Белое и черное автора Джарет Минк (бета: Катя Крепс)    закончен   Оценка фанфикаОценка фанфика
1943 год. Ленинградская область. Война. С одной стороны - захватчики, с другой - те, кто сражается за свободу своей родины. Черное там, белое здесь - на поле боя не нужно даже задумываться, всё очевидно. Летчику Андрею Черному, выполнявшему задание на вражеской территории, пришлось взглянуть в лицо врага пристальнее, чем ему бы хотелось. *данный текст не призывает ни к каким взглядам и не пропагандирует запрещенных идей, являясь чисто художественным произведением. *учить по нему историю все-таки не надо, хоть автор старается особенно против нее не грешить) *соавтор текста moonlit spot
Оригинальные произведения: Повесть
Новый персонаж
Драма, Приключения || джен || PG-13 || Размер: макси || Глав: 12 || Прочитано: 14560 || Отзывов: 6 || Подписано: 0
Предупреждения: нет
Начало: 17.02.12 || Обновление: 16.04.12
Все главы на одной странице Все главы на одной странице
   >>  

Белое и черное

A A A A
Шрифт: 
Текст: 
Фон: 
Глава 1. Фальке Вайссер


Между прошлым и новым заблудиться так просто
Между прошлым и новым непростые вопросы,
Непростые ответы. Я скитался небрежно
Я искал тебя – где ты? Был мой мир безутешен.
Позови меня, небо, удиви меня правдой,
Я конечно не первый, кто летал и кто падал,
И как будто нарочно ты со мною играешь,
Потому что всё помнишь, потому что всё знаешь…
Позови меня, небо…
(с) Агата Кристи



...1 января 1943 года у КПП поселка Подледный Ленинградской области остановился немецкий армейский грузовик. Из него, кутаясь в теплый подбитый мехом плащ, выбрался молодой человек и уверенным шагом направился к караульному посту.
Дорогу ему преградили раньше, чем он пересек условную черту границы поселка. Замерзший и слегка охрипший на холоде солдат потребовал документы. Незнакомец, тоже изрядно продрогший, высвободил руку и вытащил откуда-то из-под плаща небольшую серую книжицу с гербовым орлом на обложке. Солдат раскрыл ее, посмотрел, вернул хозяину и вытянулся в положенном приветствии.
- Гауптштурмфюрер, вас ждет машина, - сообщил он затем, указывая на автомобиль, стоявший по другую сторону пропускного пункта.
- Благодарю, - кивнул офицер.

…К северу от Подледного ситуация накалялась с каждым днем. Советские войска пытались прорвать блокадное кольцо, отрезавшее город Ленинград от остальной территории страны. Немцам был дан приказ стоять насмерть, однако выполнять его становилось все сложнее и сложнее. В самое ближайшее время расположение сил на этом участке могло коренным образом измениться.
Фронт не может существовать на одних и тех же ресурсах – ему требовалась поддержка. Подледный был выбран перевалочным пунктом на новом маршруте, по которому в скором времени должны были пойти колонны с боеприпасами и прочим необходимым снабжением войск. Поселок подходил всем: расположением, относительно спокойной внутренней обстановкой; но существовала одна серьезная проблема, в принципе, общая на всей этой территорией.
Основную угрозу подобным колоннам со снабжением представляли советские партизанские отряды. Если в предыдущие годы с ними боролись вполне успешно, то к настоящему моменту это удавалось всё хуже и хуже. Группы диверсантов становились всё многочисленнее и организованнее и часто пользовались поддержкой мирного населения.
В Подледном, по сравнению с другими районами, обстановка даже в связи с партизанами была наиболее спокойной. Однако было понятно, что как только поселок станет тем, чем его запланировали сделать – спокойствию придет конец. Поэтому командование приняло меры по обеспечению безопасности этой территории: усилило гарнизон Подледного, а в сам поселок направило человека, в задачу которого входили поиск и устранение того, что может угрожать безопасности колонн во время их нахождения на перевалочном пункте. Этим человеком и был уже знакомый нам гауптштурмфюрер СС, криминальрат гестапо Фальке Вайссер фон Химмельштайн.
