Глава 1
Единственное волшебство
Она слышала, он кричал. Он почти каждую ночь кричал. Иногда просил о помощи, иногда звал своего погибшего крестного, иногда Дамблдора. С ними что-то происходило в его кошмарах – слишком отчаянно он звал.
Со временем Петуния осознала: директор Хогвартса, который присылал ей письма столько нет, умер.
И это имя – Вольдеморт. То, что он иногда кричит во сне.
Имя, которое ненавидела её сестра, которое пугало саму миссис Дурсль, и которое потом оказалось именем волшебника, убившего весь детский приют, в котором он когда-то рос.
И это имя, которое возродилось несколько лет назад и вновь нарушило её жизнь.
Петуния думала об этом, поливая растения на окнах, оплачивая покупки в магазине, принимая душ.
Она была магглой до мозга костей. А еще – сестрой ведьмы.
Ночные крики Гарри будили всех в доме. Петуния злилась на племянника, по утрам яростно шипела, чтобы он не смел мешать ей спать.
Расхрабрившийся Дадли заливался смехом, поедая гамбургеры, и она чувствовала мстительное удовольствие от того, как племянник бледнел и с силой сжимал вилку в руке. Ему все еще нельзя было использовать магию вне школы.
Но каждый день на кухне приходилось менять лампочки, потому что за мгновение они полностью перегорали.
Она говорила Вернону, что мальчишка невыносим и она с нетерпением ждет того момента, когда он уйдет.
В свой семнадцатый день рождения, так же, как когда –то ушла и его мать.
Вернон кивал, почти её не слушая, уставившись в телевизор и ругая очередного премьер-министра.
***
Она знала, что мальчишка похож на отца.
Хотя бы потому, что он совсем не был похож на Лили.
Но с каждым годом, а после в те единственные два месяца, которые он проводил на Тисовой улице, она видела в нем все больше от сестры.
Когда он замирал на секунду, уставившись в окно и задумавшись, Петуния вновь переносилась на много лет назад. Лили точно также часто смотрела, также наклоняла голову, также держала книгу в руке и хмурила брови. Как будто то, что он не видел мать и не помнил её, не забрало у него возможность походить на неё.
Когда-то в детстве Петуния и Лили были очень похожи. «Два маленьких цветочка», как говорила миссис Эванс.
Десять лет спустя волосы одной сестры стали тонкими и белыми. А другой – густыми и рыжими. Также изменились их характеры.
Страстная, взбалмошная, живая Лили затмевала своим кипучим характером тихую, спокойную, замкнутую сестру.
Гарри, внешне копия своего отца, был таким же преданным, как его мать. А Дадли –избалованным и ветреным. Случись несчастье, и сын исчезнет из жизни миссис Дурсль.
Поэтому она не даст мальчишке спуску. Он не может быть идеальным! Он же должен сорваться когда-нибудь, должен…миссис Дурсль вынуждала его поливать цветы в ухоженном садике или красить забор…делать все то, что так не любила делать его мать.
Но он был слишком похож на неё.
***
У них была самая обычная семья. С единственным недостатком: странный племянник, который вызывал у соседей недоумение. Как у таких примерных англичан мог оказаться на попечении такой ненормальный мальчишка?
Петуния не была ему мамой, не была другом, не была тетей, не была знакомой…не была тем, кем могла бы быть. По своему собственному желанию.
Она любила выращивать цветы. То, что всегда ненавидела её сестра. Герань, плющ, розы, - все это оживало в руках миссис Дурсль. Как вечное напоминание о том, что цветы – единственное, что она может взрастить.
Сын – копия разболтанного отца, дом – копия всех домов на улице, её лицо – клон сотен лиц сорокалетних лондонских женщин с ранней сединой и морщинками у глаз.
Её цветы – единственные во всей округе.
Отгородившись от мира магии, Петуния давно решила, что ничто не помешает ей вести обычную жизнь. Как у всех магглов.
Зависть к маленькой Лили, к её чарам, а потом – к её улыбке, к её друзьям, а потом – к её сияющим глазам и темноволосому принцу…
Петуния не признавалась, что хотела бы поменяться местами с сестрой. Даже на миг, когда та была грустной.
Но ей хотелось.
Цветы – все, что она может вырастить.
Единственный не удавшийся её цветок – она сама. Петуния с увядшими листьями.
А конопатая Лили Эванс выросла в лилию.
Гарри, который следом за матерью получил билет в мир магии, каждый раз напоминал ей о том, чего она оказалась недостойной.
Почему?
Она вряд ли узнает ответ, но он и не нужен.
Лишь эта горечь в её глазах - её неприкрытая уязвимость. И страх за каждый бутон в её крошечном саду, за каждый опавший изумрудный листочек, за каждую горсть земли.
Вернон слишком глух и слеп, чтобы видеть это. Слава Богу.
Только бы наступило его день рождение.
Руки, ухаживающие за цветками на окне, дрожали.
***
Неделю назад к ним в дом приехали двое. Рыжий увалень и кудрявая девчонка с книгами.
Скандал, кажется, слышали все соседи, а утром спрашивали, кто поселился у них.
«Племянники моей давней знакомой. Им негде жить, пока она в больнице, так что я приютила бедняг», - она улыбается и прижимает к себе упаковку с удобрением для роз.
«Миссис Дурсль - ангел», так шепчут соседи. Вырастила сына сестры, а теперь помогает бедным детям.
