Скорость

Глава 1

Название: Скорость
Автор: Marisa Delore
Бета: Тупак Юпанки
Пейринг: Beloved истинного состава, т.е. Акаме Нисей и Аояги Сеймей
Рейтинг: PG-13
Размер: миди
Аннотация: у Акаме Нисея куча мелких тайн, из которых только одна охраняется им особенно рьяно. Но даже ей предсказуемо выходит срок.
Примечание: маленький вбоквелл к «Conceiving you». Время действия: задолго до событий основного текста. Соответственно, тоже АУ. Также текст можно читать и без непосредственной привязки к «Conceiving you».
Музыкальное сопровождение: Riverside «Left out» к первой части, Riverside «Panic room» — ко второй.
Посвящение и причина написания: Тупак Юпанки, просто потому, что мне захотелось подарить тебе именно это, именно с ними и именно так)))

I

It's not right
It's not fair
When I am forced to live your life
(Riverside, “Egoist Hedonist”)

1.

У Акаме Нисея три недостатка, два из которых он не без основания таковыми не считает.

Ну согласитесь, специфичная манера раззадоривания противника до и во время поединка вряд ли может считаться «нерациональной» и «избыточной» только потому, что злить системные пары у Нисея получается чуть лучше, чем у его жертвы. Там, где Сеймей пробует применить или пуленепробиваемый тон или, напротив, мягкие интонации, Акаме берет совсем другим: язвительностью и сарказмом.

Справедливости ради стоит признать, что и его тактика срабатывает далеко не всегда, но определенно чаще, чем у Аояги, что последнего не может не злить. Правда, злость выражается не в корректировке собственного подхода, а в одергивании бойца за проявление инициативы. Количество таких одергиваний прямо пропорционально успешности поединков благодаря вмешательству Нисея в четко структурированную жертвой тактику и не зависит от срока давности, степени затертости события или того, что Акаме, разводя руками, потом называет: «Сей, оно само получилось, честное слово. Но так даже лучше, правда?». Скорее, здесь действует бонусная программа: за пять случаев вмешательства на шестой — разнос бойцу в подарок.

Со вторым недостатком все куда прозаичнее и в целом даже несерьезно, если задуматься. Нисей любит сладкое еще с младенчества и не собирается останавливаться на достигнутом: тортики всех сортов и размеров коробок, конфеты, пирожные, шоколадки скупаются пачками и забивают практически все пространство его холодильника. Иногда там даже не хватает места, так что шоколадки выкладываются ломаной линией на столе: то ли наметки спирали, то ли просто нехудожественная оригинальность, чему причиной — спешка.

Сеймей, иногда заглядывающий в холодильник в попытках отыскать что-то съедобное, такое увлечение не понимает и не принимает ни в какую. И бороться пытается своими, довольно предсказуемыми методами. Вначале подчеркнуто игнорирует вызывающе набитые всевозможными сладостями пакеты из магазина, благо его самого ничем из приносимого в свою квартиру Нисей осчастливить не пытается. Потом, когда подобная тактика результатов не приносит, проводит масштабную продуктовую ревизию, выкидывая все то, что кажется ему лишним.

Так что когда Акаме ночью отправляется в дежурный рейд на кухню по маршруту «холодильник—стул—холодильник—кровать», ему приходится ограничиться одинокой половинкой шоколадки, причем кем-то несколько погрызенной — не иначе как любопытства ради, — и оставшимся с посиделок два дня назад куском торта, который, к сожалению, есть уже нельзя. То, что в своем стремлении избавить бойца от нездорового образа жизни следует обращать внимание на дату изготовления продукта, Сеймею как-то в голову не приходит.

Примерно через неделю после события, оказавшегося памятным только для Акаме, Сеймей, зашедший к бойцу обсудить кое-какие важные вопросы и по привычке сунувший нос в холодильник, обнаруживает полный комплекс орудий для порчи зубов на прежнем месте. Впрочем, в этот раз к огроменной коробке конфет с какими-то орехами пришпилена записка:

«Сей, я понимаю, что тебе по жизни не хватает сладкого, раз ты не пожалел даже мятную шоколадку, которой оставалось всего-то три плитки, но, пожалуйста, в следующий раз не совершай набег на мои запасы, а просто скажи об этом. В конце концов, ты оставил меня без ужина и завтрака до полудня следующего дня, когда я, прикинув примерную опись съестного имущества, все восстановил. А это не очень вежливо.

Впрочем, памятуя о том, что ты всегда все делаешь по-своему, сообщаю, что у тебя в холодильнике уже есть ассортимент, аналогичный этому, так что не тащи отсюда дубликаты — запихнуть будет некуда.

P.S. И положи на место коробку, которую ты держишь в руках: с фундуком — мои любимые».

Разумеется, вторичного мародерствования в холодильнике не происходит: Сеймей швыряет коробку с запиской на стол («на место», как же!) и, так и не окончив разговор, идет домой, чтобы обнаружить, что две полки холодильника действительно забиты, причем исключительно мятными шоколадками. То, что ни ассортимент, ни масштабы бедствия, указанные в записке, с реальными не совпадают, его не трогает. Однако с этого момента расчищением продуктовых полок в чужой квартире Сеймей не занимается, предпочитая вести не то шоколадно-конфетную баталию, не то просто спор, поддерживаемый из спортивного интереса, на более тонком уровне и в свободное от поединков время.

Что касается последнего из заявленных трех, того, что недостатком по глубокому убеждению самого Акаме не является, скорее, чертой характера или просто чем-то неотъемлемым, то спорить о нем просто не с кем. Потому что на протяжении всего того времени, что он знаком с Сеймеем, Нисей делает все, чтобы тот ничего о наличии подобных качеств у своего бойца не узнал. Правда, получается с попеременным успехом, скверно, кое-как… проще сказать, что не получается вовсе. Но Акаме не устает стараться.


