокоят? Получишь ты свои "превосходно", а если нет…
– Рональд Уизли, – тут же ощетинилась Гермиона, – я не завалю СОВ!
– Ага! – Рон торжествующе завопил и ударил ладонью по столу, подтверждая этим незамысловатым и неуместным для библиотеки жестом свою точку зрения. – Вот видишь, ты и сама знаешь, что все сдашь!
– Я сдам, потому что готовлюсь! Но если ты постоянно будешь меня отвлекать… – внезапно Гермиона осознала, насколько она устала и проголодалась – сил не осталось даже на то, чтобы закончить предложение. А ведь она, в самом деле, не хотела пропускать ни обед, ни ужин – просто зачиталась. Просто экзамены, они действительно скоро, а она действительно волнуется.
– Как давно ты тут сидишь? – потребовал Рон.
Гермиона украдкой взглянула на часы. Половина восьмого. Выходит, она провела в библиотеке без малого девять часов.
– Ну, – протянула она, избегая его взгляда, – часа четыре, я думаю.
– Четыре часа?! Тебе срочно нужно поесть! – Рон на секунду нырнул под стол, а когда вынырнул, положил перед ней кусок пирога.
Живот Гермионы сразу же предательски заурчал. Она потянулась было к пирогу, но вдруг остановилась.
– Ты нес его в кармане?
– Нет, – кончики ушей Рона порозовели, – в руках.
– Что, всю дорогу от Большого Зала до библиотеки ты нес кусок пирога в руках?
– Ты можешь просто съесть этот чертов пирог? – прорычал Рон сквозь зубы. – Какая, черт возьми, разница, как я его нес?!
– Не ругайся, – Гермиона нахмурилась. – И ты же знаешь, в библиотеке нельзя есть, если мадам Пинс увидит…
Рон резко вскочил на ноги и принялся запихивать книги Гермионы в ее же рюкзак, бормоча под нос что-то о правилах, библиотеках и регулярных приемах пищи.
Как только они вышли в коридор, Гермиона протянула за рюкзаком руку, однако Рон отдавать его не спешил:
– Донесу уж. Да ешь ты, ради бога!
Гермионе пришлось быстро наклонить голову, чтобы он не увидел ее улыбку, и сделать вид, будто она внимательно рассматривает пирог. Пустой желудок снова издал вопль ненависти, адресованный хозяйке, и она наконец откусила кусочек. Пирог был свежим, вкусным, сочным и, кроме того, единственным, что она съела за весь день.
Гермиона негромко застонала от удовольствия:
– Ммм, Рон, спасибо!
Даже здесь, в темном коридоре, было заметно, как Рон покраснел. Он нервно сглотнул и прохрипел что-то, что с одинаковым успехом могло означать и "не стоит благодарностей", и "неси свой рюкзак сама".
Какое-то время они шли молча. Рон изредка поглядывал на Гермиону, улыбаясь своим мыслям, до тех пор, пока та не перехватила его взгляд.
– Я испачкалась?
Он внимательно посмотрел на ее губы. Она облизнулась.
– Нет, ты прекр... да... я имею в виду, все прекрасно, – выпалил теперь уже совсем красный Рон и тут же уставился на свои поношенные ботинки.
Смущённое молчание, неизменно наступающее вслед за тем, как кто-то позволил себе небольшую откровенность (пусть до конца и не высказанную вслух), и понял, что, вероятно, вот-вот сболтнет лишнего, воцарилось и теперь. Через минуту, не выдержав этого, Гермиона спросила:
– А где Гарри?
– Наверное, у Снейпа. Знаешь, мне кажется, он даже рад, что его занятия совпадают с моими тренировками.
– У тебя тренировка?
– Ага, – Рон устало вздохнул и взъерошил и без того растрепанные волосы, – началась двадцать минут назад. Анджелина предложила мне потренироваться отдельно от команды. Словно в этом есть какой-то смысл!
– Рон, ты ведь понимаешь, квиддич сейчас не самое главное, у нас…
– И без того много забот, я знаю. Спасибо, что напомнила о том, в какой заднице мы сейчас находимся.
Ответить Гермиона не успела – они подошли к Полной Даме, и как всегда галантный Рон уже наполовину скрылся в портретном проеме.
В гриффиндорской гостиной было на удивление тихо. Лишь несколько первокурсников, играющих в волшебные шахматы у камина, радостно вскрикивали, когда кто-то из игроков делал особенно удачный ход. Рон с тоской посмотрел на них: он бы тоже с удовольствием сейчас сыграл партию, но ему нужно тащиться на поле, мерзнуть, мокнуть под дождем и наблюдать, как с каждым пропущенным им квоффлом, надежда на кубок медленно покидает Анджелину.
От грустных размышлений его отвлек довольно-таки сильный толчок в плечо.
– Эй! – Джинни, устроившаяся на подлокотнике дивана с каким-то журналом на коленях, пихнула его еще раз, на этот раз сильнее. – Где ты шляешься? Джонсон уже ушла на стадион!
– Ох, заткнись.
– Сам заткнись! О чем ты вообще думаешь, матч совсем скоро!
– Между прочим, Джинни, некоторых в этом году ждут важные экзамены, – Гермиона фыркнула, но Рон, не обратив на нее внимания, продолжил: – К тому же я никак не найду время на это дурацкое эссе по трансфигурации. Плюс чертов квиддич и…
– Ты еще не начал эссе? – ахнула Гермиона.
– Нет, я…
– Но его задали нам в прошлую пятницу!
– Ты-то написала его в тот же день, верно? – съязвил Рон. Затем, равнодушно пожав плечами, добавил: – Напишу перед завтраком.
– У тебя сейчас тренировка! Произойдет чудо, если ты не проспишь первый урок!
Джинни что-то сказала, но ее никто не услышал. Гермиона, сидевшая рядом с ней, вскинула руки в отчаянии – не существовало ни единого шанса на то, что Рональд успеет написать эссе, более или менее приличное эссе, по крайней мере. А это значит, что профессор МакГонагалл будет вынуждена дать ему дополнительное задание, он провозится с ним до последнего момента, не успеет подготовиться к экзаменам, завалит СОВ, Малфой будет над ним издеваться, Рон полезет в драку, его выгонят из школы и тогда она…
Гермиона подавила приступы паники, глубоко вздохнула, зажмурилась и произнесла скороговоркой:
– Иди на тренировку, я напишу. Придешь – перепишешь.
– Что? – хором воскликнули Уизли.
– Что слышали. Иди, пока не передумала! – она полезла в сумку за пергаментом и чернилами, надеясь отыскать там еще и причину, толкнувшую ее на эту медвежью услугу.
Рон как-то неопределенно дернулся в ее сторону, потом в сторону двери, едва не столкнув Джинни с дивана. Он был уже в нескольких шагах от портрета, как вдруг вернулся и встал рядом с Гермионой.
– Спасибо, – сказал он, улыбаясь.
– Не за что, – Гермиона улыбнулась в ответ. На миг их глаза встретились, но оба поспешно отвели взгляд. – Иди, не заставляй капитана ждать.
– Да, точно.
Рон снова направился к выходу, затем резко развернулся и прокричал:
– Обещай мне, что не пропустишь завтрак!
Гермиона засмеялась:
– Обещаю, папочка!
Рон широко ухмыльнулся и вышел из комнаты, а Гермиона все смотрела ему вслед и как-то странно улыбалась.
– Знаешь, – нарушила тишину Джинни, – это становится все более очевидным.
– Что? – рассеянно переспросила Гермиона.
– Ничего, – Джинни покачала головой и открыла журнал.
~B.
