Глава 1- До завтра, мистер Уизли! – я прохожу мимо Карлоса, и мрачно киваю в ответ. Спускаюсь по лестнице, и не спеша бреду к лифту. Двери обреченно закрываются за моей спиной, и только тогда я позволяю себе немного передохнуть: снимаю очки, потираю одеревеневшими пальцами переносицу, тихо шепчу отборную ругань из коллекции моих братьев. Иногда, в особо тяжелые минуты, когда мимо меня ведут на суд подростков, еще совсем детей, я прикидываю, сколько я еще выдержу эту пытку. С холодным, почти слизеринским расчетом считаю дни, которые еще буду держаться, а потом пошлю все к чертям и брошу все свои дела в Министерстве. Пару минут гадаю куда подамся, что буду делать, но потом все равно возвращаюсь к своим рутинным обязанностям. Мне же некуда идти. Несколько лет назад я порвал со своей семьей. В тот день я навсегда потерял право носить фамилию Уизли…
Двери лифта открываются, и я снова становлюсь собой. Тем же собранным, бесстрастным судьей, который уже по привычке сухо объявляет приговор ни в чем не повинным людям, гадая, не увидит ли он через несколько дней в толпе несчастных свою сестру, рыжеволосых братьев, горячо любимых, но так несправедливо оскорбленных им родителей.
Вежливые кивки, скупые прощания – как я ненавижу все это. Ненавижу этих людей, мучающих себе подобных, ненавижу это здание, которое превратилось из оплота безопасности в камеру пыток, ненавижу себя за то, что не могу этому противостоять.
По привычке оглядываюсь, желая выхватить сгорбленную фигуру отца в толпе служащих, но глаза натыкаются лишь на незнакомые серые лица. Однажды, я попытался представить нашу с ним встречу. Вот в этом самом коридоре, после трудного дня я буду медленно идти к выходу и вдруг услышу добрый голос моего старика. Оглянусь и встречусь с такими же, как у меня голубыми глазами. Без слов мы выйдем из Министерства, шагая в ногу, как в детстве. Так же молча трансгресируем в «Нору» и утонем в лепете мамы, криках Джинни, смехе близнецов...
Но этого не происходит. Стряхиваю наваждение и пытаюсь идти дальше, не показывая миру, как мое сердце разбивается на части с каждым стуком каблуков о мраморный пол.
Еще пара мгновений – время ровно на то, чтобы трансгрессией перенестись в маггловский район Лондона – и вот я уже в своей старенькой квартирке аккуратно убираю мантию в шкаф. Медленно бреду в свой кабинет, чтобы устало упасть в любимое кресло, которое я магией заставил походить на то, которое у меня было в старом доме. Однако, ничего кроме внешнего вида сходства с тем, прежним, нет. Хотя постороннему человеку так бы не показалось, а ответить, что же отличается я, вряд ли смог бы. Как можно передать словами любовь матери, гордость отца, души братьев?.. Эти мысли травят душу, и я забываюсь колючим, мятежным сном…
***
Сколько себя помню, я всегда пытался стать защитником для своей маленькой девочки, для Джинни. В детстве оберегал ее от противных братьев, чуть повзрослев, начал приглядывать за ней в школе. Я старался отгородить ее от любой возможной опасности, но она подкралась незаметно, со спины, улыбаясь приветливой улыбкой Гарри Поттера. И разрушила тот тесный безопасный мирок, который я с таким трепетом выстраивал вокруг нее долгие годы.
Каждый вечер открывая «Ежедневный пророк», я ищу в списках Хогвартса ее имя. С некоторых пор, газета, некогда освещавшая только самые главные новости волшебной Британии, прогнулась под гнетом Темного Лорда. Теперь на ее страницах теснились лица Пожирателей Смерти, списки осужденных, и даже имена провинившихся студентов. Политика, направленная на угнетение родителей учеников.
«Джиневра Уизли – была замечена в не положенное время на территории Запретного леса. 10 ударов розгами»
«Джиневра Уизли – применение заклятий в неположенном месте. 2 суток в подземельях»
«Джиневра Уизли – была обнаружена на тайной вечеринке в поддержку Гарри Поттера. Изъятие палочки на неопределенный срок»
И так практически каждую неделю. Чертов Поттер, даже вдали от нее, он умудряется разрушать ее жизнь. Был бы я рядом…
Мысли исчерпывают себя, и я возвращаюсь в реальность. Я не рядом. Я не имею больше на это права.
