Глава 1Дисклеймер: все права принадлежать Э. Крипке
Таймлайн: 5.13
От автора: написано на конкурс WinterFest – 2012. Заказ от angel_L.
- Сэм Винчестер должен умереть!
Вот так категорично, сказала – как отрезала. Так сносят головы с плеч долой, так сжигают последний мост. Только что прозвучало, словно выстрел, выстраданное, вымученное решение, над которым думала не один день, сомневалась, металась между вариантами, словно птица в клетке. Ей нелегко дался этот выбор – Винчестеры помогли ей вернуть благодать, вырваться на свободу, уйти от ангелов, и Сэм сделал никоим образом не меньше Дина. Он хороший парень, Сэм Винчестер, но он должен умереть – и Анна была уверена, что он с ней согласился бы, если бы она спросила. Он не виноват в том, что случилось с его жизнью, не виноват, что его судьбу написали за него. Но… Нет сосуда – нет Апокалипсиса. А Сэм вряд ли хотел впустить Люцифера и уничтожить мир, так что ее вариант – это освобождение… выход.
- Мне жаль.
Это не ложь – Анна сожалела. Но Кастиэль не поверит в искренность ее слов, не встанет на ее сторону, потому что он провел с людьми слишком много времени. Для него Винчестеры слишком много значат, и он не даст никому пролить кровь тех, кто устроился под его крылом. Наивный ангел-хранитель. Он не знает, что такое настоящие сражения, не знает, как жертвовать менее важными фигурами, чтобы сохранить шахматную доску. Он привык к миру, покою и благополучию. Добро пожаловать в реальный мир, дорогой брат!
- Нет. Мы найдем другой выход.
Глупенький. Послушай старшую сестренку, она опытнее, она знает. И если сестра говорит, что другого пути нет, значит, его нет. Анна всего лишь хочет остановить Апокалипсис. Анна не знает, кто написал сценарий, кто дергал за нужные веревочки, кто нажал на первую красную кнопку – она всего-навсего хочет сохранить эту планету, мир, который создал их Отец. Она старается ради людей – этих жалких говорящих обезьян, как любил поговаривать покойный Уриэль. Ради любви, преданности, искренности, которыми полон этот мир. Порой ей казалось, что быть ангелом – это проклятье, но из этого проклятья можно извлечь пользу и спасти планету, которую она так любила.
- Сэм мой друг.
Чему еще тебя научили Винчестеры? Анна по опыту знала, что эти ребята умеют расположить к себе, жертвовать всем ради идеи, в которую они верят, отдают кусочек себя каждому, кто им дорог. Винчестеры приняли Кастиэля в свою семью, в этот клуб, где каждый готов без оглядки продать друг за друга душу – и пусть у ангелов нет души, Кастиэль отдаст за них свою жизнь, если до этого дойдет, и даже не усомнится, что прав. Как… по-человечески. Анна восхищалась этой верностью, но сейчас готова была проклясть ее. Слепому видно, что Кастиэль ей не помощник.
- Ты изменился.
- Может, слишком поздно. Но изменился… Если ты приблизишься к Сэму Винчестеру, я убью тебя.
Да, ты сделаешь это, потому что Сэм – «твой друг». Но прости, брат мой, у меня нет времени на болтовню, и давать тебе время размахивать ангельским клинком я не стану! Есть дела, которые никому поручать нельзя, в которых можешь доверять только себе – и то, не всегда. Но Кастиэль так верит в Винчестеров. И Анна совсем не хотела убивать Сэма – это было бы предательством, которое она так презирала, которое так ненавидела в людях. Возможно, есть выход, который устроит всех. Ведь как можно убить того, кто даже не родился? Возможно, убивать вообще не придется… она ангел, ей положено ходить в белых одеждах с нимбом над головой, а не марать руки кровью, в которой она и так по самое горло за столько веков. Слово «ангел», воин Господень – это не пустой звук, это должно что-то значить.
Возможно, Кастиэль, ты прав, и другой выход есть.
В конце концов, Анна была создана женщиной. Это тоже должно что-то значить.
