Секретарша друг человека

Глава 1

Пролог.

– Кукусики, сестренка! Соскучилась? – Кристина Воропаева, слегка сумасбродная блондинка неопределенного возраста ворвалась в квартиру своей младшей сестры Киры подобно урагану,–
А я вот только что с самолета и сразу к тебе! Столько подарков в привезла – закачаешься! И для вашей с Андреем свадьбы, кстати, тоже.
Кира Воропаева с улыбкой смотрела на носившуюся по комнате сестру.
Кристина представляла собой интереснейший гибрид сумасбродства, легкомыслия и, вместе с тем, какой-то житейской мудрости и прозорливости. Всё это сочеталось в ней с лёгким весёлым нравом и огромной любовью к своей семье.
Все они, включая брата девушек, Александра тяжело перенесли гибель родителей, поэтому стали трепетнее относиться друг к другу.
У Александра это, в частности, проявилось в крайне нетерпимом отношении к жениху Киры, Андрею Жданову. Саша был твёрдо уверен, что ничего хорошего от Жданова ждать не приходится, и настойчиво отговаривал сестру от свадьбы.
Но Кира слишком долго ждала от Андрея решительного шага, чтобы вот так просто от него отказаться...
Гораздо приятнее для неё была забота со стороны Кристины.
Та порхала по всему миру словно бабочка, постоянно в поиске новых приключений на свою светлую головушку. И возвращалась из своих странствий, обычно, с головы до ног обвешанная подарками, да, бывало, такими, что вызывали недоумение даже у супер креативного дизайнера «Зималетто» Милко Вукановича.
Вот теперь она возвратилась откуда-то с Ближнего Востока, то ли из Ирана, то ли из Ирака (и это когда там такое творится!), с горой пакетов и коробочек, которые ей натерпелось продемонстрировать Кире.
– ...А вот это статуэтка Иштар, богини любви. Она очень хорошо будет смотреться в вашей новой ванной.
– А богине не зазорно будет стоять в ванной? – Кира широко улыбнулась, поддразнивая всерьёз увлекавшуюся оккультизмом и мистикой сестру.
– Этой всё равно, она же статуэтка! – фыркнула Кристина − Ты, лучше, посмотри, что я ещё привезла.
Из огромного вороха растерзанных пакетов и ещё не распечатанных коробок, Кристина извлекла на свет маленький мешочек из чёрного бархата, затянутый шнурком.
Приняв наиболее таинственный вид, Воропаева старшая вы тащила из мешочка круглый кулон на длинной цепочке.
Это был золотой диск, чуть выпуклый и диаметром приблизительно с рублёвую монету. На полированной золотой поверхности были выведены чёрные символы, каких Кира раньше не встречала. Но смотрелось всё это вместе очень даже красиво.
– Вот! Это настоящее сокровище! Талисман Наде-Лугал... Лугол...? Да не суть! В общем, этот талисман исполняет желания! Или одно желание? Не важно, главное, что это желание должно быть искренним, горячим, ты должна хотеть этого всей душой и... что-то там ещё... В общем, этот медальон я приобрела у одного шумерского колдуна.
– Так уж и колдуна? − Кира откровенно веселилась.
– Именно! – уверенно заявила Кристина. Он сказал, что это именно то, что тому человеку, о котором я думаю, а я как раз думала, что тебе бы очень понравилась резная фигурка из кошачьего глаза, а он вот сказал, и я поняла, что это знак!
– Спасибо, сестрёнка! Очень красиво. Но, в чудеса я не верю.
– И очень зря! Мало ли что случается...
Глава 1.
Это же надо было так глупо попасться!
Пользуясь тем, что Кира осталась в Европе на несколько дней, её любимый жених и начальник, по совместительству, Андрей Жданов, также известный как Президент Модного Дома «Зималетто», позволил себе расслабиться. Провести приятный вечер в приятной компании. А именно, в компании ведущей модели «Зималетто», ослепительной Валерии Изотовой.
Свидание, довольно бурно начавшееся в его собственном кабинете, продолжи¬лось и развилось в его квартире.
И вот откуда ему было знать, что Кира захочет сделать любимому сюрприз и при¬лететь на день раньше, да ещё среди ночи.
Поэтому, когда Воропаева своим ключом открыла дверь его квартиры, первое, что она увидела, это кружевной бюстгальтер, выразительно брошенный на полу.
Как от поднявшегося крика не повылетали стёкла из окон – науке это неизвестно.
Но в ушах до сих пор звенело от оглушительного «это что такое!!!».
«Сканворды разгадываем, не видишь что ли?» – осознание собственной вины и неправоты не могло уберечь от язвительных мыслей в адрес Киры.
Действительно, что бы могло означать, если мужчина и женщина, прикрытые только простынёй, спят в обнимку? Но, видимо, сам факт его измены стал для невесты шоком.
Одно дело, когда ты слышишь о похождениях благоверного, или же догадываешься. Совершен¬но другое – увидеть это своими глазами. Забыть про это, или проигнорировать уже невозможно.
А значит и прощения вымаливать, смысла нет.
Но всё равно, Андрей сидел перед взбешённой, плачущей Воропаевой прикрывшись подушкой и понуро опустив растрёпанную голову.
Изотова уже сбежала, под шумок. К её чести стоит сказать, что она не перепугалась, а просто тихонько ретировалась с поля боя. Ей, как «лицу коллекции» этим самым лицом рисковать было нельзя.
А Кира в гневе была непредсказуема.
– Чем, чем я заслужила это отношение, Андрей? Я любила тебя, столько лет мы были вместе, я принимала тебя со всеми твоими недостатками и заскоками, но зачем ты так поступаешь???
Девушка плакала, просто захлёбывалась слезами.
– Сколько можно уже, Андрей? Я всё ждала, когда же ты, наконец, повзрослеешь. Когда поймёшь, что я, я – именно та, кто тебе нужен? Сколько можно?
Голос Киры охрип, и она уже не рыдала, а только судорожно, глотками, вдыхала воздух. Постепенно отчаяние и боль на её лице сменились такой ненавистью, что Андрей на минуту испугался, что Воропаева в порыве гнева оторвёт ему какую-нибудь, несомненно, нужную часть тела.
– Что ж, Жданов! Ты своего добился! Свадьбы не будет! И, знаешь, я даже рада! Потому что жить с таки кобелём, как ты, ни одна нормальная женщина не сможет. Можешь вздохнуть свободно, я даже мстить тебе не хочу, ты этого не достоин. Ты получил от меня всё, что хотел, президентом тебя выбрали, и от Сашки я тебя прикрыла. Но теперь − всё. С меня довольно. Я знать тебя не желаю, ищи себе нового начальника отдела продаж, а я ухожу...
И вот тебе мое прощальное слово, Андрюша! Пусть больше ни одна нормальная женщина в мире на тебя не посмотрит, от всей души тебе желаю оставаться одному, всю твою распрекрасную вольную жизнь. Кто ты без твоего гонора, денег, компании? Просто кобель! И кобелем останешься! Навсегда!
И, громко хлопнув дверью, Кира пулей выбежала из этой проклятой квартиры. И даже не почувствовала, как нагрелся висящий на её груди Талисман Исполнителя Желаний.
