Глава 1- Скучаешь? – вяло тянет Ламбо, останавливаясь возле сидящей на скамейке И-пин. Спрашивает он, конечно, чисто для того, чтобы начать разговор, ибо страдает от ничегонеделания сам. На улице же вовсю властвует жаркое лето, наполняя город тяжелым, горячим воздухом, от которого неприятно першит в горле, и всё время хочется пить. В такие дни к морю бы, где дует освежающий бриз, плещутся умиротворенные лазурные волны, босые ноги погружаются в золотистый песок. А над водой, в чистом-чистом голубом небе летают чайки, изредка опускаясь вниз за добычей. И так тихо, так спокойно; появляется ощущение, что никаких проблем и забот не осталось в целом мире, время неторопливо ползет, убаюкивая и успокаивая. Волноваться не о чем.
Но даже в середине июня у Хранителей нет отпуска. После церемонии наследования быт Вонголы стал ещё меньше походить на адекватный отдых уставших после работы людей. Хаято, к примеру, почти ночует под дверью босса, в каждую минуту ожидая внезапного нападения, ножа в спину со стороны только вчера обретенных союзников, поэтому и ходит такой нервный, дерганный даже больше, чем раньше. Ещё вот немного и он будет первым пробовать еду и напитки Дечимо, ожидая обнаружить там отраву. Хибари и раньше не расставался с тонфа, а теперь и спит с ними. Ну, нет, что вы, он не боится, он просто в любое время дня и ночи ожидает сильного противника. Или просто не желает терять время на поиски своего оружия, когда «травоядные» опять расшумятся. Да и Рокудо чисто из вредности является исключительно посреди ночи, подбивая Облако на бой. Ямамото каждый день выматывает себя тренировками, приходит совсем выжатый, но всё ещё улыбающийся. Но на него смотреть больно, поэтому добрые друзья советуют ему уйти отоспаться, а наиболее заботливый Гокудера отправляет «бейсбольного придурка» пинком под зад, «чтобы не видеть постной рожи». Тсуна всё так же неуклюже спотыкается, запинается во время разговора с серьёзными незнакомыми людьми, шугается от угроз Реборна, но уже привык держать пилюли и перчатки на тумбочке у кровати, а пистолет под подушкой. Его паранойя тогда удовлетворенно урчит, позволяя боссу уснуть. А Рёхей…а что Рёхей, он редко остается в резиденции, отправляясь на ночь к своей девушке. Это не может не радовать остальных, ибо от Ханы Сасагава приходит спокойным, уравновешенным и непривычно серьёзным. Видимо, от одного вида будущей жены он вспоминает, на какую опасность он её обрек, поэтому и старается изо всех сил, чтобы защитить дорогого ему человека.
- А ты пришел скрасить моё одиночество? – мягко улыбается И-пин, глядя на собеседника поверх незатейливых очков. Она как раз читала книгу с каким-то заумным названием, изредка обмахивая себя ладошками, ибо даже в парке от знойного солнца спастись было невозможно. Бовино не единожды подмечал про себя, что никакие очки не испортят очаровательное личико китаянки. А уж насыщенные тёмно-карие глаза выглядят лишь более выразительными за этими крохотными прямоугольными стёклышками.
- А есть такое желание? – хмыкает брюнет и опускается на лавочку рядом, вальяжно закидывая руки на спинку и слегка наклоняя голову на бок, чтобы было удобнее наблюдать. Солнце слепит глаза, но Ламбо всё равно замечает, как слегка розовеют бледноватые от постоянного нахождения в помещении щеки, и усмехается.
- Обольститель, тоже мне, - хмыкает девушка, окидывая друга придирчивым взглядом и до дрожи педантичным движением поправляет съехавшие очки. – Я к экзамену готовлюсь.
Бовино не может понять, почему же его настолько раздражает эта последняя фраза и уныло-серьёзное выражение лица бывшей ученицы Фонга. Она давно уже отказалась от вступления в Вонголу и взялась за учебу. И-пин мечтала поступить в колледж, делала всё возможное, жертвовала всем ради часика для повторения. Конечно, окружающие восхищались её терпением, целеустремленностью, трудолюбием, но мало кто понимал, зачем ей это. Китаянку знали и многие вне Вонголы, она подавала большие надежды: умения в боевых искусствах были отточены, она все же училась у аркобалено; природная ловкость играла на руку во время сражений; действовать она умела бесшумно, хоть и была довольно рассеянной, часто упускала детали. Но талант был, зачем же так закапывать его в груду учебников?