***
We wish you a Merry Christmas
Аnd a Happy New Year!
- Ради Бога! – в сердцах воскликнул Джон Винчестер, заслышав на очередной улице приевшуюся за эти дни песенку. Это детский хор из местной церкви репетировал перед вечерним спектаклем – и Джон уже представлял, каким идиотом будет выглядеть в этой шапке Санта-Клауса, которую Мэри достала из какого-то семейного тайника. Кто придумал эту глупую традицию – ходить на церковные постановки в ночь перед Рождеством? И какая связь между Богом и Сантой, который носит детям подарки? Но ладно, раз Мэри счастлива, раз Мэри нравятся эти праздничные атрибуты, то и он готов был потерпеть. В конце концов, Рождество лишь раз в году.
Импала медленно катила по асфальту, а Джон скептично посматривал на сверкающие гирлянды в витринах магазинов и счастливых прохожих, увешанных пакетами с ног до головы. Воздух был буквально пропитан праздничной атмосферой, и Джон почти чувствовал себя инопланетянином в рождественском Лоуренсе. Почему-то в голову лезли несвоевременные и совершенно неуместные мысли – вот ему двенадцать, на улице пушистым ковром лежит снег и трещит мороз, а отец, по уши в машинном масле, ковыряется в моторе очередной машины, чей неосторожный водитель не вписался в поворот. Дома ждет терпеливая мама, и они еще могут успеть к праздничному ужину – но сначала надо выполнить работу, а Джону – перенять от родителя очередную крупицу опыта. Джулиан Винчестер никогда серьезно не относился к Рождеству. Что поделать, сын перенял от отца не только любовь к машинам.
- Ладно, - сказал Джон сам себе, и, ласково проведя рукой по рулю Импалы, сильнее нажал на газ. Он оставил жену в торговом центре выбирать елочные игрушки, а сам съездил домой и оставил в гараже елку – пушистую красавицу со свежим ароматом хвои… Мэри всегда выбирала лучшее дерево – и как это ей удавалось? Наверное, ей помогают рождественские духи. Джон усмехнулся – еще одна детская сказочка, которую и ему когда-то рассказывали на ночь. Но отец всегда усмехался и говорил: «Ты же умный парень. Умоляю, скажи, что не веришь в эту чушь!». И Джон не верил – отец прав, это все равно, что поверить в призраков и вампиров.
Мельком взглянув на часы, Джон расслабился - получаса ему вполне хватит, чтобы спокойно доехать до магазина и отыскать там жену. Мэри наверняка не успокоится, пока не выберет самую яркую рождественскую звезду и самые красивые гирлянды для своей елки – а уж ничего важнее этого для нее в преддверии Рождества не было. Никто не смел вмешиваться в праздничные ритуалы Мэри Винчестер, даже собственный муж. Впрочем, Джон был только рад.
Неожиданно размышления прервал сильный толчок – Джон инстинктивно затормозил и оказался прав. Он успел увидеть лишь копну огненно-рыжих волос и услышать звон бьющегося стекла, а потом чей-то сдавленный стон. Сердце ухнуло в бездонную пропасть, и Винчестер остервенело задергал дверцу машины, которая словно назло не желала открываться. Наконец, ему это удалось - Джон вывалился наружу, и, оскальзываясь на обледенелом асфальте, обогнул машину. Сердце ухнуло еще глубже – он сбил человека.
- Вы… вы в порядке? – запинаясь, спросил он, подбегая к женщине, которая как раз старалась встать на ноги. Белое пальто было безнадежно испачкано, из царапины на лбу капельками сочилась кровь, а на скуле расцветал свежий синяк – а личико у бедняги, нельзя не признать, было что надо. Джон отчаянно надеялся, что она не какая-то модель, и что ему не предъявят судебных исков за испорченную внешность. Впрочем, к черту иски и внешность – жива, а это главное. – Я… я не хотел, простите…
- Нет-нет, - выдавила незнакомка, - я сама виновата, не увидела вашу машину… я, наверное, вас напугала? Простите, я в порядке…
- Может, отвезти вас в больницу? – продолжал волноваться Джон. Ужас прошел, теперь он просто чувствовал себя ужасно виноватым. – У вас кровь на лице…
- Не стоит, - покачала она головой, выуживая из кармана белоснежный платок и прикладывая его к царапине. – Я же сказала, все в порядке. Не переживайте, я в суд подавать не буду – в самом деле, разве вы виноваты, что я такая слепая? – неожиданно она улыбнулась. – Меня зовут Анна.
