Глава 1Шнурки никак не завязывались. Наклоняясь низко-низко и тяжело дыша, Невилл просовывал один конец шнурка в петельку, еще раз, потом выводил какую-то загогулину и оставался ни с чем — бантик не выходил. На лбу под шапкой выступал пот, и голова немного кружилась, а бабушка поторапливала его, поправляя на голове шляпу.
От обиды слезились глаза — совсем чуть-чуть, конечно, — но видеть петельки шнурков становилось сложнее. Теплая мантия щекотала своими ворсинками нос — хотелось чихать. Невилл, оставляя на время шнурки, тянулся прохладной ладошкой к носу, чесал его, тер глаза и снова возвращался к своему занятию. Бабушка ворчала.
Вместо бантиков выходили волны. Петельки после его неумелых действий превращались в закрученные нити жевательных конфет, что так часто дарил ему на праздники дядя. Приходилось начинать сначала. В мантии было жарко, и он в который раз жалел, что надевать ботинки решил в последний момент. Глупо-то как.
Бабушка уже ждала его у двери, а Невилл все сидел на табурете и возился с шнурками. Наверное, если он сейчас не справится, она уедет без него. Просто выйдет на улицу, закроет дверь и отправится в больницу. Одна. А он, Невилл, будет сидеть на старом табурете, протертом десятками поколений волшебников до него, возиться со шнурками и не повидается с мамой.
Невилл заплакал.
— Да что ж ты за ребенок такой, — прохрипела бабушка. — А ну перестань сопли распускать!
Невилл разогнулся и уставился на нее:
— Я...я не...не...могу, — сквозь слезы пробормотал он.
Бабушка лишь поджала губы и, достав из сумочки палочку, взмахнула ей — шнурки послушно завязались. Невилл вытер глаза — ну, нечего плакать! — и поднялся, оправляя мантию.
— Я готов, — промямлил Невилл.
Бабушка покачала головой.
Они вышли из дома и отправились по свежевыпавшему снегу к калитке, за которой была дорога и то место под вековым дубом, откуда они всегда отправлялись в больницу. Невилл смотрел себе под ноги, иногда оглядывался и изучал ребристый узор следов на снегу, что оставляли подошвы. Бабушка одергивала его — нечего.
Остановились подле дуба, Невилл, как обычно, посмотрел в ту сторону, откуда они пришли — дома не было. Дома никогда не было видно, стоило ему выйти за калитку, так что этому он уже старался не удивляться, хоть и не понимал, почему так происходит.
Бабушка взмахнула палочкой, и через несколько секунд на дороге появился "Ночной Рыцарь". Невилл, страшась очередного тошнотворного путешествия на этом странном транспорте, стал неторопливо заползать внутрь. Мантия, в которую он был укутан, сковывала движения — забираться по ступеням было до невозможности трудно.
Невилл успел только усесться у окошка и расслышать строгое бабушкино "В Мунго!", когда "Ночной Рыцарь", громко захлопнув свои двери, сорвался с места.
Путешествие не было долгим, но Невиллу и того оказалось достаточно. Мелькавшие за окном снежные пейзажи заставляли его жмуриться. Но путешествия через камины еще страшнее, так что можно и потерпеть. Ради мамы и папы...
* * *
Мунго почти не менялось. Те же таблички, указатели, ступеньки и улыбка девушки у входа — разве что шарики к Рождеству появлялись. Невилл мог с закрытыми глазами пройти от ряда стульев, что всегда были заняты, до палаты на пятом этаже и ни разу не споткнуться. Он мог падать, выходя из "Ночного Рыцаря", спотыкаться дома о табурет и задевать коленкой гвоздик в калитке — но дорогу до палаты знал, даже чувствовал.
Они поднялись на пятый этаж — бабушка все время кивала портретам, — прошли немного по коридору и остановились у широкого стола, за которым сидел старенький целитель и заполнял какие-то бумажки. Невилл махнул рукой в сторону палаты, но бабушка не заметила.
— Ба...
Она, присев на низенький деревянный стульчик, о чем-то тихо беседовала с целителем. Невилл, стянув с головы шапку, осматривался. Хотелось уже поскорее пойти к палате, подержать маму за руку. Но не идти же одному, да?