…Для Фальке задание навести порядок в Подледном было с одной стороны обычным, с другой – кое в чем принципиально новым. Хоть основное место службы его находилось в Берлине, он практически не сидел в столице, постоянно разъезжая с подобными заданиями по всей подконтрольной Германии территории. А вот бывать в России ему еще не доводилось.
Фальке представлял, с чем ему придется столкнуться, но представлять одно – а видеть совсем иное, поэтому ехал он сюда не без определенной тревоги. Положение немцев на оккупированных территориях становилось все более шатким. Партизанские диверсии, антипатии коренного населения вкупе с теми же российскими зимами делали свое дело – в войсках начали распространяться упаднические настроения.
Из Берлина, где в последний раз он задержался дольше обычного из-за ранения, Фальке не мог понять, в чем же дело. Ему пока, даже с учетом ряда неутешительных перемен в германских делах, и в голову не приходила мысль о том, что Рейх может не одержать повсеместную победу. Неудачи он считал временными и в таких условиях видел свой долг в приложении максимума усилий к тому, чтобы их время как можно быстрее прошло. И не понимал, как кто-то может придерживаться иной точки зрения.
Но вот – перед ним была Россия. Тяжелая, холодная, темная местная зима. Непроходимые и бесконечные дороги среди казавшегося так же бесконечным снега. А еще… неуверенность. Если не страх. Чувство, которое Фальке увидел в тех, кто встречал его и вез до пропускного пункта в Подледный. Страх, не свойственный солдатам. Страх перед невидимым врагом, который в любой миг может оказаться у тебя за спиной.
Фальке пока еще не понимал этого. Зима и русские дороги казались ему куда более удручающим фактом, способным отравить жизнь. От вездесущего холода не спасали никакие меры по дополнительному утеплению.
Разве что в автомобиле было довольно тепло. На душе стало чуть легче.
В принципе, очень мало что могло бы сбить с толку Фальке Вайссера – и уж точно не подобные мелочи. Этот человек был уверен в себе и своих действиях. Он был уверен, прежде всего, в той идее, во благо которой было направлено всё, что он совершал. Мечта о Великом Рейхе, каким он должен был стать в итоге, захватила Фальке настолько, что ею он жил и дышал. В ней он находил бесконечные отклики на свои собственные чаяния и стремления, ей готов был отдать себя без остатка. Никакие попытки критичного переосмысления – а таковые он, в силу природной недоверчивости, порой предпринимал – не приводили к иному результату, нежели еще сильнейшая уверенность в том, что с такими взглядами он родился и с ними же умрет, и что они есть большее, чем просто современная политика Германии. Они были зовом крови, единственно возможным выбором того, кто причислял себя к немецкой нации.
Преданность Рейху и фюреру были для Фальке частью его собственной сути. Он выполнял свой долг, заключавшийся в устранении того, что несло угрозу той Германии, которой он служил, и это было для него превыше самого себя.
Фальке Вайссер был тем человеком, кто не только не поддался бы всеобщей депрессии, но имел шансы вытащить из нее других, кроме прочего, он обладал способностью заражать окружающих своей уверенностью в чем-либо.
Машина остановилась напротив местной комендатуры, располагавшейся в самом приличном и единственном каменном здании Подледного. Полицейский участок, который должен был поступить в распоряжение Фальке, находился здесь же.
Последняя короткая пробежка по звенящему морозу – и Фальке, наконец-то, оказался в здании, где можно было скинуть плащ и немного прийти в себя.
Когда он разделся, стало видно, что он худощав и обладает довольно приятной наружностью. Почти белые волосы, холодные голубые глаза, высокий рост – внешность, которая позволяла Фальке считать себя идеальным арийцем. Двигался он стремительно, но ловко, несколько напоминая этой манерой какого-нибудь хищника, каковым, впрочем, он и был по своей сути. Что же касается возраста – на вид ему можно было дать лет 25 или немногим меньше.