- Джон, - автоматически выпалил Винчестер, все еще не придя в себя. Вот так начало Рождества. – Может, я могу хотя бы отвезти вас домой? Чтобы как-то смягчить свою вину.
- Для начала помогите мне встать, - сказала Анна, и Джон только теперь понял, что она все еще сидит на бордюре – наверняка так вот с ходу подняться с дороги на такие каблуки непросто. Да и нервное потрясения вносит свои коррективы - если у Джона от волнения ноги трясутся, то что тогда говорить про нее?
- Бога ради, простите! – воскликнул он, подхватывая Анну под мышки и буквально ставя ее на тротуар – она оказалась легкой, как перышко.
- О, поверьте, Богу безразлично, - бросила Анна, отряхивая пальто, и Джон с удивлением отметил, что оно снова кристально-чистое, словно все грязевые разводы просто испарились. Может, какая-то особая ткань? Или она просто рождественский дух, которому все нипочем.
- Так уж и безразлично? – с сомнением переспросил Джон, но Анна лишь плечом передернула. Она нагнулась и подобрала с асфальта красный подарочный пакет, в котором что-то дребезжало при каждом движении. – Там что-то разбилось? Извините, Анна, может, я могу как-то…
- Не стоит, - Анна покачала головой. – Это всего лишь ваза, подарок для брата. Впрочем, она бы ему все равно не понравилась, - она с размаху опустила пакет в ближайшую урну. – Он не из тех, кто понимает искусство. Знаете, я, пожалуй, пойду…
- Нет, куда же вы! – Джон схватил ее за руку. – Я просто обязан отвезти вас домой!
- Так хочется узнать, где я живу, а потом тайно присылать цветы? – усмехнулась Анна. – Я проездом в городе, у меня здесь никого нет, так что не переживайте. До ближайшего мотеля я доберусь и на такси…
- А может… я хотя бы напою вас чаем? – Джон предпринял последнюю попытку… чего? Интуиция подсказывала ему, что в Анне есть что-то необычное, что-то сверхъестественное, что ее нельзя так просто отпускать. Он ведь чуть не переехал ее, и чувство вины все никак не хотело выпускать Винчестера из своих цепких лап. Вряд ли чай с мятой способен стереть из памяти Анны пережитое волнение, но хотя бы поможет справиться с ним. А уж Мэри сумеет заклеить пластырем эту царапину на ее лбу – Мэри всегда отлично справлялась с разного рода травмами. Откуда у нее такие познания? Джон все время забывал спросить.
- Если вас это не стеснит… - после небольших колебаний ответила Анна. Джону показалось, что ее глаза как-то странно сверкнули, но, возможно, это было лишь отражение света фонарей.
***
- Джон, где ты был? – стоило только показаться на пороге, как навстречу уже спешит взволнованная Мэри. Винчестер мысленно хлопнул себя по лбу – он совсем забыл, что оставил ее в магазине и должен был заехать за ней! Бедняжка наверняка добиралась на такси и готова была убить Джона прямо на месте! Впрочем, нет – на лице написана явная тревога, скалки или топора в руках не наблюдается, значит, не злится. – Что случилось? На тебе лица нет.
- Произошел небольшой… инцидент, - выдавил Джон. Из-за его спины показалась Анна – лучшее доказательство того, что инцидент был отнюдь не маленьким, о чем явно свидетельствовала кровь на ее лице. – Я ее сбил…
- Ты
что? – прогремел голос Мэри. – Боже мой, Джон, как ты…
- Прошу вас, не стоит переживать, - вклинилась Анна, но Мэри ее не слушала:
- … мог не отвезти ее в больницу?