2.

… То, что скрывать свои тайны надо тщательнее и аккуратнее, Нисей понимает уже на третьем совместном поединке с Сеймеем. Против них — какая-то рядовая пара, только задиристая больно. У Акаме же с утра противно ноет левое колено, которое реагирует не то на погоду, не то просто на паршивое настроение или, собственно, отсутствие самого настроения, и вообще ему лень возиться с этими неоперившимися птенцами. Так что, едва дождавшись подключения к Системе с обеих сторон и первой атаки вызывающей стороны, он завершает поединок за два ответных выпада и сворачивает Систему менее чем через пять минут, напоследок посоветовав разгромленной паре лучше выбирать себе противников.

Сеймея за все это непродолжительное время он едва ли слушает, полностью поглощенный быстротой совершаемых действий и ощущением нереального драйва от того, как зрелищно и эффектно все происходит в этот раз, когда в дополнение к собственным навыкам и умениям его подпитывает сила жертвы. Да, конечно, Нисей уже делал нечто подобное в авторежиме и на тренировочных поединках, но это все равно, что сравнивать свет электрической лампы с солнечным.

Какого же его удивление, когда, вместо какой-то словесной оценки или хотя бы благосклонного взгляда, он получает первый серьезный разнос. Нет, никто не дает ему оплеух, не бьет и не калечит — зачем? Сеймей прекрасно обходится одним тоном. За эти пять минут Нисей успевает набросать себе черновой план по выживанию в паре «Beloved» , включающий в себя такие пункты, как:

— слушать и исполнять, а не лезть с инициативой;
— выдерживать среднюю продолжительность поединка минимум десять минут, если перед боем не следует корректировки;
— отдавать предпочтение менее затратным по концентрации атакам, а не единым разрушительным ударам;
— и еще раз: смотреть и слушать, слушать и внимать, внимать и исполнять.

Поразмыслив, Акаме даже находит некоторые пункты краткого спича, который следовало бы записать на диктофон и включать каждое утро по пробуждении, чтобы хоть примерно поступать так, как от него ждут, целесообразными. Ну вот хотя бы про время: если они начнут расправляться с парами слишком быстро, то молва, которая и так уже бежит впереди них, очень скоро дойдет до более серьезных конкурентов, которые соберутся скопом и разом прищучат обнаглевших Beloved.

Это да, это он может понять — ни к чему демонстрировать не только все, что умеет пара, но и как она это умеет, всем и каждому. Тут Сеймей прав. Но с другой стороны, искусственное растягивание поединка только лишь для того, чтобы не слишком вылезать за рамки статистики… Ну и зачем тогда сражаться, если из всех прелестей Системы разом убрать и скорость, и вариативность выбора единственной атаки, после которой пары убегают, поджав хвост, и вообще эффектность придумываемых заклинаний?

Разумеется, с Аояги он об этом не разговаривает. Перед поединком прокручивает в голове краткую инструкцию про «слушать и внимать», пытается понять, как Сеймей ведет стратегию поединка, корректирует тактику в соответствии с этим, даже находит такое занятие как минимум забавным, и все же вкус к поединкам у него изрядно притупляется. Система для Акаме превращается скорее в рутинную работу, чем в сцену, где он, как фокусник, каждый раз доставал бы кролика из шляпы разными методами.


3.

В следующий раз Нисей попадается весьма неординарно и при этом едва выкручивается. Планируя свой традиционный воскресный отдых в парке развлечений, он и не думает о Сеймее: поединок был только день назад, а, насколько он успел изучить свою жертву, Сей во всем любит порядок и более-менее следует им же составленному графику. Так что никаких сюрпризов быть не должно, и Акаме с полным правом считает себя свободным тратить время по своему усмотрению.

Он привычно покупает билеты на горки, отстаивает небольшую очередь, устраивается на сидении поудобнее и не позволяет себе закрывать глаза ни когда поезд разгоняется, набирая скорость и падая вниз, ни когда меняет траекторию, переворачивая окружающую действительность, ни даже когда мельтешение красок становится нестерпимым.

В конце концов ко всему привыкаешь, и после Системы, со всем тем, что из нее можно извлечь, Акаме сложно чем-то удивить. Потому за тем, чего ему не хватает, он и приходит сюда. Ведь в том, что твоя жертва самая сильная с потока, а также обладает смекалкой, упорством и кучей других полезных качеств, есть свой вроде бы маленький, но существенный минус: невозможность работать в удобном для себя режиме. Сей же никогда не торопится и этим удлиняет среднее время поединка как минимум вдвое.

Нисею, в принципе, тоже спешить некуда, но эта размеренность, которой следует Аояги и которой приходится следовать ему, портит все удовольствие. Вместо того чтобы эффектно раскидать противников уже на третьей минуте — ну ладно, на седьмой, — приходится тормозить себя и в итоге выкладываться больше, чем того требует ситуация, потому что количество атак тоже увеличивается, подчиняясь той длине поединка, которую выбирает Сеймей.

Впрочем, об этом Акаме решает подумать как-нибудь в другой раз. Горки, скорость, повороты, маневры — при богатой фантазии, живом воображении и нехитрых усилиях можно даже ощутить нечто похожее на ту Систему, от которой с Сеймеем он почти отвык. Негоже портить такую прекрасную картину размышлениями о неизменных константах и неизбежности ситуации лет этак на пятнадцать... или сколько там в среднем живут бойцы, которых жертвы «ценят» так, что устраивают практику по физподготовке каждую неделю, да еще и не по одному разу?

… То, что в эту прекрасную картину никак не вписывается зов по связи, Нисей понимает двумя секундами позже того, как этот самый зов застает его аккурат на вершине «мертвой петли».