Андрей грустно затравленно глянул ей в след. Вот и закрылась эта страница в его жизни. С од-ной стороны, он должен был бы почувствовать облегчение, так как избавился от висящего над ним меча под кодовым названием «Свадьба», и Кира даже не грозилась забрать свои акции, и к члено¬вредительству не прибегала тоже. Но было очень неприятно, что всё закончилось именно вот так.
Всё-таки Кира была ему близким человеком, да и не такими плохими были эти четыре года. А закончилось всё меньше чем за два часа.
И, как ни странно, слова, брошенные уже бывшей невестой, всё ещё звучали в его голове: «От всей души тебе желаю оставаться одному, всю твою распрекрасную вольную жизнь. Кто ты без твоего гонора, денег, компании? Просто кобель! И кобелём останешься! Навсегда!»
Неужели он такой? Настолько привык потакать любым капризам своей непростой натуры, что превратился вот в это? И когда всё это произошло? И, самое главное, почему он сам этого не видел?
От тяжких мыслей разболелась голова. «Это с непривычки, Жданов!» Всё, через три часа уже надо будет собираться на работу, так что хорошо бы поспать хоть немного. Утро вечера мудренее, и всё расставит по своим местам.

Роман Малиновский был недоволен. Мало ему было вчерашнего скандала с Клочковой и Тропинкиной, так ещё дорогой друг и президент отказался помочь ему в такой трудный миг, и оставил Марию на работе.
А ему теперь предстоят брачные танцы с бубном вокруг обиженной Виктории, дабы та не переметнулась к Воропаеву.
Вот Жданову хорошо, его ждал вечер в компании очаровательной нимфы, а у Романа с утра даже машина не сразу завелась, словно чувствуя, насколько ему не хочется ехать в «Зималетто».
По дороге ехал напряженно, по утренним пробкам добраться на работу без опоздания было практически невозможно. Перед самим бизнес центром, наконец, разогнался до нормальной скорости, но тут чуть ли не под колеса ему кинулась огромная черная собака.
Резко ударив по тормозам, Роман еле вырулил на въезд на парковку, чудом избежав столкновения.
– Блин, и откуда она взялась? – раздра¬жённо пробурчал Малиновский, с трудом выравнивая дыхание, − и куда хозяева смотрят?
Уняв лихорадочное сердцебиение, он уже спокойно подъехал ко входу. Вышел из машины и передал Потапкину ключи.
– Сергеич, а что это за псина тут носится? Чуть не убился из-за нее!
– А, так этот пес тут с утра ошивается, может, потерял кто? Вот недавно он к Ки¬ре Юрьевне так кинулся, еле отогнали. Уже и службу по отлову собак вызывали, только вот они не торопятся.
– Чёрт знает что, творится. – Роман вздохнул, оглянулся, и, заметив того же медведеобразного пса, поспешил в здание.
Поднявшись на административный этаж, он сразу же отправился к Жданову. Так как Клочкова решила лишить «Зималетто» своего лучезарного присутствия, в приёмной никого не было. Роман без стука вошел в кабинет и удивленно присвистнул.
Кабинет президента напоминал, мягко выражаясь, дом свиданий. Весь его арсенал соблазнителя, который он вчера любезно предоставил Жданову, был выставлен на всеобщее обозрение.
– Ну, Палыч! – весело хмыкнув, Рома подошёл к компьютеру и выключил музыку. – Вот всё ему напоминать надо! Совсем следы заметать не умеет.
Из подсобки, служившей кабинетом для второй, умной, секретарши Жданова раздался сильный грохот.
Малиновский метнулся в каморку и обнаружил всклокоченную Пушкарёву, которая подслеповато щурилась и явно не понимала, где она находится.
– Катенька! – улыбнулся Роман, – так вы здесь? А что же вы не выполняете свои обязанности? В кабинете бардак, хоть бы уборщицу вызвали.
– А что, уже утро? – Катя недоумённо смотрела на него через свои круглые оку¬ляры, попутно пытаясь пригладить руками растрепавшиеся волосы.
– Ну, разумеется... То есть как «уже»? Катя, вы что, ночевали здесь? – удивлению Малиновского не было предела.
Пушкарёва кивнула.
– Там Андрей Палыч, попросил... А я тут вот, с документами... – она как-то не¬определённо взмахнула руками.
«Ну, ты, Палыч, дал! Оставить Пушка¬рёву работать, запретить ей выходить – и самому смотаться с Изотовой... Вот дура-ак! Она же и обидеться может, а от Ка¬теньки сейчас слишком многое зависит».
– Катенька... А вы знаете, Андрей Палыч уехал вчера, срочно, по делам, и просил передать ...вам ...он ...хм... Не смог вам вчера сообщить... у вас сегодня выходной, и... и... завтра тоже, вы же наверняка устали, Катенька. Так что идите домой, отдохните, и с новыми силами, послезавтра, на работу!
Однако, похоже, Пушкарёва его энтузиазм не разделяла. Странно замерла, когда он сказал, что Андрей вчера уехал, и, очевидно, поняла, что про неё просто-напросто забыли. На миг у неё на лице появилось такое обиженное выражение, что Роману показалось, будто он пнул маленького котёнка. «Ох, и заварил же ты кашу, Жданов! А самого, непонятно где черти носят».
Катя тем временем обдумывала его слова, сосредоточенно закусив нижнюю губу.
– Нет, Роман Дмитрич, – она решительно посмотрела на Малиновского, – Я, конечно, благодарна Андрею Палычу за выходные, но я не приду на работу, ни послезавтра, ни послепослезавтра, ни вообще никогда. Я увольняюсь, Роман Дмитрич, и можете передать Андрею Палычу моё заявление. Все документы на «Никамоду» я передам вам вечером.
И аккуратно, оттеснив ошеломлённого Романа плечом, вышла из кабинета.
Малиновский удивлённо смотрел ей вслед, и, в очередной раз за утро, подумал: «Ну, ты и дурак, Жданов!»
Но Катерину надо было вернуть. Любыми средствами. Так что нужно дождаться Жданова, он точно сможет переубедить её. В конце концов, Пушкарёва никогда не могла ему отказать.
Только бы дозвониться, всё утро Андрей не брал трубку.
И куда же он провалился, этот Палыч?

В дамском зале заседаний Катя Пушкарёва решала жизненно важные вопросы. «Быть или не быть? Работать или не работать? Послать или не послать?» Быть ли ей и дальше посмешищем и ходячим калькулятором, который можно забыть на столе в кабинете? Работать ли в этой компании, где никому, кроме, пожалуй, девочек из Женсовета, до неё дела нет? Послать ли ей Андрея Жданова вместе со всеми его проблемами с компанией, неумелым руководством, криками и бабами?
Хоть она и заявила Роману несколько минут назад о своём уходе, но холодное умывание несколько сбавило степень её раздражения и, чего уж там скрывать, злости.
Да, она была очень, просто очень зла на Андрея Жданова, который спокойно ушёл вчера с этой куклой, не удосужившись даже отпустить её домой. И это притом, что она занималась оформлением документов для его компании. Но означает ли это, что ей стоит бросить Андрея в этом болоте, в которое он влез хоть и самостоятельно, но не без её участия. Но не может же она постоянно думать за него и решать его проблемы? В конце концов, кто из них двоих президент компании?
