Глава 1 Может, покурим?
(Три рассказа и эпилог)
«Когда боги хотят наказать человека,
Они исполняют его желания»
Оскар Уайльд
1. Последняя сигарета.
Чаще всего то, что мы считаем важным или правильным сегодня, с годами утрачивает свою яркость. Стираются воспоминания о мелочах, акварельными красками под струями воды расплываются лица когда-то повстречавшихся нам людей. Самое страшное оказывается не таким уж пугающим. И вот он, всё ещё молодой и полный сил, в кашемировом пальто, в ярко-зелёном свитере под цвет глаз, сидит за столиком кафе в центральной части Лондона и изредка поглядывает на часы. Перед ним чашка кофе и пепельница – всё как полагается по сюжету. Он – Гарри Поттер. Ему – тридцать два.
Она – Гермиона Грейнджер. Она не стесняется своего возраста и не стремится выйти за муж, хотя все её подруги давно обзавелись семейством. Она предпочитает удобные мягкие туфли на низкой подошве шпилькам и не пытается закрашивать первую седину. Сейчас она приближается к тому самому кафе, где её дожидается Гарри. Поправляет сумочку, толкает ладонью стеклянную дверь, приспускает с плеч пальто и оглядывается по сторонам. Высокомерный официант смотрит на неё вопросительно. Из-за столика у окна поднимается Гарри и приветливо машет рукой. Она останавливается.
Он замирает. Взглядом задерживается на выпуклом круглом животике, обтянутом кофейного оттенка дорогим платьем. Удивлённо моргает. Неловко улыбается. Он выглядит разочарованным.
Она приближается к столику. По пути рассматривает его фигуру. Рассматривает первые морщинки, собравшиеся у глаз, и встречается с ним взглядом. Она – уверена в себе. Она выглядит довольной и умиротворённой.
- Вау…
- Гарри, привет.
- Привет, Герм. Ждёшь прибавления в семействе? Ты мне не писала.
- Да.
Несколько секунд они молчат. Она бросает пальто и сумочку на соседний стул. Он нервно тарабанит пальцами по отполированной поверхности стола. Когда подходит официант, она заказывает какао с булочкой и заправляет блестящую каштановую прядь за ухо.
Он неотрывно смотрит на неё. В его глазах читается обида. Ногой он отодвигает под столом пакет с подарком подальше. Полейтелен неприятно шуршит.
- Что это у тебя? – Гермиона с непосредственностью беременной женщины заглядывает под столешницу и ловко выуживает подарок. – О, это мне?
- Да. – он поджимает губы, но тут же спохватывается и старается улыбнуться.
- Можно развернуть?
- Лучше не надо.
- А я разверну.
С блеском в глазах Гермиона впивается острыми ногтями в обёртку и с наслаждением рвёт её. Гарри прячет глаза.
- Ну, и когда свадьба? – он неловко передёргивает плечами и шарит по карманам. Бросает на стол пачку сигарет.
- Мы с Эриком не хотим свадьбу. Пока данное положение вещей устраивает нас обоих. Мы – за свободу.
- У вас всё хорошо?
- Да, отлично.
- Рад за вас.
- А как у тебя на личном фронте? – она в предвкушении улыбается, освободив коробку от тесьмы и обёрточной бумаги, и вопросительно смотрит на Гарри.
- Никак. – он достаёт сигарету и прикуривает.
Она собирается сказать, чтобы он не курил в её присутствии – вредно для плода. Но, отложив в сторону крышку и заглянув внутрь, замолкает.
В нерешительности поднимает на него глаза.
- С прошедшим Днём Рождения! – в его голосе чувствуется горечь.
Аккуратно, за тонкую змейку цепочки она приподнимает с бархата кулон. В середине золотого диска из маленьких чёрных жемчужин тускло поблёскивает сердечко. По кайме кулона нанесена искусная еле заметная гравировка. Гермиона близоруко всматривается, читает надпись...