«Акаме, ты мне нужен».

«Что, прямо сейчас?» — он чуть было не прибавляет к вопросу то, что сейчас не самое удачное время, а уж для разговоров и трезвых мыслей… но вовремя осекается.

«Сию же минуту».

Аояги Сеймей как всегда непреклонен и настроен более чем решительно. Вот только как ему объяснить, что в реальности Нисея «сию же минуту» случится никак не раньше, чем закончится оплаченная развлекательная программа, по вполне объективным причинам и нисколько не зависящим от него обстоятельствам?

«Акаме, долго мне еще ждать? Я же сказал — немедленно», — дополнение к уже озвученному приказу приходит практически сразу, не минуло и тридцати секунд.

Вывод очевиден: Сей опять напросился на поединок, исключения ради наплевав на мифический график, и сейчас пытается продемонстрировать паре, стоящей напротив, что его боец является по первому зову. И обычно Нисей не видит смысла не потакать этой маленькой прихоти своей жертвы. У всех есть слабости, пусть уж лучше это будет тщеславие, чем что-то, о чем он не знает.

«Акаме!» — это уже даже не нетерпение, а вполне ощутимый ментальный пинок, приятного мало. А уж если учесть, что Сеймей никогда не бьет сразу в полную силу, в самом деле лучше поторопиться.

«Да иду я».

Вполголоса высказав все, что он думает о манере некоторых выбирать место и время, Нисей дожидается, когда поезд остановится, напоследок совершив еще один завораживающий кульбит, и, легко приподняв ограничители движений, соскакивает с сидения раньше, чем остальные пассажиры. Лавирует между прибывающими на освободившиеся места, планомерно продвигаясь к выходу, находит относительно безлюдное пространство за водным аттракционном, сосредотачивается на незабываемом ощущении действия слов «ты мне нужен», спасибо Сею, голова теперь дико раскалывается...

Сеймей, глядя на появившегося из ниоткуда Нисея, недоуменно вскидывает бровь и интересуется, из какой дыры тот вылез и почему настолько… Тут он подыскивает слово, по-видимому, не находит нужное, так что останавливается на более-менее нейтральном «запыхавшийся».

Акаме же, радуясь про себя, что у его жертвы сейчас совершенно нет времени на доподлинное выяснение ситуации, а также надеясь, что удачный исход поединка если не окупит все, так хотя бы предотвратит половину расспросов, улыбается как можно заразительнее и задорно рапортует:

— Не из дыры, Сей, а из парка. Я, знаешь ли, там бегаю по утрам. Здоровый образ жизни и все такое. Неплохая разминка перед поединками, если те происходят по пять раз на неделе. А это кто у нас тут такие, мелкие и ушастенькие? Да еще и девчонки обе?

— Impenetrable, — отрекомендовывает Сеймей пару раньше, чем кто-либо из них успевает раскрыть рот.

— Прелесть какая, — восхищается Нисей, ничуть не убавляя градус собственной язвительности. В конце концов, выходной уже безвозвратно испорчен, должен же кто-то за это расплачиваться. Так почему не эти, раз Сеймею за облом на американских горках особо не выговоришь? — Impenetrable, impenetrable… зря я не прихватил с собой словарик, ведь всегда таскаю в кармане, а сегодня вот забыл. Это вообще как переводится? Твердолобые, что ли?

— Неприступные, — с ноткой раздражения в голосе поправляет девчонка — та, что стоит позади своей пары.

Жертва, значит. Уже хорошо, потому что обычно зацепить жертв у него получается не так легко, как бойцов. Со «своими» работать проще, а вот у этих пойди разбери, где там больные места, неприятные темы и возможные точки воздействия. Методом тыка если только.

А девчонка, похоже, прекрасно знает, что их системное имя можно перевести и так, как он только что сделал. И им она ой как не довольна, но имя же не изменишь…
Ну, это совсем просто. Поединок обещает быть коротким. Может, даже удастся отвертеться от Аояги и вернуться на горки ближе к полудню. Правда, цены на билеты там будут совсем не такие доступные, как утром, но лучше так, чем никак.

— Значит, Непрошибаемые, — «переводит» для себя Нисей с японского на удобный, разумеется, вслух и с интонацией, — а также Неразумные, Негибкие, До идиотства упертые… Не повезло вам, ребятки: имя, говорят, никогда не ошибается и пару точно характеризует, никаких вариативных переводов там не бывает. Если бы вам действительно дано было быть Неприступными, носили бы имя Unapproachable, а не то, которым вы тут хвастаться пытаетесь. Сначала английский выучите, а потом уже возникайте.

Это срабатывает. Наглость, наплевательское отношение к предполагаемым противникам, демонстрация незаинтересованности в поединке и представление его как события рядового, надоевшего уже до зубовного скрежета, но раз жертва хочет... Срабатывает почти всегда и со всеми, кроме Сеймея, не в последнюю очередь потому, что в той лжи, которую по привычке плетет Акаме в соотношении к правде три к одному, участвовать должны оба. А Сей не участвует, просто стоит и не мешает. Пока не мешает.

4.

Так, в попытках никоим образом не выдать все то важное, которое, Нисей уверен, Сеймею знать будет совершенно лишним, проходит некоторое время. Время, наполненное поединками, похожими один на другой, как тарелки грибного тодзи в простеньком дешевом кафе на углу, которое он посещает довольно часто, хлипкой полкой в прихожей, злостно нарушающей график падений на год, сваливаясь Нисею на голову уже в третий раз за отчетный период, и сменой места работы.

