О тёмном колесе и светлой любви

Глава 1

Как писала Каренина в письме к Мерилин,
Колёса любви расплющат нас в блин.
И.Кормильцев

***

- Stupefy! Stupefy, будь ты неладен!
- Рон, держись! Рон!!
- Гермиона, сзади!
В этот вечер она прокляла своё длинное имя и нелюбовь к его сокращениям. С первого курса – никаких Герм и Мион! Зря. Сейчас бы быстрее общались. Так мало времени...
Эти смеялись. Сыпали заклятьями в разные стороны и хохотали, как будто не сражались, а смотрели забавное представление. Одному из них Гермиона заглянула в глаза. Зря. Теперь страшно.
- Stupefy! Rictumsempra!
- Bombarda!
Разлетелся в клочья ближайший к Пожирателям шкаф. Из-под обломков метнулась тень.
- Diffindo!
Чёрт, не сработало. Тяжёлая штуковина, зачем-то закреплённая под потолком, упала слишком медленно.
- Stupefy! Джинни, отходи назад!
Отдел Тайн – ах, как жаль, что она так мало читала о нём! Может, нашла бы что-то...
Рона схватили мозги. Почему-то Гермионе представилось, что бы сказал, увидев это, профессор Снейп. Стало стыдно.
- Нomini castratum!
Голос у Джинни срывается; зачем здесь это глупое заклятье, придуманное ими смеху ради, длинное и бесполезное?
С пути жёлтого луча резво отскакивают в стороны Пожиратели, кто-то шарахается слишком увлечённо – и валится назад вместе со шкафом с пророчествами. Луч пролетает прямо над резко побледневшим Роном, всё ещё удерживаемым проклятыми мозгами.
- Джинни! Вымой рот с мылом! – кричит Рон испуганно.
- Вот именно! – вторит ему низкий мужской голос с другой стороны комнаты. – Женщина! Никогда не говори таких мерзких вещей!
Гермиона близка к истерике. Кто-то из Пожирателей спокойно принял в руку её Rictumsempra, лишь бы не сходить с удобной для удара позиции, а глупого заклятья, которое должно обязательно попасть точно по назначению, испугались все, мимо кого оно пролетало! Удивительные люди эти волшебники.
В воздухе резко запахло чем-то смолистым. Гермиона завертелась на месте, пытаясь определить новую угрозу.
И замерла.
Прямо на неё катилось огромное, почти до потолка, чёрное колесо. Маслянистое, широкое, оно, казалось, вот-вот намотает девушку на себя. Она отшатнулась – но колесо, оказывается, крутилось на месте. Гермиона присмотрелась: от огромной, блестящей, липкой на вид поверхности во все стороны тянулись тонкие нити на манер паутины. От колеса несло мощью и, кажется, были слышны какие-то голоса.
Сама не понимая, зачем это делает, завороженная невиданным доселе зрелищем, Гермиона шагнула вперёд. Голоса стали отчётливей – и они поняла, чьи они.
- Рабастан, чуть левей...
- Джагсон! Где тебя пикси носят?
- Люциус, дружище, подбавь ещё жару со своей стороны...
- Антонин, прикрой меня, медведь ты этакий!
- Рабастан...
Колесо крутилось, а в нём крутилась – Гермиона отчего-то знала точно – сила, равной которой им всем, глупым маленьким пятикурсникам, не получить ещё долго.
Интересно, а это личная драка или общественная? В смысле, можно ли воспользоваться неизвестно чьим транспортным средством в корыстных целях?
Как во сне, Гермиона сделала ещё шаг – и, глупо улыбаясь неожиданной идее, вскочила на маслянистую поверхность. Поверхность и впрямь оказалась липкой, и Гермиона не свалилась, а медленно поехала на колесе вверх, будто на эскалаторе.
Колесо пружинило, будто огромная покрышка; Гермиона неторопливо переступала ногами, чтобы не мешать ему катиться. Голоса теперь звучали в голове.
- Рабастан, ты что творишь, позор чресел твоего отца?
- Кто бы говорил, прыгучий ты наш? Шишку не набил себе пророчествами?
- Подождите, помолчите. Кто здесь? Здесь кто-то чужой!
- Малсибер, ты бредишь, целься лучше внимательней!
- На колесе чужак, недоумки!
Маслянистое, липкое, тёплое, чуть подрагивающее под ногами. Источник силы. Сейчас Гермиона могла всё. Абсолютно всё.
Времени так мало. Всё сейчас очень кстати. Всемогущество – то, чего им как раз не хватает для победы.
Колесо высокое. С него хорошо видно, даже стены не помеха. Мечутся Пожиратели, как пауки, прикреплённые к колесу ниточками. Целятся в её друзей. Капают мгновения, складываются в секунды – она слышит падение капель в невидимой клепсидре.
Надо скорее.
- Сrucio! Сrucio! Cru...
Падают фигурки, нанизанные на ниточки. Одна, вторая, третья... Четыре. Хорошо.
Колесо затихает, хотя голоса кричат. Мягко шелестит под ногами, такое тёплое, мягкое, податливое, доброе...
Вдруг оно кренится, и Гермиона понимает, что сейчас полетит вниз. Колесо тянется к ней, пытается слепить из липкой поверхности ещё одну нить и поддержать, но она чуть приседает и спрыгивает с него на пол.
Оглушительная тишина. Вдали замирает отчаянный крик. Это колесо, оно зовёт, оно волнуется за неё...
Нет. Это Гарри. Там что-то случилось!
Гермиона кидается на голос.
Гарри рвётся из рук Ремуса. Здесь Ремус. Какое счастье! Они успели. Теперь всё будет хорошо.
В стороне корчатся чёрные фигурки. Отлично, они не причинят вреда.
- Гермиона? – Рон трогает её за плечо.
- А? Ох, Рон, как хорошо, что ты освободился. Уже всё? Можно уходить?
- Гермиона, – у Рона на лице странное выражение. – Ты не хочешь это снять?
Он показывает на...
И тут накатывает обжигающий стыд.
Она, Гермиона Грейнджер, наложила на четырёх живых людей круциатус и хотела так их и оставить! Что это с ней! Как?
Понимание обрушивается камнепадом.