Знакомая целительница приветливо ему улыбнулась и скрылась за светлой дверью напротив стола, у которого топтался Невилл. Бабушка смотрела в листочки, целитель, отвлекаясь от заполнения своих бумажек, тихо-тихо отвечал на ее вопросы. Невилл пытался снять с себя мантию — гардероб уже больше месяца не принимал одежду, отчего приходилось таскать все с собой.
Невилл снова попытался заговорить с бабушкой, но та то ли делала вид, что не слышит, то ли действительно была поглощена разговором.
Обернувшись на скрип двери, Невилл заметил, как из палаты, где лежали родители, высовывался мистер Хокс, прикусывая костяшки пальцев. Он поманил Невилла и выбрался из палаты, прикрыв дверь.
— Ба, я пойду, поздороваюсь, можно?
Мистер Хокс помахал бледной рукой и снова поднес ее к губам. Пальцы его словно комкали что-то — Невилл подумал, пока шел к нему навстречу, что, наверное, это мама поделилась с ним фантиком. С Невиллом же делится.
— Здравствуйте, мистер Хокс.
— Ох, ох, — ответил мужчина, покачав головой. Он был выше Невилла, так что тому приходилось задирать голову, из-за чего ворот мантии щекотал шею. — Вкусный пирог, да?
Невилл неопределенно повел плечом. Мистер Хокс улыбнулся, прикусив указательный палец:
— С печенкой — вкусный, — перейдя на шепот, поведал он. — С капустой едят только простецы.
— Мы едим с капустой, — возразил Невилл. Мистер Хокс затряс головой.
— Нет, нет, ты ошибаешься, — помахал рукой и снова поднес ее ко рту. — Должно быть, ошибаешься. Точно — ошибаешься.
Мимо них прошла пожилая целительница — она сурово посмотрела на мистера Хокса, но ничего не сказала.
— Вполне возможно, — пробормотал сбитый с толку Невилл. — Я спрошу у бабушки, — он кивнул несколько раз для убедительности. — Сегодня же.
— А я знал, что ты придешь, — мистер Хокс указал длинным пальцем на календарь на противоположной стене. — Понедельник.
— Вторник, — нахмурился Невилл.
— Вчера. Я вчера знал, что ты сегодня придешь. Вчера, в понедельник.
— А, понятно.
— Ты всегда приходишь во вторник, — мистер Хокс даже чуть подпрыгнул на месте. — Такие дела.
Невилл хотел было сказать, что не всегда, но не успел — мистер Хокс замахал руками и, снова перейдя на шепот, заговорил:
— Алисе понравился пирог. А Фрэнку нет. И они поссорились.
— Что? Как?
— Не сошлись в столь важном вопросе, — мистер Хокс вздохнул. — Ну, печенка, — пояснил он ошарашенному Невиллу.
— Нет, как?
Невилл замотал головой и пару раз махнул рукой с зажатой в ней шапкой в сторону палаты. Мама. Папа. Поссорились?
— Фрэнк выплюнул печенку, — с сожалением произнес мистер Хокс. — А Алиса сказала, что только простец выплюнет печенку.
Невилл перевел взгляд на дверь палаты, потом на бабушку и обратно на мистера Хокса.
— Алиса понимает, — наклонившись к самому уху Невилла, сказал мистер Хокс. — Вот и сказала ему. Все, что думает, сказала. И что в следующий раз пусть с капустой ест, раз уж так.
Невилл побежал быстро, даже не думая, что может упасть — часто же падал, когда бегал. Он схватил бабушку за руку и потащил к палате.
— Невилл, что? Невилл, я не договорила!
— БА!
Мистер Хокс стоял там же, где его оставил Невилл, и кусал бледные костяшки. Он чуть посторонился, чтобы пропустить их, и остался в коридоре.
В палате было тихо. Почти все лежали по кроватям. Одна девушка пыталась рисовать на огромном холсте. Целительница с папкой бумаг тихо беседовала со старичком в клетчатых штанах. Невилл, крепко держа бабушку за руку, начал говорить:
— Мистер Хокс рассказал мне, что вчера мама и папа поссорились, — бабушка нахмурилась, но Невилл продолжил: — Из-за пирога. Папа выплюнул печенку, а мама сказала ему, что если так, то пусть с капустой ест...
Бабушка кивнула и пошла чуть быстрее в сторону двух коек у окна. Невилл поторопился за ней.
— Алиса, — позвала бабушка.