Нет, его никто не выгоняет, просто компания по производству комплектующих для персональных компьютеров, в которой Нисей работает три года, медленно, но верно катится по крутой дорожке, неизбежно оканчивающейся тупиком банкротства. У Акаме нюх на такие вещи, к тому же от Сеймея он перенял не самое худшее: желание быть уверенным в завтрашнем дне. Потому Нисей не дожидается того светлого момента, когда весь штат сотрудников будет распущен «в связи с реорганизацией компании», а начинает активно присматриваться к местам возможного перелета.

С его специализацией инженера отдела технического контроля выбор не слишком велик. Никакого профильного высшего у Нисея, разумеется, нет: Система не оставила альтернатив, кроме как максимум получить среднее оконченное, и то экстерном. Но если человек хочет работать, он всегда найдет, как: курсы, подработка, обучение в процессе и работа даже не на полставки, а на треть заявленной суммы, лишь бы приобрести опыт. Так что если брать смежные структуры, то или опять идти инженером, или пытаться получить должность старшего контроллера, а туда с лету не пробьешься. Не с такими бледными данными, как единственная запись в трудовой и парочка сертификатов о прохождении подготовки по специализации, которыми впору пол устилать, а не прилагать к резюме в качестве весомого довода.

В лихорадочных поисках с перерывом на плановые бои проходят два с половиной месяца. Нисей чувствует, что времени не остается совсем: у работодателя вылезают все новые и новые долги, штат трясется, но в большинстве своем остается на месте, надеясь, что компания рано или поздно «выплывет». На такое чудо Акаме давно уже не рассчитывает и оказывается прав: спустя каких-то две недели компания, дернувшись в последнем отчаянном порыве удержаться на плаву, резко исчезает под толщей воды, подобно тонущей бригантине.

Впрочем, Нисея это уже не слишком волнует, потому что заявление об уходе им написано задолго до объявления компании банкротом, да и новое место найдено так удачно, что поначалу он даже не верит. Нет, это не должность хотя бы младшего контроллера, это куда лучше: из структуры приемки-оценки-проверки качества-аттестации — в разработчики, пусть у них и зарплата чуть ниже. Зато офис ближе к дому, да и новый опыт в сфере взаимодействия с техникой ему не помешает. Плюс ко всему политика компании, в которую Нисей пришел подать резюме просто потому, что она оказалось по соседству с выбранной им по объявлению, была проста и легка в понимании: нам не нужны специалисты, которых придется переучивать, дайте чистый лист, а на нем все, что нужно, мы напишем сами.

На новом месте работы непривычно и как-то слишком тихо, нет вечной суеты ОТК, зато полно «горящих» разработок. Круглосуточное общение с компьютером, а не с людьми, перемежающееся всякими бумажными формальностями (куда же без них), попытка угнаться за теми темпами обучения, которые диктует компания, и уложиться в сроки… У Нисея просто не остается времени на парки аттракционов, кроме того, деньги приходится существенно экономить. Но ему везет, как везти может только новичкам: и с прохождением испытательного срока, и с тем, что закрепиться на новом месте определенно получилось, и с первой премией по результатам работы — а ее, если верить штату, с которым Акаме все же иногда общается, выдают редко и далеко не каждому.

Примерно двадцать процентов премии оставляются им на ожидаемые расходы, остальная же часть — прибавляется к тем деньгам, которые удалось скопить за все время работы. В совокупности наскребается не так уж мало, и Нисей, считающий, что большие суммы следует вкладывать во что-то материальное, потому как никто не застрахован от инфляции, долго и обстоятельно прикидывает, что на это можно приобрести.

… Как и у любого человека, у него есть мечта. Мечта двухколесна, малогабаритна, имеет презентабельный вид, желанна им давно, примерно с пятилетнего возраста, и при благоприятных условиях из нее можно выжать скорость более двухсот километров в час. Скорость — то, против чего Нисей не может устоять. В конце концов, мечты существуют, чтобы их реализовывать, так почему бы нет, раз появились и деньги, и возможность?

Как выясняется буквально на следующий день после принятия решения о покупке байка, новенький спортивный «Suzuki» стоит все же несколько больше, чем он может себе позволить. Впрочем, всегда остаются газетные объявления, где юнцы или пытаются избавиться от родительских подарков, или понимают, что поспешили приобрести себе такую игрушку.

Приемлемый вариант отыскивается довольно быстро, и вот уже через полторы недели Нисей рассекает на байке по трассе, пусть и не на предельной скорости, далеко не предельной, но достаточной, чтобы вновь почувствовать себя свободным — настолько незабываемо это ощущение скорости, ветра в ушах и почти физического желания оторвать руки от руля, чтобы раскинуть их в стороны. Акаме уже не мальчик, и знает, что делать так ни в коем случае нельзя — не с его мизерным опытом вождения байка, — но помешать чувствовать себя счастливым отсутствие настоящих крыльев ему не может.

…Главное, чтобы об этом ни в коем случае не узнал Сеймей. Почему-то Нисей уверен, что если выкрутасы в Системе и трату времени на американские горки тот еще мог бы как-то принять, то с байком такого не случится никогда.
Но приходит день, когда Нисей вполне осознанно подставляется сам.


II

You make me so real
I don't have to shut myself in this cage of me
I see what I haven't seen
I wanna share my place to hide
My place to feel
With You
(Riverside, “I believe”)

5.

Чего Акаме совсем не ожидает, так это однажды вечером после работы застать у себя в квартире Сея, причем весьма хмурого и сосредоточенно ковыряющегося в принесенном им ноутбуке. Вид у жертвы при этом такой, что Нисей считает разумным переместиться на кухню — за поздним обедом для себя и чаем для Сеймея. Из какого-то чувства, подстрекающего его на генерацию всевозможных провокаций, он решает прихватить шоколадку со стола, разбив этим цепочный орнамент. Жалко, конечно, впрочем, для дела не жалко ничего, а Сей ему сегодня категорически не нравится.