- Не стоит переживать, - громче повторила Анна. – Я в порядке, и мне вовсе ни к чему целую ночь проводить в больничной палате по прихоти какого-то болвана в белом халате. К тому же, вашему мужу вовсе не нужны проблемы с полицией, верно? Разбитая фара и мое лицо говорят сами за себя.
- Звучит логично, - хмуро ответила Мэри, зыркнув на мужа исподлобья. – Джон, налей ей чаю, а я схожу за аптечкой.
- Кажется, из-за меня у вас будут неприятности, - осторожно произнесла Анна, пока Джон орудовал чайником, едва не промахнувшись со злости мимо чашки.
- Не обращайте внимания, - махнул рукой Джон, протягивая гостье чашку и присаживаясь напротив. – У нас всегда портятся отношения на Рождество. Мэри привыкла, что это великий праздник, а для меня оно всегда было самым обыкновенным днем…
- На Рождество положено любить и прощать, - заметила Анна. – Очищать душу от скверны. Любить своего ближнего так, как Отец любит своих детей… - заметив, как на нее посмотрел Винчестер, Анна запнулась и смущенно улыбнулась: - Простите, Джон. Мой отец был священником, так что на меня иногда находит.
- Я не вижу смысла в том, чтобы любить и прощать только на Рождество, - ответил Джон – хотел бы он знать, почему это он тут разоткровенничался. – Да и к тому же, разве кто-то это делает, когда есть елка, Санта и подарки?
- Вы… люди забыли, в чем заключается истинный смысл Рождества, - казалось, у Анны даже глаза засветились. От нее исходило какое-то странное тепло, словно от засиявшей во тьме ночной свечи. – Оно дарит надежду на лучшее, на спасение для любого из грешников – даже для тех, кто не верит. Ладно, вы не думаете о спасении, оно вам не нужно – но именно в этот день большинство понимает, что для него самое важное.
- И что же самое важное для тебя? – вопрос вырвался против воли, и Джон замер, ожидая ответа.
- Мир во всем мире, - серьезно ответила Анна – Джон был уверен, что она не шутит. – Поймав чуть скептичный взгляд Винчестера, Анна продолжила: - Я люблю людей, люблю эти маленькие человеческие радости, люблю наблюдать за прохожими на улицах. Этот мир – мой, я готова на все, чтобы сохранить его. На все.
- Да ты просто святая, - буркнул Джон себе под нос.
- Нет. Я всего лишь ангел, - тихо ответила Анна, склонив голову. За дверью раздались шаги – это Мэри спускалась по лестнице с обещанной аптечкой. Признаться, Джон уже успел забыть о ней, и за это ему было чуть-чуть стыдно… но лишь чуть-чуть.
***
Этот мир – мой, я никому не позволю ему угрожать. Конечно, Анна уже слегка опоздала со спасением мира – ей достаточно было остановить Сэма еще тогда, когда это было возможно. Удержать его от взлома последней печати, неважно, как, но не дать совершить роковую ошибку, не дать запудрить ему мозги. Если бы она знала… но она позволила себе довериться демону, поверить, что Руби действует во благо, так что сейчас Анна просто исправляла свои ошибки.
Ей вовсе не обязательно убивать Сэма. Вовсе необязательно даже убивать этого милого Джона и его хмурую жену, чтобы изменить историю и спасти мир. Она может просто применить свое женское обаяние, завоевать Джона своей искренностью и чистотой - он все равно не увидит той грязи, что скрыта под пластом ангельской невинности, ему не дано. Просто не дать Винчестеру шанса оставить в этом мире наследников – не будет ни Дина, ни Сэма, не будет Люцифера и Апокалипсиса, Азазель не убьет малышку Мэри в детской ее сына, а Анна… навсегда останется человеком. Сколько же зайцев сразу можно убить.
Я все делаю правильно, Отец? Ведь даже ангелы имеют право на выбор, и она сделала этот выбор много лет назад. Пришло время вернуть все фигуры на место.