***

Рон молчит. Как будто ничего не было. Только держит её за руку, пока они не расстаются у девичьей спальни. Сейчас надо утешать Гарри, но она не может. У неё своё... нет, не горе. Для этого ещё не придумано слово – или она его не знает. Поэтому просто молча уходит к себе.
В спальне тихо. Гермиона засыпает мгновенно.
Полумрак. Потрескивают дрова в камине, но огонь не может до конца разогнать темноту. Они все сидят здесь и с интересом смотрят на неё. А посреди комнаты крутится колесо.
Они такие разные. Блондины, брюнеты, русые, рыжие. И у всех в глазах – смолистая поверхность колеса.
- Итак, ты решила прокатиться с нами, дерзкая девчонка, – насмешливо протягивает один из них – голос знаком, она слышала его на колесе, но не знает, как зовут черноглазого красавца.
Впрочем, они все здесь черноглазые.
- Я... не решила. Надо было... надо было остановить вас и прекратить это!
- Это неважно, – нетерпеливо отмахивается русый крепыш, у которого на плечах, кажется, трещит рубашка. – Ты прокатилась на колесе.
- Знаешь ли ты, что это за колесо? – вкрадчиво спрашивает первый.
- Понятия не имею, – с вызовом отвечает Гермиона.
Сидящие в комнате смеются.
- Это колесо любви. Нашей, тёмной любви. Ты, похоже, тёмная волшебница, Грейнджер.
Откуда они знают её имя? Она же не знает, как их зовут!
- Я не тёмная волшебница.
- И правда, – покладисто соглашается Люциус Малфой – уж его-то она ни с кем не спутает. Только почему и у него глаза чёрные? – Ты не тёмная волшебница, девочка. Ты пока ничто, пустое место. Но со склонностью к тёмной магии. Другие просто не видят нашего колеса.
- Оно крутится между нами, – вступает ещё один, ленивый баритон – она узнаёт: Рабастан. – Между тёмными магами. И раз уж ты однажды прикоснулась к нему, не отпустит тебя. Мы можем позвать тебя в любую секунду. Вот как сейчас. Может, не будешь упрямишься и придёшь к нам сама? Из тебя получится отличная тёмная волшебница!
- Я же магглорожденная!
Они опять смеются.
- Ну и что? Для таких магглорожденных мы готовы сделать исключение. Поверь, в наших рядах не только чистокровные, – снова вступает в разговор первый.
Вот как? Презабавно!
- В наших рядах – достойные, Грейнджер, – мягко, почти ласково говорит Малфой. – Родольфус прав: ты достойна. Иди к нам, пользуйся нашей силой. Ты будешь вознаграждена по заслугам.
- Иди к нам сама, – просто говорит Рабастан, – пока мы не притащили тебя силой. На колесе.
Колесо крутится. Лоснится смолистая поверхность.
Гермиона просыпается.
Голоса Пожирателей ещё звучат в голове. Они зовут её... Зовут стать одной из них. Интересно, можно ли их обмануть? Воспользоваться силой колеса, чтобы уничтожить их и спасти Гарри и всех остальных?
Она должна попробовать.

***

- Мисс Грейнджер, вы знаете, на чём прокатились?
Какой же у профессора Снейпа резкий голос! Голова у Гермионы болит с самого утра. Она пятую ночь подряд бьётся о проклятое колесо. Оно генерирует силу и честно делится с нею, но этого недостаточно. Оно не крутится так, как ей надо. Объяснить Гермиона не может даже себе, но ей мало силы колеса. Оно должно исполнять её приказы, а для этого нужно закрутить его в другую сторону. По своей воле.
Сегодня ночью оно дрогнуло и почти остановилось. Но как же теперь болит голова!
- Простите, профессор, я не понимаю, о чём вы...
Зельевар шипит, как рассерженная змея, и вталкивает её в кабинет, из которого она пыталась выйти. Резко задирает рукав – ей становится дурно, когда она видит Метку. Череп ухмыляется ей с бледного предплечья профессора Снейпа. Этой ночью она уже насмотрелась на такие татуировки. Снова. В который раз.
- Рабастан, слышишь? Она опять здесь.