Водрузив на стол блюдце, на котором призваны комфортно сосуществовать высокая чашка с ароматным напитком и одинокая плитка шоколадки (наглость тоже должна иметь свои пределы), Акаме мельком смотрит на экран ноутбука и еле удерживается от того, чтобы не присвистнуть: там какие-то схемы, графики, точечные проекции и много, много слов, объединить которые может разве что емкое понятие «информационная безопасность».

— Сей, — все же не выдерживает он, — а можно спросить, чем это ты таким интересным занят?

— Спросить — можно, — коротко откликается Аояги, не переставая сверять краткие выписки на листках, разложенных перед ним, с каскадом окон браузера. — Но с ответом тебе придется подождать часа полтора. Сходи развейся, что ли. Ты мне пока не нужен, мешаться только будешь.

Так откровенно из собственной квартиры Нисея не выставлял еще никто. Наглость жертвы растет прямо на глазах в геометрической прогрессии. Интересно, обратим ли процесс.

А еще интересно, куда это ему рекомендует сплавиться Аояги на указанное время? В бар, что ли, через три квартала? Так до него пока дойдешь, пока вернешься, треть времени улетит. Кто в здравом уме может предложить свалить туда на час? Видимо, только Сей, который по таким местам не ходок.

Нисей, покружив по квартире минут десять и не найдя ничего для себя интересного ни на балконе, ни даже в холодильнике, возвращается в комнату и гипнотизирует взглядом ноутбук. Очень даже выразительно гипнотизирует, и Аояги не может этого не чувствовать. Он прекращает загружать себе мозг — чем бы там ни загружал, — разворачивает экран к Акаме, несильно, всего на несколько градусов, но Нисею не нужно других знаков, чтобы плавно переместиться с подлокотника кресла на диван, оккупированный жертвой. Разумеется, не вплотную, а в соседний угол.

Он не ждет никаких объяснений и уж тем более не спрашивает ни о чем. Что Сею надо, тот сам скажет, а что не надо, клещами не вытянешь.

— Мы завтра едем в Луны. Позаботься о том, чтобы на этот день у тебя не было никаких планов.

В самом деле, ну какие в представлении Аояги тут нужны пояснения? Доскональные ответы на вопросы: «Почему?», «Зачем?» и «Какого черта?», которые и задавать-то нельзя? Потому Нисей не озвучивает ни одного из них, а, уяснив для себя главное в только что услышанной реплике, эхом переспрашивает:

— Мы?

Это скорее уточнение, чем вопросительная форма, но даже оно Сею не нравится: вернувшись к работе, он принимается с удвоенной силой кликать мышкой и задумчиво отправляет в рот подтаявшую плитку шоколадки с блюдца. Последнее вернее всего говорит Акаме: грядут большие неприятности.

— Мне понадобятся твои умения не ладить с техникой.

Уже интересно. В особенности тем, что Нисею прекрасно знакома манера жертвы просить помощи — именно вот так, констатацией факта.

— Не вопрос, — быстро находится он и, пользуясь тем, что формальное согласие Сеймей только что получил, все же позволяет своему любопытству высунуть нос наружу. — Что ломать будем?

Пауза, повисшая после этого в воздухе, если не кажется вечной, то уж наверняка символизирует ожидаемые гадости. Нисей не считает такое свое отношение к жизни пессимизмом, потому как все дурные предчувствия, что у него когда-либо возникали, с Аояги превращаются в реальность.

— Это важно?

Акаме заинтересованно поднимает голову, уловив этот необычный тон. Сей все еще сидит за ноутбуком, причем сжал чашку так, будто пытается её таким извращенным способом разбить. Недоволен, как же: пояснения все же придется давать.

— Ну конечно, — заверяет Нисей и с энтузиазмом принимается перечислять: — Смотри, если ломаем, к примеру, электронные ворота и больше ничего не нужно, это я тебе хоть сейчас сделаю с минимумом оборудования, а вот если с камерами слежения поработать надо, то все не так просто. Ну а уж если чей-то компьютер хакнуть…

— Достаточно, — обрывает его Аояги и, одарив нелестным взглядом, выдает сразу все те краткие комментарии, которые он способен адресовать бойцу: — Сначала камеры на КПП, потом дверь — там не ключ, карточка доступа. И компьютер. Это самое главное.

Нисей чуть было не выпадает из реальности от масштабов обрисованных работ, но потом делает выражение лица «разумеется, ничего нового и сложного» и в то же время прищуривается. Что-то такое он и подозревал. Значит, незаконное проникновение на территорию, порча оборудования, вторжение в частную жизнь владельцев компьютера… Это под сколько же статей можно одним махом попасть, если у тебя жертва с богатой фантазией и преступными наклонностями.

Теперь Акаме смотрит на Сея уже совсем по-другому и подмечает некоторые мелочи, которые можно разглядеть только если знать, куда смотреть: шевелюра слегка растрепана, руки опираются на корпус ноутбука, когда он работает с клавиатурой, а не держатся на весу, потому что сидит он так уже не час и не два. Ну и круги под глазами, небольшие, но есть, спать надо не по три часа в сутки — никакая задача этого не стоит, даже захват Вселенной, а уж планируемая кража со взломом или чем там является эта вылазка в Луны…

— Акаме?

Нисей трясет головой в попытке выкинуть оттуда слишком тяжелые мысли и фокусирует взгляд на Сеймее. Что? А, ну конечно, надо что-то ответить.

— Сей, я все понял. Но тогда это точно не завтра.

— Вот как? И почему же?

То, что Аояги очень не любит отступать от единожды составленного графика, Акаме помнит. А еще он понимает, что основная составляющая процесса — изучение компьютерных форумов, выяснение всех деталей и примерных алгоритмов зашиты от проникновения, которые могут стоять на том компьютере, кстати, он даже не спросил, чьем именно — ложится именно на него. Значит, ему и диктовать сроки, если Сей хочет получить результат, а не, к примеру, автоматическую блокировку дверей, когда компьютер распознает их как злоумышленников.

