Глава 1***
Гермиона недоуменно оглядела одноэтажное здание под номером четыре. Окна плотно зашторены, массивная дубовая дверь и над ней вывеска: «Ресторан Уилкса и Баттерсов, с 1817 года».
Ресторан? Он что, пригласил ее в ресторан?
Она протянула руку к дверному молотку и осторожно постучала. Дверь открылась почти мгновенно. Благообразного вида мужчина в традиционной мантии улыбнулся ей с порога:
— Добро пожаловать к Уилксу и Баттерсам, мисс… — он вопросительно посмотрел на нее.
Гермиона не сразу сообразила, чего он от нее хочет.
— М-м… Грейнджер, Гермиона Грейнджер. Здравствуйте.
— Проходите, мисс Грейнджер. Вас ожидают. Позволите?
Он протянул руки к ее плечам, и она снова не сразу сообразила, что он хочет помочь ей снять верхнюю одежду — обычную маггловскую ветровку.
— Спасибо.
— Пройдемте со мной, мисс.
Он коснулся палочкой одной из внутренних дверей, и та бесшумно отворилась. Комната была небольшой и уютной и —
о нет — кажется, это был отдельный «кабинет». Обстановку нельзя было назвать роскошной, но вполне можно было назвать
дорогой. Гермиона вдруг почувствовала себя глупо в джинсах и свитере с оттянутыми рукавами. Мерлиновы штаны, зачем она вообще сюда притащилась?
Малфой сидел за столиком, вальяжно откинувшись в кресле. Увидев ее, он встал, подошел и слегка поклонился. Конечно, он был при полном параде — в элегантной синей мантии, хоть сейчас на бал. Гермиона непроизвольно сжала руки в кулаки. Позер несчастный.
— Здравствуй, Гр… Гермиона, — он взял ее за руку и неожиданно поднес ее сжатую ладонь к губам. Она так опешила, что даже не отстранилась. Только процедила:
— Ну привет.
— Спасибо, мистер Уилкс, — чопорно произнес Малфой, оборачиваясь к хозяину.
— Приятного вечера, молодые люди. Мисс Грейнджер, мистер Малфой. — Уилкс раскланялся и бесшумно ретировался.
Гермиона тут же выдернула руку.
— Отцепись от меня!
Малфой закусил губу и вернулся обратно за столик. Теперь Гермиона заметила, что ему тоже, кажется, не по себе. Его руки слегка подрагивали, а глаза странно блестели. Может, он пьян? Гермиона почувствовала мимолетный укол совести — в конце концов, она не знает, что за дело заставило его пригласить ее сюда. У Малфоя, должно быть, какие-то серьезные проблемы, если он пригласил на ужин ненавистную «гриффиндорскую заучку».
Твердо решив быть толерантной, она вздохнула и уселась за столик напротив него. Стол был сервирован — открытая, но непочатая бутылка вина с пыльным горлышком, замысловато обернутая в какую-то тряпку, фрукты, сыр и какая-то закуска, которую она никогда раньше не видела.
— Извини, я опоздала. Двое первокурсников подрались. Но и ты мог предупредить меня, что приглашаешь в ресторан.
Малфой скривил лицо в жалком подобии улыбки:
— Что ты, дамы не опаздывают. Просто джентльмены приходят раньше.
Она окинула его подозрительным взглядом:
— И давно ты здесь? Ты, случаем, не набрался уже, Драко?
— Что ты, как можно. Я не стал бы начинать без тебя. Впрочем, я продегустировал это вино, чтобы убедиться, что оно достойно… достойно такой… — он замялся и схватился за бутылку. — Достойно такой участи, быть выпитым нами, — заключил он, наполнив бокалы.
После чего взял один из них и отсалютовал им. Гермиона к своему не притронулась. Малфой пригубил вино, а потом принялся разглядывать его в негромком свете магических огоньков.
— Думаешь, Грейнджер, я пригласил тебя, чтобы отравить? — Все с той же кривой улыбкой спросил он.
— Нет. — Она схватила свой бокал и залпом его осушила, даже не почувствовав вкуса. Малфой удивленно округлил глаза. — Но мне все еще непонятно, зачем ты меня позвал. У тебя какие-то проблемы, да? Что-то с родителями? Или, может, что-то происходит на вашем факультете? Тебе… тебе нужна наша помощь, да? Если это так, то ты можешь все мне рассказать, и мы придумаем… Я могу поговорить с Гарри…
Лицо Малфоя вдруг стало злым.
— Мне ни хрена не нужно ни от Поттера, ни тем более от Уизли! Ты можешь хоть пять минут не вспоминать о них?
Сначала он злобно зашипел, но на «Уизли» его голос повысился, а на последнем слове и вовсе дал петуха. Это было настолько смешно, что Гермиона прыснула. Она успела подумать, что теперь Малфой точно проклянет ее, но… он тоже вдруг негромко засмеялся. Несколько странных мгновений они смеялись вместе, а потом Гермиона придвинула свой бокал к нему.
