Глава 3 Гарри?... Салазар?...
Первое время было относительно легко жить в теле горностая. Я совершенно не думал о произошедшем. Я даже радовался этому. Как-никак, наконец-то, мои мечты сбылись, и я получил-таки долгожданную свободу. Но моя радость не была долгой.
Я и сам не заметил, как ушел в тень и был вытеснен в собственное подсознание. А когда понял, что случилось, то было уже слишком поздно что-либо делать. Контроль над телом был почти полностью потерян, и то, что раньше было в радость, сейчас угнетало и стало проклятьем. Я стал узником в собственном изменившемся теле. На первый план вышли инстинкты животного и его нужды. Я мог всего лишь смотреть и запоминать. Правда, иногда, очень редко, мне удавалось перехватить контроль над телом, но это было очень сложно и с каждым разом получалось все хуже и хуже. Но я не оставлял своих попыток. Сколько раз я слышал фразу "Будьте осторожны со своими желаниями, они могут исполниться", но все равно пожелал стать животным, и теперь я должен сам расхлебать всю эту кашу. Тем более что я буквально собственными руками отобрал у себя мечту, а именно, свободу. Я стал узником своей глупости и собственного тела.
Именно, по этой причине я когтями и зубами цеплялся за свое прошлое и пытался вернуть себе контроль над телом. Получалось очень плохо, но я не отчаивался и не сдавался...
... Я хорошо помню смерть Люциуса Малфоя и не могу сказать, что жалею о сделанном. Этот человек пришел, чтобы убить Северуса, а Мастер Зелий был мне очень дорог. Только заботился обо мне. Поэтому я дал горностаю доступ к своему Знанию, а дальше зверек действовал на свой страх и риск. Я, по мере сил, помогал ему.
... Найти тмин в безграничных кладовых Северуса было несложно. Тем более что все баночки с мешочками были рассортированы и расставлены по алфавиту. Достать и дотащить семечко тоже не составило особого труда. Единственное, что было довольно неприятно так это то, что Малфой шикарно намял нам бока, пытаясь оторвать от себя.
Так я стал убийцей. Это ни в малейшей степени меня не расстроило. Можно назвать меня моральным уродом, но я не сожалел о случившимся. Я просто защищал дорогого мне человека, и точка.
В остальном жизнь шла медленно и размеренно: я пытался побороть животное, а оно развлекалось, убивая крыс. Вот только в один из дней я обнаружил, что не помню, как меня раньше звали. Это просто вылетело из моей головы. Я даже имена своих родственников вспомнить не мог. Я помнил, что у меня есть тетка - сестра мамы, дядя - муж тети - и кузен. Я даже помнил, что они не маги, а магглы. Но даже их внешний вид и мое к ним отношение я не помнил. Все, что было до моего превращения, ушло в тень и почти забыто. Остались только крохи прежних знаний. Отголоски памяти. Но я не расстраивался и жил надеждой, что скоро снова стану человеком, и все вернется на круги своя.
На время я взял себе другое имя: Салазар. Тем более что это имя мне очень нравилось и подходило. Было в нем что-то мягкое, ласковое, и, в то же время, изворотливо-хитрое. Мне очень нравилось это имя, и я охотно откликался на него, когда мне удавалось перехватить контроль над телом.
... Когда я уже стал отчаиваться, случилось то, о чем я и не мог мечтать. Как-то вечером у Северуса собрались еще двое: седовласый длиннобородый старик и нечто, только по запаху, да и то отдаленно, напоминающее старого мужчину. Очень старого, покалеченного мужчину. Даже стены и закрытая дверь не помешали мне учуять смрад чужой смерти, пропитавший все существо этого, с позволения сказать, человека. Именно этот почти не человек увидел мою истинную форму и сказал об этом остальным волшебникам.
Все мои силы ушли на то, чтобы скрыть свое ликование от горностая. Эти животные невероятно чувствительны к эмоциям, особенно, если вы живете в их подсознании. Узнай это маленькое чудовище о моей радости, то могло бы догадаться о грозящей ему опасности и сделать все возможное, чтобы тело не стало снова человеческим. Благо горностай не понимал речь людей и воспринимал только интонации.
... Нас исследовали заклятиями, и горностай покорно позволял волшебникам это делать. Я же с утроенным энтузиазмом принялся за перехват контроля над телом, отвлекая животное от опасных мыслей о том, зачем нас исследуют магией. Благо за это время я научился великолепно лгать и выкручиваться, выбираясь из подсознания животного. А уж водить его за нос тем более.