- ОЙ! Ах... Ну как же это...- она исподлобья бросает на Гарри взгляд и, немного помолчав, неловко добавляет. -Сп-спасибо…
- Пожалуйста.
Она закрывает крышку и устало опускает руки. Медленно поглаживает живот. На столике перед ней из чашки с какао поднимает ароматный пар.
- Гарри… - она кусает губы и прячет глаза. – Не кури, пожалуйста.
- Угу.
Он закрывает лицо ладонью.
- Можно, я всё-таки докурю? Это будет моя последняя сигарета.
Не поднимая глаз, она кивает.
- Ну, что ж. – Гарри тяжело вздыхает и тушит окурок в пепельнице. – Официант! Счёт, пожалуйста!
Когда он расплачивается, она замечает в его портмоне свою фотографию. Этот снимок она прислала ему шесть месяцев назад. Она сидит на скамейке в залитом солнце парке и улыбается в объектив. Улыбается Эрику.
Они поднимаются. Гарри помогает Гермионе одеть пальто и подаёт ей сумочку. Когда он открывает перед ней стеклянную дверь и пропускает наружу, она поворачивает голову и смотрит ему в лицо. От него приятно пахнет. Похожим одеколоном он пользовался в школе. Запах травы, дубовых листьев и виски. И сигаретного дыма.
- Всё могло быть не так. – он и сам не заметил, что сказал это. - Хотя...Пока! Приятно было поболтать.
Он быстро отворачивается и выходит на шумный проспект.
Она сразу же ловит такси.
Он медленно бредёт по тротуару.
Когда машина затормозила у светофора, Гермиона оглянулась в ветровое стекло. В распахнутом пальто, в ярко-зелёном джемпере под цвет глаз, он стоял на перекрёстке и курил. Курил уныло и обречённо. На какую-то долю секунду она вспомнила его слова: «всё могло быть не так». Она отворачивается, поудобнее устраивается на сиденье и с нежностью поглаживает живот. Всё так.Нет. Уже так, как надо.
Всё больше отдаляясь друг от друга, всё быстрее превращаясь друг для друга всего лишь в точки где-то на горизонте, Гермиона улыбалась, а Гарри курил.
2. Всё могло быть не так или "Скушайте-ка альтернативу!"
Нервно заправляя под косынку выбивающиеся пряди и вытирая о фартук измазанные в муке руки, Гермиона бродила по кухне, проверяя то одну кастрюлю, то другую, и в ожидании поглядывала в окно. Ей – тридцать два, а выглядит он на все пятьдесят. Обрюзгшая, располневшая, опротивевшая даже сама себе. Кое-как заставив метлу подметать пол, Гермиона бросила фартук на табуретку и выбежала в гостиную.
- Мама! Мама! – к ней подбежала дочка и спряталась за её юбку. – Кэвин и Дэвид бросаются бомбами-вонючками!
Рыжеволосые, как дьяволята, близнецы заливисто захохотали и грозили сестре кулаками.
- Кэвин, Дэвид!!! Немедленно прекратите!!! Маме ещё нужно переодеться к ужину.
Гермиона с усилием отцепила от своей юбки пальцы Эмили и поспешно поднялась по лестнице. Снизу тут же послышался взрыв, и до Гермионы донёсся отвратительный смрад.
Захлопнув за собой дверь спальни, Гермиона обессилено привалилась к косяку и закрыла глаза. Время! Ей катастрофически не хватает времени! А ещё столько всего нужно переделать.
Гермиона распахнула шкаф и с презрением осмотрела свои давно немодные и довольно скудные наряды. Остановив наконец выбор на канареечно-жёлтом платье с треугольным вырезом (только этот покрой хоть немного прикрывает её жирные ноги и не так обращает внимание на отвисший живот), Гермиона с грохотом вывалила на столик косметику и стала поспешно подводить глаза.
