Глава 1Написано на Sherlock BBC Fest по следующей заявке: Лестрейд/Молли
На свете есть другие люди кроме Шерлока, милая!
Шерлок женат на работе, инспектор Лестрейд женат на женщине. А Молли Хупер вскрывает трупы в морге и думает, что её работу даже интрижкой не назвать, а уж браком и подавно. А мужчины у Молли нет, есть только кот. И замужем Молли никогда не была – не звали. Молли Хупер, влюблённая в Шерлока, иногда ходит в паб. И – совсем редко – знакомится там с мужчинами, которые не похожи ни на Шерлока, ни на Лестрейда. Мужчин зовут всегда по-разному, и лишь иногда встречаются совпадения. Молли рада, что у неё такое исключительно женское имя, ведь так неприятно встретить человека, которого зовут так же, как и тебя. У Молли хорошая память на лица, а вот с именами проблема: когда в твоих мыслях одно-единственное имя занимает больше места, чем все насущные проблемы, легко ошибиться и назвать человека по-другому. Но Молли не ошибается – Шерлок ведь такое редкое имя. И Молли вновь радуется тому, что другие мужчины так на него не похожи. Когда кто-то тянет Молли Хупер дружелюбную руку и представляется Грегом, Молли расплывается в улыбке. Хотя инспектора она всегда зовёт по фамилии.
Молли Хупер красит глаза, предварительно подкрутив ресницы и обнюхав тушь – не испортилась ли за долгое время. Тушь мается бездельем, как и вся остальная косметика Молли. Баночки, тюбики и пузырьки объявляют Молли Хупер бойкот, не желая открываться, втираться в кожу и скрывать крошечные её изъяны. С помадой проще, помадой Молли пользуется от случая к случаю. Например, когда хочет привлечь внимание Шерлока. Правда, в последний раз получилось неловко, но он всё же заметил перемену в её образе. Какой у неё образ, Молли и сама не знает: то ли хорошего работника; то ли глупенькой дамочки из тех, что влюбляются в поп-звёзд и киноактёров; то ли коварной обольстительницы, уводящей чужих мужей. Молли накручивает волосы на плойку и сама себе смущённо подмигивает. Сегодня у Молли что-то вроде незапланированного рандеву, впервые за долгое время. Однажды она попробовала знакомства по Интернету, но после третьего свидания вслепую бросила эту затею. Ведь мужчины так не похожи на Шерлока. У одного была перхоть, и отсутствовали передний зуб и кошелёк; у другого, как выяснилось при разговоре, уже имелась постоянная подруга, и он настойчиво предлагал Молли поехать к нему и распить бутылочку-другую в приятной компании, а уж что последует после, Молли догадалась по вопросу о том, какие презервативы ей больше нравятся – со вкусом фруктов или светящиеся; третий парень оказался вполне себе симпатичным, с шапкой смоляных кудрей и глазами цвета черничного ликёра. Шон, жокей из Дартмута, так представился он Молли томным вечером субботы, а немного похмельным утром воскресенья Молли случайно увидела в его портфеле, какие носят оксфордские преподаватели, визитку. Арчибальд кто-то-там, офтальмолог из Дарема. Молли тогда только вздохнула, убрала визитку на место и ненавязчиво намекнула Шону-Арчибальду, что не прочь получить открытку с видом Даремского собора. Разумеется, Шон ей больше не звонил, на то Молли и рассчитывала. Правда, порой вспоминала и смоляные кудри, и свои стоны. А потом появлялся в морге Шерлок, и уплывал образ обманщика Шона куда-то вдаль, в сторону Северного моря, где ему самое место.
Молли Хупер садится на диванчик в своей уютной гостиной, поправляет подушечки, на которых вышиты диковинные цветы и не менее диковинные птицы, и позволяет себе помечтать о том, что будет, если... Если Шерлок вдруг обратит на неё внимание. Если Джон вдруг съедет от Шерлока. Если миссис Хадсон предложит Молли снять у неё комнату (цены за аренду в последнее время растут, а Молли живёт в слишком приличном районе, чтобы не обратить на подобное внимания). Если Джим вдруг окажется нормальным парнем, а не таким монстром, каким его описывают Джон и Шерлок. Шерлок, правда, про него и речи не заводит, но вот Джон с Молли делится своими мыслями. Только мысли всегда обрывочны – Шерлок вечно куда-то спешит.