Змеится улыбка на тонких губах.
- Слышу. Прокатимся, малышка?
Он протягивает руку...
- Ты понимаешь, девчонка! Я тоже кручусь в этом колесе, как чёртова белка, так что не надо дурить мне голову! Ты хоть почитала о нём, дура?
Зачем мне читать о нём, я и так знаю его. Я чувствую, оно такое родное...
Кажется, она сказала это вслух. По крайней мере, в глазах профессора мелькнул смоляной отблеск.
- Тогда послушай меня, глупая гриффиндорка без капли серого вещества в голове. Это колесо крутится вокруг Тёмного Лорда. Это он его закрутил, понимаешь? Он – хозяин колеса. И если ты сроднишься с этой мерзостью, то Тот-Кого-Нельзя-Называть в любую секунду сможет позвать тебя – просто потянуть за ниточку, и ты послушной марионеткой затопаешь к нему! Дура, какая же ты дура! Ты не сможешь подчинить себе его детище!
- Но я почти смогла! – Грейнджер кричит, не в силах больше слушать, какое она ничтожество. Она! Вспрыгнуть на колесо и соскочить с него с первого раза, подхватить его силу так легко могут только избранные! Все так удивились...
- Ого! Наша крошка, кажется, хочет управлять колесом?
Лицо Родольфуса Лестранжа перекашивается.
- Прыгай, дура! Прыгай!
Нет уж. Не дождётесь. Я покорю его. Покорю вас всех.
Я уже почти это сделала. Сегодня ночью должно получиться, и вы все...
Вдруг ей делается страшно от собственных мыслей. C глаз будто падает пелена.
Профессор замирает на миг, потом его бровь ползёт вверх.
- Ах вот как? Ну что ж, тогда мне остаётся лишь поприветствовать вас... моя Леди. Если вы не побрезгуете выслушать вашего ничтожного слугу, то позвольте сказать вам: тот, кто победит этого дракона, неизменно станет драконом сам. Если уж судьба опрометчиво наградила вас такой огромной силой, что вы способны на подобное.
Декан Слизерина отвешивает Гермионе шутливый поклон – ей кажется, что вдоль его позвоночника змеится липкая чёрная нить.
...чёрная нить. От колеса к каждому из них. Рабастан смеётся, не обращая внимания, как она тянется от его загривка. Русый крепыш привязан за руку. Родольфуса нить обвивает за грудь.
Или за шею?
А что будет, если оторвать её?
Они умрут?
- Вы позволите проводить вас до выхода, моя Леди? Я не смею дольше задерживать вас.
- Зачем вы... издеваетесь, профессор?
- Издеваюсь? Вовсе нет. Ты идёшь по его пути, так привыкай к поклонению, тебе оно скоро начнёт нравиться так же, как ему.
- Ему?
- Не прикидывайся, ты поняла. Тёмному Лорду.
- Почему вы никогда не называете его по имени?
- Потому что не хочу лишний раз толкать колесо.
Они молчат. Потом профессор Снейп поднимается с места и открывает перед ней дверь своего кабинета.
- Директор мог бы лучше объяснить вам это, мисс Грейнджер, но здесь его нет, так что придётся мне. Любовь бывает только светлой. Просто запомните это, раз не можете понять.
- Только светлой, – сама не зная зачем шепчет Гермиона. И почему-то вдруг снова делается стыдно.
Как тогда.
Она почти выбегает из кабинета зельеварения, но профессор Снейп окликает её.
- Скажите, а почему Crucio?
Гермиона заливается краской. Тогда это было так естественно... Ещё минуту назад это было естественно и оправданно, и от этого делается страшно. Перед глазами снова отдел Тайн, опять мечутся тени...
- Рабастан, где ты? Тварь, я тебя не вижу!
- Люциус, заходи слева!
- Я вам говорю, тут кто-то чу...
- Crucio! Crucio!..
- Короче...– лепечет она.
- Что?
- Короче. Crucio короче, чем Stupefy, или Rictumsempra, или ещё что-нибудь... У меня времени не было...
Профессор Снейп смотрит на неё устало.
- И вы так ничего и не поняли?
Она не отвечает. Бежит по коридору, пытаясь сдержать неизвестно откуда взявшиеся слёзы.
Как же это? Ничего не выяснила, не почитала... Как она могла принять на веру слова Пожирателей? Ведь это же по меньшей мере глупо...
В конце коридора её ждут Рон с Гарри. Гермиона отчаянно мотает головой, не давая им ни о чём спрашивать, просто обнимает обоих, и они идут в сторону Гриффиндорской башни.
Так просто колесо её не отпустит, это она знает точно. Но лекарство у неё всегда с собой. Конечно, Гермиона почитает о нём всё, до чего сумеет добраться, но это же очевидно. Огонь заливают водой, а тёмную страсть – светлой любовью.
Только, наверное, для такого большого колеса не хватит любви к двум друзьям – или к одному возлюбленному. Тут нужно нечто большее. Какая-то особенная, исключительная любовь.
Она найдёт.