Катя устало потерла виски.
Не погорячилась ли она? И сможет ли она оставить Андрея? В такой-то непростой момент?
Ладно, не сидеть же ей весь день в этом туалете.
Последний раз, посмотрев в зеркало, она аккуратно пригладила волосы и вышла.
В кабинете Андрея Малиновский метался как лев в летке.
− Катенька, может быть, вы всё-таки передумаете? Конечно, безусловно, это очень некрасивая ситуация, но Вы же не можете нас так бросить! Пожалуйста, не рубите с плеча! Отдохните, подумайте... Можете съездить куда-нибудь, компания возьмёт на себя все расходы. Но сейчас у нас слишком тяжёлое положение, и без вас мы не справимся... Да и Андрей... Палыч не отвечает. Я всё утро до него дозвониться не могу, и опаздывать не в его правилах.
– Как, не отвечает? – тревога за Андрея пересилила обиду на него, и Катя испуганно посмотрела на Романа, – Может быть, что-то случилось? А вы попробуйте позвонить Валерии... Изотовой. Они, вероятно, провели вечер вместе.
Катя сильно покраснела, всё-таки обсуждать личную жизнь начальства она не любила. И уж тем более личную жизнь Андрея. Но сейчас гораздо важнее было узнать, что с ним случилось.
– Точно! Катя, вы гений! Должно быть она в курсе. – Роман стал искать номер в телефоне, – Чёрт, нет её номера... Вот что, Катенька, я пойду к Милко, у него должны быть контакты. А вы всё-таки ступайте домой, как только Андрей Палыч объявится, я обязательно с вами свяжусь.
Вопрос об увольнении отпал сам собой.
Ну не может она уйти, не зная, что с Андреем, где он. Пусть бы он даже проспал после бурной ночи, и просто оставил телефон в машине или ещё где, главное, чтобы с ним было всё в порядке. Но сердце сжималось от страха за него. Пусть бы он только пришёл, здоровый, довольный как обычно, после удачного вечера. Она просто на него посмотрит, убедится, что с ним всё нормально, и уже потом обидится на него и уволится. Точно, так она и сделает. Но домой пойти всё-таки надо.
От лежания на столе ломило всё тело, глаза жутко слипались, и в голове была такая каша, что сегодня работать она явно была не в состоянии. Да ещё эта тревога за Андрея. Надо отдохнуть.
Катя оставила подготовленные для банка документы у Шуры, чтобы та передала их Малиновскому, и, с тяжёлым сердцем, пошла домой. На выходе попрощалась с Потапкиным и направилась к остановке. Шла, задумчиво глядя себе под ноги, и перебирала в памяти события вчерашнего вечера и сегодняшнего утра. Всё-таки она явно имеет склонность к мазохизму.
Она прекрасно знала, какой Андрей, как он относится к женщинам. Его помолвка с Кирой отнюдь не была препятствием для периодических загулов, на которые та закрывала глаза.
Но вчерашний вечер... Катя и не думала, что это будет так тяжело. Видеть Андрея с этой Изотовой, слышать ту отвратительную музыку и их разговоры через закрытую дверь. Жданов, наверное, даже не подразумевает, насколько хорошая слышимость и тонкие стены в этом закутке, который по недоразумению называется её кабинетом.
И едва ли он знает, что она слышит все его разговоры с Романом, в которых, периодически, они высмеивают её внешность. Катя хмыкнула. А то она сама не знает! Да она каждый день видит вот это в зеркале, и дурой она никогда не была. Но, кто она такая, чтобы спорить с природой. Какая есть, такая есть. Но она заслуживает хотя бы уважения как работник?
Может, и нет... Раз позволяет с собой так обращаться. Но всё равно бежит к Жданову со всех ног как только услышит его...
– Катя, Кать!!! – словно наяву услышала она голос Андрея, – Катя!
Нет, её и вправду кто-то зовет.
– Катя, да обернитесь вы уже! – раздражённый крик раздался за её спиной. Она обернулась – никого. Значит, всё-таки показалось. Похоже это нервное...
– Катя, вы меня слышите? – голос Жданова звучал удивлённо и, как будто совсем близко, – Катя, я здесь, посмотрите на меня!
Не удержалась, обернулась опять, и на неё с жутким рычанием прыгнула огромная чёрная собака.
Последняя мысль, мелькнувшая у Кати, была: «Ну вот, и увольняться не пришлось!»

Глава 2.

Это был какой-то кошмар. Какой-то дурной сон, от которого он не мог проснуться.
Второй раз за последние сутки его разбудил женский визг. Для полного ощущения Dйja-vu не хватало только громкого грохота от свалившейся напольной вазы, которую Кира ночью скинула в приступе ярости. Спросонья резко подскочив на постели, Андрей испуганно шарахнулся в сторону от непривычного ощущения. Он никак не мог натянуть на себя одеяло, которое сползло с него во сне, руки не слушались, но кое-как он смог прикрыться.
Испуганный вопль принадлежал домработнице, которая приходила убираться пару раз в неделю. Обычно спокойная и вежливая женщина средних лет сейчас стояла посреди его спальни (и, кстати, что там делала?) и истошно визжала.
– Анна Иванна, что случилось? – Конечно, для неё это явно шок, увидеть его, в чём мать родила, но на дружелюбном лице женщины была гримаса настоящего ужаса. – Почему вы кричите, вы, что никогда голого мужчину не видели? И что вы вообще здесь делаете в такое время?
Кстати, а сколько времени? Часы на тумбочке показывали половину девятого. В это время он обычно был уже на подъезде к «Зималетто», если не на своём рабочем месте. А тут, получается, безбожно проспал. Значит надо поторопиться.
Встал, слегка придерживая руками одеяло. Странно, но это простое действие было для него непривычно тяжёлым, и он просто прижал одеяло к себе локтями.
При попытке сделать шаг ноги отказывались его держать, голова непривычно кружилась, а руками он судорожно пытался ухватиться за что-нибудь, чтобы удержать равновесие.
Выровняться не получилось, и он упал на четвереньки.
«Странно, а вчера вроде и не пил вовсе...»
Анна Ивановна, видимо не удивилась, она была занята, старательно выводя вопли, почти переходящие в ультразвук.
– Анн Иванна, да прекратите вы уже! И выйдите, пожалуйста, мне одеться надо! – он слегка прикрикнул на замершую женщину.
Та отреагировала весьма странно: сбросив охватившее её оцепенение, она сломя голову рванула на выход. Буквально через секунду хлопнула входная дверь и в квартире, наконец, установилась тишина.
Жданов облегчённо вздохнул и при¬крыл глаза.
Буквально на автопилоте он двинулся в ванную. Подойдя к двери, долго не мог нащупать выключатель. Раздражённо от¬крыл глаза, и понял, что пытался нащупать выключатель на полу.
Он так и продолжал стоять на четвереньках!
Вот это его уже не на шутку напугало. Что, чёрт побери, с ним происходит?