Под меховым плащом на гауптштурмфюрере обнаружилась черная форма гестапо – не слишком популярная за пределами Берлина, однако хорошо узнаваемая.
Немного отогревшись, Фальке осознал, что в комендатуре как-то неестественно тихо. Единственным звуком тут был непрестанный шорох при любом, даже самом осторожном, шаге – дело в том, что пол комендатуры почему-то был выстлан пожелтевшей хвоей вперемешку со всяким мусором, как будто тут распотрошили добрую рощу ёлок. Вдобавок попасть внутрь удалось совершенно беспрепятственно, не столкнувшись на входе ни с охраной, ни с проверяющим. Фальке даже чуть было не подумал, что ошибся зданием – но тут появился первый живой человек в солдатской форме, чуть не сбивший гестаповца с ног. Это был какой-то посыльный, скорее всего, даже не немец, а кто-то из завербованных местных. Он так торопился, что лишь на мгновение оглянулся, посмотрел шальными глазами на Фальке и понесся дальше.
Вайссер запомнил это и отправился на поиски человека, который начальствовал в данном прекрасном заведении - коменданта Подледного, штурмбанфюрера Вольфганга Хаймлиха.
Вся эта обстановка начинала раздражать. Фальке с трудом был способен выдержать беспорядок, в особенности, устроенный там, где следовало наводить ровно обратное. В мысли так и просилась идея красивой диверсии, устроенной в этой комендатуре кем угодно и средь бела дня.
Думая о том, что если тут и прочие дела идут подобным образом, то всю комендатуру скопом пора отдавать под трибунал, гестаповец, наконец, наткнулся на нужный кабинет.
...После взаимных приветствий и приглашения присесть для менее официального разговора Фальке сразу перешел к делу, но в его речь примешалось накопившееся от дороги и обстановки раздражение.
- Я прибыл вам в помощь, так как в своем рапорте вы ясно дали понять, что вверенный вам отдел полиции не справляется с текущей ситуацией. Я готов приступить к выполнению своих обязанностей немедленно, поэтому прошу вас представить мне моих будущих подчиненных.
- Хорошо, - кивнул головой Вольфганг, - вы будете представлены им, но несколько позже. В настоящий момент я отпустил людей на отдых – срочных дел в поселке нет, а сутки перед этим все провели на ногах из-за пожара на продовольственном складе, который грозил оставить нас без провизии до конца зимы.
- Почему полиция занимается делами пожарных? – изумился Фальке. – И если такое происшествие действительно случилось, вы называете это «нет срочных дел»? Выяснены ли обстоятельства возникновения пожара, найдены ли виновные?
- Скорее всего, случайное возгорание, вне компетенции полиции, - отозвался Вольфганг. – Что же касается того, кто чьими делами занимается….. видите ли, у нас имеется значительная нехватка людей, поэтому зачастую приходится успевать везде и выполнять самую разнообразную работу.
- На тушение пожара можно было привлечь и местное население, а не выводить из строя на целые сутки людей, которые в любой момент могут понадобиться, - заметил Фальке, а потом не удержался от того, чтобы ввернуть колкость. - Мне бы хотелось знать, кому пришлось совмещать свою работу с работой уборщиков. Судя по состоянию этого здания, он дурно справляется с этими обязанностями. Эти иглы на полу…..
Вольфганг усмехнулся:
- Поверьте, здесь это далеко не самая главная проблема.
- Вот как? – скептично переспросил Фальке. – А что насчет того, что здание комендатуры совершенно не охраняется, никто не отслеживает его посетителей, ваши служащие не замечают в коридоре чужого – я не говорю уже о дисциплине….