***
А они ведь ждут меня. Может быть, только мама, но и это стоит многого. Она не перестает присылать мне подарки на Рождество и День Рождения. Однажды сова даже принесла мне приглашение на свадьбу Билла и какой-то француженки. Естественно, я не имел права там появляться. Хотя.… Если только на пару мгновений, чтобы проверить все ли у них хорошо…
Тогда я не знал, чем обернется моя оплошность. Случайно забытый конверт на рабочем столе, письмо, которое отправлено Хранителем Тайны.
Я был рядом, когда все произошло. Наблюдал за молодоженами и гостями, стоя в тени деревьев, когда прибыл тот злополучный Патронус. Если бы я в то же мгновение бросился к ним, защищая их, борясь за их жизни, то они бы приняли меня. Но я трус. И всегда был им. Поэтому я сделал лишь шаг в темноту и трансгрессировал…
***
Я просыпаюсь в холодном поту в своем подобии любимого кресла, находящегося в Норе…. Пару раз моргаю, чтобы прийти в себя. Руки тянутся к верхнему ящику, где, прикрытая документами, лежит бутылка отменного огневиски. Отец бы никогда не смог себе такое позволить. Хотя он и не пил. В отличие от меня.
Разгребая бумаги, я уже в который раз удивляюсь самому себе. Прячу бутылку как мальчишка, который боится грозной матери. А мне об этом уже можно не беспокоиться. Откупориваю бутылку.
Сделав пару глотков, морщусь скорее по старой привычке, чем от обжигающего напитка. И снова усмехаюсь. Мне всего 21, а я уже похож на старого выпивоху, который не может прожить без бутылки и дня. Не то, что мой отец. Еще глоток.
***
Удивительно, насколько быстро такой трус как я, решается отправиться в Хогвартс, когда поползли слухи о битве. Просто беру любимую мантию, набрасываю ее на плечи и трансгрессирую прямо в таверну к старому брату покойного директора. Несколько минут быстрого бега – и вот уже проем, за которым я слышу смутно знакомые голоса. Родные. Они рядом.
Выбираюсь в потайную комнату, готовый ко всему: к крикам, к слезам, но не к молчанию. Не к гробовой тишине, в то время как где-то погибают люди. А они молчат. Насколько же я пал в их глазах, что они не могут принять меня здесь, на пороге гибели? Посещает трусливая мысль: сбежать.
А потом я вижу ее глаза. Сияющие глаза моей девочки. Она счастлива, что я здесь, может даже больше, чем этому черноволосому мальчишке, застывшему в дверях. Это меня останавливает.
Слова вырываются неосознанно, как-то сами по себе, ища долгожданной свободы. Получается не совсем так, как я планировал (все же в мыслях мой голос не дрожал как Рон на воротах), однако они слышат. И они вдруг отвечают. Сначала мама, отец, близнецы, Рон и вот уже жена Билла протягивает мне свою хрупкую ладошку. Такая маленькая, но такая смелая. Сравнения лучше не приводить.
Такая странная идиллия длится не долго. За нашими спинами идет война. Не сговариваясь, мы вскидываем палочки. И отворяем двери…
***
Когда все закончится, я сяду где-нибудь в стороне, жалея, что здесь нет огневиски. Все таки война не щадит нервов. Усмехаюсь вновь, чувствуя себя глупым ребенком.
Сегодня погиб Фред. Я сильно стискиваю зубы, и сжимаю кулаки, и пытаюсь это принять безо всяких эмоций. Не получается. Я не могу понять, как это возможно. Как может жить Джордж, но без… Фреда? В голове мутнеет.
Взгляд повело в сторону, и я вижу огненный всплеск где-то рядом с лесом. Джинни, моя девочка, не сломалась, не сдалась. Она здесь, в предрассветной тишине ищет погибших.
Подхожу к ней со спины. Она на коленях, вся в грязи стирает холодными ладошками кровь с лица какой-то девушки. Встает и, не замечая меня, левитирует погибшую на открытое место. К другим, кто уже никогда не увидит солнечного света.
- Я рада, что ты здесь, - она все-таки заметила меня. Я делаю шаг в ее направлении и вижу грустную улыбку на ее уставшем лице.
- Я должен был прийти раньше.
- Это не имеет значение. Главное, теперь ты с нами. Не уходи больше, пожалуйста.
Она не плачет. Только не после того, как прошла войну. Но что-то в ее голосе заставляет меня вздрогнуть, и я только киваю. Она удовлетворенно вздыхает, берет меня за руку, и ведет меня к замку. К тем, кому я дорог, и кого я люблю.
Теперь я на своей стороне.