***
Он все-таки пошел на этот спектакль – маленькие детки на импровизированной сцене в белых костюмчиках, словно ангелочки, огромная елка, сияющая золотистыми огоньками, возвышается за их спинами, сотни людей с благоговением вслушиваются в звонкие детские голоса, словно они несут слово Господне. Наверное, Джон был единственным, кто не чувствовал торжественности момента и восхищения. Стоящая рядом Мэри с умилением наблюдала за девочкой, стоящей на переднем плане – Джон решил, что она мечтает об их общем ребенке, который будет таким же очаровательным.
- Джон, ну почему у тебя такое кислое лицо? – спрашивает Мэри, а он лишь вымученно улыбается, глядя на счастливую жену. Хотел бы он почувствовать рождественскую атмосферу.
Знакомое лицо мелькнуло в толпе. Винчестер поморгал, но видение не исчезло – к стене церкви прислонилась рыжеволосая женщина, и наблюдала за детьми со странной улыбкой. Анна. Джон в последний раз взглянул на Мэри – убедиться, что она целиком поглощена представлением, а потом поспешил в сторону недавней знакомой. Он не знал, что скажет ей, когда подойдет ближе, не знал, как потом оправдается перед женой, что бросил ее одну, но все же… Анна притягивала к себе, словно свет – беспомощного мотылька. Была в ней какая-то скрытая сила, какое-то внутреннее сияние.
- Здравствуй, Анна, - произнес он, остановившись. В голову лезла целая куча банальностей, сказать которые язык не поворачивался, но и стоять молча не хотелось. В конце концов он выдавил: - Ты выглядишь намного лучше.
- Чем после того, как встретилась с асфальтом? – со смешком закончила Анна. – Да, мне тоже так кажется. Не ожидала увидеть тебя здесь – мне казалось, ты не из тех, кто способен прочувствовать дух Рождества. Выглядишь каким-то потерянным…
- Кажется, перед дочерью священника я выставил себя не в лучшем свете, - Джон против воли улыбнулся. – Но у меня не все так запущено, как тебе могло показаться, просто я… не привык к этому празднику.
- Послушай, как поют эти дети, - неожиданно сказала Анна, положив руки Джону на плечи и разворачивая его лицом к сцене. – Можешь даже не вникать в смысл, просто посмотри на их лица, поверь в то, во что верят они. Иногда, чтобы понять, даже не нужны слова.
Джон повиновался – на этот раз он действительно увидел то, что Анна стремилась ему показать. Самой старшей девочке было от силы двенадцать лет, и распущенные волосы, длинные белые платья и золотистые крылышки за спиной делали их похожими на настоящих маленьких ангелочков. Они пели с закрытыми глазами, и Джон буквально мог видеть, как замирают снежинки на их ресницах. На их лицах светилось вдохновение и воодушевление, они вкладывали душу в свое дело, так хотели передать непутевым взрослым свое ощущение праздника. Это было правильно – то, что на сцене стоят именно эти маленькие искренние создания, а не умудренный опытом священник или поддельный Санта-Клаус.
- Научи меня Рождеству, – выпалил Джон в пространство – непонятно было, кого он просил: Анну, Бога, рождественских духов, в которых он никогда не хотел верить. Внезапно он понял, что держит Анну за руку, но это вовсе не показалось ему странным или неправильным. Маленькие снежинки медленно таяли на ее волосах, глаза блестели, словно рождественская звезда на вершине елки, и Джону на какой-то миг почудилось, что за ее спиной он увидел огромные призрачные крылья. Если она не ангел, то кто же тогда?
- Разве можно научить вере? – ответила Анна. – Отец всегда говорил мне, когда я в чем-то сомневалась: «Прислушайся к своему сердцу, что ты слышишь в его биении? Посмотри в небо – что шепчет твоя счастливая звезда?». Посмотри в небо, Джон. Быть может, где-то там притаилась и твоя звезда. Может, она подскажет тебе дорогу?