- Отвлекись хоть на несколько минут, а, - полувопросительно изрекает брюнет и аккуратно отбирает у подруги книгу. Бросив мимолетный незаинтересованный взгляд на сплошь укрытую мелким шрифтом страницу, парень загнул её кончик и с чувством исполненного долга закрыл увесистый фолиант. И-пин же не ругалась, она привыкла к подобным выходкам и, лишь тяжело вздохнув, спрятала «Основы экономики» в сумку-портфель, с наслаждением потягиваясь. Нельзя сказать, что ей нравилось читать что-то подобное, это и вправду было не её стихией, но будущая студентка знала, что такое ответственность и умела сказать себе «надо». И пусть сегодня был такой чудный летний день, когда положено отдыхать, кормить голубей в парке или уток в пруду, наслаждаясь леденящим мороженым так, что на следующий день обязательно будет болеть горло, шатенка не могла расслабиться, чувствуя, как гора не пройденного материала зловеще возвышается над ней.
- Ты сделал это для чего-то конкретного или просто так? – зажмурившись от удовольствия, что избавилась от очков, ведь глаза, честно признаться, уже болели и слезились, китаянка потерла переносицу и сладко зевнула. Привычка вставать рано, привитая ещё учителем, дала о себе знать даже на каникулах. Мастер Фонг был уверен, что ранее утро, как только взошло солнце – лучшее время, когда нет привычной суеты, когда птицы ещё не согнаны толпами прохожих, а ветер беспрепятственно слоняется улочками, никем не замеченный и не остановленный. К этому аркобалено Урагана приучил и преемницу своего боевого стиля, ведь считал, что такое мировоззрение – основа для понимания сути и философии его профиля. И, спокойный, но настойчивый учитель добился своего. А сегодня, сорвавшаяся с постели гораздо раньше желаемого времени, девушка была окружена притупляющей внимание и желание что-либо делать усталостью, но заснуть совершенно не могла. Легла бы отдохнуть сейчас – ночью ворочалась бы, без надежды найти удобное положение, потом слонялась бы, как сомнамбула, а наутро снова была бы как перегревшееся желе.
- Боже-Боже, глупый вопрос, - еле-еле, лениво приоткрывает один глаз Ламбо, но смотрит очень пристально, даже так подмечая все мелочи. – Скажи, зачем тебе это?
Вопрос звучит привычно, не навязчиво, парень и сам не особо верит, что все-таки получит на него ответ. Раньше подруга детства только злилась, упрекала его, что он отвлекает бессмысленной болтовней и, заметно помрачнев, отворачивалась, пряча лицо и собственное мнение за сухими фразами в занудных учебниках. В такие моменты она, похоже, думала, что очки придают ей солидности, независимости, мешают увидеть её настоящие отношение к происходящему, но на самом-то деле за линзами чувства было увидеть куда проще, как было сказано раньше, слишком уж выразительные были глаза. Долго обижаться китаянка не могла, да и не любила, но каждый раз на этот вопрос реагировала одинаково. Бовино не понимал причины, а И-пин никогда и не пыталась объяснить подобное поведение.
На самом деле, ей было стыдно. Стыдно потому, что она и сама достоверно не знала. Просто в один день талантливая ученица Фонга поняла: ей не нравится то, что она делает. Ей не нравится позорно дрожать и оглядываться по сторонам, когда она идет домой, невольно потеряв счет времени и задержавшись в библиотеке. Не нравится подозревать людей, которые хоть раз слишком пристально на неё посмотрели, или проверять собственную ладонь на наличие крошечной ранки от укола иголкой с ядом после рукопожатия. Не нравится причинять другим боль просто потому, что за них назначили награду. И она терпеть не может ждать друзей с заданий, когда стрелки вяло ползут по циферблату, слишком громко тикая, тишина нашептывает жуткие варианты происходящего, и самое страшное то, что шатенка понимает: это всё может оказаться правдой. И-пин в такие моменты кажется себе сумасшедшей, ведь она сильно-сильно, до цветных точек на внутренней стороне век, зажмуривает глаза, плотно закрывает уши и методично раскачивается, сидя на диване на корточках. Чтобы не чувствовать, как холодок пробегает по спине, цепляя длинными пальцами напряженный позвоночник и проводя вдоль него; чтобы не видеть, как по стенам скачут странные бесформенные тени, принимая различные образы – иногда убитых товарищей, иногда её жертв; чтобы не слышать странный шепот вокруг, созвучный с тиканьем часов, которые тут же начинали идти назад, отсчитывая минуты до того времени, когда она таки сорвется.