- Гауптштурмфюрер, мы не в столице и даже не в глубоком тылу, - парировал Вольфганг. – Что касается пустой комендатуры – кому нужно это бестолковое здание? Сам поселок хорошо охраняется, а местное население не настолько агрессивно, во всяком случае, до сих пор мы не сталкивались с проблемами. Что же до дисциплины – поверьте, здесь, когда рядом фронт, когда положение нестабильно, я не могу требовать с людей, всю ночь ловивших диверсантов, тушивших огромный пожар или переживших бомбежку, идеального воплощения образца.
- Большие беспорядки начинаются с малых, - возразил Фальке. – Что ж. Вы комендант – ваше дело заниматься жизнеобеспечением города. Порядком же в городе займусь я. И начну, пожалуй, с самой комендатуры. Что касается образца – я полагаю, мы не имеем право отступать от него, и страх перед бомбежкой не оправдание. Мы военные, мы, в конце концов, немцы, мы на чужой земле и не имеем права на слабость. Мне странно слышать подобные вещи от вас, штурмбанфюрер, но я пока предпочту думать, что длительное пребывание в России стерло из вашей памяти некоторые важные вещи, и надеяться, что вы вспомните их в самое ближайшее время.
«Подумать только, почти мальчишка, а наглости и служебного рвения на благо Рейху на десятерых хватит», - явно читалось в глазах Вольфганга.
- Герр Вайссер, вы уже нашли, где разместиться? – комендант, судя по всему, предпочел сменить тему разговора.
- Пока нет, - признался Фальке. - Я только прибыл — и сразу к вам, мои вещи остались в присланном вами автомобиле.
- Вот оно что. К сожалению, вам здесь не смогут предоставить столичных условий, но у вас есть выбор — расположиться в одном из местных домов вместе с кем-то из офицеров или же в казарме, созданной здесь при штабе.
- Я займусь этим позже, - в настоящий момент вопрос комфорта не казался Фальке сильно значимым. - Прошу разрешения приступить к выполнению своих обязанностей.
- Приступайте, - Вольфганг сдержал усмешку. – До сих пор полицейский отдел возглавляла Мария Гофман. Кстати, она скорее всего на месте.
- Прекрасно, в таком случае я готов с ней познакомиться, - отозвался Фальке, поднимаясь со своего места.
… Унтерштурмфюрер Мария Гофман оказалась высокой привлекательной девицей, обладательницей ровно подстриженных волос медового оттенка и очаровательной улыбки, которая, впрочем, произвела на Фальке неоднозначное впечатление. Она должна была очаровывать, а вместо этого… заискивала?
- Я рада, что вы теперь будете руководить всем этим, герр фон Химмельштайн, - сказала девушка. – Честно говоря, я уже изрядно устала от Подледного. О, это название здесь подходит как нельзя более кстати. Здесь всё мгновенно леденеет, застывает: люди, дела; и нет никакого шанса это растормошить. Во всяком случае, в одиночку мне это не удавалось, возможно, вдвоем нам будет легче.
- А что же, герр Хаймлих не помогал вам? – поинтересовался Фальке. – Из разговора с ним я понял, что он брал на себя по крайней мере часть обязанностей по руководству полицией.
- Напротив, он очень старается мне помочь, - покачала головой Мария. – Он умный и надежный человек, он не раз давал мне ценные советы, но… как бы сказать… иногда он позволяет себе быть слишком мягким. Думаю, вы это еще не раз увидите, гауптштурмфюрер. Если бы я принимала решение о назначении человека на пост коменданта, я бы…
- Фроляйн Гофман, я полагаю, что раз его все же принимали не вы – и, кстати, не я – то и не нам осуждать это назначение, - строго прервал ее Фальке. – Лучше расскажите мне о ситуации в поселке в целом.
- Простите, я немного увлеклась. И кстати, мне было бы очень приятно, если бы вы обращались ко мне по имени и позволили бы то же самое относительно вас, - улыбнулась Мария.
- Ну, если вам так угодно, называйте, - согласился Фальке. – Так что насчет ситуации? Я имею некоторое представление, но этого мало, и мне хотелось бы услышать вашу версию событий. Разумеется, меня интересует то, что относится к нашей с вами работе.