Молли улыбается, представив себе, как вытянется лицо инспектора, когда она возникнет на пороге ресторанчика в коротком нескромном платье и скромных неброских украшениях. Немного страшно так поступать, конечно, Молли Хупер верит, что все плохие поступки и деяния возвращаются к тебе в троекратном размере, и если ты уводишь у какой-то незнакомки мужчину, то какая-то незнакомка уведёт мужчину у тебя, да ещё и прихватит самое сокровенное и чувственное – воспоминания, надежды и даже ваши постельные всхлипы. Не сразу, но через некоторое время точно. Молли и не думает уводить у миссис Лестрейд мужа, они с Грегом (про себя его можно так называть) просто ужинают вместе, потому что и ему, и ей одинаково одиноко в большом Лондоне. У инспектора нервная и чересчур энергичная работа, а у Молли наоборот – слишком уж спокойная и размеренная. Забавно, но Молли не думает о том, что Лестрейд поступает неправильно. Ведь сказал же Шерлок на рождественской вечеринке, что его, инспектора, жена ему изменяет, а значит, инспектор вправе отплатить той же монетой. Но быть в роли монеты Молли совсем не хочется. Ещё Молли верит в приметы. В то, что на свадьбу нельзя надевать зелёное, что нельзя складывать салфетку, впервые обедая в гостях, и что разбитое зеркало сулит смерть.
– На свете есть другие люди кроме Шерлока, милая, – шепнул ей на ухо инспектор на той самой вечеринке, когда на ресницах Молли уже дрожали чёрные комочки туши, грозя поскользнуться на слезах обиды. – Стоит ли так расстраиваться из-за очередной колкости нашего консультирующего детектива? – и Лестрейд ласково погладил Молли Хупер по плечу. – Он всегда такой, Молли, вы же знаете.
Молли Хупер всхлипнула в любезно протянутый инспектором носовой платок и согласилась с Лестрейдом одними только глазами. А потом, разом обмякнув от тёплых слов и от горячего глинтвейна, приготовленного миссис Хадсон с добавлением каких-то особых трав, согласилась с инспектором ещё и губами, для надёжности обвив его шею тонкими руками и привстав на цыпочки. Джон, спускающийся за тем, чтобы проводить Молли до такси, деликатно кашлянул для того, чтобы обозначить своё присутствие. «Вряд ли Шерлок, даже если узнает, будет ревновать. Да что там вряд ли – вовсе не будет, пусть и расскажет ему об этом Джон, а он наверняка расскажет. Шерлок без интереса посмотрит в окно и, не поворачивая головы в сторону Уотсона, всё тем же скучающим тоном, что и обычно, заявит, что он и так это знает», – попадая мимо рукавов, Молли торопливо надевала пальто, пока инспектор старательно пытался сделать вид, что ничего не произошло.
– Извините, это вышло случайно, – виновато пробормотала Молли и быстро-быстро выскочила за дверь.
А теперь вот сидит и поглядывает на часы, ожидая той минуты, когда можно будет вызвать машину и поехать на свидание с Лестрейдом. Правда, если обойтись без лишнего лукавства, то с Лестрейдом Молли и после того случая виделась. Один раз они столкнулись в полицейском управлении, куда Молли пришла заявить о краже, а Лестрейд (Грег, его зовут Грег, какое отличное имя) – посетить важное собрание. Другой раз в Маркс энд Спенсер: Молли примеряла чёрный бюстгальтер, а инспектор зашёл за вином. Разумеется, Молли предстала перед ним не в неглиже, а в джемпере и брюках, но от подобной перспективы бы она не отказалась. Да и какова была вероятность столкнуться в огромном супермаркете с Лестрейдом? Почти нулевая! Поэтому Молли решила, что это добрый знак. И уже потом, когда торопливо писала свой номер на вырванном из лестрейдовского блокнота листке, задумалась как раз таки о том, что всё всегда возвращается.
– Простите, – инспектор Лестрейд раскрывает зонт и прячет под ним хрупкую Молли, кутающуюся в тонкое пальто, – я испортил вам вечер.
