And when I die...

Глава 1

Пески времени на самом деле всего лишь приевшиеся до дьяволов в глазах желтые обычные пески. Он ненавидел пески. Они разъедают глаза, от них першит в горле. И эти ужасные песчаные бури…
Но больше всего он ненавидел вспоминать. Другие системные боги вели какие-то записи, делились своими воспоминаниями завоеваний, битв, и еще более интимными – как они выбирали того или иного носителя. Другие, но не он. Он ненавидел оживлять картинки в памяти – может, потому, что он был окончательно разочарован в этом мире?
Конечно, он помнил, как выбирал своего носителя. Он незаметно скользнул в него, когда несчастного вели к подножью Пирамиды. Тогда же все эти таури упали перед ним на колени. Он взял себя имя их бога Зипакны, демона подземного мира. Ему никогда не хотелось покровительствовать этим низшим существа, строить из себя могучего и справедливого бога, как это делали некоторые. Роль собирателя человеческих грехов вполне устраивала его.
Иногда он сам приходил на церемонию казни. Кровь и страдания возбуждали его,и не было ничего слаще, чем вынуть из содрогающейся человеческой груди рваный влажный комок сердца. Ощущая в руке его последнее биение, он ощущал себя всесильным. Его называли жестоким и алчным, он соответствовал этому. Всегда проще подстроиться под окружающий мир, если у тебя уже есть определенная слава.
Его брат, взявший себе имя Кабракан, сопровождал его повсюду. Чтобы создать свою Империю, они приказали воздвигать пирамиды – посадочные площадки для их кораблей. Тысячи гибли на стройках, людское недовольство выходило за рамки его терпения. Он должен был стать первым и единственным Лордом на Тау’ри, Ра и Юй пока еще не заинтересовались этой планетой, поэтому у него был шанс, козырный туз, припрятанный в рукаве.
У него не было королевы-матки, чтобы продолжить потомство, поэтому он и его брат оставались единственными гоаулдами на Тау’ри, пока низшие из них не начали присоединяться к его армии. Гордыня и жажда власти боролись в его голове, как два ягуара, и он предпочёл гордыню. При строительстве одной из посадочных площадок он не удержался и сказал несколько колких слов своим вассалам.
А потом был бунт. Ему пришлось бежать, оставив брата. Он ведь был большой мальчик, значит, беспокоиться было не о чем. Он спрятался в своём Убежище, уверенный, что скоро всё закончится. Но когда он вышел на разведку, то увидел, как из его брата вытаскивают симбионта. Эти варвары посмели сделать это! Но сквозь гнев и ярость он хорошо понимал, что варвары начнут охоту за ним.
Тау’ри объявили охоту на людей со змеями в головах. Четыреста его верных вассалов были обезглавлены на жертвенном алтаре. Но для варваров он был недосягаем. Он злорадно усмехался, подслушивая их гневные речи о его вероломстве. Он уже знал, что убьёт их всех, как только восстановит силы.
А потом на землю пришёл Ра и приказал убить своим солдатам всех, кто смеет посягнуть на его установившуюся здесь власть. Два превосходных воина, Хинхапу и Ксбаланки, нашли его Убежище. Зипакна никогда не боялся ничего, особенно смерти. Ра не стал убивать незадачливого императора, а отдал его в услужение своему брату Апофису.
Прислуживать полусумасшедшим системным лордам – что может быть хуже? Только прислуживать их сыновьям.
Он вспомнил, как злорадно смеялся, когда Клорелла признали виновным на толланском суде и извлекли из человеческого носителя его симбионт. Он уничтожил его, раздавив гадину. Гадина пищала и извивалась, когда подыхала. Жалкое зрелище.
Он наблюдал за четверкой этих отважных тау’ри. Он знал, что скоро они убьют и Апофиса, и он наконец будет свободен. Всё, что ему было нужно – жертвоприношения и вид крови. Он уже был не так молод, чтобы ненавидеть. Единственное, о чём он жалел – что Ра умер не от его руки. О, каким бы удовольствием было бы сжимать эту цыплячью нежную шейку, пока мальчишка не начал бы извиваться. Они все хрипят и извиваются, когда им больно.
Но после смерти ненавистного Апофиса он, как пёс, перешёл к Сокару,а затем к Анубису. Служба у Анубиса была самым приятным занятием, что он делал за последние десять тысяч лет. Ему не надо было вытирать никому рты за обедом, он не должен был носиться с сопливыми детьми, ему не надо было торчать в тех местах, которые он откровенно не понимал. Всё, что ему надо было делать, это убивать врагов Анубиса. Он убивал их всех с особой жестокостью, с грустью вспоминая те времена, когда для него было привилегией запустить руку в пульсирующую грудную клетку. Он уничтожил почти всех Ток’Ра, этих неблагодарных выродков, помогающих тау’ри. Ему было чем гордиться. Впервые за всё время он стал похож на себя прежнего – высокого крепкого мужчину со стальным блеском в глазах и ухмылкой маньяка.
Правление Анубиса закончилось слишком быстро. Счастье закончилось слишком быстро, но Зипакна уже знал свой дальнейший путь. Изменчивость была в его природе – подобно хамелеону, поменять цвета и флаги на своей чешуйчатой шкурке. И вскоре перед ним открылись поистине великолепные горизонты возможностей. Он смог приблизиться к Анубису – он обратился в религию Орай. Досай Зипакна – вот было теперь его новое имя.
И когда он умрёт, он не будет хрипеть и извиваться, как тот несчастный симбионт Клорелла. Когда он умрёт, он сможет стать настоящий богом и провести Вечность, карая всех нечестивцев, вырывая из их хилых грудных клеток горячие трепещущие сердца.