Глава 1- Мы умрем, - всхлипнул Малфой с нотками надвигающейся истерики. Если бы рядом были Рон или Гермиона, Гарри, несомненно, нашел бы ободряющее слово, но утешать ноющего Малфоя? Ну, нет, благодарю покорно, на это он определенно не подписывался.
- Да, мы умрем, - спокойно подтвердил Поттер, поудобнее устраиваясь на каменном полу, привалившись спиной к сырой кирпичной кладке. Простуды он не боялся, поскольку по его примерным догадкам через пару часов его внутренности украсят этот подвал затейливой абстракцией в алых тонах. Гарри нашарил в кармане куртки пачку сигарет и выудил одну, но когда потянулся за палочкой, чтобы прикурить, обнаружил ее досадное отсутствие. Палочка, пара боевых эликсиров и дорожная мантия преспокойно лежали тремя этажами выше, в его номере. Гарри пару секунд размышлял, стоит ли ему расстраиваться по поводу оплаченного на неделю вперед проживания в гостинице, после чего решил, что не нужно.
- Малфой, огонька нет? – Поттер наугад в темноте обернулся к школьному врагу.
- Хочешь развести костер и рассказать пару страшных историй напоследок? – на автомате съязвил Драко, хотя дрожащий голос выдавал его страх с головой.
- Нет, хочу поджарить тебя с хрустящей корочкой, потом открыть дверь и пригласить наших мохнатых друзей на ужин при свечах, - вяло поддержал пикировку Гарри. В отличие от Малфоя, ему не было страшно. То есть совсем ни капельки. Его это даже удивляло. Кажется, своей последней Авадой Вольдеморт, да покоится он с миром и больше не воскреснет, не только провел косметическую операцию по устранению шрама с одной вихрастой головы.
Поттер чувствовал себя утонувшим в ванной с глицерином с того самого момента, когда зеленый луч смертельного заклятия в очередной раз не убил его. Первое время Гарри списывал свое безразличие на шок от прошедшей войны, гибели друзей и избавление от многолетнего кошмара. Время лечит, не по годам мудро рассудил семнадцатилетний герой и решил спустить все на тормозах. Но время, похоже, отошло от докторской практики.
Впервые Гарри встревожился, когда не смог вызвать Патронуса. Все яркие и счастливые воспоминания, которые он бережно хранил в своей памяти, теперь казались ему старыми газетными вырезками, статистическими выкладками, навевающими скуку. Встреча с родителями, первый пойманный снитч, поцелуй Чжоу и даже ту ночь, когда в его комнату впервые проскользнула Джинни – он помнил каждую деталь, все в мельчайших подробностях, но ничто не вызывало у него былых чувств.
Физически он был совершенно в норме, что он неоднократно доказывал и себе, и Джинни, доведя ее до абсолютного счастья и свадебного салона. До алтаря он собирался ее довести через два месяца. Июньская свадьба, предел мечтаний любой романтично настроенной девушки. Гарри наблюдал за происходящим с легким удивлением и покорно выносил все, что уготовано жениху судьбой, природой и чрезмерно активной тещей.
Но эмоционально Гарри стал импотентом. Счастье, страх, радость, горе ушли в неизвестном направлении. В какой-то мере это ему помогало в работе. В послевоенное время у аврората забот было выше министерской крыши: остатки Пожирателей, не желающие смириться с окончанием войны, подражатели, пытающиеся разжечь панику в и без того нервном обществе, да и просто местный преступный элемент, желающий урвать в суматохе кусок пожирнее.
И Гарри, с механической безжалостностью и бесстрашием Робокопа, вновь и вновь шел на боевые, пока даже последние скептики в министерстве не осознали, что этот щуплый паренек действительно победил Вольдеморта, и дело не только в его феноменальной везучести.
Но ничто не вечно. Когда волна обожания Поттера-героя пошла на убыль, авроры стали понимать, что на монументальном фоне победителя всего и вся остальной аврорат выглядит бледно, поэтому Гарри был в добровольно-принудительном порядке сослан в отпуск неопределенной длительности с премиальными за ударный труд.