После окончания исследований был долгий, мучительный ритуал. Каждая клеточка тела перестраивалась, каждая косточка крошилась в пыль и собиралась вновь. Если бы мне сказали, что возвращение в человеческое тело столь болезненно, то я навсегда бы остался животным. И плевать на то, что я, как таковой, перестал бы существовать. Если бы страдало только тело, то я бы еще вытерпел, но у меня было такое ощущение, что моя душа переплавляется с душою горностая, что мы с ним становимся одним... существом. Я даже не могу описать насколько это болезненно и мучительно.
Мое тело корежило и ломало часами, а я даже не мог ни плакать, ни кричать. Тело не слушалось меня и я... мы даже не могли выплеснуть свою агонию...
Благо все кончилось раньше, чем я сошел с ума от боли и того, что ненавистное животное намертво вплавлялось в мою душу. Я лежал на холодном каменном полу слабый, словно новорожденный ребенок. Нет, даже новорожденные умеют плакать, а я не мог. Впервые в жизни мне хотелось выплакаться, как следует, но я не мог. Видимо, теперь и впредь, мне будет отказано в этой обычной человеческой способности. Животные не плачут...
... Сильные руки приподняли меня и закутали в теплую, пахнущую сухими травами мантию. Это был Северус. Его запах я узнаю из сотен тысяч и в невыносимом зловонии. Он отнес меня в свою комнату, и бережно уложил на просторную кровать. Моя комната, создающаяся специально для меня, еще не была готова.
Я лежал на самом краю кровати и думал. Тело все еще отзывалось отголосками боли, а душа томилась непонятным желанием. Нестерпимо хотелось встать. Просто встать. Не куда-нибудь добраться, а просто встать. Конечно, было бы намного проще встать на карачки, но я помнил, как было с обращением в животное. Стоит проявить слабину - и все. Что-то подсказывало, что, встань я на колени, то всю оставшуюся жизнь я на коленях и проведу. Но как же я боялся упасть. Ведь не было сомнений, что ноги не удержат меня. Желание встать было непреодолимым.
Я спустил ноги вниз и, оттолкнувшись от мягкого матраса, встал. Как и предполагалось, ноги не удержали меня в вертикальном положении, и я уже начал оседать на пол, когда раздался стук распахнувшейся двери, и Северус поймал меня. Я прижался к нему и попытался всхлипнуть. Не получилось. Он потрепал мои волосы, словно понимая, как мне тяжело, и прошептал: Спи. Но я услышал еще кое-что. Это было подобно тому, как слышать чужие мысли, хоть я тогда и не знал, что такое вообще возможно. Но я четко услышал Северуса. Он подумал "Я больше не дам тебе упасть". Я позволил снова уложить себя на кровать, с наслаждением закутался в предложенное одеяло и заснул. Давно я не спал так спокойно и безмятежно. Пожалуй, никогда даже не пробовал так спать, опасаясь неприятностей от кузена или своего звериного второго "я"...
Проснувшись, я очень удивился, обнаружив себя в человеческом теле. Только через несколько минут вспомнились события прошлого дня. Обрадовался ли я? Не очень. Как-никак теперь ненавистная тварь стала моей частью... хм... это что еще за эмоции? Что-то я не припомню, чтобы меня одолевала подобная ненависть. Похоже, придется учиться строго контролировать себя. Иначе, чую, беды не избежать.
Как только я проснулся, появился Северус с подносом полным едой. Чего там только не было: овощи, фрукты, разнообразные соусы и подливки, мясо, курица, десерты... Все бы ничего. Я, в принципе, не привередлив к еде, но в этот раз сама мысль о том, чтобы съесть морковь стала мне противна... Мастер Зелий кормил меня с ложечки, говоря, что я должен буду сам этому научиться и, чем скорее, тем лучше.
Когда я попробовал есть сам, то оказалось, что тело напрочь забыло как пользоваться столовыми приборами. Я весь испачкался, но Северус не стал ругаться, а просто понимающе улыбнулся. Но я помнил, как пользоваться столовыми приборами!!!
