Глава 1Ветер сегодня был сильный-сильный, а на вершине самой высокой башни и вовсе сбивал с ног. Саралеги сюда было нельзя, но нельзя почему-то только на словах. На деле слуги все время забывали, что за ним нужно присматривать, и тогда он мог делать что хочет. Даже лазить в отцовскую библиотеку, хотя дотянуться все равно получалось только до нижних полок.
Позавчера он очень удачно добрался до книги с очень старыми легендами. Может, и со сказками, но там не было картинок, так что, наверное, ему попалась какая-то взрослая книга – только интересная. Он даже успел прочитать немного – как молодой король поехал на войну, но сбился с пути и попал в чужое королевство. А там влюбился в королеву. Да так сильно, что чуть не забыл о своей родной стране, но чем все закончилось и как король выкрутился, Саралеги узнать не успел. Отец поймал его на месте преступления и отругал – так сильно, как будто он натворил что-то ужасное. Это было очень обидно. На следующий день легенд на месте не оказалось. Саралеги решил, что в следующий раз унесет выбранную книгу с собой. А то вдруг опять поймают.
А сегодня был особенный день – сегодня Саралеги исполнялось семь лет, хоть об этом никто, кроме него самого, пока и не вспомнил, – и он решил забраться на главную башню, на самый-самый верх. Слуги туда не ходили уже очень давно, а он устроил там тайное убежище. Если приставить лестницу и выглянуть в слуховое окно, видно весь город, лес за ним и горы. Почти весь Сё Симарон. И замковый двор видно – иногда там проходят солдатские учения, иногда служанки собирают цветы. А иногда к отцу приезжают очень важные гости, и тогда двор заставлен каретами. Если высунуться в окно посильнее можно разобрать гербы на дверцах.
Больше всего, впрочем, Саралеги нравилось смотреть не на кареты, а на море – через другое окно. Там, за морем, были другие страны, где-то там находилась страна злобных демонов-мадзоку, с которыми отец воевал, давно-давно, когда Саралеги еще и на свете не было. Может быть, когда-нибудь, став королем, он сможет туда поехать, тоже на войну. Как король из той то ли сказки, то ли просто истории.
Со стороны моря подъезд к замку был победнее, так что отцовские гости им обычно не пользовались. Тем удивительнее, что Саралеги заметил какого-то всадника. Он был похож на воина – да и одет был в форму, только чужую, не симаронскую. Саралеги высунулся чуть дальше – рассмотреть всадника получше, – и его накрыло туманным, тяжелым ощущением силы. Так было, когда он пытался вспомнить свою мать. Вспоминалось очень смутно – большие теплые руки, которые обнимали его, держали, и такое же ощущение силы. И то он не был уверен, что помнит это по-настоящему – а оно не приснилось или не придумалось само собой.
Но сейчас оно точно не приснилось, ведь всадник был самый настоящий. Может, это из-за хореку так. Отец всегда говорил, что Саралеги совсем не умеет сдерживать хореку и плохо использует ходзюцу, надо больше учиться. Может, он так чувствует сильных носителей хореку, а если бы учился лучше, не чувствовал бы. А может, и нет.
Всадник въехал во внутренний двор и пропал из виду. Далеко-далеко, почти на границе зрения, проплыл корабль… нет, несколько кораблей. Это воды Сё Симарона, значит, корабли принадлежат или им, или Дай Симарону, больше никому плавать здесь нельзя. Жалко, что так далеко, а то можно было бы рассмотреть флаги – чьи же они все-таки – и придумать, куда они могут плыть.
Его по-прежнему не пытались искать. Это было просто замечательно: значит, можно спуститься в замковый парк, там куда интереснее бродить одному, чем с кем-то из слуг. Если о нем вспомнят, потом, наверное, попадет. Но скорее всего не вспомнят. Обычно не вспоминали.
У клумб возле фонтана порхали розовые бабочки. Они всегда просыпались последними – желтые, синие, белые, красные уже давно летали, а розовых можно было увидеть только летом. Чтоб получше рассмотреть их, Саралеги присел на корточки возле клумбы. Если долго сидеть неподвижно, они подлетят совсем близко– хоть лови.
Но бабочки не подлетели – на клумбу упала чья-то тень. Саралеги поднял голову и встретился взглядом с тем самым человеком, который недавно въехал в замок.
От этого взгляда – глаза в глаза, никто раньше не смотрел на него так, – его снова накрыло то же ощущение, что и в башне. Человек опустился перед ним на одно колено и склонил голову. Так вели себя вассалы отца – но с королем, а не с принцем.
– Я здесь, чтобы служить вам, ваше высочество.
Саралеги встал. Вообще-то это было подозрительно – новых воспитателей или камердинеров к нему всегда приводил отец. Сам никто ни разу не приходил. Но, может, так положено, когда взрослеешь?
К тому же опасности этот человек не излучал. Саралеги не мог объяснить, почему, но чувствовал: все хорошо, все в порядке, никто не причинит ему вреда.
– Встань, пожалуйста. Как тебя зовут?
Человек послушно встал, и Саралеги сразу пожалел, что попросил. Не очень-то удобно разговаривать с кем-то, если приходишься этому кому-то по пояс.
– Бериас, ваше высочество.
– Ты будешь меня охранять? Тебя прислал отец?
Конец походам на башню, если так. И в библиотеку тоже.
– Я буду защищать вас, ваше высочество, а не охранять, – поправил Бериас. – Я здесь, чтобы служить вам, а не ему.
Не отцу? Значит, в честь дня рождения Саралеги наконец-то дозволено иметь личного слугу?
