Глава 1Рон не знал, когда именно Луна Лавгуд начала казаться ему красивой. Он считал это симптомом какой-то болезни — возможно, нашествием мозгошмыгов или чем-то вроде того. Ведь Луна не была красива в общепринятом понимании — ни как Джинни, экзотическая и яркая, ни как Гермиона — теплая, словно светящаяся изнутри, ни как Флёр — притягивающая твой взгляд даже помимо твоего желания. Для Рона Луна была красива как божество. Красота и величие божества неоспоримы для его жрецов — так и он чувствовал себя языческим жрецом, приносящим в жертву своей богине собственное безумие.
Именно безумием было всё это — то, как он наблюдал за ней за завтраком, за обедом, за ужином, во время перемен, во время каникул в доме Сириуса, в Хогсмиде. Но Рон, по крайней мере, надеялся, что этого никто не замечает, — до тех пор, пока Гарри не вызвал его на откровенный разговор во время перемены.
— Ну и до каких пор ты собираешься протянуть всё это? — хмуро спросил его друг. — Идёт война, если ты вдруг не заметил, дружище, и если у тебя есть человек, который дорог тебе, скажи ему об этом.
— Ты это о чем? — опешил Рон. — Вы с Гермионой вроде и так знаете, что дороги мне, родные — тоже…
— Нет, это выше моих сил, — со страдальческой гримасой на лице пожаловался Гарри неизвестно кому. — С этим справится только Гермиона и никто больше… У неё навык вдалбливания в голову очевидных вещей как-то получше развит. Ладно, идём на урок, вечером попробуем ещё раз, — обратился он уже к Рону.
Бедный Рон, который по-прежнему не мог понять, что происходит, только пожал плечами и с выражением крайнего недоумения на лице двинулся на урок вслед за Гарри.
Весь день он думал только о том, какого именно человека Гарри имел в виду, перебирая в уме всех знакомых, малознакомых и даже совершенно незнакомых людей (например, авторов учебников). Когда Рон, наконец, дошел до Луны, на него снизошло озарение. И он с трудом мог дождаться вечера, чтобы проверить свою догадку.
***
— Вы говорите о Луне, не так ли? — нетерпеливо спросил Рон, едва друзья расселись у камина в гостиной Гриффиндора.
— А днем ты был не таким понятливым, — засмеялся Гарри. — Хорошо, что ты сам до всего дошел, а то Гермиона тут такую речь заготовила… До утра бы дело затянулось, — подмигнул он друзьям.
— Вы, конечно, имеете в виду мою болезнь, не так ли? Я постоянно смотрю на нее, наблюдаю за ней, и она начала казаться мне красивой, очень красивой! Я думаю, кто-то подлил мне какое-то зелье, которое вызвало такой странный эффект, и я совсем не знаю, что делать… — затараторил Рон, краснея все больше с каждым сказанным словом.
— Пожалуй, я поспешил с выводами, — протянул Поттер. — Гермиона, что ты думаешь?
— Я думаю, что Рон — дурак, — критически осмотрев Рона, заключила Гермиона.
— Ну, это не новость, — перебил её Гарри, широко улыбнувшись. Она же ледяным тоном заявила:
— Я не закончила, Поттер, - после чего продолжила уже нормальным голосом: — Ты, Рон, дурак, потому что пытаешься оправдать свои чувства к девушке, выдумывая невероятные отмазки, что совершенно недопустимо, а главное — глупо. Вот.
— Что ж, диагноз ясен, картина протекания болезни — тоже. Что предлагаете делать, коллега? — с картинной серьезностью спросил Гарри у Гермионы. Подруга так же наигранно задумалась, и, выдержав театральную паузу, ответила:
— Выбивать дурь. И для этого, в первую очередь, нужно поговорить с источником «болезни».
— Ладно-ладно, погодите, я всё понял! — перебил её Рон. Ему вовсе не улыбалось стать очередной жертвой этой взрывоопасной парочки, которой побаивался весь Хогвартс, включая учителей, призраков и даже Филча. — Я сам во всём разберусь, я знаю, что нужно делать. Гарри, одолжи-ка мне карту и мантию-невидимку завтра после уроков…
Гарри и Гермиона радостно переглянулись.
— Он понял! — восторженно воскликнула девушка. — Гарри, как ты думаешь, как долго продлится это временное прояснение сознания? — уже более серьёзным тоном спросила она.
— Думаю, это будет длиться не дольше, чем два дня. Главное, заставить его продержаться до завтрашнего вечера, — задумчиво протянул Гарри.
— Эй! Хватит говорить обо мне так, как будто меня тут нет! — возмутился Рон, бросив в друга диванной подушкой. Гарри, естественно, не преминул ответить Рону тем же, и в гостиной Гриффиндора началась потасовка.