... Видимо, мне придется учиться всему. Я все помню, но ничего не могу. Даже в туалет без помощи Северус сходить не могу. Я ужасно смущаюсь, но почему-то этот маг воспринимается, как кто-то невероятно близкий и надежный. Я не знаю, как описать свои чувства, но я чую, что Северус защитит меня от всего. Надо лишь позволить ему это сделать и не отвергать его помощь. Ведь он так же одинок, как и я.
Этим же вечером, я лежал в ванной и отмокал в горячей воде. Кто бы знал, какое это блаженство!!! Не думаю, что кто-нибудь сможет понять меня, но эта горячая ванна была настоящим раем на земле. Потом пришел Северус и помог мне вымыться. Я уже мог относительно нормально стоять на своих двух (хоть ходить еще не получалось) так что, во время мытья, которое раньше отверг бы как постыдное, я имел редкое удовольствие лицезреть себя в зеркале.
Это ничего, что я так заумно. Просто от шока переклинило.
А дело вот в чем. Я никогда не был особо симпатичным, и сам осознавал это. Ну, скажите на милость, кто посчитает красивым маленького, худющего мальчишку, который больше всего похож на мокрого воробья? В зеркале же отражался высокий (намного выше, чем я был раньше) мальчик с копной длинных, темных с проседью волос, с более чем красивым, но не смазливым (что радовало) лицом и признаками того, что в будущем он станет обладателем крепкой мускулатуры, которая совсем не будет простым украшением и данью моде... Если конечно, я буду следить за собой и не пренебрегать физическими упражнениями.
Но не это больше всего удивило меня. И даже не мои необычные глаза были в этом виноваты. Все дело в том, что я был совершенно не похож на себя прежнего. Изменения были вроде бы незаметными, но все вместе создавало новое лицо. Даже от шрама мало что осталось. Только тонкая почти незаметная ниточка и можно почувствовать легкий зигзаг, если провести по этому месту пальцами.
Я посмотрел на Северуса и чуть не упал, от осознания того насколько мы были похожи. Словно отец и сын. Может, поэтому я отношусь к нему так спокойно и позволяю себя кормить с ложечки, помогать ходить в туалет и мыть? Я не знаю. Но, возможно, у меня наконец-таки появилась настоящая семья. Всегда об этом мечтал!!!
Следующий месяц был для меня очень тяжелым. Пришлось учиться делать буквально все: ходить, есть, пользоваться столовыми приборами, следить за чистотой собственного тела, носить одежду, ходить в туалет... В общем, я чувствовал себя новорожденным младенцем. К тому же, надо было привыкнуть к своему новому лицу и телу. Из-за того, что я подрос, было даже сложнее это сделать.
Да, я не говорил. Хотя последнее делал абсолютно по своей воле. Мне просто нечего было сказать. Мы с Северусом великолепно понимали друг друга и без слов, а общаться с Директором, в принципе, не хотелось. Он мне очень не нравился. Тот третий - «Шизоглаз» - больше не приходил. Так что я молчал и вспоминал, каково это - быть снова человеком.
Северус как-то предпринял попытку заставить меня говорить. Он не давал мне еды. Я не обиделся, а просто пробрался в его лаборатории и наелся до отвала вкусными травками и веществами, которые, в мою бытность горностаем, мне очень нравились. Больше голодом меня не пытались морить, и я мог спокойно жить в своей комнате и учиться... точнее учить свое тело жить.
Каждый вечер к нам в комнаты приходил Альбус Дамблдор. Немного позже я узнал, что он является директором Хогвардса, в подземельях коего мы с Северусом обитали. Этот старикан каждый вечер нудил мне в уши, пытаясь заставить меня говорить, но я упорно молчал. Вообще-то я уже понял, что с речью проблем, как таковых, не будет, но говорить с тем, кому не доверяешь ни в малейшей степени? Ищите другого дурака.
Но всему есть предел. Все это время директор упорно называл меня "Гарри", но это имя больше не принадлежало мне. Я стал Салазаром, а тот мальчик, носивший имя "Гарри" умер. По крайней мере, для меня. Так что не было ничего удивительного в том, что как-то вечером мне пришлось заговорить. Это случилось, когда мне окончательно надоело, что этот седой идиот постоянно называет меня чужим именем. Этим вечером я лежал в своей комнате и размышлял над тем, как выбраться на поверхность и обследовать окрестности. Подземелья мне уже откровенно надоели.
