Глава 1Ответ на вопрос, над которым Джон бился дольше всего, ему дала строчка из религиозной брошюры.
Возможно, Джон действительно идиот, если основные вопросы не пришли ему в голову сразу. Кто и зачем позвонил ему, отправив к миссис Хадсон так вовремя? Зачем Шерлок врал, разговаривая с ним в последний раз? И зачем Шерлоку, который мог бы легко доказать свою истинную гениальность, потребовалось вместо этого кончать с собой?
У Джона было оправдание, почему он не подумал об этом. Он просто заново привыкал жить.
Дышать, есть, разговаривать, вставать утром с постели – всё приходилось делать по приказу, отданному самому себе. Потому, что так надо. И эта необходимость занимала Джона почти целиком. Но потом стала привычной. Как и сны, в которых Шерлок опять умирал, в которых снова и снова не удавалось уйти от чувства беспомощности перед лицом смерти.
Во снах Джон плакал, но от слез не становилось легче, потому днём он держался стойко. Что-то вроде задачи на день – продержаться и не перекладывать горе на окружающих. Всё равно не примут и не уменьшат тяжкой ноши – так зачем? А у него оставалось дело, и, занятый попытками не показать свою подавленность, он порой ухитрялся забыть, почему подавлен. Ненадолго, на мгновения, но отвлечься. Надолго не выходило из-за того, что у Джона обнаружилось требовательное сердце. Оно не болело, оно просто было и напоминало о себе странными ощущениями, будто его обливают горячей водой или переложили в полиэтиленовый мешочек, и теперь несчастное сердце отделено от организма тонкой пленкой, сквозь которую трудно стучать. И уж об этом он молчал. Не хотел, чтобы его жалели.
Джон слишком хорошо понимал, что, когда одни люди умирают, жизнь для остальных продолжается. Нельзя стать врачом, не признав этого. Нельзя быть хирургом и не завести личного кладбища не выживших пациентов. У Джона оно было. И было второе, с друзьями, потерянными на войне. Но Шерлоку, одному из многих, единственному, не находилось места ни там, ни там. Он всегда был особенным, и даже его смерть не укладывалась ни в какие рамки.
Лишь когда пелена перед глазами, делающая мир плоским и одноцветным, не то чтобы рассеялась, но перестала быть такой плотной, пришли вопросы. И ответы следом. Джона выманивали, это было нужно Мориарти, чтобы заставить Шерлока покончить с собой. Как? Как его можно было заставить? Возможно, Джон просто не хотел верить самому себе и потому не догадывался так долго.
Но однажды он ехал домой на метро и заглянул в брошюру, которую читал сидевший рядом пассажир. Возле яркой картинки с Иисусом была выделена жирным шрифтом цитата: «Несть лучшей доли, чем положить жизнь свою за други своя.»
Тем же вечером Джон дома напился. Он не мог поверить, но и не мог сложить мозаику иначе.
Утром он понял, что у него снова есть цель. Защитить имя Шерлока стало делом чести.
План кампании:
1) Запись в блоге.
«Моя вера основана на фактах. Невозможно притворяться двадцать четыре часа в сутки полтора года подряд. Я знал Шерлока, как никто, и он действительно был гениален…»
Комментарии:
«Тут нет фактов, одни домыслы».
«А вот когда умер мой троюродный дядя…»
«Чушь! Не надоело ещё сочинять?»
«А я верю в Шерлока!»
«Вы так скучно пишете».
Джон решил какое-то время не заглядывать в блог, потому что отзывы нервировали.
2) Опровержения в газетах.
– И о чём, по-вашему, будет статья? Друг сумасшедшего, покончившего с собой, до сих пор верит ему? А потом ваши бредовые теории? Мы не интервьюируем безумцев, простите, мистер Уотсон.
– Не интересует. Все давно забыли вашего Холмса.
– Поймите, доктор Уотсон, даже если вы правы, никто не напечатает подобного. Из вашей истории вытекает, что газеты – все, писавшие о подделке – затравили гения. Кому это нужно?