Герой не привык сдаваться. Не получилось расшевелиться работой, попробуем взбодриться отдыхом. И тут Поттер в очередной раз проявил свою широту души. Спустя пару недель он с дичайшим похмельем очнулся на полу своего дома на площади Гриммо с разбитыми очками, съехавшими на лоб, шикарным бланшем под левым глазом и обожженными пальцами от истлевшей до фильтра сигареты. Посмотрев на бьющегося в истерике Кричера, заплаканную Джинни и штабель пустых бутылок, Гарри констатировал факт, что разгульная жизнь его не воодушевляет. Толку мало, а голова болит так, словно Вольдеморт вернулся и создал армию собственных клонов.
Помирившись с невестой и приведя дом в порядок, Гарри задумался. Похоже, придется прибегнуть к самому последнему и ужасному средству. Попросить помощи у друзей.
На самом деле, делать этого совершенно не хотелось. После окончания школы и всей этой канители с недоубитым Темным Лордом, Гарри понял, что с его товарищами у него катастрофически мало общего. Как боевая команда они были подогнанным и слаженным коллективом: поттеровская упрямость, аналитический мозг Грейнджер и снимающая стресс несерьезность Уизли позволяли им справляться с большинством трудностей. Но в последний год войны все разладилось. У Гарри стали сдавать нервы. Грейнджер оказалась не самым приятным в обхождении человеком. А Уизли оказался паникером. Финита. Золотое Трио распалось на отдельные сегменты, на проверку оказавшиеся из совсем другого вещества.
Итак, что же делать герою, которому не хватило ума полностью вписаться в трагический образ и героически отдать концы? В какие-то моменты Гарри завидовал Снейпу, который благополучно избежал всего ужаса мирного существования, тихонько захлебнувшись собственной кровью в Визжащей хижине. И Дамблдор, старый хитрец, понял, что война идет на убыль, а значит, ветеранам стоит уходить со сцены, желательно с красивыми спецэффектами. Но к собственной чести, Гарри даже в приступе черной меланхолии никогда не задумывался о самоубийстве. Если бы он под звук фанфар и блеск Авады (она бы красиво отразилась в его бесстрашных зеленых глазах!) купил билет на призрачный Хогвартс-экспресс, то его смерть была бы «самопожертвованием во имя Победы», и вскоре бы о нем напоминала только фотография в черной рамке. А сейчас ему умирать было нельзя – просто нельзя. Это было бы некрасиво и неправильно.
Он не мог повеситься в своей гостиной, поскольку это выглядело бы глупо и жалко, равно как и его труп в окровавленной ванне, и все остальные способы сведения счетов с жизнью. Не так должен уходить герой. Поэтому он, не задумываясь, подмахнул частный контракт от владельца отеля, бизнес которого сильно пошатнули участившиеся набеги местной нежити. Что может быть прекрасней последнего боя с превосходящими силами противника?
***
Драко Малфой впервые почувствовал вкус к жизни, когда закончилась война. Никогда вино не было таким крепким, еда – сытной, а губы девушек настолько сладкими! Раньше все краски жизни были смазаны постоянным страхом, холодным и липким. Драко хорошо помнил тот день, когда страх полностью овладел его существом и больше не отступал ни на день.
Отец любил рассказывать о превосходстве чистокровных волшебников над всеми остальными людьми и нелюдями, но иногда в его речи проскальзывало слово «Лорд», и этого лорда отец боялся, скрывая свой страх. Драко не сразу принял тот факт, что его отец – величественный, умный и сильный чистокровный маг – кого-то боится, но это было так. Позже он узнал, что Темный Лорд был повержен каким-то мальчишкой не старше самого Драко. В ночь перед отправлением в Хогвартс Драко не мог уснуть, он представлял себе, как увидит того самого Гарри Поттера, как он произведет на него впечатление своими взрослыми манерами и… Лежать спокойно взволнованный Драко уже не мог, поэтому он выскользнул из постели, надел домашние туфли и халат – по рассеянности, наизнанку, и направился в гостиную. Родители еще не ушли в спальню, они что-то обсуждали вполголоса, и Драко хотел было позвать маму, но услышал несколько обрывочных фраз, среди которых было: «…если Лорд вернется…»
Тихонько вернувшись в свою спальню, Драко забился под одеяло и долго лежал, боясь пошевелиться. Лорд, которого так боится отец, может вернуться – даже представить страшно. Драко чувствовал себя самым жалким и беззащитным созданием на земле, его никто не мог защитить от ужасного Лорда, которого боится сам отец. Нет, один такой человек есть! Он уже однажды победил его, значит, победит еще раз – к тому же, Гарри Поттер уже вырос, стал почти таким же взрослым как Драко. И он спасет Драко. Обязательно. Нужно только понравиться ему, доказать, что Малфои – уважаемая семья, что дружба с Малфоем – это выгодно. Отец так учил, а отец всегда прав.