- Гарри, послушай, ты не можешь постоянно молчать, - втирал мне директор. Я лежал на кровати и думал о том, как бы не свернуть старику шею. Северус стоял в дверях моей комнаты и как обычно наблюдал за Дамблдором. Он тоже не особенно доверял директору.
- Это не нормально. Ты же человек. Гарри... - продолжал он.
- Нет, - сказал я. Говорить было очень непривычно и тяжело. Я сел в кровати и уставился на старика, - я... не... Гарри. Гарри Поттер умер... давно.
- Кто же ты? - спросил Дамблдор, решив, что я дурачусь. Он и не догадывался, насколько я серьезен.
- Салазар, - сказал я, посмотрев на Северуса, и лег обратно, уставившись в потолок, ожидая продолжения от него. Мужчина понял меня, но я все же дал ему шанс отступить.
- Салазар Снейп, - добавил Северус.
- Да, Учитель, - улыбнулся я. Он улыбнулся мне в ответ. Наконец, я нашел человека, которого могу считать настоящей семьей. И, впервые за всю свою жизнь, я сказал это волшебное слово: - Да, пап.
Папа просиял и вышел из комнаты. Я лег обратно и стал ждать, когда Дамблдор уберется из наших апартаментов. Он ошарашено посмотрел на меня, а потом ушел.
Этим же вечером я узнал, что зачислен в Хогвардс. Моей спокойной размеренной жизни пришел конец. Осталось всего две недели до первого сентября, и Северус взял меня в оборот, в скоростном режиме обучая меня всему, что я должен был знать до поступления в школу. Уверен, что даже некоторые выпускники не знают и трети того, чему учил меня папа. Но это было так интересно, что я не возражал и с удовольствием проглатывал новые знания. Пока это была безпалочковая магия. Я еще не знал, что магам, чтобы колдовать, нужна волшебная палочка...
...29 августа мы с папой отправились в Косой Переулок. К тому времени я уже полностью освоился, и почти все повадки животного выветрились, заменившись на человеческие манеры. Не сказать, что все это мне нравилось. Обостренное осязание с обонянием и слухом остались, а с человеческими "манерами" их очень трудно сопоставить. Я никак не мог перестать прислушиваться и принюхиваться к окружающему миру. Правда, при людях мне удавалось себя сдерживать и делать это менее заметно. Но все равно, в этом шумном магическом квартале многие с любопытством смотрели на меня. Я, как и папа, недовольно морщился от слишком сильных запахов и шумов. Гомон толпы сводил меня сума. Теперь я понимал, почему у папы так часто шалили нервы. Несмотря на то, что он когда-то был грачонком, его обоняние и слух ничуть не уступали моим. Это наша семейная особенность. Так, что не было ничего удивительного в том, что я был раздражен и неприветлив. Как и Северус, в общем-то.
Мы быстро купили все нужные учебники с ингредиентами для зелий и отправились в банк. Родители Гарри Поттера оставили ему довольно солидное наследство, и теперь, благодаря Дамблдору, оно принадлежало мне. Папа хотел, чтобы я сам заплатил за свою волшебную палочку. Точнее, покупать мне ее он не собирался, и я должен был сам решать, хочу ли я пользоваться этой деревяшкой. Как-никак я и без нее великолепно обходился. И заклятия выходили у меня сильными и не снимаемыми. Редкий колдун достигал подобного без волшебной палочки. Но я ведь Снейп, а у нас в Клане многие могли свободно колдовать без палочки. Тут главное эмоции. Чем больше эмоций вкладывается в заклятье, тем оно сильнее. Папа тоже мог колдовать без палочки, но чары у него получались хуже всего. А лучше всего он творил проклятья после трудного дня в школе. Негативная энергетика так и перла из него. Мне повезло: для меня не было принципиальной разницы между положительными и отрицательными эмоциями, и одно с легкостью преобразовывалось в другое. Так, что палочку можно было не покупать, а если и покупать, то особенную. Такую, какой еще ни у кого не было... и не будет.
После утомительного путешествия к сейфам я наконец-то смог увидеть, что за наследство оставили "мне" родители. Это были неинтересные золотые кругляши. Ничего особенного. Да и чего еще ждать от не-Снейпа? Я набил полный кошель золотыми монетами, взял немного серебра и нагреб полные карманы медных монеток.
Я решил, что буду пользоваться волшебной палочкой. Не очень-то хотелось быть белой вороной. Я и так буду выделяться из толпы первоклашек. Тем более что я сын декана Слизерина. Лучше хоть в чем-то быть, как все. После еще одной ужасной поездки на старой вагонетке, мы с папой отправились за волшебной палочкой.