Молли не отвечает. Молли должна была догадаться, что так всё получится. Пока она в предвкушении приятного свидания прикусывала губы, чтобы те выглядели более сексуально; пока она сдвигала колени в такси, чтобы таксист, упаси Боже, не увидел краешек трусиков; пока она расплачивалась с ним, напевая «Волшебное мгновение» Перри Комо – инспектор Лестрейд ловил очередного преступника. И всю предыдущую неделю он был занят тем же. А Молли почти летала и даже пританцовывала, а иногда уходила с работы пораньше – чтобы успеть на антицеллюлитный массаж, не слишком нужный, она ведь достаточно подтянутая и стройная, но вдруг инспектор согласится зайти после ужина на чашечку кофе? Не стоит, наверное, обижаться на Грегори из-за того, что он забыл заказать самый лучший столик в маленьком ресторанчике, где по рассказам замужних подруг Молли подают такую чудесную треску с золотистой зажаристой корочкой и соусом, пахнущим южными странами. И ещё – картофель с сыром и даже на вид пьяные и сладкие коктейли.
– Ох, – наконец говорит Молли. И это всё, что она может произнести.
– Я ещё и опоздал, – инспектор Лестрейд устало прикрывает глаза рукой, когда слышит, как бьют часы на церкви, что находится через дорогу от их своеобразного укрытия (не считая большого зонта) – крохотного козырька магазина грампластинок. И Молли Хупер, которая с грустью осознает собственную непривлекательность даже для подобных легкомысленных отношений, горько вздыхает. Можно привязать к ленточке цветное пёрышко и поиграть с Тоби в Великого Охотника На Неведомое Шелестящее И Беззубое Животное. Или посмотреть телевизор. Как раз будет повтор последней серии «Улицы Коронации», которую Молли пропустила, потому что была в маникюрном салоне.
– Вы вполне можете отказаться, – внезапно говорит инспектор, – но я не могу не пригласить вас к себе. Хотя бы для того, чтобы высушить ваши туфли.
Молли Хупер кидает быстрый взгляд на свои лодочки и робко улыбается инспектору. То есть, Грегори. Если какой-нибудь абстрактный инспектор приглашает вас к себе на чай, то это не сулит ничего хорошего. Особенно если за вами числятся мелкие правонарушения в виде неоплаченного штрафа за парковку и просроченного платежа в фонд страхования. А если некий Грегори обещает вам ужин и тёплое гнёздышко для вашей обуви, то из подобного вполне может вырасти что-то, отдалённо напоминающее роман.
Когда они уже подъезжают к дому инспектора, Молли охватывает паника. А что, если жена Лестрейда внезапно дома? Отличный получится вечер. Как раз такой, чтобы остро ощутить собственную ненужность. Лестрейд, словно читая мысли Молли, кивает на тёмные окна второго этажа неуютного трёхэтажного дома: – Моя жена решила некоторое время пожить у подруги. Не беспокойтесь.
Молли догадывается, что скрывается за словом «подруга». Инспектор сейчас кажется Молли похожим на неё саму: внутренний мир трещит по швам от невысказанных чувств и скрытой нежности. По крайней мере, в самой Молли такое присутствует. В прихожей Молли пугливо озирается, пока Грегори, Грег, снимает чёрные ботинки и вешает пальто в стенной шкаф. Молли Хупер видит женские босоножки, сиротливо стоящие в углу. Заметив это, инспектор деликатно задвигает обувь за пуфик.
– Боюсь, я вас разочарую, Молли, – инспектор выходит из кухни и выдавливает из себя подобие улыбки. – Уже который раз за день.
– Что–то случилось? – взволнованным голосом старшеклассницы, чью тетрадь учитель взял на проверку самой первой, спрашивает Молли. И зачарованно смотрит на закатанные рукава рубашки Лестрейда. Шерлоку бы не удалось выглядеть настолько домашним, даже если бы он растерял всю свою гениальность.
– В холодильнике есть сыр, парочка помидоров и охлаждённое белое вино. Не слишком полноценный ужин, да? – инспектор так мило смущается своего набора продуктов, что Молли непроизвольно растягивает губы в улыбке. Хорошо, что решилась обойтись без помады.
– А завалящего кусочка бекона и парочки яиц у вас не найдётся? – в тапочках Лестрейда Молли чувствует себя почти что его... Кем? Женой? Подругой? Любовницей?
На шкворчащей сковородке Грегори Лестрейд жарит яичницу с беконом и помидорами, пока Молли нарезает сыр тонкими ломтиками. Два вымытых бокала под вино сверкают капельками воды.