В глубоком ночном небе сияли мириады маленьких огоньков – словно россыпь алмазов на черном бархате. Да, наверняка где-то там есть его звезда, которую он никогда не искал – может, самая маленькая и незаметная, но горящая только для него. И только отсутствие веры не давало Джону ее отыскать – но Анна словно стала его проводником, сейчас она, наверное, верила за двоих, и Винчестер почувствовал, как его сердце забилось чаще, когда одна из звездочек словно подмигнула ему. «Ну здравствуй, родимая, - с усмешкой подумал Джон. – Вот и я».
- Что я должен почувствовать? – спросил он, но Анна вместо ответа закрыла ему руками глаза – когда она успела оказаться за его спиной?
- Вспомни свое лучшее Рождество, - шепнула она в ухо. – Вспомни его так, словно это было вчера – это несложно, оно где-то там, в твоей памяти…
Джону казалось, что такого воспоминания нет. Он никогда как следует не праздновал Рождество – ни с родителями, ни с Мэри, а с последней он частенько конфликтовал в праздники из-за мелочей. Но вот Анна смахивает с его щеки снежинки, и перед глазами разворачивается картинка – действительно, словно это било только вчера. То самое Рождество – ему двенадцать, отец копается в моторе, а снаружи сыпет, сыпет снег…
-
Джон, подай-ка мне этот гаечный ключ, - просит Джулиан Винчестер, на мгновенье выныривая из работы. – Ну, чего ты там копаешься? Вот же он, на самом верху лежит.
- Тут холодно, - жалуется Джон, но все же поднимается с импровизированного стула из сложенных автомобильных шин и протягивает отцу инструмент. Ему кажется странным, что такая простая вещь может быть настолько незаменимой в их деле – без этого ключа ни одной гайки не открутишь, а значит, работа не сдвинется с места. – Почему бы не пойти в дом? Мама уже заждалась…
- Потому что я еще не закончил работу, - бубнит в ответ Джулиан. Порой Джону казалось, что отцу нужно было жениться на какой-то машине, а вовсе не на его матери. – Запомни, Джон, машина – как женщина, она любит, когда ей уделяют внимание, и отвечает тем же. Этот мотор никогда не заведется, если я сейчас брошу эту малышку одну в холодном темном гараже.
- Но ведь сегодня Рождество! – Джон предпринимает последнюю попытку, но Джулиан лишь отмахивается.
- Ты же знаешь, сколько нам заплатят, если машина будет готова к утру. Я почти закончил, не ной.
Джон лишь устало вздыхает, кутается в шарф и снова усаживается на прежнее место. Он внимательно следит за каждым движением отца, за каждой открученной гайкой, понимая, что от этого зависит его будущее, его работа и его жизнь. То, чему он сейчас научится, станет билетом в завтрашний день – и что с того, что в гостиной ждет наряженная елка и за окном звучат рождественские песни? Они не помогут Джону заработать денег. Но как же хочется вдохнуть запах горячего маминого печенья, смешанный с запахом хвои, услышать, как громко бьют полночь настенные часы, а утром проснуться и первым делом побежать за подаркам от Санты… Впрочем, запах машинного масла вполне мог заменить для Джона все перечисленное. Это запах отца.
Но что это? Ворота гаража медленно едут вверх, и на пороге показывается мама. Маргарет Винчестер по уши закутана в белый пушистый шарф, надвинутая на глаза шапка припорошена снегом, которых шел, не прекращаясь, словно в волшебной зимней сказке. В руках Маргарет с трудом удерживает большое блюдо, прикрытое кухонным вафельным полотенцем, а из-под него доносится аромат самого вкусного печенья на свете.
- Ты похожа на снежного человека, - говорит Джулиан, на секунду отрываясь от любимого мотора. Странно, но из уст отца это прозвучало как самый лучший в мире комплимент.
- На себя посмотри, чучело, - отшучивается Маргарет, и осторожно опускает блюдо на расшатанный столик у стены. Джон тут же предпринимает попытку стащить печенье из-под полотенца, а Маргарет делает вид, будто не заметила этого – хотя полночь еще не пробила. – Неуютно у вас тут как-то… - с неодобрением произносит она, и щелкает выключателем – под потолком вспыхивают гирлянды, точь-в-точь как на елке, только в полумраке гаража это кажется поистине волшебным.