Заведение принадлежало какому-то Оливандеру. Не знаю почему, но я сильно сомневался, что найдется хоть одна палочка, более или менее подходящая мне. Надо сказать, что я оказался прав. Ни одна из предложенных палочек не захотела, чтобы я стал ее хозяином. Они все были слишком слабыми. Одна - остролист и перо феникса - даже раскололась, и дерево превратилось в труху. Перо осталось у меня в руках. Мистер Оливандер ошарашено смотрел на мои руки, а потом кинулся в подсобку, бормоча что-то про византийскую работу и Искусство Древних. Я же рассматривал золотисто-алое перышко, трепетавшее на самых кончиках моих пальцев. Оно было пропитано магией и тянулось ко мне. Поэтому даже, несмотря на сквозняк, оно оставалось у меня на руке.
Через несколько минут, Оливандер вернулся, с трудом неся тяжелый металлический сундук, покрытый затейливыми завитушками и символами. Сундук действительно был византийской работы. В нем оказался всего лишь футляр для волшебной палочки. Старик благоговейно достал его и протянул мне. Я открыл серебристую крышку и заглянул в футляр. В нем лежала странная палочка, всю поверхность которой покрывали такие же серебристые символы. И еще она была словно живая, и цвета слоновой кости. Великолепная работа.
- Это работа византийских мастеров 17 века, - вещал Оливандер. - Кость Черного дракона и кровь единорога. Палочка была создана для последнего ведьмака и по его эскизу, но тот так и не пришел за своим заказом. Ведьмак погиб за день до этого. С тех пор палочка путешествует по станам в поисках своего нового хозяина. Существует пророчество...
Дальше я не слушал. Тем более что мужчина был не прав. Палочка была намного старше, и, хоть ее и создали ведьмачьи руки, но она никогда не использовалась по назначению. Начинка была не та. Мастер ошибся, пытаясь создать волшебную палочку для себя или другого ведьмака. Откуда я все это знал? Чувствовал. Словно палочка говорила со мной, рассказывала свою печальную историю. Она показала, где ошибся мастер, вырезая на кости дракона символы, и почему кровь единорога совсем не подходит для нее. Я слушал и удивлялся. Оказывается, у палочки тоже есть душа и чувства. Даже какой-то интеллект имеется. И она может страдать.
Я провел кончиками пальцев по шероховатой поверхности палочки, и она послушно раскололась пополам под моими руками, выливая свое содержимое. Оливандер заткнулся. Я бережно вычистил всю кровь единорога, которая успела почернеть, и положил перо феникса между чистыми костяными половинками волшебной палочки. Сложить половинки вместе не составило труда, и вскоре у меня в руках была самая великолепная и неповторимая палочка из всех. К тому же она мне идеально подходила. Или я ей? Не важно.
- Весьма необычный выбор, - отойдя от шока, сказал Оливандер. - Еще никогда палочка не соглашалась на подобное. К тому же...
Он еще стал что-то говорить, но я направил на него палочку и произнес одно заклинание. Мужчина сразу же забыл о том, что видел и был уверен, что я купил палочку из остролиста с пером феникса. Но совсем не того феникса, что жил у директора Хогвардса. Я был уверен, что об этом тут же узнает Дамблдор. Почему-то старика очень интересовало все, что было со мной связано. Мне это очень не нравилось. Да и кому понравится, когда за ним следят столь наглым образом?..
Папа ждал меня на улице, и я тут же рассказал ему все, что случилось в магазине. Но не так, как рассказывают дети своим родителям. Мы с отцом общались немного иначе, скорее на уровне образов и эмоций. Словами это трудно выразить. Просто мы понимали друг друга без слов, и между нами не было тайн. Папа был обеспокоен, и попросил меня больше не показывать своих знаний на людях и в публичных местах. Я должен был изображать из себя обычного первогодку, которому только-только купили волшебную палочку и молчать о том, чему папа научил меня за все это время. Как-никак я великолепно помнил все, что он говорил за все время моего пребывания в звериной шкуре. Я согласился с Северусом. Его просьба была разумна.