Джон решил, что ещё вернется к ним, когда придумает, как доказать свою правоту.
3) Майкрофт.
– Майкрофт, но неужели вас не волнует репутация Шерлока? Вы, разумеется, были не в самых дружеских отношениях, но всё же он был вашим родным братом. И неужели эта история не отразится на вашей репутации?
– Спасибо за заботу, Джон, но, право, не стоит. Я справлюсь. И, что бы вы ни воображали – у меня нет рычагов давления на прессу.
Майкрофт врал в глаза, но доказать это было невозможно. Джон развернулся и ушёл. Он учтет и больше не будет обращаться к тому, кто так легко отмахнулся от Шерлока.
Но именно разговор с Майкрофтом помог Джону понять свою ошибку. Он пытался пробить стену лбом самостоятельно. А ведь были люди, которым Шерлок помог. Хотя бы часть из них должна верить себе, а не прессе. Хоть кто-то из них поддержит, даст интервью газетам, напишет в блогосфере. Многое можно сделать, если воевать не в одиночку.
У них дома хранилось множество материалов по случаям, которые вел Шерлок. Хорошо иметь цель: просто так пересилить себя и зайти на Бейкер-стрит Джон не мог. Но ради дела пришёл. Миссис Хадсон предсказуемо обрадовалась и принялась рассказывать о том, что ей обрывают телефон по поводу Шерлока. Люди, которым он помог, люди, которые знали людей, которым он помог, звонили и спрашивали её, что за ерунду печатают в газетах, будто домовладелица Холмса могла за это отвечать.
Джон понял, что выбрал верный путь. Они поговорили за чашечкой чая, и миссис Хадсон пообещала теперь направлять звонящих к Джону и к репортёрам – о, у Джона теперь было много телефонов журналистов. «Голословные утверждения друга», говорите? А как насчет клиентов?
Потом миссис Хадсон отвела его в комнату, где громоздились штабеля ящиков.
– Не знаю, как ты с ними справишься, дорогуша. Их так много, да и сложено всё так… сам понимаешь. Один Шерлок разбёрется.
Джон вздохнул, и добрейшая миссис Хадсон предложила ему свою помощь и в этом. Так их стало двое.
Насколько было бы проще, сложи Шерлок материалы нормально. Подумав об упорядочивании дел, Джон наконец-то вспомнил о Лестрейде. Что ни говори, а полицейские архивы более упорядочены.
Джон не общался с инспектором после того нелепого ареста. Они виделись на похоронах, но не разговаривали. Скорее всего, Грег чувствовал себя виноватым и не стремился к общению, но теперь он был нужен Джону.
Уотсон просто взял трубку и позвонил, чего не мог сделать полтора месяца. И Грегори, кажется, был рад звонку.
Они сидели с пивом в пабе «У ворот» на Нортумберленд Стрит. Уютное место неподалеку от дома… бывшего дома. Возможно, слишком людное, но что поделать, если очарование этого места оценили не только они с Лестрейдом.
Яркий свет лампы дневного освещения подчеркивал морщины на лице инспектора. Можно было перейти к столикам, там освещение было более приглушённым, но они оба больше любили сидеть у стойки.
Джон не стал долго тянуть и вскоре перешёл к волнующей теме:
– Я понимаю, большинству всё равно. В газетах написали: смотрите – гений. Реакция читателей – вот это да! В газетах написали: он обманщик. Реакция читателей – фу, как можно. Есть Холмс, нет Холмса – им плевать! Я не могу понять тебя. Ты же умный человек и не мог поверить в чушь про то, что Шерлок – лжец и подделка.
– Не нужно меня агитировать, я согласен. Как ты считаешь, когда Шерлок явился ко мне со своими безумными идеями, я его что, не проверял? Не убеждался по пять раз в его доказательствах? Я же не мальчик и не слишком доверчив, да и профессия не та, чтобы верить на слово человеку с улицы. Кроме того, обманывать полицию на таком уровне практически невозможно, ему бы пришлось быть не только гением, но и обладать такими базой и деньгами, что нам и не снились. И где же он скрывал свои миллионы?