- Привет, милая! – дверь распахнулась, и в спальню, шаркая ногами, с серым твидовым пиджаком в руке, вошёл Рон. Остановившись около Гермионы, он мельком поцеловал её в макушку и со вздохом упал на кровать.
- Привет, милый. Как дела на работе?
- Опять завал! И вся самая нудная кропотливая работа досталась мне!
- Ты поговорил с начальником о повышении?
- Не было подходящей ситуации…
Гермиона недовольно поджала губы, из-за чего помада легла неровно. Подправляя пальцами эту оплошность, Гермиона сбросила засаленные тапочки и сунула ноги в чёрные выходные туфли.
- Чем это так жутко воняет внизу? – Рон приподнялся на локтях и вопросительно посмотрел в зеркало на Гермиону. – Опять травила тараканов?
- В Норе нет тараканов! Это всё твои сыновья, Рон! Хоть сегодня заставь их вести себя прилично. У нас будут гости.
- Гости? – Рон хмыкнул. – Это ты старину Гарри называешь гостем?
- С ним будет его девушка! – Гермиона чувствовала, что снова выходит из себя. В последнее время Рон постоянно её раздражал. – И, умоляю тебя, переоденься!
Рон со вздохом поднялся с кровати и прошаркал к шкафу. Сощурившись, Гермиона смотрела на него, дряхлого, седеющего, лысеющего, с отвратительными тёмно-коричневыми веснушками на лице и шее.
- Одень голубую рубашку. Она новая! – на последок крикнула Гермиона и вышла из спальни, хлопнув дверью.
Они расположились во дворике за домом, под многовековыми вязами. Рон занимался барбекю, дети бегали вокруг него с визгами, подставляя друг другу подножки и обливая водой из игрушечный пистолетов. Кэвин весь вымазался грязи, а Эмили уже успела поставить стрелку на своих первых капроновых колготках.
Гермиона тихо выругалась себе под нос и поднялась из кресла, чтобы принести лимонад. Кувшин на плетёном столике уже опустел.
Возвращаясь из кухни, Гермиона на секунду остановилась в дверях. Они сидели на диванчике, приобнявшись, такие молодые и такие красивые. Гарри, в лёгком льняном костюме, с всклоченными чёрными волосами, со стаканом вина в длинных, как у пианиста, пальцах. И его подружка, как там её… Дафна… Ничего не скажешь – внешность фотомодели. Она, наверное, лет на семь его моложе. Светлые, будто золотые волосы, шёлковой волной рассыпаны по плечам, чистое белое без единой морщинки лицо, приятная улыбка, ярко-голубые глаза. И одета со вкусом. Сразу видно, что одежду покупает она не в том же дешёвом магазинчике на Дайгон Аллее, что и Гермиона.
Гермиона чувствовала зависть. И злость. И даже немножко ненависть. Но всё равно неотрывно и жадно всматривалась в их улыбающиеся лица, ловила каждый лёгкий поворот головы, касание рук, смотрела на гладкую светлую прядь волос, пропущенную между пальцами Гарри.
- Мама! Мама! – Дэвид неловко толкнул Гермиону в колено, так что несколько капель из кувшина выплеснулись на рукав её платья. Гермиона со злостью отвесила сыну подзатыльник. По жёлтому ситцу расплылось отвратительное тёмное пятно.
- Посмотри, что ты наделал!
- Эмили ударила меня в живот!
- Ты это заслужил!!!
- Но мам…
Гермиона поудобнее перехватила кувшин с лимонадом и, не обращая на сына внимания, командирским шагом направилась к столику.
- Не скучаете? – с притворной улыбкой обратилась она к Гарри и его подружке.
- Нисколько. Присядь с нами. Поболтаем! – Гарри пододвинулся к Дафне, освобождая Гермионе местечко. Рон крикнул, что барбекю скоро будет готово.