Мы перекусили и отправились в магазин Мадам Малкин за школьной (и не только) одеждой. Отец сдал меня на руки улыбчивой ведьме, а сам растворился в толпе волшебников, увидев кого-то знакомого. Я стоял на скамеечке и позволял линейке измерять меня. Потом пришлось перемерить более сотни мантий, свитеров, брюк и костюмов. Женщина настаивала, что мне очень идут кремовые цвета и строгий покрой одежды. Но все дело в том, что мне нравился черный в сочетании с небольшим количеством белого и свободный покрой. По крайней мере, такая одежда не сковывала движений, и в карманах мантии можно было много чего спрятать. Пожалуй, единственное, что осталось у меня от обычного мальчишки, так это любовь к карманам.
В конце концов, оказалось, что я стою на полу и скандалю с несносной портнихой. Черт! Надо не забывать про свой взрывной темперамент! На то, чтобы успокоиться ушло несколько минут, которые я стоял и глубоко дышал, уговаривая свое пылкое естество забиться в ту же дыру, из которой оно и вылезло. Будь я года на три старше, то подумал бы, что у меня простой всплеск гормонов. Вот только мне было всего 11, и я сильно сомневался, что это гормоны, а не моя же сущность. Папа предупреждал, что такое может быть, и надо постоянно контролировать себя.
Когда я уже собирался уходить, в ателье зашел худенький мальчишка в светлой дорогой мантии и светлыми, почти белыми волосами. Обостренное обоняние сразу подсказало, почему он показался мне таким знакомым. Я в своем зверином обличии стал причиной смерти его отца. Значит, это был Драко Малфой, (папа говорил, что у Люциуса был сын, и его звали Драко). Я не жалел, что убил его отца, но, глядя на этого худого и бледного мальчишку с печальными глазами, мне стало не по себе. Я быстро договорился с портнихой и поспешил уйти. Присутствие Драко Малфоя смущало меня, и я чувствовал одновременно свою правоту и неловкость. Очень легко убить того, кто угрожает близкому тебе человеку, но встретиться потом с сыном, дочерью, женой, братом или родителями этого человека... это очень тяжело.
И как я буду учиться с Драко? Надо поговорить с папой. Хотя я знаю, что этот разговор не избавит меня от чувства вины перед мальчиком...
... Первого сентября я стоял на платформе 9 3/4 и ждал подхода поезда. Я специально попросил папу привести меня немного раньше и не провожать. Не знаю, почему я поступил так. Возможно, мне надо было время, чтобы подумать. Подумать о том, что очень велика вероятность попасть на один факультет с Драко Малфоем. Все его предки учились в Слизерине, а я собирался именно в Слизерин. В остальных факультетах мне не было места. Но если... Черт, я не знал, что делать! Оставалось только плыть по течению и рассчитывать на удачу.
Подошел поезд, и я спокойно забрался в вагон, облюбовав купе почти в самой середине состава. На перроне все еще никого не было. Колдуны, насколько я понял, не особенно пунктуальный народ. Только минут за десять до отправления состава стали появляться волшебники, провожающие своих чад в школу. Я сидел у окна и рассматривал людей. Раньше я и не догадывался, что колдунов настолько много. Как-никак, в Косом Переулке были не только маги, но и другие... м-м-м... существа. А здесь... здесь были одни волшебники и их дети. Признаться честно, я и до "случая" не отличался особой общительностью, а за тот год с лишним совершенно забыл, как общаться со сверстниками. Про то, как и о чем говорить с юными магами я вообще не знал. Опять же, оставалось только положиться на свое везение и отдаться на волю судьбе.
Первым моим соседом по купе стал рыжий веснушчатый мальчик. Наверное, мой ровесник, но более долговязый и в мантии явно с чужого плеча. Еще я учуял необычный запах. Вроде бы запах крысы, но и в то же время, запах человека. Странно.
Мальчик с любопытством рассматривал меня. Я же думал о том, что стоило бы взять какую-нибудь книгу. Поездка обещала быть длинной и скучной.
- Привет, - заговорил мальчик и протянул мне руку. - Меня зовут Рон Уизли, а тебя как?
- Салазар, - пожав руку, ответил я. - Салазар Снейп.
- Сын того самого Снейпа? - глаза мальчика расширились от изумления.
- Если ты имеешь в виду профессора Алхимии, то да, - кивнул я.
- Нифига себе! - с каким-то восхищением сказал Рон и стал более внимательно рассматривать меня. - Но вы же не похожи!
- Мы очень похожи, - возразил ему я.