Уотсон улыбнулся. Шерлок-миллионер – забавная картинка. Интересно, на что бы он тратил столько денег? Выделял бы гранты химическим лабораториям или ученым, которыё ищут лекарство для повышения IQ человечества?
– Так почему ты не опроверг? – Джон отставил кружку на стойку. Наполненная тёмным пивом, она хорошо выглядела на фоне морёного дерева.
– Прости, меня не особо спрашивали, а доказывать что-то тем, кто в этом не нуждался… Мне было немного не до того.
Джон вспомнил их с Шерлоком побег, но на всякий случай уточнил:
– Неприятности на работе?
– Да.
– Прости.
Надо было раньше догадаться, что их с Шерлоком фокусы не прошли даром для детектива-инспектора, так долго прикрывавшего их.
– Ты тоже. Тебе нужна была поддержка, а я слишком забегался со своими делами, – признал Грег.
Подходящий момент!
– Она мне и сейчас нужна. Надеюсь, ты поможешь.
– Я постараюсь, – осторожно ответил Лестрейд.
Разумеется, он согласился помогать в кампании за имя Шерлока. Инспектор взялся расследовать, насколько реальным являлся актер Ричард Брук, и пообещал по возможности добраться до дела Мориарти. Не могли же его судить, не установив личности, а значит, были какие-то документы, её подтверждающие. А поскольку теперь появились сомнения в подлинности бумаг – следовало проверить, не фальшивка ли они.
Так их стало трое.
Ощущение беспомощности прошло. Джон понял, что ни минуты не был одинок, просто замкнулся в горе, которое на самом деле не было его собственным. Ведь не он один тосковал по Шерлоку. Разобравшись с чувствами и слегка попеняв себе за невнимательность, он вспомнил, что давно не обновлял свой блог. Комментариев стало намного больше – в последней записи появились защитники Шерлока. Кто-то спорил просто из упрямства, два клиента (Джек Питерс – ограбление тетушки, в котором полиция подозревала его, но Шерлок нашел истинного виновника; и Роберт Сент-Саймон, которому Шерлок отыскал невесту – подозревали похищение, но оказалось, что Френсис запуталась в обещаниях и сбежала от двух женихов, подумать о своей судьбе) зашли спросить Джона, откуда в газетах взялась ересь про поддельный гений Шерлока, и увязли в холиваре.
Джон вздохнул: не слишком-то приятно это все внимательно читать, но нужно решить – где удалить и что ответить на некоторые из комментариев.
Прочтя всё, он почти всерьез задумался: может, забанить всех к чёрту и закрыть запись? И не обратил внимания на хлопок входной двери – решил, что это доносится шум от соседей, но повернулся, когда открылась дверь в комнату. У домовладельца, конечно, были ключи, но с чего бы ему приходить без звонка?
В комнату вошёл Шерлок. Он выглядел тут инородно. Где-то на периферии сознания мелькнула мысль, что, наверное, Шерлок естественнее вписался бы в обстановку одетым в свои обычные костюм и пальто. Но он был в джинсах и зеленой куртке, в бейсболке с изображением Тауэра.
Быстро оглядевшись, Шерлок в три шага пересёк комнату и резко задёрнул занавески. Повернулся к Джону, двинулся к нему и вдруг застыл, растерянно и счастливо улыбаясь.
– Привет, Джон, – выдохнул он чуть хрипловато, словно слишком долго молчал, и сейчас ему было непривычно говорить.
Джон ощутил, будто в нём образовалась дыра, в которую ощутимо сквозит. Щекоча края на груди и спине, воздух проходил сквозь Джона едва ли не со свистом. Зато нормально вдохнуть не удавалось. Эту дыру нужно было немедленно заткнуть.