Умоляющим взглядом Драко смотрел на Поттера, за спиной которого мерзкий рыжеволосый мальчишка с измазанным в шоколаде лицом корчил гримасы. Протянутая рука была проигнорирована. В эту минуту Малфой понял, что надежды больше нет, его никто не спасет, не подаст руки.
Когда Лорда, которого боялся сам Люциус Малфой, не стало, страх исчез, испарился, как неумело наведенная иллюзия, прозрачным дымком растаяв в весеннем воздухе. С Драко словно сняли мутные очки, и он новым взглядом увидел небо, солнце, девушек, скинувших зимние мантии. Особенно девушек.
Вопреки активно распускаемым слухам о распущенности нравов на змеином факультете, обстановка там была куда строже, чем в том же Гриффиндоре. Целующиеся парочки в гостиной – зрелище из ряда вон выходящее для Слизерина. Что неудивительно, поскольку все их родители были знакомы друг с другом и многие тесно общались. Одной неосторожной строчки в письме нечаянного свидетеля хватит, чтобы привести в действие сложный свадебный механизм высшего общества. Словом, если ты не хочешь жить долго и счастливо со случайной подружкой – не попадайся с ней на глаза любопытным однокашникам. Драко на это было, в общем и целом наплевать, поскольку состояние едва сдерживаемой паники стало для него нормой, а даже неудержимая юношеская сексуальность в таких условиях отходила на второй план. Его родители особенно настаивали на его общении с дочкой Паркинсонов, и Драко был не против. Малфой едва ее замечал краем глаза, как в меру раздражающее домашнее животное.
Но страх исчез, и первое, что Драко заметил в изменившемся мире – это девушки. Их было много. Они были красивы. Они были доступны. У них были открытые шеи и тонкие руки. Их глаза сияли, а голоса звенели щебетом райских птичек. Однако Драко совершенно не был искушен в делах любовных, и вскоре безнадежно увяз в скандале с несколькими участницами. Он не понимал, чего эти безумные женщины хотят от него, почему они постоянно плачут и не могут ничего внятно объяснить. Райские пташки, сбросив оперение, оказались гарпиями.
Тогда Драко очень мудро решил исчезнуть с горизонта в прямом смысле этого слова: он открыл для себя путешествия. В первую же ночь во время тура по Греции он с удивлением обнаружил, что женщины населяют не только туманную Англию. Греческие волшебницы не носили мантий, предпочитая куда более открытые хитоны, и это было восхитительно. В Японии он научился развязывать пояс юкаты за несколько секунд. Американки не чурались маггловской одежды, и Драко поразило удобство и простота застежек-молний.
Спустя два года после гибели Вольдеморта Драко внезапно понял, что иностранные женщины такие же непостижимые создания, как и его соотечественницы. Его заваливали письмами, камин поминутно вспыхивал, являя взору или очередное заплаканное личико или изрыгающих проклятия отцов брошенных красавиц. Нарцисса была изрядно обеспокоена поведением ее сына, ей даже в голову не приходило, что Драко так поступает не из-за своей жестокости и безнравственности, а по элементарному незнанию и отсутствию опыта в нормальных отношениях, однако Люциус все понял с первого же взгляда. Он продиктовал своему непутевому дитяти шаблонное письмо с покаяниями, которое было немедленно переписано дюжину раз и отправлено всем дамам, чьи имена и адреса Драко смог вспомнить. Затем старший Малфой собственноручно отвесил Малфою-младшему подзатыльник и спровадил его «в горную местность для поправки здоровья»: в единственное место, где не работала ни каминная сеть, ни аппартация. Туда даже совы не долетали – по причине очень изломанной местности с сильным магическим фоном. Идеальное место, чтобы залечь на дно. Откуда Люциус знал о существовании столь укромного уголка, Драко не был уверен точно, но ни одна из догадок ему не нравилась.