Кое-как выпрямившись, он шлёпнул по выключателю. В ванной ярко вспыхнул свет и он, пошатываясь и судорожно хватаясь за стену, подошёл к зеркалу. И обалдел от увиденного...
Из зеркала на него смотрела огромная собачья морда, угольно-черного цвета.
«Бред, какой!» – Андрей потряс головой. Псина в зеркале сделала то же самое. Поднёс руку к стеклу – пёс из зазеркалья ткнулся в то же самое место лапой.
Жданов перевёл взгляд на свои ладони и с ужасом увидел вместо них огромные чёрные когтистые лапы.
Ну да... Всё правильно. Вряд ли Анна Ивановна до такой степени испугалась его голого зада.
Спокойно выдохнул и шумно упал в обморок.

Очнулся буквально через десять минут. Голова гудела. «Похоже, и правда, отходняк, хотя с чего бы это?» − с облегчением Андрей решил, что увиденное им не более, чем плод очень больного воображения. Но, осмотревшись, понял, что лежит в ванной на полу. И нервно бьет хвостом по кафелю. «Как хвостом? Откуда у меня хвост? Да что же это за сон такой, что никак не проснусь?!»
Он вскочил на все свои четыре (!) лапы (!!!) и начал крутиться на месте, пытаясь рассмотреть чужеродный отросток у себя за спиной. «Не-е-ет, этого не может быть, просто не может быть!» В панике опять метнулся к зеркалу, попутно свалив полочку с парфюмерией. Собачья морда никуда не исчезла. Разве только перепуганное выражение на ней казалось узнаваемым. «Этоглюкэтоглюкэтоглюк!» − плотно зажмурился. Потом снова открыл глаза, но ничего не изменилось. Огромная чёрная псина из отражения так никуда и не пропала.
«Так, всё ясно. У меня развилась шизофрения на нервной почве. Я облажался с «Зималетто», подвёл отца, расстался с Кирой, вот психика и не выдержала. Спокойно, Жданов. Это лечится! Тебе просто нужна помощь».
Подумать проще, чем сделать. И, когда Андрей побежал за телефоном, чтобы вызвать «скорую», он не принял во внимание тот факт, что лапами по кнопкам тыкать, мягко говоря, неудобно.
Слегка заскулив от бессилия, Жданов заметался по квартире.
«Что же делать? Что же делать? О, точно! В «Зималетто»! Там помогут!»
Мысль о том, что прохожие могут странно отреагировать на бегущего по улице на четвереньках голого человека, застала его врасплох.
«Так, я же сумасшедший? Значит мне позволено!»
Стащив с кровати простыню, он кое-как замотался в неё, на манер плаща, и завязал узлом на шее, старательно помогая лапам зубами. Вылетел из квартиры, еле вспомнив, что надо захлопнуть дверь. На проходной консьерж, солидный мужчина лет шестидесяти, в с интересом уставился на него. «О, как удачно, может и не надо никуда бежать!»
Приветливо, как ему казалось, улыбаясь, Андрей подошел к стойке. Облокотился на нее и мягко, чтобы не довести человека до инфаркта своим безумным видом, попросил:
− Сергей Иванович, не могли бы вы мне помочь? Я не очень хорошо себя чувствую, вызовите скорую, пожалуйста!
Консьерж ответил, на удивление ласково, но, наверное, так и надо разговаривать с умалишенными:
− Ох, и чей же ты? Вот не припомню у наших жильцов такого вот телёнка! Кусаться не будешь? И в чём это ты?
− Сергей Иванович, это же я, Андрей Жданов, и кусать я вас не собираюсь! И почему это телёнок? И вообще, я же попросил вызвать мне «скорую», что же вы стоите?
Сергей Иванович, видимо был не из робкого десятка, потому что осторожно протянул руку и легонько потрепал Жданова по голове.
− Вон, глаза, какие умнющие, да и породистый похоже. Сбежал, что ли? Значит, хватятся скоро! На вот пока, поешь!
И положил на стойку перед Ждановым кусок докторской колбасы. Тот, отойдя от первого шока, в ужасе уставился на мужчину:
− Сергей Иванович, вы чего? Я сумасшедший, конечно, но не собака же, в самом деле?
Но консьерж посмотрел на него с мягкой улыбкой, и (вот чёрт!) осторожно почесал его за ухом!
Его, Андрея Жданова, почесали за ухом.
− Ты не волнуйся, посиди у меня, скоро хозяева тебя заберут!
Андрей в ужасе отшатнулся от стойки. Иваныч тоже сошёл с ума. А ведь какой же здравомыслящий человек! Или же? Нет, это просто не возможно!
− Сергей Иванович, это ваша собака? – голос Зои Михайловны, соседки по лестничной площадке, раздался, откуда-то сверху.
− Нет, Зоя Михална, вот, прибежал откуда-то! Не бродячий, сразу видно, похоже кто-то из жильцов завёл!
− А, понятно! А почему это он в простыне?..
Окончания этого содержательного разговора Жданов уже не услышал. Он начал пятиться к двери уже при первой фразе Зои Михайловны. Такого массового сумасшествия не бывает. Он и, правда, собака! Ну, по крайней мере, с ума он не сошел. Пока... Но это, похоже, только вопрос времени. Ведь он же, блин, собака. Огромная, чёрная, чёртова собака!
В полной мере осознав этот ужасающий факт, Андрей Павлович Жданов, президент модного дома «Зималетто», красавец, богач и любимец женщин, в прямом смысле этого слова, поджав хвост, с воем бросился на улицу.
Утро определённо удалось...

До «Зималетто» добежал, как ему показалось, за одно мгновение.
Весь город слился в одно большое серое пятно, какофония звуков сбивала с ног, но он всё бежал и бежал, лишь бы не думать о том, что он бежит на своих четырех лапах.
Он раньше думал, что у собак зрение черно-белое, но, тем не менее, мир был по-прежнему цветным. Хотя для Андрея всё сейчас стало серо-буро-малиновым.
Перед высоткой бизнес центра он оказался неожиданно быстро. Вывалив из пасти язык, Жданов пытался отдышаться. М-да, давненько он не покрывал такие дистанции.
Возле входа стоял на своем боевом посту бдительный Потапкин, и прорваться внутрь не представлялось возможным. Значит надо подождать.
Вот к «Зималетто» подъехала машина Киры. Вот Андрей явно не хотел сегодня видеть, но она могла ему помочь, поэтому он бросился к девушке:
− Кира! Это я, не бойся! Помоги мне, со мной что-то случилось!
Но та только взвизгнула и поспешила спрятаться за широкую спину Потапкина.
− А ну иди отсюда! Сейчас службу по отлову животных вызову, там тебя успокоят! Вот говорил же я, нельзя мне без оружия, так не послушали же! – и Сергей Сергеич бросил в обнаглевшего пса рацией.
Заскулив от угодившего в бок импровизированного снаряда, Жданов предпочел ретироваться. Чего доброго, сейчас и, правда приедут ловцы и заберут в питомник. А сейчас, говорят, бродячих собак стерилизуют. Нет, только этого для полного счастья не хватает. Поэтому Андрей отбежал на почтительное расстояние от сурового охранника и занял наблюдательный пост за рекламной стойкой. Надо просто дождаться кого-нибудь ещё.