- Ну, как живёшь? Как дети? – Гарри ослепительно улыбнулся и аккуратно убрал непослушную вьющуюся прядь с лица Гермионы. На мгновенье она замерла. По всему телу побежали мурашки. Дафна и Гарри, ласково улыбаясь, выжидательно смотрели на неё.
- Всё отлично!
- На работу не устроилась?
- Да вот… времени совсем нет. Дети, хозяйство.
Разговор продолжался, но именно в эту самую секунду Гермиона вдруг почувствовала такую горечь, что ей впервые в жизни захотелось исчезнуть, испариться, никогда не рождаться. Гермиона непроизвольно скривилась, стала неловко тереть вспухшими от постоянной стирки пальцами глаза. Дафна и Гарри улыбались друг другу и что-то щебетали. Незнакомая обида на весь мир вдруг пробралась в самую её душу. За что ей всё это? За что ей эта проклятая жизнь? Эти дети, этот муж-неудачник, с которым её в последнее время даже секс не связывает? Этот ад? А ведь были такие перспективы… Она могла стать кем угодно. Она могла бы быть сейчас успешной, привлекательной, ухоженной женщиной. Да, чёрт побери, она могла бы сейчас сидеть рядом с Гарри на месте Дафны и с такой же еле уловимой жалостью смотреть на какую-нибудь другую замученную жизнью домохозяйку, волей случая ставшую миссис Уизли. Так почему? Так за что же? За что?!!
Гарри принялся что-то рассказывать о своей работе за границей. Дафна, смущаясь и робко улыбаясь, с запинками поведала о их первой встрече и прекрасной любви. Гермиона принесла тарелки и накрыла на стол. Эмили разбила миску с салатом. Рон напился. Барбекю пригорело. Шов на спине канареечно-жёлтого платья жалобно затрещал. А потом начался отвратительный накрапывающий дождик.
За несколько часов Гермиона как будто почернела изнутри. Но, слава Мерлину, и этот вечер подошёл к своему логическому завершению.
И Гермиона была рада.
Она устала. Смертельно. Она еле держалась на ногах. Но самым тяжёлым было осознавать, что ещё одного часа свидетельства своего позора, своего падения она бы не выдержала. Как плешивый уродливый зверёк, она хотела побыстрее спрятаться.
С жалкой улыбкой, провожая гостей у двери, она смотрела на Гарри. Он накинул на худые плечи девушки шаль, подал ей сумочку и открыл дверь. Уже когда он собрался выйти за ней во двор, Гермиона, поддавшись какому-то странному порыву, остановила его, схватив за рукав.
- Гарри?
Он оглянулся и ласково ей улыбнулся. От этой улыбки, от этого лучившегося добротой взгляда всё внутри у Гермионы перевернулось. Она нервно сглотнула.
- Гарри… - шепнула она, уже заранее жалея о своих словах. – Гарри… А ведь всё могло быть не так.
Он мог истолковать её слова как угодно. Он мог списать их на неудачный скучный вечер, на пригоревшее барбекю, на пьяные нудные речи Рона и ссоры детей.
Но он понял её правильно.
Она заглянула в его глаза, и увидела там страх. Страх, удивление и жалость.
- Гарри! – позвала со двора Дафна. – Я замёрзла, милый. Поехали домой!
Он неуверенно кивнул Гермионе на прощание и быстро вышел.
Гермиона не стала смотреть на него в окно. Прижав ладони к горящим щекам, она медленно опустилась в кресло и закрыла глаза.
С улицы послышался звук заводящегося мотора и шелест шин. Через минуту всё стихло.
- Гермиона! Любимая! Я уложил детей! – послышался сверху пьяный голос Рона. – Поднимайся скорее в спальню, птичка моя. У меня для тебя сюрприз!
- Сейчас! – крикнула Гермиона, но не поднялась из кресла. Пошарив в ящике тумбочки, она достала пачку сигарет, выудила одну и прикурила от волшебной палочки.
Тихо тикали часы. За окном ухала сова, отправившаяся на ночную охоту. Одна за другой в гостиной гасли лампы.