***
- Поттер, сделай что-нибудь! – голос Малфоя сорвался на дискант, когда над их головами что-то рухнуло с громким треском. На секунду он понадеялся, что взбесившиеся вервольфы обрушили крышу и все до единого погибли под обломками, но искра надежды тут же потухла, когда он вспомнил как выглядит отель снаружи. Внушительное трехэтажное здание с толщиной стен в добрых пять дюймов было способно пережить куда более страшные события, чем пару десятков бешеных зверюг. О себе Малфой такого сказать не мог.
- Завянь, хорек, - лениво огрызнулся Поттер. – До рассвета еще четыре часа.
- Ты думаешь, мы просто переждем здесь до утра? – воспрянул Драко, но Гарри тут же честно разъяснил свою мысль:
- Я думаю, что они скоро найдут нас и сожрут, а я не хочу умирать под твой скулеж.
- Тебе что, вообще наплевать на свою жизнь?
- А если и так? – ровным голосом ответил Гарри. – Какая теперь-то разница?
Малфой был больше не в силах подавлять рыдания.
- Не реви.
- Я не реву.
- А я говорю, не реви. Ну что ж ты так убиваешься? Ты же так не убьешься, - попытался пошутить Поттер, но его чувство юмора не было оценено по достоинству.
- А я так и не подарил ей пони, - совершенно не к месту заявил Драко и без дальнейших расспросов – которых он все равно бы не дождался – начал рассказывать про свою переписку с девушкой с гостиничным именем. В своем последнем письме он пообещал купить ей пони.
- Представляешь? – всхлипывал Драко. – У нее никогда не было пони!
Гарри посочувствовал бы бедной девушке, если бы он не провел все детство под лестницей и не планировал закончить свою жизнь в подвале.
- Подумаешь, - фыркнул он. – Не ты, так кто-нибудь другой подарит.
- Вот именно, - окрысился Малфой, от злости даже забыв про надвигающуюся истерику. – Обязательно подарит. Она – молодая, красивая чистокровная волшебница, такие долго без пони не остаются. А мне противно даже думать о том, что она будет кататься на пони с другим!
Гарри впервые задумался, надолго ли Джинни, тоже молодая, красивая и чистокровная, останется в трауре. А они уже забронировали номер для новобрачных, намереваясь провести медовый месяц на теплом французском берегу. Что, если она не отменит поездку? Кто будет с ней рядом? Сердце Гарри на мгновение сбилось с летаргически-размеренного хода, а его кулаки непроизвольно сжались.
- У ее сестры, ты ее должен помнить, Дафна Гринграсс, серая такая, у нее аллергия на конский волос, хотя Астория считает, что та просто боится лошадей, поэтому родители так и не купили ей пони, - продолжал тараторить Малфой, словно он боялся остановиться, замолчать, и тогда все происходящее станет более реальным.
Точно, Гринграсс. Гарри наконец соотнес имя с лицом. Действительно, у старшей сестры были мышастые волосы и землистое, серое лицо, будто ее долго хранили под каким-нибудь камнем. Младшую Гринграсс Поттер не помнил, ее внешность осталась белесым пятном в памяти. Что ж, подходящая пара для Драко. Двадцать лет спустя они будут выглядеть точь-в-точь как… как… Гарри ухмыльнулся, когда понял, что Драко и Астория будут чертовски похожи на Люциуса и Нарциссу.