Как же. Помогает.
Они сидят в его комнате, шепчутся о своем с раннего утра, потом едят на кухне, и снова на второй этаж. Там каждую секунду что-то взрывается, грохочет, вечно прилетают стаи сов, вызывая вопросы любопытных соседей, бегает по диванам рыжий котяра, а под потолком мечется крошечная сова.
Дежа вю.
Все, как в доме Петунии, но двадцать три года назад. Вместо четверых друзей в мантиях – рыжие близнецы, полуседой бледный мужчина и парень с ожогами на руках. Приносят что-то, косо смотрят на неё…на её мир.
Все подоконники стоят мокрые, потому что она переливает воду в горшках. Цветы скоро начнут гнить.
Лишь бы скорее наступило 31 июля.
Петуния закрывается в спальне и часами смотрит в потолок, слушая смех наверху.
Все, как и двадцать три года назад.
***
Когда Лили не любила Джеймса, Петуния злобно смеялась над её рассказами. Родители знали всё про несносного мальчишку Поттера, а также про его проделки и про его друзей, которые всегда опаздывают на уроки и теряют баллы.
Когда Лили любила Джеймса, Петуния уже истерично хохотала над её историями о том, как он спас младшекурсника и помог ей с трансфигурацией. А родители переглядывались и улыбались. Они догадывались еще с тех пор, как Лили не любила Джеймса.
Плющ превратился в гниющую массу. Вернон обеспокоено смотрел на неё за завтраком, а почтальон шарахался от неё по утрам. Раньше она с ним здоровалась, а теперь лишь вырывала пачку писем и скрывалась на заднем дворе.
Может быть, она опять ждала письма от Дамблдора? Она написала ему уже несколько посланий с просьбой забрать племянника, но не получила ни одного ответа. Ради этого ей пришлось послать сову в школу Поттера. Та клюнула её в палец, и незамедлительно улетела на улицу. Сова не возвращалась.
Через две недели Петуния вспомнила, что директор Хогвартса умер.
А через три недели вернулась сова.
По утрам рыжий увалень ел столько, сколько Дадли несколько лет назад, но категорически не толстел. А кудрявая пигалица поглядывала на Поттера поверх книг и обеспокоено ерзала на стуле.
В одно промозглое воскресенье Петуния выкинула первый горшок с цветком.
***
Сегодня он закричал почти совсем тихо, словно давно не произносил этого слова.
- Мама…
Зеркала на стенах дрогнули, покрывшись сетью мелких трещинок.
Петуния обняла себя руками и закрыла глаза.
- Мама…нет…нет…
Лили умерла, спасая своего маленького сына. Вслед за любимым Джеймсом, погибшем, защищая свою семью.
Вернон и Дадли были её единственными близкими людьми в этом мире, но они никогда не проявляли хоть каплю жертвенности по отношению к Петунии. И она была им за это благодарна. Ведь у неё все должно быть по-другому. Она маггла, её не тронет ни война, ни несчастье, ни магия, ни любовь.
То, что наполняло жизнь Лили Поттер.
Горшки с цветами упали с подоконника, рассыпав темную землю по всему начищенному кафелю кухни. Вода вытекала, оставляя грязные разводы, а Петуния сидела рядом и с силой сжимала в руках розовые бутоны.
Он кричал и сердце её разрывалось.
Она всего лишь маггла, и даже если бы захотела, не смогла бы ему помочь.
Ведь так?
Ведь так, Лили?
Может быть, она бы хотела утешить его. В первый раз за 16 лет, она бы хотела утешить мальчика. Успокоить, сказать, что это был всего - лишь сон.
Но после стольких лет, слова - лишь мираж возможной жизни, где он её любимый племянник, а она – ласковая тетя.
Торопливые шаги на верхнем этаже все-таки заставили её подняться на ноги. Тяжело ступая, она взошла наверх по ступеням, оставляя коричневые пятна на ковре позади себя, и остановилась у полуоткрытой двери.
Девчонка держала в руках волшебную палочку и освещала ею бледное лицо мальчишки на кровати.
- Тише, Гарри…это всего лишь сон…
- Гермиона, я видел маму… я не видел её во сне с тринадцати лет…
Крупные слезы катились по щекам женщины, но она и не думала их останавливать. Казалось, что Лили – вечно юная, красивая, нежная Лили – стоит сейчас рядом и с упреком смотрит на неё…
- Прости, не могу, - прошептала Петуния. – Уже слишком поздно.
Лили лишь качала головой.
- Гермиона?
Хриплый, заспанный голос из соседней комнаты. Кудрявая девчонка смотрит на Поттера, и они не слышат голоса рыжего парня. А Петуния слышит.
- Ты здесь?
Она была легче воздуха, пока шла к нему. А потом её рука, самая ласковая на свете, остановилась на рыжей макушке.
- Спи, Рон, - он тут же успокаивается при звуке её голоса. Совсем не ЕЁ голоса, - спи, все хорошо.
Несколько мгновений спустя в темной комнате слышится его тихое сопение, а её рука все еще гладит его по волосам.
- Гарри, я …
В свете луны из окна ей видно, как мальчишеская фигура склоняется над девчонкой и притягивает к себе.
Дверь без скрипа закрывается, пока они застывают в объятии.
***
Петуния больше не плачет.
Она смотрит на новый цветок, расцветший в её доме, и прощается с Лили.
Та позволила ей совершить единственное волшебство.