– Я ожидала немного другого, – говорит Молли спине инспектора, – я думала, что у каждого полицейского морозильная камера забита коробками с быстрыми обедами и ужинами на одного.
– Не удивлюсь, если так оно и есть, – хмыкает Лестрейд и раскладывает по тарелкам яичницу. – Я питаюсь на работе, дома мне вполне достаточно...
Чего? Выпивки? Задёрнутых занавесок и каналов для взрослых?
– ...Вполне достаточно того, что осталось от завтрака.
Молли почти забыла, каково это – пьянеть от вина в компании привлекательного мужчины. Инспектор подцепляет сыр на вилку и Молли Хупер пьянеет ещё и от линии его губ. О времени Молли не думает, хотя завтра стоит появиться в Бартсе пораньше – иначе она рискует провозиться с незаполненными отчётами до глубокой ночи.
– Вам ведь нравится Шерлок? – Грегори отставляет пустую тарелку в сторону, кладёт локти на стол и сцепляет пальцы под подбородком.
– Да, – отвечает Молли, – пожалуй, это немного больше, чем «нравится».
– Нет, я не о том, – у инспектора розовеют кончики ушей. То ли от выпитого, то ли от того, что Молли почти что призналась ему в своей влюблённости в Холмса. Хотя для кого это секрет? Разве что только для самого Шерлока.
– О, Шерлок бывает неприятен. И груб. Даже жесток. – Вина ещё полбутылки, а кухня, выкрашенная жёлтой, канареечной краской уже плывет перед глазами Молли. – Вы ведь с ним общаетесь, вы знаете об этом. Но при всём при этом он мне симпатичен. Но чего ещё ждать от влюблённой в него работницы морга?
Лестрейд кивает и внимательно разглядывает лицо Молли, у которой скулы от выпитого и от его взгляда начинают гореть.
– Вы меня тогда пожалели, – Молли подливает себе ещё вина и, скинув тапочки и удобно подвернув левую ногу под себя, дирижирует бокалом. – Зря, наверное. Я ведь не глупая, я понимаю, что выгляжу наивно и смешно, когда оказываюсь рядом с ним. А сердце ведёт себя так, словно вот-вот наступит Валентинов день. Но он не наступает, этот день, и сердце, как крошка-улитка, прячется в свой домик, пока Шерлок вновь не распахивает дверь морга.
– У вас была весьма приятная реакция на подобную жалость, – улыбается Лестрейд, – если бы все подозреваемые, которым я сочувствую, вели себя подобным образом, мои губы распухли бы.
– Извините ещё раз, – шепчет Молли, и её уши, как и уши инспектора, становятся пунцовыми.
– Нет, не извиняйтесь, мне даже понравилось, – Лестрейд доливает себе остатки вина и ставит бутылку под стол. – Старая привычка, – поясняет он Молли и её недоуменно-приподнятой брови.
Молли хочется танцевать, но она стесняется предложить подобное инспектору, то есть, Грегу. За окном воюет с уличным фонарём ночная тьма, а Молли Хупер чертовски не хочется уходить. И она решается, легонько тронув Лестрейда, моющего посуду, за плечо.
Пошатываясь и хихикая, будто двое подростков, сбежавших с танцевального школьного вечера, они с Лестрейдом ищут диск Леонарда Коэна. Полка чуть не срывается с петель, когда Грегори, устав от поисков, прислоняется к ней горячим лбом. А потом они танцуют под хиты Фила Коллинза, чей диск обнаружился в коробке из-под печенья. А когда Молли поднимает глаза на Лестрейда, он кажется таким серьёзным, что Молли Хупер, нерешительно надеющаяся на поцелуй с его стороны, целует его сама, как тогда, на лестнице в доме Шерлока. Тепло и пряно. Грег сдавленно стонет ей в рот, пока она исследует его спину подушечками пальцев, Грег обнажает её бедра, приподнимая низ платья, Грег кладёт руку на её затылок, ещё крепче впиваясь поцелуем в мягкие податливые губы. А потом резко отстраняет Молли от себя и говорит ей и сумраку комнаты непонятное, обидное: – Я постелю тебе на диване.
– Спасибо, – едва слышно произносит Молли, – но я, пожалуй, вызову такси.