Гарри хотел было для разрядки ткнуть Малфоя носом в этот факт, но перед его глазами всплыл образ рыжей девчонки с пламенным характером и вихрастого брюнета со снитчем в руках. О, Мерлиновы портянки, единственная общая с Малфоем черта – это Эдипов комплекс! Хотя, почему бы и нет. В воображении Гарри его мать была идеальна. Она была вечно молода, он не слышал ни одного неприятного слова от нее, не видел ни единого изъяна в ее внешности, характере, поведении. Интересно, будет ли Тедди Люпин так же обожествлять своих родителей? Через десять лет будет ли воображать своего отца могучим и величественным воином-зверем, а мать многоликой карающей богиней, спина к спине сражающихся с силами зла? И узнал бы он их, если бы увидел: осунувшегося учителя в потертой одежке и неуклюжую смешливую девушку, которая любила корчить рожи?
Впрочем, родители Малфоя живы, что не мешает ему смотреть на них, как на иконы, в упор не замечая вопиющей неприглядности их истинных обликов. Старший Малфой умудрился всем напакостить, его и в Азкабан-то не засунули, потому что его и там уже не хотят видеть. А чего стоит вечно принюхивающаяся Нарцисса? И все же, эти люди горячо любили своего сына, хотя решительно непонятно за что.
Дверь в подвал натужно скрипела, но она была настолько толстой и так хорошо подогнана, что не пропускала утробного рычания и алчного воя учуявших добычу вервольфов, скрежет когтей по дереву скорее ощущался, чем был слышен. Но Гарри не обольщался, он понимал, что скоро оборотни догадаются навалиться на нее всем весом, и тогда не выдержат старые петли.
Он закрыл глаза, сжал зубами незажженную сигарету и стал представлять себе лица людей, которых он скоро снова встретит. В лучших традициях организованной Грейнджер, Гарри начал составлять список дел на ближайшее будущее. Во-первых, извиниться перед Снейпом. Вряд ли его мерзкий характер кардинально изменился, а значит, надо будет терпеливо выслушать все, что выскажет ему мертвый зельевар, а потом снова извиниться. Во-вторых, сообщить Дамблдору, что все закончилось хорошо. Тот и так это знает, но пусть старик порадуется, почувствует былую значимость. Потом рассказать Люпинам про Тедди, им будет приятно услышать любую мелочь из жизни их сына, потом…
И тут в мысленную галерею, выстроенную Гарри, ворвалась непрошенная фигура, которой определенно было здесь не место. Гарри не хотел ее видеть, да и обладательница смертельно бледного образа была все еще жива. Лица Гарри коснулись руки — неожиданно мягкие, они приподняли ему веко, потом скользнули под рубашку, отыскивая сердце. Он слышал частое дыхание женщины, её длинные волосы щекотали ему лицо.
- Драко жив? – чуть слышно прошептала она, обжигая его щеку горячим дыханием.
И так же, как в тот день, Гарри остро почувствовал, как бьется его сердце, упрямые, сильные и частые удары, разносящие кровь по его телу. Он открыл глаза, рывком поднялся на ноги, затекшие от неудобной позы, схватил за шиворот мелко дрожащего Малфоя и от души закатил ему оплеуху.
- Чертова семейка, - прорычал он в никуда. – И жизни от них нет, и сдохнуть не дают. Чего расселся? Ты что, не собираешься облагодетельствовать Хогвартс очередным альбиносным змеенышем? Встал и пошел!
- К-куда пошел? – ошарашенный Драко не мог даже пошевельнуться. Он был близок к полной кататонии от ужаса в предчувствии близкой и неотвратимой смерти.
И Гарри объяснил, куда пошел Драко, его отец, дед и все его предки и потомки, буде таковые нарисуются. В подробностях. Это слегка придало подвижности малфоевским конечностям.
Вдвоем они опрокинули старый громоздкий стеллаж с соленьями и затолкали его вверх по лестнице, забаррикадировав дверь. Оборотней это не остановит, но хотя бы ненадолго задержит, решил Поттер. Крайней степенью удачи пополам с идиотизмом было бы обнаружить сейчас волшебную палочку в кармане, но судьба не похожа на мультсериал, где герой всегда неожиданно находит спасение в конце серии. Драко тоже был не вооружен и безопасен. Единственное, что они могли сделать – это наесться многолетними запасами консервов и устроить вервольфам несварение желудка. Гарри подобрал стеклянную банку с неопознанным содержимым и мстительно швырнул ее в выбиваемую дверь. Хотя бы лапы поранят об осколки. Знать бы, что еще в этом подвале хранится, может, они могли бы организовать хоть какую-то линию обороны из подручных средств, но вокруг была непроглядная темень, повезло еще, что этот шкаф нащупали.