Увидев машину Малиновского, бросился ей наперерез. И чуть было не угодил под колеса.
«Атлична! Чем ещё меня этот день порадует?»
План прорыва к Роману с треском провалился, отделавшись совсем не лёгким испугом, Жданов отбежал на противоположную сторону от въезда. Ладно, спешить ему сегодня некуда, будет ждать. Совершенно некстати дико зачесалось ухо. Попытавшись достать его рукой, Жданов вспомнил, что собаки так не делают. «И что же, мне теперь и вести себя, как собаке?» Возмущённую мысль пришлось задушить на корню. С волками жить – по-волчьи выть... Или, в его случае это будет так:
Попал в собачью шкуру – получи блох как бонус. Решив, что его человеческая часть от этого никоим образом не пострадает, Андрей от души почесал за ухом. Ногой.
А время шло, и заняться было положительно нечем. Он уже определил, что слух у него стал намного тоньше, да и запахов он стал различать в разы больше. Но это можно было отнести скорее к недостаткам. Москва оглушала, да и пахла отнюдь не французскими духами.
И все спешили куда-то, неслись сломя голову, словно через три дня конец света, а сегодня уже вечер второго дня. И он тоже ещё вчера был частью этого бега, а сегодня вот улёгся за всё той же стойкой и тоскливо положил голову на лапы.
Чёрт знает, что творится.
Кажется, он даже немного задремал, но тут же вскочил, как только услышал своим новым слухом голос Кати Пушкарёвой. Она попрощалась с Потапкиным, и, как-то грустно, пошла к автобусной остановке. Даже не удивившись, с какой это стати его помощница уходит в самом начале рабочего дня, Андрей радостно побежал за ней. Окликнул, правда, не особо надеясь на реакцию:
− Катя, Кать!!! − девушка вздрогнула, Жданов крикнул ещё раз − Катя!
Пушкарева остановилась, недоуменно озираясь по сторонам. Неужели она его слышит?
− Катя, да обернитесь вы уже! – в волнении заорал даже более чем раздраженно. И Катя обер-нулась! Правда, его она по-прежнему не видела.
− Катя, вы меня слышите? – изумлению, и радости Андрея не было предела. Одним прыжком преодолев оставшееся расстояние, он, не рассчитав сил, сбил с ног обернувшуюся девушку.
− Кать, вы ушиблись? − «Резонный во¬прос, Жданов, если учесть что её свалила почти шести-десятикилограммовая псина и упала она явно не на солому!»
Пушкарёва не отвечала. Она потеряла сознание.

Когда пёс бросился на неё, Катя отключилась. Было ли это следствием шока, или удара о тротуар – в общем-то, и не важно. Важно то, что очнулась она от того, что эта самая зверюга, сбившая её с ног, облизывала ей щёки.
Поморщившись, Катя открыла глаза и взвизгнула от страха. Всё-таки, не каждый день увидишь склонившуюся над собой свирепо оскаленную собачью морду.
– Только не ешь! – выдала перепуганная насмерть девушка.
– Да зачем мне вас есть, Катенька? Успокойтесь, это всего лишь я. – раздался голос Андрея со-всем рядом.
Всё-таки, она, похоже, ударилась сильнее, чем думала. Осторожно отодвинувшись от собаки, Катя попыталась встать на ноги, наблюдая за реакцией животного. Пёс вроде не был так уж враждебно настроен, и бросаться на неё с кровожадными намерениями, похоже не собирался. Медленно, всё так же не отрывая от него взгляда, она пыталась нащупать валявшуюся неподалеку сумку.
– Катя, спокойно, это я Андрей Жданов! – опять этот голос, откуда же он?
Катя огляделась вокруг. Поблизости никого, кроме собаки, не было, даже Потапкин отошёл куда-то. Впрочем, эту дорожку с его поста видно не было. Значит, точно глюк. Ещё одна попытка встать на ноги отозвалась неприятной пульсацией в голове и саднящей болью в локте. Видимо, её приземление удачным не назовёшь.
– Катя, да посмотрите же вы на меня, в конце концов! – разозлённый голос Жданова снова прозвучал непонятно откуда, – вы только сильно не пугайтесь, но собака – это я.
«Только не пугайтесь. Да без проблем. Я и не испугалась вовсе. Я всего-навсего ударилась головой, у меня сотрясение и галлюцинации. И всё, что мне сейчас нужно – это врач!»
Ситуация прояснилась. Раз надо в больницу, значит надо достать телефон и вызвать «скорую». Вряд ли ей стоит двигаться, раз всё так серьёзно, и доехать самостоятельно она не сможет.
– Катя, я знаю, это невероятно, но сегодня я проснулся вот таким! – пёс смотрел на неё как-то жалобно, и, похоже был совсем безобидным, несмотря на внушительный и даже грозный вид, – вы мне поверить не можете, а представьте, каково мне было? Чем мне доказать вам, что это я? Может быть сказать вам какой-нибудь пароль? Что-нибудь, что вы знаете, чтобы вы поняли, что я – это я?
– Пф, что я знаю мне говорить не надо, я это и так знаю! – в конце концов, она же не в себе, и ей простительны всякие странности. И разговор с собакой (или с самой собой) – одна из них.
«Скорую» Катя уже вызвала, описала симптомы и, пообещав не двигаться, присела на бордюрчик дожидаться врачей.
Так почему бы не теперь не поболтать с этой собакой. Компания, как-никак...
– Если ты и вправду Андрей Жданов, то расскажи мне что-нибудь такое, чего я не знаю! – Пушкарёва хихикнула от абсурдности собственного высказывания, а вот собака, похоже, задумалась.
– Чего ты не знаешь? Хм... О, точно! Мы с Милко поспорили, что если коллекция провалится, я надену платье и пойду в гей-клуб! – пёс даже подпрыгнул от радости и вовсю завилял хвостом.
Катя залилась звонким смехом:
– Ну, конечно, это вполне в духе Андрей Палыча! Да он бы в жизни на такое не решился! Хотя, чего стоит ждать от галлюцинации?
– Да не глюк я, Катя! Хотелось бы, но я вот собака! Не верите вы – позвоните Малиновскому, он поверит! Неужели вы не видите, мне нужна помощь?!
– А мне не нужна? Я, между прочим, ударилась головой и теперь вот сижу и ругаюсь с собакой!
– Катенька, пожалуйста, чего вам стоит? Позвоните Малиновскому, пусть он сюда спустится! В конце концов, он вполне может помочь вам с вашим сотрясением.
Катя хмыкнула. В конце концов, чего она теряет? Раз галлюцинации не пропадают, значит, дело совсем плохо, и «скорой» ей лучше не дожидаться.
Нашла в мобильнике номер Романа.
– Катенька, спросите его, есть ли у него аллергия на собак. В одиннадцать лет он угодил в больницу с анафилактическим шоком, потому что я притащил к нему домой бездомного щенка.
Пушкарёва вздохнула и набрала номер.
Малиновский ответил после второго гудка.
– Роман Дмитрич, это Катя... Пушкарёва. Мне нужна ваша помощь...
– Каатенька! А что случилось? Вы же домой ушли?