- Что это?- спрашивает Джулиан, с подозрением глядя на жену.
- Я так и знала, что вы, двое чокнутых психов, ни дня без своих машин не протянете, - с хитрой улыбкой отвечает Маргарет. – Рождество в гараже – так отмечать праздник могут только Винчестеры! Впрочем, Мария тоже не шиковала в день рождения сына Божьего, так чем мы лучше?
- И кто после этого чокнутый? – Джулиан нежно целует ее в щеку. – Решила побыть для нас рождественской феей?
Маленькие пыльные часы на дальней стене начинают отбивать полночь - кукушка словно заикается, но усердно сопровождает каждый удар неизменным «ку-ку». Джулиан почти неосознанно тянется к печенью, и, потрепав сына по лохматой голове, обнимает Маргарет. Рождество в гараже! Действительно, только Винчестеры могут быть счастливы, сидя на капоте чужой машины, загадывая желания под кудахтанье старой кукушки и вдыхая аромат самого лучшего в мире печенья.
- Так вот каким было самое лучшее Рождество Джона Винчестера,- протянула Анна, и Джон только сейчас осознал, что стоит в углу гаража, и, затаив дыхание, наблюдает, как Маргарет пытается отобрать у мужа гаечный ключ, с которым тот уже пытался снова залезть в мотор. Поняв, что попытки бессмысленны, она затевает с сыном шутливую перепалку, суть которой Джон уже не помнил – помнил только, что чувствовал себя тепло и уютно.
- Я никогда не думал, что оно было лучшим, - растерянно ответил Джон. – Я… сплю, да?
- Нет, - сказала Анна. – Ты стоишь под снегопадом и пялишься в ночное небо.
Не сказав больше ни слова, Анна притянула его к себе – Джон не знал, почему позволил ей это сделать. Все произошло слишком быстро, чтобы он успел подумать, осознать, решить – она словно подчинила его своей воле. Почему Винчестер забыл о Мэри, которая стоит всего в нескольких метрах от него, почему не пытается сохранить свою семью, когда она, казалось, просто трещит по швам? Почему он не чувствует стыда или сомнений, а только мягкие губы Анны и ее дыхание на своей щеке? Почему это кажется правильным? Почему Джон не чувствует, что совершает ошибку?
«Я ангел», - проносятся у него в голове недавние слова Анны. Все верно – его личный рождественский ангел.
Порыв ледяного ветра вернул его к реальности – гараж и гирлянды исчезли, счастливая семья растворилась в воздухе, а перед глазами снова возвышалась сцена, только на ней больше не было детей. Городской мэр произносил праздничную речь – только это не его слова, это фальшивые пожелания, идущие от чьего угодно сердца, только не его. Огромные часы отсчитывали последние минуты до полуночи, и Джон вдруг с беспокойством обернулся – все верно, Мэри больше не было на площади. Может, она увидела этот спонтанный поцелуй, а может, решила, что Винчестер не желает сидеть с ней у домашней елки и загадывать желание – одно на двоих. Но бежать домой уже слишком поздно, Рождество не станет ждать непутевого мужа.
Что ты делаешь, Джон? Она никогда тебя не простит!
Но это казалось неважным. Анна здесь, а Мэри… с Мэри он обязательно помирится.
- Анна, ты что делаешь? – раздался сзади еще один голос. Джон резко развернулся – позади них стоял человек в бежевом плаще, и осуждающе смотрел на Анну, словно бы и не замечая, что она не одна. Но это было последним, что он увидел – Анна прикоснулась к его лбу пальцем и мир погрузился во тьму.
***
- Анна, ты что делаешь? – голос Кастиэля был буквально пропитан осуждением. Он смотрел на сестру сверху вниз, словно суровый инквизитор на привязанную к столбу ведьму. Что он может знать? Как он может обвинять ее в чем-то?
- А что я делаю? – невинно поинтересовалась Анна. – Спасаю мир, разве не так? Ты не хотел, чтобы я убивала Сэма, я пошла тебе навстречу – в последний раз, Кастиэль! Я не стану убивать никого, мне достаточно сделать так, чтобы они не родились!