— Ладно, нужно его все-таки распробовать, раз уж я здесь.
Малфой нервно улыбнулся — казалось, на смену искреннему веселью снова пришла какая-то нервозность — и налил вина.
— Вот увидишь, тебе понравится. Тебе понравится… не может не понравиться. Вино великолепное, и здесь очень вкусно готовят. Вот, возьми пумхруй.
— Пум… что? — она снова засмеялась.
Малфой засмеялся тоже, как-то несмело.
— Пумхруй. Мясо из… хм, филейной части клабберта, вымоченное в вине. Его как-то специально… ну, обжаривают наверное… вобщем, я не в курсе, но кусочки получаются восхитительно хрустящими. А… ты никогда не пробовала?
— Нет. Если бы пробовала, запомнила, название очень смешное. Это можно есть руками?
Она протянула руку, выбирая кусочек поменьше; а когда, выбрав, подняла глаза от блюда, увидела, каким немигающим взглядом Малфой смотрит на ее пальцы поверх своего пустого бокала.
— Я что-то не так делаю?
— Нет. То есть, можно руками, — засуетился он и тоже схватил один пумхруй своей холеной лапой.
С минуту она тщательно жевала диковинное мясо. А потом воскликнула:
— Черт, Малфой!
— Что? — настороженно спросил он.
— Это действительно вкусно! Очень.
Она потянулась за следующим куском, а Малфой потянулся к бутылке вина. Долил в ее почти полный бокал и налил себе.
Несколько минут прошло в молчании — она слишком была увлечена новым для себя деликатесом.
— Попробуй камамбер. Ты любишь?
Он придвинул к ней полную тарелку.
— Люблю, — она улыбнулась, снова подцепила кусочек прямо пальцами и отправила его в рот, запив вином. — М-м. Здорово.
— Вот видишь, — с торжеством сказал Малфой.
— Вижу что? — она посмотрела на него с интересом.
Малфой сидел, снова откинувшись в кресле, и вертел в руках бокал. На лице его застыло знакомое самодовольное выражение, а на щеках горели некрасивые красные пятна. Гермиону вдруг посетила неприятная мысль, что он, кажется, так ничего и не съел, зато, очевидно, немало выпил.
— Вот видишь, — повторил он, глядя прямо на нее, — тебе нравится. Я знаю еще много интересных мест. Теперь ты… ты понимаешь?
— Понимаю что? — спросила она с прохладцей, отодвигая от себя блюда и вытирая руки о салфетку.
— Вовсе необязательно просиживать с ними в этом… в этом козлятнике, вот что. Там только кислое пиво и даже кружки толком не моют!
— Аберфорт — наш друг, — отрезала Гермиона, достала из кармана джинсов палочку. —
Tempus, — она посмотрела на появившиеся в воздухе цифры.
— Нет! Не уходи! — Малфой схватил бутылку. — Давай допьем.
— Двадцать минут, — она прикрыла лицо ладонью. — Целых двадцать минут, пока я ела, ты казался почти человеком.
Он разлил остатки вина; пара капель упала на скатерть — руки у него заметно дрожали.
— По-моему, тебе уже хватит, Малфой. Но, так и быть, я подожду, пока ты объяснишь, что тебе от меня нужно, — она нахмурилась и скрестила руки перед собой.
— Я… я хочу, чтобы ты поняла, — Малфой вдруг перегнулся через стол, схватил ее за запястья и лихорадочно зашептал, — я изменился. Я многое понял, я изменюсь еще, если захочешь. Я все сделаю.
Его хватка была цепкой, но она вырвала руки и встала.
— Что это на хрен за цирк. Ты пьян. Я ухожу.
Она взяла свою сумочку, но Малфой перехватил ее за ручку и показал на все еще мерцающие в воздухе цифры.
— Три месяца. Осталось три месяца, и я стану свободным, как ветер. Мы можем уехать из этой чертовой страны и все забыть, все.
Гермиона направила на него палочку:
— Отпусти, Малфой. Не собираюсь я с тобой никуда ехать.
Но он, казалось, не слышал ее.
— Первое апреля. Сегодня первое апреля, три месяца осталось, подумай, Грейнджер. Ты же не хочешь стать, как его мамаша, ведь правда? Долбаная толстая…
Она с силой дернула сумку на себя — ручка осталась в руках у Малфоя.
— Первое апреля, ну надо же, как я могла забыть, — она зло рассмеялась. — Так вот что это такое. Дурацкий розыгрыш, чтобы унизить меня и моих друзей. Браво. Такие, как ты, не меняются, ублюдок.
Гермиона прижала сумку к груди и направилась к двери.
— Я и жениться могу, Грейнджер, — сказал он ей вслед.
Она усмехнулась, не оборачиваясь.