– Я тут упала, недалеко, и ударилась... сильно... мне в больницу надо... а сама не могу, пока...
– А, конечно, сейчас подойду! − Малиновский уже собирался нажать сброс, как Катя, ругая себя на чём свет стоит, спросила:
– Роман Дмитрич, подождите! Тут такое дело... У вас есть аллергия на собак?
– Да, а вы откуда знаете? – голос Романа звучал удивлённо.
– А в одиннадцать лет вас положили в больницу с анафилактическим шоком? – Катя не могла поверить своим ушам.
– И откуда вы всё знаете? – Малиновский хмыкнул, – да это Жданов всё, собаку какую-то с улицы притащил...
– Роман Дмитрич, – перебила его Пушкарёва,– а вы до Андрея Палыча дозвонились?
– Нет, как сквозь землю провалился! Валерия... хм... Изотова его сегодня не видела... А что такое, Катенька? Он звонил Вам?
– Нет, но, похоже, я знаю, где он. Спускайтесь Роман Дмитрич, я вас жду. – Катя огромными глазами уставилась на собаку, с интересом наблюдавшую за ней, и нажала «отбой»
– Аннндрей Ппалыч?
Глава 3.

Звонок Изотовой ничего не прояснил. Та меланхолично поведала ему о ночном визите Киры, и своём поспешном бегстве с «места преступления», попросила передать Жданову пламенный привет и отключилась.
Обзвоном больниц и моргов было заниматься ещё рано, и Роман отправился к Кире. Ну, не убила же она своего блудливого жениха, на самом деле?
Кира была зла, взвинчена до предела и судорожно бросала свои вещи в коробку.
– Нет, Ромка, я слышать больше о Жданове не желаю! Пусть кто-нибудь другой с этим кобелём мучается, а с меня довольно! Сколько можно уже надо мной издеваться?! Я увольняюсь и уезжаю с Кристиной в Индию.
– Кирочка, Кирюш, может быть не сто¬ит так рубить с плеча? – дежа вю какое-то. Уже второй раз за утро ему приходится успокаивать обиженную Ждановым жен¬щину. Вот Палыч, удружил, однако! – Ну, загулял Андрюха, ну чёрт попутал, бывает же! Но не стоит всё бросать вот так...
– Загулял? Рома, мне его эти загулы уже вот где, – Кира выразительно провела ладонью по своему горлу. – Он не просто меня не любит, он меня даже не уважает! Врёт в глаза всё время, а я должна его принимать? Хватит, накушалась я лапши на всю оставшуюся жизнь, и он допрыгается, кому он кроме меня-то нужен? Второй такой дуры на всю Москву нет, столько лет его терпеть!
– Кирочка, красавица, но увольняться-то зачем? – Роман включил всё своё обаяние на полную мощность, в сложившейся ситуации уход Киры был подобен удару под дых.
– Рома, я видеть его не могу! И работать с ним вместе – тем более! Заявление я оставила у Амуры, пусть подпишет, как появится.
− Кстати, Кирюш, а ты не знаешь, где он может быть? Ни мобильный, ни домашний не отвеча-ют, а он обычно не опаздывает...
– Свободу свою отмечает! – фыркнула Кира,– Чем ему ещё заниматься? Напился на радостях, вот и не слышит ничего! Раз волнуешься, поезжай к нему домой, составь другу компанию. У него праздник, он свободный человек теперь!
– Кира, ну зачем ты так? – от выпада в свою сторону, впрочем, справедливого, Роме стало не по себе.
– А как? Как, Рома? Думаешь, я не знаю про ваши посиделки? И какие темы вы там поднима-ете? Всё, лимит терпения превышен, гуляйте на здоровье, а я умываю руки. Пока, Рома!
Подхватив свою коробку, Кира эффектно вышла из кабинета.
«Ну, Палыч! Что ж ты творишь то?» − похоже, эта мысль стала определяющей сегодня.
На лбу выступила испарина. Такой заведённой он не видел Киру ещё ни разу в жизни. Довели девушку. А какая она всегда была собранная!
Звонок мобильника пришёлся как нельзя кстати. Звонила Пушкарёва, которая, оказывается, даже домой уехать не успела, а уже попала в историю. Вот же недоразумение ходячее. И как такие золотые мозги сочетаются с такой неуклюжестью и несуразностью? Она лепетала сначала о своей разбитой голове, потом почему-то спросила про его аллергию (и как только узнала?), а потом и вовсе, спросила про случай из детства, когда он неделю провалялся в больнице из-за сердобольного Жданова, пожалевшего дворнягу. Потом как-то странно пискнула, и сказала, что знает, где Андрей. И положила трубку. Прямо женщина-загадка.
Но, золотые мозги «Зималетто» нужно было спасать, не дай Бог, загремит в больницу, а они без неё сейчас как без рук. Поэтому Роман, вздохнув, отправился выручать гениальное Ждановское недоразумение.
Нашёл он её не сразу. Пушкарёва сидела на бордюрчике, недалеко от автобус¬ной остановки, и осторожно гладила по голове огромного чёрного пса. Того само¬го, который утром бросился ему под колёса. Рома скривился. Вот не любил он собак. Всё-таки опасность из-за них задохнуться не прибавляет этим животным привлекательности в его глазах. Про свою аллергию он старался не распространять¬ся, считая, что это портит его образ неотразимого «мачо». Поэтому вдвойне странно было, что об этом узнала Катерина.
А та сидела с каким-то отрешённым видом, словно не совсем понимая, где она находится.
– Катенька, вот вы где! – Роман улыбнулся, – как вы себя чувствуете? Сильно ушиблись? И от-куда здесь взялось это, – он кивнул на пса, – чудовище?
– Всё в порядке, Роман Дмитрич, точнее, не так плохо, как мне казалось. – Пушкарева улыбнулась улыбкой тихой умалишённой, совсем не соответствующей её словам,– Тут такое дело... Анд-рей Палыч нашёлся! – она осторожно потрепала пса по загривку. – Правда, там, где я уж точно не ожидала.
– Катенька, так это же замечательно! И где же наш герой скрывается? – Роман шутливо огляделся вокруг, словно ожидая, что Жданов с воплем «А вот и я!» выпрыгнет из-за ближайшего угла.
– Да вот он! – Катя кивнула, в сторону собаки, – знакомьтесь: Андрей Павлович Жданов, президент компании «Зималетто».
– Катенька, шутить изволите? Вы себе собаку завели и назвали в честь Жданова? Оригинально! Не каждому доводится водить начальство на поводке, в буквальном смысле.
– Да нет, это действительно Андрей Палыч! – отрешённое Катино лицо всё ему объяснило.
– У-у, Катенька, да у вас действительно сильное сотрясение! Давайте-ка, я отвезу вас в больницу, а вашего... подопечного... мы передадим соответствующим службам, там смогут обеспечить ему необходимый уход. Ну, Катенька, пойдёмте?
Пёс что-то недовольно гавкнул, а Катя, посмотрев на него, неожиданно весело хмыкнула.
– Что вас так рассмешило, Катюш?
– Вам дословно? – Пушкарёва иронично приподняла бровь.
«Ба, да у нашей Катеньки за этими окулярами и глазки есть! И какие!»