Примерно это же, только в более мягких выражениях, он озвучивает жертве, в процессе выясняя, что вся эта канитель завертелась из-за того, что Сеймей, питающий глубокую неприязнь к Лунам, хочет одним махом и ценные данные позаимствовать, и большую пакость родной школе обеспечить, благо что есть, кому это сделать за него, нужно только сведения достать и грамотно ими распорядиться. Нисей эти стремления никак не комментирует, но мысленно ставит в характеристике жертвы синюю галочку: «еще и политический интриган».

6.

— Акаме, а побыстрее нельзя?

Сеймей вот уже минут пять как задает этот вопрос в различных вариациях, пока Нисей возится с замком. В том, что Система значительно облегчает жизнь при выполнении задач наподобие этой, поскольку у него нет возможности смоделировать карточку доступа, Акаме убеждается снова и снова, но клятвенно себе обещает лишний раз не грузить поле: мало ли датчиков на этаже, улавливающих подобные колебания. Один раз здесь — можно, а больше нет.

Надо сказать, что постоянное подстегивание со стороны жертвы дико раздражает, как и возрастающая сложность поставленной задачи. Как будто это Аояги работает, а сам Нисей только постоянно напоминает о времени.

— Нет, Сей, ты же не предупреждал, что мы полезем к Нане, — все же вслух реагирует он. — Тут придется повозиться.

— Мне нужен результат.

Как категорично.

— А мне нужно время.

— У тебя его нет.

Нисей пожимает плечами. С учетом того, что у него в руках куча приборов заковыристого назначения, жест не смотрится и вполовину так, как должен. Задача усложняется еще и тем, что параллельно идет непрерывная подгрузка силового поля (примерно треть от возможного, полноценный вход в Систему даже в авторежиме мигом засекут), чтобы заставить эти самые приборы работать.

— Значит, не будет результата.

Сей на время умолкает, так что дела у Нисея идут быстрее, и уже через несколько минут писк открываемой двери звучит лучшей музыкой для ушей.

— Подожди, — тормозит он рванувшего в кабинет Аояги. — Дай сначала я посмотрю.
Сеймей с ним не согласен, но Акаме вовремя напоминает жертве, что техник здесь все же он.

У Наны в логове как всегда форменный бардак, и Нисей сомневается, что она сама знает, где и что лежит. А вот рабочая станция в кабинете знатная: мониторы, мониторы, экран для проекции изображений с камер. Сейчас на двух секторах из шестнадцати, ответственных за проходную, характерные помехи вместо картинки — его работа. Модем, свитч, из которого, подобно многоножкам, лезут пучки проводов, МФУ, на стенах красуются системники всех размеров… Вдобавок ко всему угрожающе гудит ИБП. Картина более чем мрачная, добавим к этому холод в помещении — и будет склеп компьютерщика в действии.

— Ну и? — недовольно интересуется Сей у него за спиной, устав смотреть на статую бойца, застывшего с открытым ртом. — Какой компьютер брать?

— Да без разницы, — задумчиво отвечает Нисей, все еще обозревая это техническое великолепие. — Выбирай какой больше нравится. Сервер-то один. И давай-ка грузить его буду я, как и выполнять авторизованный вход, — замечает он, видя, что Сей уже с комфортом расположился в кресле у компьютера и явно считает, что дальше от бойца пользы нет, свое он уже сделал. — Ты же меня за этим сюда позвал.

Аояги недовольно вертится в кресле, в которое только что присел, и пытается отстаивать свои позиции:

— Хорошо. Но потом тебя сменю я.

— Разумеется. И сменишь, и данные выгружать сам будешь, — соглашается Нисей, слушая тихое жужжание системного блока и вооружаясь самой обычной флешкой. — Я же понятия не имею, что тебе тут нужно.

С подбором пароля проблем не возникает: Акаме попросту обходится без того, чтобы сворачивать себе мозги на тему любимых чисел Наны, клички её кота или попугая, если таковые в природе имеются, или подбором мифического системного имени (в школе все еще не верили, что такой человек, как Нана, может быть просто техником-экспертом и не иметь никакого отношения к Системе). Кроме того, что это неэффективно, на подбор пароля дается всего три попытки, после чего оборудование блокируется.
Так что проще поместить в разъем флешку с генерируемым кодом, легким движением руки и комбинацией ++ разблокировать клавиатуру, а дальше дело техники: запуск Autorun на носителе имитирует запуск процесса Winlogon, параллельно перехватывая и убивая настоящего сторожевого песика. На клавиатуре радостно отстукивается абракадабра логин-пароль, которая конвертируется в нужный сигнал, распознаваемый одураченной системой как верное сочетание данных для аутентификации.

Вуаля, добро пожаловать в мир чужой информации под музыкальное сопровождение загрузки Windows. Ну и что тут у нас?

На рабочем столе у Наны — как мило — снимок кораллового аспида, причем явно в домашней обстановке. Какие уж тут коты и попугайчики…

— Все? — нетерпеливо спрашивает Сей, нисколько не проникнувшись необычным питомцем на заставке.

— Не совсем, — уклончиво отвечает Акаме и придвигает второй стул к компьютеру. — Я сейчас сюда пересяду, ты ищи, что тебе нужно, но, пожалуйста, не совершай по сто операций в минуту, мало ли что тут с защитой. Работай медленно и так, чтобы я видел, по каким директориям перемещаешься.

— Ты же снял защиту, — удивленно реагирует Сеймей, слушая бойца вполуха: сердцем, вниманием и душой он уже в вожделенном компьютере в поисках сокровищ.