— Малфой. У тебя, кажется, спина белая.
От ресторана она аппарировала прямо к воротам Хогвартса. Уже по дороге к замку поняла, что оставила куртку у этих Уилкисов-Бетерсов; не удивительно, что она так страшно замерзла.
В гриффиндорскую гостиную она зашла в растрепанных чувствах. Ее душили злость и обида, и не оставляло ощущение, будто ее втоптали в грязь.
— А вот и она! Где тебя носило? Детка, иди-ка сюда! Ап! — Рон подошел сзади, подхватил ее за талию, поднял на руки и понес ее, отбивающуюся руками и ногами, к дивану в углу, где сидели Джинни, Гарри, Невилл, Дин и Шеймус.
Наверняка это было смешно. Потому что, когда он отпустил ее, они все дружно смеялись.
Гермиона накинулась на Рона с кулаками:
— Что за идиотское поведение, Рональд Уизли! Я же просила тебя… никогда… меня….
Он притянул ее к себе, обнял и тихо сказал на ухо:
— Да ты чего? Тебя кто-то обидел? Что-то случилось? — и добавил громче, — Джордж тут кое-что прислал. Мы собирались пойти в нашу спальню и немного выпить.
Она покачала головой.
— Нет, ребята, извините, я пас. Хватит с меня этого дурацкого праздника и дебильных розыгрышей. Пойду спать. Хорошо вам повеселиться.
***
— Зашибись, веселье, — вздохнул Рон, плюхаясь на диван.
— Какая муха ее укусила? — нахмурилась Джинни и вопросительно посмотрела на Гарри. — Может, мне пойти к ней?
Тот покачал головой.
— Пойдем с нами. Иногда ее лучше оставить в покое.
Они поднялись в спальню и расселись на двух кроватях. Рон достал бутылку огневиски, а Джинни трансфигурировала стаканы. Разлили в полном молчании.
— За Фреда, — сказал Гарри.
— За Фреда, — тихо повторили все.
Потом выпили за Джорджа, за мистера и миссис Уизли, за победу, за друзей…
После того, как Невилл предложил тост за Снейпа, Джинни сказала, что, кажется, им пора сворачивать вечеринку, и ушла спать. Ребята тоже разбрелись по кроватям.
— Эй, не гасите свет, я не допил, — сказал Рон и озадаченно уставился в свой стакан. — Все никак не могу понять… о каком дурацком празднике она говорила?
— Кто говорила? — спросил Гарри.
— Гермиона же. Неужели про
их день рождения? Как-то это… — Рон понюхал свой виски и сморщился, — дурно пахнет, не находишь? Не знаю, что и думать.
— Да, как-то некрасиво, — задумчиво подтвердил Гарри.
— Может, она имела в виду день дураков? — подал голос Дин со своей постели.
— Точно. День дураков! — Гарри хлопнул себя по лбу. — Черт, я про него вообще уже забыл.
— Какой еще день дураков? — Рон недоуменно заморгал. — Все дураки где-то собираются и пьянствуют, что ли? Кстати, когда я после ужина патрулировал коридоры, я, кажется, не встретил ни одного слизеринца.
Парни дружно заржали.
— Я вспомнил! — включился в беседу Шеймус. — Это не тот ли праздник, когда магглы разыгрывают друг друга? Дин, помнишь, на первом курсе, ты как-то раз пытался меня разыграть, что-то там про белую спину?
— Да, именно, — Гарри поднял вверх палец. — Это был любимый праздник Даддерса. То мяч мой проколет, то какого-нибудь дерьма мне в кровать подложит. Сплошная развлекуха.
— Да он с фантазией, твой Дидди, — засмеялся Рон. — Впрочем, до Фреда с Джорджем ему далеко. У меня, в таком случае, вся жизнь, как у магглов в первое апреля. Да что уж там, эх.
— Может быть, Гермиону кто-то разыграл? — предположил Невилл.
— Найду ублюдка — отметелю, — серьезно сказал Рон. Он снова задумчиво уставился в свой стакан и, наконец, выпил оставшееся виски залпом. — А вообще… может, этот праздник не так уж и плох? Например, сегодня я видел в пух и прах разряженного Малфоя, было бы неплохо нарисовать ему на спине… э-э… например, большой красивый член.
Они снова засмеялись, а после Гарри сказал:
— Да ладно, оставь уже его в покое, Рон. Хрен с ним.
— И все же интересно, куда это он ходил при полном параде? — осторожно спросил Невилл. — Вы не думаете, что…
— Нет, — резко ответил Гарри. — Прекрати параноить, Невилл, война закончилась, — затем добавил уже мягче, — да свидание у него было, наверняка.
— Или он ходил на этот их… слет дураков, — прыснул Шеймус.
— Ладно, хватит уже ржать, парни, — скомандовал Гарри. — Давайте спать.
Noх!