Гермиона сидела и курила.
Думала и курила.
Плакала и курила.
3. Угости меня.
- Тварь! Как ты мог! Ты издеваешься надо мной? – в расстёгнутой красной блузке, с потёкшей тушью под глазами, она выбежала в тамбур и стала с остервенением натягивать сапоги.
- Да что я такого сказал?!!!
- Ты унизил меня перед друзьями! Ты выставил меня полной дурой!
- Истеричка!!! – он развернулся и прошагал обратно в комнату. Она раздосадовано пнула стул и побежала за ним.
- Гарри! Гарри, стой! Не смей убегать, когда я с тобой разговариваю!
- Это ты убегаешь! Ты вечно сваливаешь всю вину на других! Ты меня уже достала!
- Ах так? – тряхнув головой, она стянула с пальца обручальное кольцо и с яростью отшвырнула его. Оно со звоном запрыгало по паркету. – Эти пять лет, что мы прожили с тобой – самая страшная ошибка в моей жизни!!! Ты понял! Пока!
- Герми! Герми! – он бросился за ней, схватил её за руку. Она стала упираться и залепила ему пощёчину.
- Отпусти меня, гад!
Он разжал руки.
- Ну, и куда ты пойдёшь, на ночь глядя? А?
- Да уж есть куда!
- К своим любовничкам?!
- Да! – она раскраснелась от гнева. – Да! Да! Да!!! Может хоть кто-нибудь из них наконец-то сделает мне ребёнка, если законный супруг не способен!
- Что ты сказала?! – он с силой ударил кулаком по стене, так, что Гермиона вздрогнула и удивлённо заморгала.
- Что слышал, недоносок!
- Шлюха!
- Урод! Неудачник! Отброс общества!
- Хамка!
- Сам ты хам!!!
- Если ты сейчас уйдёшь, - Гарри перешёл на угрожающий шёпот, - можешь больше не возвращаться.
- Больно надо! – Гермиона улыбнулась безумной улыбкой и схватила с вешалки кожаную курточку. – Мне тридцать два! Я хочу нормальную жизнь! А ты…ты всё испортил! Дрянь!
- Да кто бы говорил! – Гарри натянул пальто и выбежал за ней на лестничный пролёт. – Я тоже не о такой жене мечтал! Нашлась – фифа невъебенная!
- Ах, ты, козёл! – она бросилась на него с кулаками, но он перехватил её руки и отпихнул от себя.
- Только о себе и думаешь! – заорал Гарри.
- Эй, вы, потише там. – из соседней двери высунулась лысая потная голова какого-то мужика.
- Да пошёл ты!!! – хором закричали Гарри и Гермиона, и дверь тут же захлопнулась.
- Всё. Я. Ухожу. – Гермиона тщательно поправила юбку и нажала на кнопку вызова лифта. – Завтра я пришлю кого-нибудь за вещами. Потрудись открыть дверь.
- Сама придешь, не перетрудишься.
Гермиона подняла на Гарри глаза, но промолчала. Звякнули и разъехались двери лифта.
- Прощай.
- Скатертью дорожка!!!
Лифт стал медленно опускаться. Гарри с силой пнул стену.
- И не возвращайся! – со всей мочи заорал он. Где-то внизу в подъезде оглушительно хлопнула дверь.
Он прижал ладони к лицу и сполз по стенке. Соседняя дверь снова приоткрылась.
- Заткнулись наконец-то? Месяц орёте, как обколотые. Житья от вас нет!
- Пошёл ты…
Гарри медленно поднялся и вошёл в квартиру. Во всех комнатах был полный бардак. Опрокинутые стулья, битая посуда, порванные вещи, треснувшее зеркало.
Он подошёл к окну и сел на подоконник. Отодвинул штору. Внизу, на улице, Гермиона пыталась поймать такси.
Гарри распахнул створку и закричал:
- Гермиона!!! Стой!!!