– Шер… – выдохнул Джон, вскочил из кресла, едва его не опрокинув, и шагнул к другу. Обнял, не веря себе, почти убежденный, что ему снится счастливый сон. Отстранился, чтобы взглянуть: – Шерлок, ты? Живой?
Шерлок кивал и улыбался чуть виновато.
– Живой, сам видишь, – чуть развел руками, в скованном и нелепом для него жесте. Будто смущался. Неправдоподобно, конечно: Шерлок и смущение. Но было похоже.
– Не могу поверить. Как? Зачем? – Джона затрясло. Волны радости сменялись неверием, недоумением, растерянностью. Слишком трудно уместить в себе это внезапное возрождение, принять это счастье и прогнать неуместное, странное недовольство. Противоречивость чувств рвала на части.
Шерлок тряхнул головой, отступил на шаг, а потом преувеличенно бодро заявил:
– Ты не раскис за это время, я рад. Были опасения, что ты можешь поддаться глупым эмоциям. Но ты неплохо справился. И эта кампания за мое имя, – он уставился на стену и будто забыл, что хотел сказать, потом встряхнулся. – Это было... трогательно.
Поразительно, до чего болезненно ударили Джона эти слова. И какой глупостью показалось всё, что он переживал и делал, пока считал, что Шерлок погиб. Ярость вскипела мгновенно. Беря источник в солнечном сплетении, она поднялась в горло, подбросила Джона.
– Как ты можешь? Как ты смеешь?! – конец фразы Джон просто проорал. Замолчал, с трудом дыша и глядя на Холмса обвиняюще.
Кажется, первые секунды две Шерлок был ошарашен напором. Он широко раскрыл глаза, приоткрыл рот, собираясь что-то произнести, но промолчал. На его выразительном лице легко можно было прочесть – о, этот Джон и его странные чувства. Надеюсь, это скоро закончится? Нет, похоже, не так просто.
Пока Шерлок демонстрировал богатство своей мимики, ком злости колыхался в Джоне, руки дрожали, и он сжал их в кулаки. Но, когда Шерлок, отведя глаза и изобразив: «я надеялся, обойдется, но что делать, раз тебе это нужно», принялся кисло и неубедительно извиняться, Джон сорвался. Хорошенько замахнувшись, он едва не ударил Шерлока в нос, но в последний момент дрогнул. Кулак врезался в скулу. Джон выдохнул и сдавленным от сдерживаемых эмоций голосом сказал:
– Считай, что извинения приняты.
Соврал, конечно. Не простил пока. Но не мог же бить Холмса до полусмерти, хоть и хотелось.
Шерлок прижал руку к лицу.
– Надеюсь, тебе стало легче. Я понимаю, что тебе нужно компенсировать переживания, но у нас мало времени… – Похоже, он совсем не ощущал себя задетым.
Ему всё кажется элементарным: Джону, чтобы успокоиться, нужно было его стукнуть, а Шерлоку нужен спокойный Джон, один удар – приемлемая плата. Поехали дальше. Только Джону-то это не казалось таким простым.
Хотелось снова рявкнуть, но Джон уже мог сдержать себя. Скорее всего потому, что никакого удовлетворения это не приносило. Кричи на Холмса, бей – бесполезно, ему всё нипочем. Один Джон переживает.
– Знаешь, а не пошел бы ты… – начал Джон, и посмотрел на Шерлока: тот будто съежился, и представилось, что он действительно сейчас развернется и уйдёт… Нет уж! Просто так его отпустить? Блудному детективу долго ещё заглаживать свою вину. И Джон закончил нескладно: – К миссис Хадсон, обрадуй её. И постарайся не испугать. С сердцем пожилого человека лучше не шутить.
Шерлок отмахнулся:
– Она в курсе, Джон. Неужели ты думаешь, что я не волнуюсь о нашей драгоценной домовладелице? Но послушай же, у нас есть дело.