Закрывшись в ванной, Молли с остервенением смывает косметическим молочком (розовое масло и никаких вредных веществ) потёкший макияж, расстёгивает бюстгальтер, тот самый, который купила в Маркс энд Спенсер, стягивает разодранные на правой коленке чёрные колготки. И рыдает так, как если бы умер единственно дорогой ей человек на всей планете. Молли идёт в спальню, прихватив с собой несопротивляющегося Тоби, и засыпает крепким сном, стоит только её голове коснуться подушки. Молли Хупер снится Шерлок, наливающий Джону кофе, снится Джим, у которого серьёзные глаза и прохладные ладони, снится инспектор Лестрейд, и в этом сне только он и настоящий.
Растерянная и мучимая жаждой, Молли ходит по Бартсу, приветливо кивая другим сотрудникам. Телефон в кармане халата Молли молчит. Не то чтобы она ждала звонка от инспектора с извинениями, да и за что ему извиняться, но было бы так отлично услышать в трубке его голос. Молли, она уверена в этом как никогда, растаяла бы от слов, пусть даже немного нелепых в свете произошедшего накануне. Но Лестрейд заставляет Молли играть в игру «Где же я просчиталась?» и «И что же случилось?». Ответ вертится у Молли Хупер на языке, но работа отвлекает, поглощает, распинает Молли на алтаре её ненужности всему миру и мужчинам в частности.
– Ты была неправа, – говорит один из тех мужчин, которым Молли не нужна, – в том, что ты не в счёт.
И Молли, успевшая испугаться знакомого голоса, раздавшегося в полумраке лаборатории, радуется присутствию этого мужчины так, как потерявшаяся (или потерянная, ведь у Молли это слово вытатуировано невидимыми чернилами на узких ступнях) собака радуется найденному в толпе хозяину. Большое сердце маленькой Молли подпрыгивает в груди сумасшедшим теннисным мячом, пока она слушает Шерлока, пока смотрит на него во все глаза, любовно зарисовывая каждую чёрточку в памяти. Хотя это лишнее, Молли, не обладающая талантом художника, с закрытыми глазами набросает лёгкими штрихами на полупрозрачной бумаге узкое лицо в обрамлении тёмных кудрей.
Шерлок больше не женат на работе, Джон коротает вечера в одиночестве, а Молли Хупер, знающая больше остальных, вынуждена хранить своё непрочное счастье в коробочке для булавок.
– На свете есть другие люди кроме Шерлока, Молли, – вновь повторяет уже когда-то сказанное инспектор Лестрейд. И Молли прячет лицо у него на груди, хотя слёзы – вовсе даже не из-за «покойного мистера Холмса». – Он не герой, милая.
– Могу я остаться с тобой? – спрашивает Грегори Лестрейд, гладя вздрагивающую от рыданий Молли по волосам. Солёные и светлые глаза Молли Хупер плотно закрыты.
– На ночь? – задаёт Молли встречный вопрос, а в голове стучит это противное «Он не герой». И горькое море, которое душит Молли Хупер изнутри, готово расплескаться вновь.
– Навсегда, – отвечает инспектор, и Молли думает, что это «навсегда» синоним слову «ночь». – Я не хочу просить прощения за ту ночь. Но я хочу держать тебя за руку этой ночью.
– И всегда? – прорезаются насмешливые нотки в обычно ровном голосе Молли Хупер.
– Всегда, – сухо бросает инспектор, стягивая с шеи галстук, не отрывая взгляда от губ Молли. Телефон, лежащий на кофейном столике, вибрирует строго один раз. – Тебе сообщение, – Лестрейд расстёгивает верхние пуговицы на рубашке.
– Прочту и отвечу позже, – шепчет Молли куда-то в шею инспектору, одновременно вытягивая ремень и дёргая тугую, заедающую молнию на его брюках. Отправитель сообщения Молли известен, да что толку говорить о подобном Лестрейду, раз уж он отзывается о нём как не о герое?.. В коробочке для булавок отражаются обнажённые плечи Молли и руки Лестрейда, исследующие её тело как одну большую улику. Где-то далеко бесконечно живой Шерлок Холмс сводит кончики пальцев вместе и растягивает тонкие губы в усмешке. Никотиновые пластыри шизофренично улыбаются ему с поверхности кухонного стола.