Она вздрогнула. Подняла глаза. Сморщилась и показала ему средний палец.
- Гермиона!!! Стой!!! Подожди!!!!
Он со всех ног бросился вниз по лестнице. Ногой распахнул дверь.
Её уже не было.
- Ч-чёрт…
В нём всё оборвалось. Как будто что-то умерло. Да. Это конец. Но ведь к этому всё и шло…
Гарри оглянулся по сторонам. Пустынная ночная улица. Нет ни людей, ни машин. Но возвращаться в квартиру не хотелось.
Застегнув пальто, он двинулся вниз по тротуару. Жизнь кончилась. Или только началась. Но он устал от всего этого. Больше ничего не хотелось.
Еле переставляя ноги, он глубоко дышал ночным воздухом. Холодный осенний ветер ерошил волосы. Вот бы сейчас полетать на метле. Как в старые добрые времена.
Гарри тряхнул головой.
Те времена.
Тогда она была совсем другой. Не взбаламошенной стервозной женщиной с кучей комплексов, повёрнутой на дорогих безделушках, а доброй, рассудительной, нежной Гермионой. Такой он любил её. Такой он ценил её. На такой он женился.
Как они могли дойти до такого? Кто мог предположить, что пройдёт время, и они будут друг друга ненавидеть? А ведь они строили такие планы. Она собиралась стать научным работником в Министерстве здравоохранения, он мечтал быть аврором и спасать людей.
Тогда они ещё уважали желания друг друга.
Но потом началась рутина.
Она заскучала.
У него ничего не получалось.
Она стала искать себе развлечения.
Он остался один.
Они стали изменять друг другу. Они укоряли этим друг друга. А потом начались скандалы.
Но ведь они же любили друг друга. Ведь любили же.
Гарри зашёл в круглосуточный магазинчик и купил пива и сигарет.
Светало.
Первые серые лучи ложились на мокрый асфальт, серебрили листья на деревьях. По улицам засновали автомобили. Люди спешили на работу. Люди возвращались с работы. Редкие прохожие останавливались и с удивлением провожали взглядами молодого красивого мужчину с бутылкой пива в руке, с кровоточащей расцарапанной щекой.
- Извините? С вами всё в порядке? – с Гарри заговорила молоденькая девушка в дутом пуховике. Очень даже симпатичная, с приятной улыбкой. – Я могу вам помочь?
Она смущённо протянула ему свой носовой платок, немного измятый, с розовыми кружевами. Гарри приложил его к щеке.
- Спасибо.
- Я могу ещё что-нибудь сделать?
- Выходи за меня за муж.
Девушка застеснялась, опустила глаза и отступила назад. Но Гарри заметил в её глазах заинтересованность. Гарри расхохотался.
- Простите? – девушка обиженно надула губы.
- Нет, это ты меня прости. – Гарри продолжал хохотать. – Пока!
Он протянул девушке окровавленный платок и быстро зашагал вперёд. Она ещё долго удивлённо смотрела ему вслед.
Последний квартал до квартиры он пробежал. Ему хотелось чувствовать ветер, это промозглое утро, этот запах города, в котором смешался бензин, гарь, смрад помоев и едва уловимый аромат прелых листьев. Он бежал. Пальто развевалось за его спиной. Ботинки покрылись грязью. Но он смеялся. Ему было легко и весело. Он чувствовал себя свободным.
Пока ждал лифт, допил пиво. Без тени смущения Гарри оставил бутылку в подъезде и поднялся на свой этаж. Дверь он не запирал, так что вполне возможно, что внутри уже успели похозяйничать воры. Но Гарри не сильно беспокоился из-за этого. Он толкнул дверь, вошёл, сбросил ботинки и повесил пальто.
В квартире было тихо. Где-то за окнами уже во всю щебетали птицы. Солнце светило в полную силу. Начинался новый день.
Гарри замер на пороге спальни.