- Ты не можешь этого делать! – с нажимом произнес Кастиэль. – Ты же ангел, Анна, разве ты не понимаешь, что поступаешь аморально? Отец заповедовал людям жить в верности и любви, а ты склоняешь Джона Винчестера к предательству! Так поступают демоны!
- Будешь учить меня, как жить? – зло осведомилась Анна. – Сообщишь начальству, что нехорошая Анна совсем отбилась от рук?
- Эту пару свели на небесах, думаешь, что сумеешь разрушить эти узы? – не унимался ангел. – Так уверена, что окажешься хитрее архангелов?
- Да им плевать! – воскликнула Анна. – Архангелы сделали парочку заказов в купидонской конторе и забыли о Винчестерах на столько лет! Они даже не смотрят в сторону Джона, никто не помешал бы мне…
- Я не дам тебе пятнать свою благодать, - твердо произнес Кастиэль. – Отступись. Дай мне время, мы найдем способ остановить этот поезд.
- Мою благодать? – казалось, Анна едва удерживается от смеха. – За столько веков накопилось слишком много грязи, еще одна клякса не повредит. Кастиэль, ты только что отобрал у этих людей надежду на спасение - если кто и запятнал благодать, так это ты!
- Не передергивай! – редкий момент, когда Кастиэль выходит из себя.
- Я убью Джона Винчестера, - спокойно сказала Анна – словно не его она целовала всего пять минут назад. – И малышку Мэри убью – да, мне чертовски жаль, что все же придется это сделать, но видит Бог, я пыталась обойтись без крови. Давай, беги к своим подопечным, пусть попытаются меня остановить!
- Анна…
- Ты проиграл, Кастиэль. Понимаешь, это мой мир. И я на все пойду, чтобы его сохранить.
Мгновенье – и Кастиэль остался один на один с толпой, напевающей рождественские гимны под последние удары часов. Мгновенье, и толпа осталась наедине сама с собой – последний ангел покинул тысяча девятьсот семьдесят седьмой год, чтобы попытаться спасти мир, который он любил ничуть не меньше Анны Милтон. Только бы успеть.
***
- Джон, ну давай! Уже почти полночь!
- Сейчас, никак не нащупаю кнопку… Ага! – Джон радостно улыбнулся и на елке вспыхнули гирлянды – совсем как под потолком гаража, в котором он отметил лучшее Рождество в своей жизни. Мэри смотрела на него, словно на Санта-Клауса, снизошедшего до их гостиной, а Джон видел в ней настоящую Снежную Королеву – такую же красивую, но отнюдь не холодную и неприступную.
Мэри зазывающе похлопала по дивану возле себя – клетчатый плед уже был наготове, чтобы укрыть супругов от холодного ветра, задувающего в оконные щели. На небольшом столе стоял фирменный рождественский пудинг Кэмпбеллов – Мэри научилась его готовить у матери. Горстка пряничный человечков – кривоватых, нескладных, которых Джон сотворил буквально в последние минуты перед полуночью, в надежде поразить жену своими кулинарными способностями. Два бокала шампанского. И ничего более – но ведь им больше ничего и не нужно было.
- С Рождеством, Мэри, - шепнул он под звон бокалов и бой часов. Он не помнил, кем была та таинственная незнакомка, которую он ухитрился сбить перед самым праздником. Не помнил, когда и куда она исчезла, но помнил огромные призрачные крылья за ее спиной, блестящие глаза и слова: «Разве можно научить вере? Посмотри в небо – может, где-то там притаилась и твоя звезда».
Ты был неправ, папа. Рождественские духи действительно существуют. Просто ты никогда не хотел их видеть…
- С Рождеством, Джон, - отозвалась Мэри, сжимая его руку. Часы бьют в последний раз, и Винчестеры, не сговариваясь, отчаянно загадывают одно и то же желание. Для этого им не нужно искать в небе рождественскую звезду – она всегда горит в их сердцах.