— Только на вход.

Дальнейшие события развиваются без каких-либо непредвиденных ситуаций: Сей шерстит в папках, Акаме посматривает ему через плечо с периодичностью раз в минуту, но никаких подлянок почему-то не происходит, что настораживает Нисея все больше. Он не может поверить, что Нана настолько беспечно подходит к защите информации от взлома.

Так, в регулярной проверке того, не залез ли Сей куда-нибудь не туда, проходит с полчаса. Акаме уже успевает в подробностях изучить орнамент обоев и пересчитать количество письменных принадлежностей на столе, а Аояги все никак не остановится: одну папку на рабочий стол переместит, вторую, документы какие-то… У Нисея затекает шея, и он даже всерьез подумывает прекращать вертеть головой и просто подкатиться ближе на стуле — плевать, что там жертва думает по этому поводу. Но тут Аояги перемещает сборную папку с рабочего стола на флешку, откидывается на спинку, как смертельно уставший, но счастливый человек, и торжественно выдает:

— Все, еще тридцать секунд, и можем идти.

— Да? Ну и замечательно, а то я уже засиделся тут, — Нисей все-таки заглядывает в монитор, оценивая оставшееся время загрузки, и делает это как раз вовремя для того, чтобы увидеть маленькое окошко предупреждения, выскочившее поверх папки и тут же скрывшееся. — Сей, у нас проблемы.

Аояги настроен праздновать, а не паниковать, потому рассеянно переспрашивает:

— Какие еще проблемы?

Какие-какие, думает Нисей, соскакивая со стула. Серьезные и размером с кратеры на луне, не меньше.

— Видишь ли, среди тех файлов, что ты скопировал, почти наверняка был скрытый с запретом на извлечение на любой сторонний носитель, — быстро объясняет он, собирая обратно все оборудование в сумку. — Ты его зацепил вместе с остальными, а система перехватила сообщение о переброске. Отсюда и предупреждение и…

Тишину взрывает звук, который обычно приписывают мифическим баньши.

— …и сирены, — довершает Акаме, когда в этом уже нет надобности. — Сей, через две минуты здесь будет весь преподавательский состав, так что быстро выдвигаемся, давай, не тормози. И диск не забудь вытащить из блока, иначе зачем мы сюда приходили?

Они бегут по коридорам к выходу, минуют КПП, вылетают за территорию, и тут выясняется очень и очень неудобная вещь. Машину, которая его сюда доставила, Сеймей неблагоразумно отпустил, потому что операция могла затянуться на всю ночь, а от школы нужно убраться как можно дальше и в кратчайшие сроки. Вопрос в том, как это сделать.

Хотя в целом это не вопрос. В конце концов, у них нет других вариантов. Совсем. И пусть то, что к школе они приехали порознь, было согласовано, Аояги бы даже никогда не поинтересовался, как Акаме сюда добрался. Просто потому, что его это не интересует. А если сейчас они и уедут отсюда вместе, то именно на байке, потому что вертолета в пешей доступности почему-то не наблюдается. Но показать Сею то, что так долго от него скрывал и за что, пусть и в несколько иной форме, уже не раз получал…

Перед Нисеем со всей неотвратимостью утекающего времени встает очень простой выбор. Он не привык долго колебаться и, наскоро взвесив все за и против, решает, что получить нагоняй от одной жертвы лучше, чем от всей той компании, которая, мерцая фонарями, уже практически достигла здания КПП.

— Сюда.

Байк припаркован на славу, в труднопроходимых кустах и довольно далеко от школы. Ветки безжалостно обдирают руки и хлещут по лицу, но это последнее, что волнует Акаме. Сеймей едва за ним поспевает, но не за ручку же его за собой тащить.

Наконец, отбившись от очередного куста, они выбираются на маленькую площадку без вредной растительности, где около дерева их уже ждет средство для кратчайшего побега.
Нисей радостно принимается снимать его с блокировки, в то время как Аояги получает свой второй шок за сегодня:

— Что это?

Вот вопросы в новом сценарии — явно лишнее. Акаме катит мотоцикл к дороге, Сей, все еще под впечатлением, топает за ним, так и оставшись без ответа. Впрочем, он не настолько впечатлен, чтобы не повторить вопрос:

— Нисей, еще раз: это что такое?

Надо же, уже и по имени. А неплохо ему сегодня досталось.

— «Это», Сей, называется байк, — поясняет Акаме на всякий случай. — И сейчас ты спокойно сядешь на пассажирское место.

В другое время на лицо ошарашенного Аояги он бы полюбовался подольше. Такие противоречивые эмоции.

— Я? — жертва вспоминает, что возмущаться лучше вслух, громко и показательно. Не самая лучшая реакция, когда надо сматываться, а не пререкаться. — Ты что, издеваешься?

— Сей, — терпеливо повторяет он, — у нас очень мало времени, и его совсем не осталось на уговоры. Или ты садишься так, или я тебя сейчас ремнем к себе привяжу, как обычно бессознательных транспортируют. Но, согласно статистике, пассажирам лучше находиться за спиной водителя, а не перед ним.

Поскольку на это ожидаемых действий не следует, Нисей медленно тянется к брючному ремню с явным намерением выдернуть его из шлевок и осуществить прозвучавшую угрозу.

Сеймей, то ли правильно прочитав этот жест, то ли увидев в нем стриптиз, который он не заказывал, наконец отмирает и нерешительно устраивается позади Акаме. Вот и хорошо. Сейчас еще шлем наденет, и вообще будет все прекрасно. Примечательно, что хоть против него Сей уже не возражает — понял, что поедут они так в любом случае, а голову лучше беречь.

— Руки, — напоминает Нисей, заводя мотор.

— Что?