***
На следующий день, после уроков.
— Ш-ш-ш, ребята, помолчите секунду, я опять потерял её из виду, — зашептал Рон из-под мантии-невидимки. Ребята относительно благополучно скрылись под ней втроём сразу после окончания уроков и вышли из замка (собственно, никто из них не знал, зачем им мантия, ведь из замка Хогвартс можно было выходить совершенно свободно, но Гарри и Гермионе казалось, что так всё выглядит авантюрней).
— Да вот же она, возле хижины Хагрида, — ткнул пальцем в карту Гарри. — Нам туда.
— Хорошо, что мы всё-таки взяли мантию! — обрадовался Рон. — Придётся пройти метров сто по открытой местности, а я не хочу, чтобы она меня засекла раньше времени.
— Значит так, слушаем мой план, — затараторила Гермиона. — Луна сейчас около огорода, значит, если ты подойдёшь со стороны дома Хагрида, она не заметит нас. То есть мы с Гарри проводим тебя до хижины, а дальше ты сам.
— То есть как — сам? — забеспокоился Рон.
— А ты думал, мы с тобой будем рядом стоять и за ручку держать? — хохотнул Гарри. — Нет уж, братишка, у нас с Гермионой другие… планы.
— О своих планах без подробностей, пожалуйста, — скривился Рон.
Тем временем друзья уже подошли к дому Хагрида. «Взрывоопасная парочка» без зазрения совести в четыре руки вытолкнула Рона из-под мантии и придала ему ускорение в сторону огорода. Рон пытался на лету одновременно пригладить волосы и отряхнуть мантию. Так он и предстал перед Луной. Луна смотрела на него вроде бы как всегда — ласково, с улыбкой, но в этот раз в её взгляде была нотка недоумения. Рон её понимал.
— Э-э-э, Луна, привет, — начал парень, — не ожидал тебя здесь увидеть.
Из-за хижины послышалось хихиканье. Рон огромным усилием воли остановил себя от попытки взять большой, увесистый камень и бросить в том направлении; вместо этого он решил всё-таки продолжить разговор с Луной.
— А что ты тут делаешь? — тоном опытного следователя осведомился он. Это была, мягко говоря, не самая лучшая его реплика. Однако девушка не обиделась и спокойно ему ответила:
— Я пришла проверить тыквы.
— Тыквы? — удивился Рон. Пожалуй, это был не тот ответ, которого он ожидал.
— Да-да, скоро же Хэллоуин. Я боялась за тыквы, ведь после того, как они подвергаются заклинанию роста, они становятся особенно уязвимыми перед тыквенными щелкунчиками.
— Тыквенными щелкунчиками? — повторил за ней парень. Он чувствовал себя немного глупо, но все реплики Луны были настолько непредсказуемыми, что ему ничего не оставалось, кроме как просто повторять за ней.
— Да, это такие насекомые, которые поселяются внутри тыкв и поедают их, громко щёлкая. Мой папа посвятил довольно много времени их изучению, но он пока не видел живых образцов, — терпеливо разъяснила девушка. — А что здесь делаешь ты?
— М-м-м… У меня задание. Ну, по зельеварению. То есть по травологии, да, да, я имел в виду травологию. Мне нужно изучить все растения, которые растут на огороде Хагрида, и зарисовать их, — сбивчиво и нервно заговорил он.
— Рон, но тут же только тыквы растут, — удивилась девушка.
Рон решил наконец начать тот разговор, который долго репетировал. Собравшись с духом, он заговорил:
— Луна, э-э-э, у тебя слизняк в волосах, — чёрт! Это не совсем то, что он планировал! Нужно набраться храбрости!
— Где? — забеспокоилась она.
— Вот здесь, — нежным, невесомым движением он коснулся её волос. — А, нет, показалось.
Луна понимающе улыбнулась. Она, кажется, всё поняла, ведь несмотря на все её странности она была гораздо более сообразительной и чуткой, чем Рон.
— Ты мне тоже нравишься, Рон, — ласково сказала она. — И я хотела бы быть твоей девушкой.
— Как… Как ты… - забормотал пунцовый Рон.
— Знаешь, иногда слова бывают лишними, — улыбнулась Луна и, встав на цыпочки, поцеловала своего теперь уже парня.
А за стеной хижины Гарри и Гермиона, наблюдающие за друзьями, облегчённо выдохнули.
— Теперь можно идти поить валерьянкой миссис Норрис, — усмехнулся парень.
— Гарри! Да как те… — возмутилась было Гермиона, но её любимый тут же прикрыл ей рот поцелуем. Всё было хорошо.