- Малфой, даю пять секунд на размышление: придумай, чем подсветить обстановку, - Гарри свалил решение с больной головы на другую больную голову.
- Адским пламенем, - прозвучал угрюмый ответ.
- У тебя что, палочка с собой? – поразился Поттер. Вот он, момент мультяшного идиотизма. В смысле, везения.
- А мне она не нужна, это заклинание я и так могу. Меня учили разным заклинаниям, кроме тех, что…
- Так давай, поджигай! – завопил Гарри.
- Ты что, совсем спятил? Может, ты и хочешь на тот свет, но я – нет! – заорал в ответ Малфой. – Мы сгорим!
- Или сгорим, или нас съедят, выбирай, - Гарри понял, что сграбастал Малфоя и трясет его с такой силой, что скоро добудет огонь и без заклинаний, от громко клацающих зубов слизеринца вот-вот начнут отлетать искры. – Направь огонь на вервольфов, тогда пламя будет распространяться наружу, а мы сможем пересидеть пожар здесь.
- Его трудно контролировать! – простонал Драко. – У меня не получится, тем более без палочки.
- Тоже мне, дракон, а огня боится, - неловко скаламбурил Поттер. Драко собирался парировать, но тут в подвале послышался самый страшный звук в его жизни. Из дверного проема рычали волки.
***
Молли Уизли уже не могла остановиться. Расправить невидимую складочку на рубашке Гарри, отогнать Рона от салата, поменять местами жаркое и салат, вогнать еще пару шпилек в собственную прическу, отобрать у Тедди фигурки со свадебного торта, отогнать Рона от свадебного торта, отогнать Джорджа от свадебного торта, убрать со свадебного торта фигурки, где жених и невеста стоят в неприличной позе, отогнать Рона от жаркого, отобрать у Тедди похабные фигурки…
Гарри наблюдал за снующей туда-сюда тещей с пассивной благожелательностью, вызванной скорее обезболивающим зельем, чем былой апатией. С момента возвращения он все чаще останавливал на Молли удивленный взгляд: огненно-рыжая с проседью, с взрывным характером, любит его, как родного сына. Гарри был уверен, что Лили Поттер не обидится на такую замену. К тому же, его внутренний голос со снейповскими интонациями поведал, что лучше переносить нереализованные сыновние чувства на тещу, чем на жену.
Драко Малфой должен был чувствовать себя крайне неуютно, но хвала тому же зелью, он был умиротворен и почти счастлив. В его ладони – левой, правая рука была все еще забинтована – лежала тонкопалая ручка Астории со свежими мозолями от поводьев. Больше нельзя бояться, теперь ему есть о ком заботиться. Все правильно, думал Драко. Через много лет очередной Поттер встретит в Хогвартсе очередного Малфоя. Но юный Поттер не будет отмечен смертью, а юный Малфой не будет объят ужасом. Все будет по-другому. Будет обычная межфакультетская вражда, без тени злого рока.
По-настоящему не в своей тарелке была Нарцисса, которую Гарри накануне одарил большим букетом желтых роз и личным приглашением на свою свадьбу, по неизвестной ей причине прибавив: «Спасибо».
И как-то внезапно все замерли, оказавшись на своих местах за секунду до торжественной музыки. Молли заранее достала кружевной платок, хотя и забыла снять передник, братья Уизли со своими партиями выстроились в ряд, эдакая личная гвардия новобрачной. Рон и Гермиона, переживавшие очередной приступ несовместимости характеров, словно нечаянно взялись за руки. Нарцисса смотрела без улыбки, но и без привычного отвращения на лице. Гарри постарался стоять как можно прямее, несмотря на боль от заживающих ожогов. Под свадебной аркой появилась невеста.