И-пин всегда боялась, что её в таком состоянии увидит Тсунаёши. Он ведь такой сильный на самом деле, он терпит, он всё так же широко улыбается и смотрит широко распахнутыми, понимающими, но чуть более невеселыми карими глазами. Его треплет всегда больше всех, он держит в себе не только собственную боль, сомнения и фобии, но и собирает эту тяжесть с Хранителей, позволяя им вздохнуть свободно. А сам с каждым днем все больше горбится, втягивает голову в плечи, но находит в себе силы поправить осанку и гордо вздернуть подбородок на людях. Не уважают десятого босса Вонголы только те, кто его не знают настоящим. А И-пин знает, поэтому и всегда хотела ему помогать, поддерживать. Просто о слишком многом хорошем напоминала взъерошенная каштановая шевелюра, мягкая и теплая улыбка и еле заметная морщинка между бровей. Но какой киллер может быть полезным, если сам потеряет здравый рассудок?
- Боже-Боже, значит, так и не ответишь… - кажется, совсем безразлично и не заинтересовано тянет Ламбо, но шатенка знает, насколько поменялся Хранитель Грозы, и прекрасно видит его настоящие эмоции. Итальянец слишком привык к новому образу жизни, к привычке не доверять, чтобы вновь быть открытым даже с наиболее родными людьми. Но те, кто действительно ему близок, и без лишних слов и экспрессии видят его чувства. Сейчас он за неё волнуется. Всегда волновался. Даже будучи невыносимо проблемным ребенком, он и тогда после каждой тяжелой битвы неизменно спрашивал о её состоянии. Сначала это было «Эй-эй, яйцеголовая, ты же не проиграла без помощи великого Ламбо-сана?», потом переросшее в слегка насмешливое «Ну-ну, не стоило вмешиваться, я бы успел спасти и тебя тоже». И, что наиболее дикое и странное, она ему и в пять, и в пятнадцать верила.
- Я просто слишком часто вспоминаю маму Савады-сана, - наконец выдаёт китаянка, неловко положив ладони на собственные колени, перебирая пальчиками складки сарафана, и упрямо вглядываясь в пыльный плавящийся асфальт. А ей самой становится ещё жарче от неловкости. Она почему-то всегда думала, что никогда и никому не выдаст свой секрет.
- М, что ты имеешь в виду? – наклоняется Бовино и поворачивает голову так, что умудряется смотреть всячески избегающей зрительного контакта подруге прямо в почерневшие от расширившегося зрачка глаза. Она слишком волнуется. А он не психолог, мало что понимает в тонкой душевной организации противоположного пола, и действовал всегда чисто инстинктивно. А своим инстинктам он привык доверять. Девушка же тушуется ещё больше, неуверенно покусывая губу, морща нос, решаясь.
- Раньше я всегда хотела быть похожей на Нану-сан, - наконец, выдыхает И-пин, рассеяно-мечтательно улыбаясь, и от нервозности теребит кончик уже совсем длинной косички. – Она для меня всегда была объектом для подражания. Такая добрая, искренняя, хозяйственная, терпеливая. Она всегда терпела нашу шумную компанию в доме, недомолвки сына, внезапные появления и исчезновения мужа, и продолжала всё так же приветливо улыбаться. Этим Тсунаеши-сан очень на неё похож. Но чуть позже, когда я поняла, каково ей молчать, не задавать вопросов, то…испугалась. Мне кажется, она догадывается обо всем, что происходит, а, может, и точно знает. Знает и спокойно готовит ужин, ждет родных дома, чтобы безмятежно встретить их, когда они, разбитые и истощенные, наконец, приходят. И опять эгоистично ничего не рассказывают. Я бы не выдержала такую жизнь. Понимаешь, Ламбо? Я хочу стабильности, хочу иметь нормальную работу, счастливую семью. Хочу, чтобы мой муж подвергался опасности разве что запачкать брюки кофе утром, когда будет спешить на работу, а мой ребенок наибольше боялся схлопотать наказание или плохую оценку. Хочу, чтобы моим предельным страхом была подгоревшая яичница, а не мертвые друзья. Я просто хочу быть уверена, что не останусь завтра одна, что у меня вообще будет это «завтра».