Она сидела на подоконнике и смотрела вниз, на улицу. Порванные чулки, растрёпанные волосы. Она медленно повернула к нему лицо. Уставшая, в размазанной косметике, но совершенно не изменившаяся. Та же самая Гермиона. Семнадцатилетняя Гермиона.
В груди Гарри что-то больно сжалось. Он сделал к ней шаг. Ещё. Ещё. Она смотрела на него сонными мутными глазами и не шевелилась. Он протянул к ней руки.
И всё-таки он любит её. Любит. Больше всех на свете. Больше жизни.
Она прижалась щекой к его груди и тихо заплакала. Он стал осторожно гладить её по голове. Она обняла его за талию и вдруг заметила пачку сигарет, выпирающую из кармана.
- Гарри…
- М-м-м-м?...
- Ты купил сигареты?
- Угу.
- Угости меня.
Примостившись на подоконнике, обнимая друг друга за плечи, они курили и смотрели в окно. Они молчали. Начинался новый день.
Эпилог.
Всё "так"?
Чаще всего то, что мы считаем важным или правильным сегодня, с годами утрачивает свою яркость. Стираются воспоминания о мелочах, акварельными красками под струями воды расплываются лица когда-то повстречавшихся нам людей. Самое страшное оказывается не таким уж пугающим.
Но некоторые воспоминания остаются с нами навсегда. Это мгновенья возможного счастья, поманившие нас когда-то белым крылом и растаявшие так же быстро, как и появились.
И вот она, ещё совсем юная, красивая не той привычной красотой, но чем-то неуловимым и знакомым, сидит на холодном полу перед лазаретом, прижавшись спиной к стене, и то и дело поглядывает на часы.
Дверь со крипом открылась.
- Как он?! – она вскочила на ноги и бросилась к медсестре. И тут же замерла на месте. Прижала ладони к глазам.
- Нет. Только не это.
- Гермиона… - медсестра попыталась обнять её, но она вывернулась из её рук, отступила назад. – Он… Раны были слишком серьезными. Он… Он умер, Гермиона.
Она осторожно привстала на носочки, заглянула за плечо медсестры. Он лежал на больничной койке, тихий, бледный, спокойный. Глаза закрыты. Простыня укрывает его тело до подбородка. Белая ткань пропитана кровью.
- Но… - Гермиона запнулась и заглянула мадам Помфрей в глаза. – Но он ведь победил Его… Разве нет? Он ведь победил…
Медсестра смотрела на неё с сожалением.
- Он ведь победил… тогда почему он … умер? Он ведь победил. Он должен быть жив… - Гермиона еле шевелила языком. Перед глазами всё плыло. Всё казалось нереальным, но было как никогда настоящим.
- Да. Он победил. Он спас всех нас. – медсестра протянула руку и погладила Гермиону по голове. – Он – герой. Он наш герой.
- Он…он ведь…
- Хочешь попрощаться с ним?
Гермиона слабо кивнула. На ватных ногах она вошла в лазарет. У его кровати собрались все преподаватели и ещё какие-то шишки из министерства. Все – со скорбными лицами. Все – смотрят на неё с участием…
- Вот и всё. – Гермиона легла на траву и закрыла глаза. – Вот и всё.
От пруда тянуло влагой и плесенью. Где-то в деревьях пели птицы. Сквозь зелёную листву рваными солнечными зайчиками пробивалось солнце.
- Привет. – рядом с ней присел Рон. У него было забинтовано предплечье, поэтому он старался двигаться очень осторожно.
- Привет.
- Как ты?
- Всё нормально…
Некоторое время они молчали. Рон бросал в воду камешки и считал круги. Наконец он, сморщившись от боли, порылся в кармане куртки и достал пачку сигарет.
- Покурим? – бесцветным голосом предложил он.
Гермиона открыла глаза и посмотрела на небо. Там медленно плыли облака.
- Нет. Спасибо… Я не курю.
Спасибо всем, кто прочитал.