Невилл остановился там, где лежали мамины тапочки и свешивался через спинку кровати теплый халат. Мама разглаживала мятые носки и, наклоняясь, дула на них. Отец сидел на не застеленной кровати, поджав под себя ноги, и раскладывал карточки с картинками. И не обращал никакого внимания на прибывших.
— Па-а-апа, — протянул Невилл, но тот не отреагировал. Зато мама обернулась ненадолго, но тут же вернулась к носкам.
— Алиса, ты заговорила? — бабушка присела на стул рядом с ее кроватью.
Невилл, вытащив из внутреннего кармана мантии длинную конфету на палочке, протянул ее маме.
— Мам, поговори со мной, — попросил он, опускаясь на коленки. Положил локти на край кровати и уставился на нее. — Расскажи, что там с пирогом было.
Мама развернула конфету, положила ее на разглаженный носок и стала заворачивать. Аккуратно так, осторожно. Палочка осталась торчать. Фантик лежал в стороне и шуршал, если мама задевала его пальцами.
— Фрэнк никогда не любил пирогов с печенкой, — бабушка с грустью посмотрела на отца, раскладывающего по кучкам карточки. Невилл расслышал, как мама промычала в ответ. Соглашалась, наверное.
— Миссис Лонгботтом, — целительница, что разговаривала со старичком, подошла к ним. — Ширму поставить? Вы надолго сегодня?
— Лучше расскажите об улучшениях, — отозвалась бабушка.
Невилл протянул к маме руку, погладил ее чуть холодные пальцы. Он любил так делать — мама тогда сразу улыбалась. Оглядывалась по сторонам, искала что-то взглядом, а после хватала в ответ его руку. Сжимала крепко и подносила к губам.
— Мам, поговори со мной, — попросил он снова. — Ну, ты же говорила с папой, поговори и со мной.
Она схватила фантик от конфеты и пристроила его Невиллу на макушку. Пригладила немного, отпустила его руку и вернулась к запеленатой в носок конфете.
— Простите, но... Все по-прежнему, — целительница говорила очень тихо, но Невилл все расслышал.
— Но мистер Хокс сказал, что... Сказал... Они поссорились. Папа выплюнул. Печенку выплюнул, — Невилл вытер навернувшиеся слезы. — А мама...мама...Она все, все ему сказала. Папе сказала...
Целительница покачала головой, поджала губы — совсем как бабушка, когда Невилл ее расстраивал.
— Мистеру Хоксу вчера принесли пирог, он делился со всеми. А ваш отец попробовал и выплюнул, но, — она развела руки в стороны, — на этом все и закончилось.
— Нет, а мама...она разве не сказала папе...про капусту?
Целительница снова покачала головой, а мама что-то промычала, поглаживая укутанную в носок конфету.
— Вы уверены? — спросила бабушка.
— Я была здесь вчера. Весь день.
Невилл уткнулся лицом в одеяло. Оно пахло мамой, шоколадом и немного больницей. Фантик с головы упал, зато легла мамина ладошка. Пододеяльник быстро намок, но Невилл не обратил на это внимания. Он бормотал сквозь слезы "Поговори со мной, мама", слышал, как бабушка просила его не распускать сопли, а потом вдруг все вокруг занял заливистый смех:
— С первым апреля, Невилл! — прокричал мистер Хокс. — С первым...
— Вы считаете это смешно?!
Невилл поднял голову и увидел, как бабушка, придерживая свою сумочку, торопливо двигалась в сторону мистера Хокса.
— О, вы тоже так думаете? — мистер Хокс захлопал в ладоши. — Ох, ох!
— Очень глупо, я думаю! — воскликнула бабушка. — Невероятно глупо и не к месту!
— Миссис Лонгботтом, оставьте, — целительница побежала следом, а Невилл, чувствуя, как подступают новые слезы, вновь уткнулся в мокрое одеяло.
Мамина ладошка несколько раз похлопала его по голове, мистер Хокс в другом конце палаты снова заливисто рассмеялся, а Невилл, вспомнив, что с утра сегодня было никакое не первое апреля, а девятое декабря, заплакал еще сильнее.
Если мистер Хокс путает даты, то, наверное, ему стало хуже. А Невилл не мог сдержать слез, если кому-то рядом становилось хуже.
Пусть даже этот кто-то — мистер Хокс, так неудачно над ним пошутивший.