Он правда не понимает или просто не хочет понять? Джон внимательно присмотрелся к Шерлоку – тот был весь нетерпение. Подался вперед, уже не держался за лицо и, кажется, забыл о боли, настолько был на своей волне. Разумеется, он и не думал о чувствах, вызванных им. Как обычно. Ну что ж, возможно, Джону удастся удивить Шерлока тем, что старые правила отменяются. И «побежали» больше не значит, что Джон ответит «есть» и действительно побежит следом.
– Участвовать в твоих делах? Уволь. – В тоне удивление, нотка презрения. Поймёт. Может, не сразу, но поймёт.
Шерлок нахмурился, зачем-то развернул бейсболку козырьком назад:
– Не могу. Это не мои дела, а наши. Тебе грозит опасность.
Во рту разливалась горечь, но сердце предательски затрепыхалось – повеяло родным и почти интимным хождением вдвоем по краю пропасти. Джон ещё раз попытался отстраниться, в душе понимая, что уже дал слабину:
– Да? С чего бы? – Скепсисом в голосе можно было бы отравить половину улицы, не будь он слишком наигранным. Холмс не мог не заметить.
И он, конечно же, заметил. Сразу принялся командовать:
– Потому, что я всё ещё жив. Собирайся, Джон. Надень это и не забудь пистолет, – Шерлок швырнул ему пакет, который держал в руках.
– Опять Мориарти? – недоверчиво спросил Джон.
Отрицательно качнув головой, Шерлок присел на край стола, принялся перекладывать на нём бумаги.
– Не он один умеет нанимать киллеров. Позже объясню. Джон, поспеши!
Джон на минуту замер – слишком многое и сразу навалилось, а теперь ещё нужно понять, готов ли он пойти за Холмсом, как раньше. И понял – как раньше не готов. Пойдет, но с сомнением. Ведь может оказаться, что опасность реальна. Глупо выйдет, если Шерлок действительно пришел его спасать, а Джон из-за обиды будет упрямиться, как мальчишка. Но было слишком много лжи, чтобы доверие осталось прежним. Что ж, он решил: даст Шерлоку шанс, а если тот опять врёт – это действительно будет его последняя ложь Джону. Других шансов своему бывшему другу Уотсон просто не предоставит.
Приняв решение, он почти успокоился. Отложил обиду на потом – она помешает, ведь когда действительно опасно некогда заниматься душевными язвами.
В пакете оказались спортивная куртка рыжевато-коричневого цвета с надписью «San Francisco Giants» на груди, русый кудрявый парик, звездно-полосатая бейсболка и темные очки.
– Шерлок, ты серьезно? Ты предлагаешь мне надеть это? – Джон встряхнул парик, брезгливо ухватив его за прядь.
– Да, я серьезно. Смотри, я тоже в парике, – Шерлок махнул рукой около виска.
Джон не обратил внимания, но, действительно, у Шерлока сейчас были гладкие волосы, собранные в хвост. Впрочем, причёска прикрывалась бейсболкой.
– Я не умею его надевать! – недовольство Холмсом изливалось на несчастный парик, хотя он-то не был ни в чем виноват. Джон понимал, что это мелочно, но остановиться просто не мог.
Шерлок взял привычный тон, которым уговаривал Джона на многие безумства. Стал втолковывать:
– Вот так, бери за края, как шапку, и надевай. Я поправлю, чтобы хорошо сидел. И не смотри на него с таким выражением, парик не кусается!
– Почему в твоем присутствии я вечно ощущаю себя идиотом? – спросил Джон. Было совершенно очевидно, что препирайся – не препирайся, а он выполнит очередную шерлокову блажь.
Детектив хмыкнул. Но хотя бы не ответил: «Потому, что ты и есть идиот». Вместо этого он сказал примирительно:
– Это просто маскировка. Не тяни время.
Он подошел к Джону, помог взять злосчастный парик в руки правильно. И как-то легче задышалось от его редкой мягкости. Джон перестал упрямиться.