— Если ты не будешь держаться, то мы далеко не уедем. Точнее, я-то уеду, а вот ты останешься.

На его талии нерешительно смыкаются чужие руки. Их обладатель явно не горит желанием уплотнить контакт, вот и держится почти что пальцами, а не ладонью, и не за Акаме, а за ткань его куртки.

— Так ты свалишься, — со вздохом констатирует Нисей. Он прекрасно понимает и про чужих тараканов в голове, и про нелюбовь к тактильному контакту. Но не место сейчас. Не место и не время для этого. — Сделай одолжение, держись нормально.

Сеймей неохотно выполняет требуемое, на этот раз захват сильный, человеческий, а не как у ребенка.

Байк срывается в ночь, унося на себе пассажира, который молча вспоминает все нецензурные выражения, но от скорости и некоторого испуга пока молчит, и водителя, который также молча прикидывает, что скажет Сей, когда они доберутся до относительно безопасного места и первый шок сойдет.


7.

С памятных событий проходит без малого две недели, в течение которых не следует ни единого зова по связи для поединка. Поверить в то, что Сей внезапно изменил своим привычкам, Нисей не может, как и в то, что жертва до сих пор пребывает в недоумении относительно того, откуда в кустах у школы взялся байк, надежно скрытый от посторонних глаз. Значит, нагоняй не отменяется, а лишь откладывается, вырастая в масштабе с каждым днем. Печально, но пережить можно.

…Когда байк домчал их до парка перед домом Сеймея, Акаме со страхом ждал вербальной реакции, которая неизбежно должна была последовать после того, как Аояги ощутит под ногами твердую землю. Но, на что бы Нисей ни рассчитывал, он просчитался: Сей осторожно сошел с байка, сделал несколько неуверенных шагов по направлению к дому, размял кисти рук, затекшие от слишком сильной хватки, и только бросил через плечо: «Свободен», — после чего скрылся в доме.

Так что сейчас Акаме сидит на работе и читает одну и ту же строчку уже по третьему разу, а смысл прочитанного до него все не доходит. Потому он даже не сразу реагирует на входящий звонок. Когда все же откидывает крышку и смотрит на имя, первое желание — положить трубку, но оно непродуктивно. Впрочем, есть идея получше.

— Здравствуйте, — безжизненным голосом изображает Нисей автоответчик, после того как нажимает зеленую кнопку, — я сейчас не могу подойти к телефону, — пауза, длинная пауза в три секунды, в течение которых он собирает всю имеющуюся наглость и конвертирует ее в слова: — Но если это ты, Сей, то введи, пожалуйста, пароль.

На том конце трубки повисает ошарашенная пауза. Впрочем, ненадолго.

— Акаме, что за выходки?! — отмирает Аояги и пытается напустить на себя грозный вид. Зряшная затея, потому что Нисей этого при всем нежелании не увидит.

— Пароль неверный, — все также без интонации сообщает он и, помедлив, добавляет: — У тебя осталось две попытки.

Ему даже немного интересно, почему Аояги все еще не положил трубку.

— Beloved, — нехотя выдает Сеймей. Видимо, очень хочет поговорить. О чем?

— И вновь — неверный. Последняя попытка.

— Иди к черту, Акаме! — не выдерживает собеседник и почти вешает трубку, когда слышит ехидное: «Пароль принят, слушаю тебя внимательно».

— Ну так что случилось, Сей? — устав ждать ответа, переспрашивает Нисей. — Снова на поединок мчаться? А почему как обычно не позвал?

— Акаме, — Аояги размеренно чеканит, не давая ему и дальше сыпать вопросами. — Я уже десять минут стою около твоего офиса, так что, будь любезен, выйди.

Теперь очередь Нисея удивляться. О смене места работы он упомянул единожды и даже не думал, что Сей запомнил. Это не говоря уже о том, что Аояги, похоже, специально сюда притащился, а не просто мимо проходил.

— Иду, — говорит он и нажимает отбой.

…На улице — яркое послеполуденное солнце, над городом царствует ранняя весна, март уже за середину, скоро и сакура зацветет.

Сеймей действительно стоит у входа и сжимает в руках какой-то сверток. На вопросительно приподнятую бровь не реагирует, только что-то буркает себе под нос и с силой впихивает сверток в руки недоумевающему Нисею. Тот не видит смысла скрывать любопытство, тем более что Аояги здесь, мнется рядом и явно ждет его реакции.

В свертке, который вернее было бы назвать просто горой пакетов — и ведь не лень же было заворачивать в каждый, — оказываются перчатки. Короткие, кожаные, с армированными нашивками. Типичная деталь экипировки мотоциклиста. Но это — куда больше, чем подарок, Акаме ли этого не знать.

Он внимательно смотрит на Сея, который ничего не дарил ему даже на дни рождения, кроме внеплановых поединков, и невольно думает, что лучше бы тот купил второй шлем. Впрочем, нет, до такого шага Аояги еще не дорос, хватит с него и того, что вот этими перчатками он признает за бойцом право на скорость.

Ничего, через две недели осторожно заведем об этом разговор. И пусть сколько угодно отбрыкивается, что на байк он больше никогда и ни за что, Нисей уверен почти на сто процентов, что Сею не так уж не понравился их побег, как тот продемонстрировал в парке.

Тоже скорости не хватает. И кто в этом виноват? Сам же живет по графику, сам себе выбрал режим, потому о таких вещах и узнает случайно, ввязываясь в сомнительные авантюры.

А еще — и эта мысль заставляет его криво улыбнуться, быстро, чтобы Сей не заметил, — похоже, что связь в паре работает в обе стороны, причем не только на прием-передачу силы. Вот и увлечения совместные появляются, и вообще жизнь прекрасна и удивительна, если в ней есть кто-то, с кем тебе хочется делить весь свой мир, а не только его часть.