Мария задумалась.
- Что относится…. Откровенно говоря, работа стоит. Если мы чем-то и занимаемся, то в основном всякой ерундой из серии упало дерево – проломило голову незадачливому селянину. А так – штаб, рутинная работа…серьезных дел почти нет. Но это у меня. Остальные проводят время с большей пользой. Пьют, например.
- Пьют, - эхом повторил гестаповец.
- Не судите их слишком строго, Фальке. Никто из них не думал застрять здесь так и так надолго. Сейчас-то еще легче стало, а когда я только приехала – около года назад – здесь творилось такое, что я сама чуть не запила. Русские голодали, да и нам не намного лучше пришлось. В других-то местах это легче решалось, обирали население до нитки – вытягивали сами. А у нас Вольфганг за этим внимательно следил, ограничивал, наказывал тех, кто ограничение нарушил. Вот здесь он жесткость проявил – хотя и понятно, зачем. Сейчас нам легче, чем многим, потому что подледненцы нас не так ненавидят, как в некоторых других местах.
- Раз стало легче, то, полагаю, пришло время положить конец и разгулу, - резюмировал Фальке. – В связи с этим вам мое первое распоряжение. К завтрашнему утру все наши штатные сотрудники должны быть здесь. Если есть отряды полиции из местных или другие вспомогательные формирования – тоже. Время, когда вы ловили упавшие на головы селян деревья, закончилось. Пора заняться прямыми обязанностями. Да, и вот еще что! Найдите, пожалуйста, толковых людей. Входы в комендатуру и к нам надо контролировать.
- Будет сделано, - отозвалась Мария.
- Хорошо, тогда продолжайте.
- Непосредственно по нашей части могу сказать следующее. Нам везет. Крупные партизанские отряды в этом районе пока не замечены. Мелкие диверсии, правда, были. Вот папка, в ней собрано кое-что по ним. Я пыталась вести расследования и несколько раз выходила на след диверсантов, но…. Я даже не знаю, как это объяснить, - призналась Мария, - мне порой кажется, что здесь действует какой-то злой рок.
- Злой рок, как подсказывает мне опыт, чаще всего всё же обладает вполне определенным обличьем, - заметил Фальке. – Но объяснитесь. В чем же он заключался?
- Судите сами, - Мария открыла очередную папку и принялась выкладывать документы. – Когда нам удалось выследить человека, имевшего контакты с партизанской группой, была назначена облава. Отвечал за ее проведение некий Мартин Фауст.
Фальке вгляделся в документ:
- Операция назначена на 30е ноября 1942 года. Но проведена по факту двумя днями позже.
- Да, потому что Фауст пропал. Получил приказ – и бесследно исчез. Мы здесь были уверены, что облава ведется – на деле же солдаты не покидали казарм. Через два дня ловить было уже некого. По итогам выяснилось, что Мартин Фауст скорее всего сотрудничал с диверсантами – это подтвердили мне двое его помощников, тоже замешанных в деле. Он и предупредил врагов, кем бы они ни были, о готовящейся облаве.
- Что с помощниками? – заинтересовался Фальке. – Я полагаю, стоит допросить их снова…
- Это уже невозможно. Но могу вас заверить, они рассказали всё, что знали. Когда мы поняли, что спросить с них больше нечего, Вольфганг отдал приказ об их расстреле.
- Ладно, допустим, - вздохнул Фальке. Параллельно рассказу Марии он листал принесенные ею документы: отчеты, стенограммы допросов и прочее. Все они были составлены тщательно и собраны крайне аккуратно – это, очевидно, было заслугой Гофман, но вот их содержание заставляло Фальке мрачнеть с каждым новым прочитанным листом. Был в этом виноват злой рок или безалаберность начальства, гауптштурмфюрер пока сказать не мог, но вот то, что так или иначе многие вещи остались без должного внимания, а хорошие начинания – без достойного развития, ему было очевидно.