– А вам ваш пушистый друг что-то поведал? Поделитесь со мной? – ситуация начала его забав-лять.
– Пожалуйста! – Катя слегка пожала плечиком, – дословно Андрей Палыч сказал: «Я тебя, Малиновский, за такие предложения сам определю к таким службам, что ты потом ещё месяц заикаться будешь и на лекарства работать!»
– Шутку понял. Смешно... Но, хватит рассиживаться, Катенька, вам точно к врачу надо!
Пёс опять что-то проворчал.
– Ну что опять? – у Романа кончалось терпение.
– Он сказал, что если вы не переключите свой автопилот с режима «вице-балбес», то врач понадобится вам.
У Малиновского от подобной наглости пропал дар речи.
– А ещё, Андрей Палыч сказал, что после того, как он помог вам на третьем курсе в той истории с девушкой из Чехии, вы вполне могли бы помочь ему.
У Ромы в, буквальном смысле, отвисла челюсть...
– Катенька, а вы-то об этом, откуда знаете?
Пушкарёва недоумённо пожала плечами.
– Так я же говорю, Андрей Палыч сказал. Вот буквально только что, чтобы вы мне поверили.
– Ладно, допустим, этот пёс снабжает вас информацией из моей личной жизни. Тогда ответьте на мой вопрос: как Жданов отметил свое двадцатипятилетие? – Рома ехидно усмехнулся. Эта история была явно не одной из тех, что Жданов стал бы рассказывать не то что своей секретарше, а вообще кому бы то ни было...
Пёс забавно наклонил голову, словно смущаясь. «Неужели и, правда, Жданов?»
Катя слегка склонилась к ворчащей собаке, будто прислушиваясь, потом хмыкнула, пытаясь удержать смех.
– Подробностей Андрей Палыч не помнит, но утром он проснулся с татуировкой в виде русалки на плече и надписью «люблю Марину». Причём, какую именно Марину, он не знает до сих пор. И ушёл почти год на то, чтобы эту татуировку свести.
Веселье Романа как рукой сняло. «Ну, Палыч! Что ж ты творишь-то?»

Убедить Малиновского было ещё сложнее, чем Пушкарёву. Еще бы, как можно поверить, что твой друг детства внезапно обзавёлся хвостом и оброс шерстью?
Андрей жутко устал, у него с непривычки болели лапы (прости Господи!), он был голоден, и, похоже, у него появились блохи.
Катя сидела с потерянным видом, машинально почёсывая его за ухом. Это конечно было очень непривычно, но Жданов не возражал. Это странным образом успокаивало. Он, кстати, давно заметил, что присутствие Пушкарёвой действует на него как-то умиротворяюще, она словно была твердым гарантом того, что всё рано или поздно образуется. Вот и сейчас он сидел рядом с ней, податливо подставляя лохматую голову под её осторожные пальцы, и тоскливо размышлял о своей судьбе.
Появление Малиновского его немного оживило. Тот, конечно, посопротивлялся, но несколько фактов из его биографии достаточно быстро убедили недоверчивого Ромку, что это его дорогой друг и президент сидит перед ним, помахивая лохматым хвостом.
Когда к Малиновскому вернулся дар речи, он предложил переместиться в какое-нибудь более уединённое место, чтобы обсудить всё это сумасшествие.
Решили поехать к Андрею, потому что жесточайшая аллергия Романа сделала невозможным посиделки к его квартире. По этой же причине возникли проблемы с транспортом. На машине Малиновского они поехать не могли, поэтому пришлось вызывать такси, причём объяснять диспетчеру, что необходимо будет везти крупную собаку.
Наконец, все вопросы были улажены, и, через некоторое время, Жданов, вместе с Катей, стоял перед улыбающимся Сергеем Ивановичем.
– Нашлась пропажа? – мужчина добродушно усмехнулся.
– Да, это Андрея Палыча, Жданова... Его попросили присмотреть, а он вот убежал. – Пушкарёва немного виновато улыбнулась.
– Ну, главное, что всё в порядке! – Иваныч без вопросов вложил ключ в Катину ладошку. Та от души его поблагодарила, и они вместе с Андреем направились к лестнице.
В собственной квартире Жданов с облегчением вздохнул.
– Катенька, можно вас попросить? Я с утра ничего не ел, могли бы вы приготовить мне что-нибудь? – чёрт, он опять хвостом виляет. Похоже, это входит в привычку.
– Конечно, Андрей Палыч! – Пушкарёва практически бесшумно скользнула в направлении кухни, и через минуту раздался её виноватый голос, – Андрей ...Палыч, а у вас холодильник пустой.
Прибежал на кухню, непривычно цокая когтями по паркету.
– От чёрт, совсем забыл! Катенька, там, на холодильнике магнитом прикреплён телефон ресторана, закажите, пожалуйста, обед на троих. И мяса побольше!
– Хорошо, Андрей Палыч! – Катя как-то судорожно схватилась за телефон.
– Кать! – он подошёл к ней и ткнулся мокрым носом ей в ладонь. Блин, с этими новыми повадками можно и совсем позабыть, как это – быть человеком. И ведь человеком он был больше тридцати лет, а собакой – только несколько часов. «Быстро учишься, Жданов, поздравляю!» − Катюш, раз уж мы оказались в такой... щекотливой ситуации, давайте уже на «ты», ладно? Согласитесь, довольно странно будет называть собаку на «Вы»?
Андрей невесело хмыкнул.
Катя, молча, кивнула, опустив глаза, и опять же погладила его по голове. Похоже, у неё это тоже входит в привычку.
– Ладно, Андрей, – слышать собственное имя от неё было довольно странно, но не неприятно. И это хорошо... Приятного в его жизни осталось совсем немного.
Оставив Катю на кухне делать заказ, он отправился в ванную. В конце концов, он оставался живым существом, и у его организма были определённые потребности. А для того, чтобы справлять их на улице, он всё-таки был слишком человеком.
В ванной он, конечно, столкнулся с некоторыми трудностями. М-да. Теперь он и туалетом нормально воспользоваться не сможет.
Проклиная всё на свете, он таки преодолел эту проблему, и, смущённый, как подросток, нажал кнопку слива. Это, конечно, был непередаваемый опыт. И он скорее отгрызёт себе порядком надоевший хвост, чем расскажет о нём хоть кому-нибудь. За то время, пока он мужественно сражался с унитазом, уже приехал Малиновский, и даже привезли ужин.
Увидев Романа в медицинском респираторе, Андрей залился звонким лаем.
– Не надо, Катенька – мрачно остановил Малиновский уже приготовившуюся переводить девушку, – ржач этого идиота я и на собачьем узнаю!

Обедали практически в полной тишине, только обиженное чавканье Жданова раздавалось из гостиной.
Когда встал вопрос, где всем расположиться за трапезой, Малиновский категорично заявил, что есть в одной комнате, а уж тем более за одним столом с собакой он не может, да и не желает.
На предложение Кати переместиться в гостиную, Роман воскликнул с искренним возмущением:
– Не, так тоже не годится! Извини, конечно, Палыч – обратился он к насупленному Жданову, – но ты сам понимаешь, после того как ты повалялся на ковре перед камином без респиратора я там не смогу. Я не говорю уже о том, что у меня может стошнить от одной твоей мохнатой физиономии.