– Отец тебя нашел где-то за границей, да? Ты носишь два меча, а в Сё Симароне никто не сражается двумя мечами.
– Ваш отец не искал меня. Я приехал к вам. И буду защищать вас.
У него странное лицо – совершенно непонятно, что он там себе думает. По отцу всегда ясно, будет он сейчас кричать или отвернется и пройдет мимо. И по слугам ясно. И по камердинеру, и по учителю языков, и по учителю арифметики – по всем. А у Бериаса выражение лица ни разу не изменилось.
– А ты меня научишь сражаться?
– Ваше высочество желает обучаться фехтованию у меня, а не у своих учителей?
Фехтованию Саралеги не учили. Отец говорил, что еще рано и что задатков все равно нет. Это он после того, как попробовал дать Саралеги меч, сказал. Саралеги потом осторожно выяснил, что означают слова «задатков нет», и расстроился: в хрониках обычно говорилось, что короли бросаются в бой впереди своего войска, а для этого надо уметь хорошо сражаться. А он ведь будущий король.
– Желаю. Скажи отцу, что я хочу, чтоб меня учил ты.
– Хорошо.
– А мы можем начать сейчас?
Губы Бериаса дрогнули – как будто он решил улыбнуться, но передумал. Или не умел.
– Нет. Сейчас не можем. Мой меч вы не поднимете, а своего собственного вам пока не положено. Но если вы пожелаете, я могу поучить вас управлять хореку.
Саралеги вдруг стало радостно-радостно. Его уже пытались учить, но выходило плохо. Он случайно слышал разговоры отца с учителями: те жаловались, что талант у его высочества есть, но какой-то неправильный. И развить его не получится. И вряд ли, говорили они, вздыхая, из этого ребенка выйдет что-то толковое.
А Бериас просто взял его за руку – раньше никто вот так к нему не прикасался – и Саралеги поверил, что у них все получится.
Получилось, правда, не сразу и не все. Бериас умел создавать огненные шары и управлять ими, умел ставить барьеры, но больше всего Саралеги понравилось, как он умеет создавать иллюзии сорвал цветок и сделал так, что тот из желтого стал голубым. Саралеги тоже так попробовал, но ничего не вышло.
– Ничего, – сказал Бериас. – Это значит, у вас, ваше высочество, другой талант, не к этому. Вас неправильно учили.
– А ты будешь учить правильно? Ты знаешь, как надо?
– Знаю. Теперь знаю. Зачем вы носите эти очки?
– У меня глаза больные. Вот, видишь, какого цвета? – Саралеги снял очки. Когда он был совсем маленький, слуги шептались: «У него глаза, как у демона!» Потом тех слуг прогнали, а отцовские доктора сказали, что это болезнь. – А очки – чтобы от солнца защитить и чтобы никто не пугался.
– У вас очень красивые глаза, ваше высочество. И особенный дар.
Саралеги счастливо вздохнул. Ему говорили, что он особенный, только обычно как-то обидно это звучало. Особенно упрямый, например. Или особенно неуклюжий – это когда его учили верховой езде. Или особенно бестолковый – это когда ничего не получалось с ходзюцу. А сейчас оказалось по-другому.
– Какой?
– Вы сами поймете, когда мы начнем заниматься всерьез. А пока вы должны научиться концентрировать хореку.
– Ты научишь?
– Научу.
К вечеру у Саралеги уже несколько раз получилось собрать и отпустить хореку. Бериас не ругался, просто объяснял так, что все было понятно, и сила внутри наконец-то начала слушаться. Бериас сказал, что это как научиться плавать – когда принцип поймешь, больше не разучишься. Плавать Саралеги не умел, и Бериас пообещал, что научит и этому тоже.
За ужином Бериас стоял у него за спиной. Обычно ему прислуживал кто-то из отцовской челяди, и это ужасно мешало. Вдобавок отец начинал придираться к чему-нибудь. Всегда находилось, к чему, потому что учителя успевали нажаловаться. Зато сегодня отец угрюмо молчал. Наверное, ему не очень нравился Бериас: теперь столько слуг осталось без работы. Зачем они нужны, если Бериас сам будет учить Саралеги и присматривать за ним? И отцу придется как-то устраивать их судьбу: он не раз повторял Саралеги, что король не имеет права бросать своих людей. Саралеги вообще-то думал, что это про битву, но, наверное, к дворцовой прислуге тоже относилось.
Надо будет отвести Бериаса на башню. Может быть, он приставит лестницу так, чтоб она больше не падала.
Бериас так и не ушел. Сидел в кресле у окна, пока Саралеги переодевался и пока читал в кровати (и даже не пытался отобрать книгу, как это обычно делали слуги). Смотрел, как Саралеги расчесывает на ночь волосы – хотя на что тут, спрашивается, смотреть? И, к счастью, все это время молчал. Саралеги не нравилось, когда его постоянно отвлекают вопросами – не пора ли спать, не задуть ли свечу, не помнит ли его высочество, что читать в постели вредно. Хорошо, что Бериас такой молчаливый.
Заговорил он, только когда Саралеги решил, что пора бы уже и лечь спать. Подошел, поправил подушки:
– Спокойной ночи, ваше высочество.
Саралеги забрался было под одеяло, но высунулся снова.
– Ты будешь спать здесь? В моей комнате?
– Я же говорил, что всегда буду рядом. Я буду здесь, если вас это не задевает.
– Нет. Совсем нет. Я не хочу, чтоб ты уходил.
– Значит, я не уйду.
Уже засыпая, Саралеги подумал, что день рождения у него получился замечательный. Как в книжках.