Такого малого количества успешных операций ему еще не доводилось видеть. И каждый раз к очередному отчету о неудаче прикладывались целые стопки документов-оправданий. Что бы ни происходило, что бы ни мешало работе полиции, виноватых в этом не было. В крайнем случае они были мертвыми, пропавшими без вести, не пойманными и так далее.
- В конце декабря мне снова удалось получить ценные сведения, - продолжала между тем Мария. – На сей раз – радиограмму. Мы вычислили район, из которого она шла. Но операция снова сорвалась.
- Что же в этот раз?
- Топливо. Мы как раз получили новый запас. Но по чьему-то недосмотру оказалось, что оно разбавлено водой. В результате мы потеряли технику и время.
Фальке перевернул лист. С другой стороны обнаружилась прилипшая записка Вольфганга, подтверждавшая, что расследование проведено и что разбавление топлива случилось не на подконтрольной Хаймлиху территории.
- Кто принимает топливо и следит за ним здесь? – задал вопрос Вайссер. Мария назвала имена. – Под трибунал. Всех.
У Марии округлились глаза от такой скорой расправы. Но вслух она ничего не сказала – только кивнула.
На некоторое время в кабинете повисла тишина, нарушаемая только шорохом перекладываемой бумаги. Наконец, ее прервал Фальке:
- Несмотря на «злой рок», лично вы неплохо поработали, Мария.
- Благодарю, - она наконец снова улыбнулась. – Я старалась делать всё, от меня зависящее.
Она выждала паузу и спросила:
- Фальке…. Вы ведь к нам из Берлина?
- Ну да, - он оторвался от бумаг и, слегка удивленный неожиданным вопросом, посмотрел на девушку.
- Признаться, я вам немного завидую, - Мария вздохнула. В голосе ее послышались кокетливые нотки. – А я уже целый год не вижу ничего, кроме этой ужасной дыры, которую русские именуют Подледным, и всё жду счастливого случая, который принесет мне что-нибудь поинтереснее… Я не имею в виду назначение в Берлин, но хотя бы…
- Вы зря завидуете мне, я ведь тоже сейчас не в столице, - слегка холодно отозвался Фальке. – И это означает только одно – что сейчас мы нужнее здесь. Развлечения и интересы могут подождать окончания войны.
- О, вы, конечно, правы, - Мария придвинулась поближе к Фальке. – Я готова ждать, но просто я подумала… если бы вы вдруг, ну, случайно, могли бы замолвить за меня словечко…. Так, ничего серьезного, чисто по-дружески… мы ведь подружимся, правда?
Она осеклась, только сейчас заметив обручальное кольцо, блеснувшее на пальце гауптштурмфюрера.
- Несомненно, подружимся, - тем временем ответил Фальке, перехватив её взгляд и про себя усмехнувшись над его значением. – Мне поручена вполне определенная миссия – на участке Подледного ничто не должно мешать прохождению колонн с подкреплениями для фронта. Если эта миссия увенчается успехом, я, несомненно, получу возможность замолвить за вас словечко. И в ваших силах сделать эту возможность более реальной.
- Понимаю, - кивнула Мария.
Такое положение дел её тоже вполне устраивало.
..В этот момент откуда-то снизу донеслись шум, грохот и ругань, попеременно то немецкая, то русская. Фальке с Марией переглянулись.
- Кто бы ни был – убью, - спокойно пообещал гестаповец и поднялся со своего места.

   >>  


Подписаться на фанфик
Перед тем как подписаться на фанфик, пожалуйста, убедитесь, что в Вашем Профиле записан правильный e-mail, иначе уведомления о новых главах Вам не придут!

Оставить отзыв:
Для того, чтобы оставить отзыв, вы должны быть зарегистрированы в Архиве.
Авторизироваться или зарегистрироваться в Архиве.




Top.Mail.Ru

2003-2024 © hogwartsnet.ru