Вряд ли обычный колдун способен разглядеть наше с папой сходство. Оно скорее внутреннее, хоть внешне мы все равно чем-то похожи. Надо просто увидеть нас вместе.
- Ты все равно скорее пошел в мать, - настаивал на своем Уизли. - Я ведь прав?
- Не знаю, - честно признался я. - Мама умерла, когда я был совсем маленьким. Я не помню ее.
- О, - прошептал рыжий и отвел взгляд. Ему явно было неудобно. Благо, у него хватило такта сменить тему. Или же его больше интересовало другое.
- Ты не видел Поттера? - спросил он.
- Нет, а должен был?
- Да! Гарри Поттер наш ровесник и должен в этом году поступить в Хогвардс!!! Вот бы увидеть его!
- Боюсь тебя разочаровать, но Гарри Поттер был зачислен в Академию Боевой Магии, - сказал я. Вообще-то эта Академия уже веков семь как канула в лету. Но откуда простому магу об этом знать? Дети волшебников-то все еще пропадают, а потом через много лет возвращаются совсем другими, измененными. Считается, что Академия просто еще больше законсервировалась. Никому и в голову не может прийти, что она закрыта, а пропавшие дети учатся в основном у всякой нечисти. - Об этом говорил папа, когда сокрушался, что меня не взяли.
- А почему тебя не взяли? - полюбопытствовал Рон.
- Сказали, что отец и сам меня всему научит, - равнодушно отозвался я и замолчал.
Поезд тронулся, и я наблюдал за проносящимися пейзажами. Вообще-то мне элементарно не хотелось говорить.
Примерно через десять минут, двери купе открылись, и к нам с Уизли присоединился уже знакомый мне светловолосый мальчик. Драко. Черт!!! Я и не догадывался, что Судьба так скоро столкнет нас с ним. Мне почему-то было больно смотреть на него. Очень больно. Все сердце кровью обливалось, когда я видел этого тихого, замкнутого ребенка. Он не обращал внимания на попытки Рона познакомиться и тоже таращился в окно. Я исподволь наблюдал за ним. Драко явно был расстроен. Многих, очень многих детей провожали мамы и папы, а его провожала только мама. Мальчик очень сильно тосковал по Люциусу. Наверное, поэтому меня мучили странные чувства. Это угрызения совести... точнее осознание того, что я уже ничего не смогу сделать. Никогда не думал, что это так трудно. Значит, я не должен быть простым наблюдателем и хоть как-то искупить свою вину.
- Привет, - сказал я, обращаясь к Драко, и протягивая ему руку для рукопожатия. - Мое имя - Салазар Снейп. А как тебя зовут?
- Драко, - тихо ответил блондин, неуверенно пожав мою руку. - Драко Малфой.
- Очень приятно, Драко, - улыбнулся я в ответ и по-особому сжал его ладошку. Интересно, он узнает Рукопожатие Магов? Узнал! Он обязан был знать это рукопожатие. Только некоторые семьи помнили, как раньше мы приветствовали друг друга. Это помнят только в древнейших родах. Папа научил меня этому рукопожатию на всякий случай. - Я рад нашему знакомству.
Вроде бы обычная фраза, но что она значит для него?! Мальчик просто расцветает от счастья.
- Я безумно рад встретить мага из столь почтенной семьи, - традиционная фраза срывается с его губ немного неуверенно.
Я четко выдаю фразу на очень древнем магическом диалекте. Она означает примерно следующее: "Неважно, какая кровь течет в твоих жилах. Важно могущество, и то, что нас объединяет Знание". Жаль, что многие нынешние волшебники забыли эти простые слова. В ином случае, было бы проще жить, и не было бы конфликтов ни с оборотнями, ни с вампирами, ни с великанами. И такие твари, как Волдеморт, не могли бы появиться на свет.
Драко счастливо сияет в ответ. Хорошо, что мать твердо следовала кодексу своей семьи и научила сына этому "ритуалу знакомства". Уверен, что будь жив Люциус, он никогда не позволил бы этому случиться. Он как-никак боролся за "чистоту крови". И неважно, что не теки в жилах Малфоев так много крови магглов, они давно бы выродились. А если учесть, что Малфои ведут свой род от Перворожденных...
Я неуверенно улыбнулся в ответ и поклялся, во что бы ни стало, защищать Драко. От ВСЕГО. Хотя бы так я смогу искупить свою вину...