На глазах третьей в списке наиболее перспективных киллеров мира не блестели слёзы, всё же, она старалась держать себя в руках, и умела это делать. Но голос предательски хрипел от напряжения, дыхание сбилось от волнения, заставляя шумно вдыхать носом воздух, а плечи мелко подрагивали. И-пин была рада. Она почувствовала облегчение, как только выговорилась, и только немножко жалела об этом. Девушка просто подсознательно чувствовала, что Ламбо сейчас не засмеётся, не хмыкнет, не осудит. Он же лишь отвел взгляд в сторону и вновь откинулся на спинку лавки, поправляя ворот расстегнутой на несколько верхних пуговиц рубашки. Брови Хранителя Грозы были непривычно сведены на переносице, на лбу появилась морщинка, но тут же исчезла, придавая смазливому лицу привычное лениво-безмятежное выражение уверенного в себе человека.
- Я понимаю, - твердо прозвучал приятный и успокаивающий баритон парня, и Бовино бросил взгляд на кольцо Вонголы, чувствуя, словно оно тут же дало о себе знать, обхватывая палец прочнее, нежели обычно. – Но и ты тоже должна кое-что понять. Ответь-ка, что ты сделаешь, если узнаешь, что все мы или кто-то один из нас в смертельной опасности? Может, останешься заканчивать стирку или на родительское собрание уйдешь? Я, наверное, сейчас разрушу твои мечты, но лучше уж я, чем они сами рухнут в самый неподходящий момент. Когда ты привязалась к Молодому Вонголе и его семье, ты сама впуталась в мафиозный мир. Не тогда, когда училась у мастера Фонга, а позже. Будучи ученицей аркобалено, ты могла просто забыть об этом и закончить колледж. Но ты связалась с Савадой и с Хранителями, от которых уже никак не отвяжешься. Даже если ты сейчас уйдешь, закончишь учебу, женишься на каком-то втором помощнике помощника помощника главного менеджера, будет момент, когда ты сама же и вернешься. Я тебя достаточно знаю, чтобы утверждать.
- Я…но… - растеряно пролепетала китаянка, сцепляя руки в замок и опуская голову низко-низко и напряженно молча. Она просто не знала, что сказать. Слишком правильно прозвучали слова, которые казались такими дикими. Даже накрыло какое-то умиротворение от того, что ответ, наконец, нашелся. Совсем не такой, как ожидалось и хотелось, но именно такой, какой есть на самом деле.
– Хотя, ты, наверное, прав. Я и сама это осознавала…просто не хотела верить.
- Вот и славно, - совсем беспечно хмыкает Бовино, сбрасывая весь серьёзный настрой, и, хитро прищурив глаза, закидывает руку подруге на плечо, начиная щекотать щеку кончиком её же косички. – Боже-Боже, не страдай тут напрасно. Сама же сказала, истину бытия я тут тебе не открыл. Так что, собирай пожитки, мы идем в кафе. Ты так аппетитно говорила о кофе и яичнице, что я проголодался.
- Ламбо, - улыбаясь, тянет девушка, теплым, но слегка измученным взглядом смотря на парня. Как бы там ни было, он действительно помог ей разобраться в себе, найти то, что так долго искалось, но все время ускользало.
- Только вот не делай такое лицо, оно меня раздражает и портит настроение, - хмыкает брюнет и медленно идет вперед по тропинке, оставляя шатенку слегка позади. Но И-пин, подхватив забытую на скамейке сумку, догоняет парня, не замечая оставленную «Прикладную физику», которая пригодится на экзаменах, точнее, должна была пригодиться. Да только это уже совершенно неважно, а китаянка, поравнявшись с другом, подхватывает его под руку и мягко целует в щеку, невольно краснея. Итальянец ухмыляется уголком губ, бросая косой взгляд на осмелевшую спутницу, но сам непроизвольно взлохмачивает кудрявую шевелюру, жмурясь от удовольствия. И думает, что нужно будет позвонить той девице, с которой он завтра собирался куда-то сходить. Ну, хотя бы потому, что сейчас он уже не помнит ни места свидания, ни имени той особы.
А И-пин, чувствуя, как галантно Ламбо отбирает у неё довольно тяжелую сумку, понимает, что мечту, в принципе, можно слегка подкорректировать, ведь жизнь часто не даёт именно то, что хочется. Тем более, не зря же талант был дан, его нужно использовать во благо дорогих ей людей. Кроме того, приходит осознание, что вкус за прошедшие годы у неё действительно поменялся, ведь больше всего она привязалась не к неповторимому Хранителю Облака, от одного вида которого так смущалась в детстве, а к этому очаровательному недоразумению, с которым ссорилась и даже дралась регулярно, но которое куда более способно исполнить её мечту. И пусть довольный Бовино и сам ещё об этом не знает, но И-пин поможет ему осознать неизбежное, как сегодня он помог ей.