Пёс выразительно приподнял правое ухо и слегка склонил голову в бок. Это настолько было похоже на прежнего Андрея, что у Кати ёкнуло сердце.
− И не надо мне ничего говорить, я и без того знаю все адреса по которым ты сейчас готов меня послать. Извращенец.
Андрей фыркнул и отвернулся.
Жданов явно обиделся, что им так пренебрегли, но не признать правоту Романа он не мог. Поэтому бурча что-то про третьих петухов и тридцать серебряников, он удалился в гостиную.
Катя порезала ему стейк и положила немного овощей и риса в качестве гарнира. Весь этот комплексный обед она положила в глубокую миску, найденную в шкафчике над пли¬той. Естественно, ни о каких столовых приборах и речи быть не могло – представить себе огромного пса с ножом и вилкой в лапах было слишком абсурдно даже для её, особенно бурного сегодня, воображения. А смущать и без того измученного Андрея предложением покормить с рук, Катя постеснялась. Поэтому, в гостиной она поставила миску с обедом на низкий журнальный столик, чтобы Жданову не пришлось есть с пола, и молча, ушла на кухню, предоставив Андрею осваивать новый способ питания – без рук.
На кухне, без всякого аппетита гоняя по тарелке листик салата, Катя размышляла, в какой же дурдом превратилась её жизнь за один день.
Утром, когда она проснулась, свалившись со своего стола, она твёрдо решила послать Андрея со всеми его проблемами далеко и надолго. Потом, узнав, что Жданов пропал, не могла найти себе места от неясной тревоги за него. А когда, наконец, узнала, что с ним случилось, поняла, что волновалась не напрасно. Но такого она и представить не могла.
Ей было до слёз жалко Андрея, попавшего в такой невероятный переплёт, она серьёзно опасалась за свой рассудок, в какой-то степени, продолжая считать всю эту фантасмагорию причудой своего больного мозга. Но вместе со всем этим она не могла не заметить иронии всей этой ситуации: Андрей Жданов – кобель! Причём настоящий, в самом что ни на есть прямом, собачьем смысле. И Катя ничего не могла поделать с мааленьким червячком злорадства, который довольно свернулся где-то на периферии её сознания.
Но все эти мысли отступали, как только она видела до безумия грустную физиономию Андрея. Вот уж кого более чем весомые причины опасаться персональной палаты в больнице для буйно помешанных. Но как такое могло случиться? Всё это походило на сюжет какого-то фантастического фильма, да и наверняка такие фильмы существовали, вот только Катя со своей вечной погруженностью то в учёбу, то в работу, ничего подобного не видела. Может быть, имеет смысл подключить Кольку? Не рассказывая всего, конечно, просто сказать, чтобы порекомендовал ей какой-нибудь лёгкий фильм. Для свободного времени... Хотя откуда у неё свободное время?
Она и раньше-то работала по четырнадцать – пятнадцать часов в сутки, а теперь, видимо, придётся переходить на круглосуточный режим.
Насколько Катя смогла разобраться в этой ситуации, кроме неё никто Жданова не понимает, и там, где она слышит голос Андрея, остальные слышат лишь громогласный собачий лай. Кстати, это тоже очень странно.
То, насколько она отличается от других, нормальных, женщин Катя прекрасно понимала. С такой внешностью, как у неё, подарков от судьбы ждать не приходится, и единственным способом получить хоть что-то от жизни становится учёба или работа. Эту свою «ненормальность» Пушкарёва вполне спокойно в себе принимала, что уж тут сделаешь, какая есть – такая есть. Но неужели она настолько «неформат», что одна из всей Москвы может понимать речи своего превращённого в собаку шефа? Бред какой-то...
Помимо этих вопросов, оставался ещё один. Не менее важный. Как быть с «Зималетто»?
Конечно, формально она ещё оставалась исполняющей обязанности президента. Правда, только на несколько дней.
Улетая в Прагу на открытие нового, первого в Европе, магазина компании, Андрей подписал приказ о её назначении временным и.о. президента, сроком на две недели, и даже авторизовал её подпись во всех сотрудничавших с компанией банках, но вернулся намного раньше, поэтому необходимость в заместителе отпала сама собой. Этот приказ был очень кстати, но, только, как временная мера. Что случится через семь дней, когда подойдёт её время сложить с себя полномочия, Катя боялась и подумать. Конечно, оставалась надежда, что Андрею к тому времени удастся вернуть себе нормальный облик, но, не выяснив причину его превращения, это не представлялось возможным.
Тем временем Малиновский с наслаждением расправился со своим стейком, вытер губы салфеткой, и, снова надев респиратор, сверкнул глазами:
– Ну что, Катенька! Пойдёмте к нашему четвероногому президенту?
Андрей расположился на уже полюбившемся ему ковре перед камином. Пустая миска валялась под столиком, видимо период обучения Жданова хитростям собачьего обеда был весьма бурным. Жданов довольно зевнул, широко раззявив крас¬ную пасть, лениво потянулся, подошёл к севшей на диван Кате, положил свою косматую голову ей на колени и блаженно закрыл глаза, когда она уже привычно стала почёсывать его за ухом.
– Ну что, друзья мои! Что делать-то будем?..
Глава 4.

«Совет в Филях» растянулся до семи вечера. Был намечен более-менее подробный план действий, из нескольких особо важных моментов, а именно:
Пункт первый, выяснить, каким это образом он, Андрей Жданов, обзавёлся хвостом и шерстью.
Вторым же вопросом было, как быть с «Зималетто», раз его президент теперь бегает на четвереньках, виляя хвостом.
Ну и наконец, что им со всем этим делать...
Как ни странно, проблема с компанией решилась сама собой: приказ о назначении Кати его заместителем был подписан на несколько дней вперёд, поэтому Андрей вполне мог «уехать в очень срочную и дальнюю командировку». О том, что он пробудет собакой дольше недели, Жданов старался не задумываться... Но и на этот случай нашёлся выход – Малиновский вспомнил, как в школе ловко подгонял свой автограф под учительскую подпись, и обещал помочь продлить приказ, в случае необходимости.
Выяснение причины такого внезапного преображения Андрея, Катя предложила поручить своему другу, Зорькину. А вот об этом субъекте Андрей слышал впервые, поэтому при первой же возможности поинтересовался, кто это такой.
− Коля-то? Друг детства, даже брат скорее. Мы выросли вместе, и в университете учились... – Катя заметно смутилась, – Коля... он очень умный, он мне с «Никамодой» помогает, и кино он любит, так что...
– Подожди! – Андрей решительно перебил девушку, – Катя, он, что в курсе всей истории появления «Никамоды»? А почему я, в таком случае, узнаю об этом последним? Ты вообще отдаёшь себе отчёт в том, что всё, что касается «Зималетто» – это коммерческая тайна, а уж то, во что мы ввязались... Я думал, что могу тебе доверять!
– Андрей Палыч! – толи от волнения, толи от возмущения, Катя забыла, что они перешли на "ты", – я хотела вам рассказать, но просто забыла! А вы, кстати, задумывались, хоть на минутку, что я живой человек, а не тягач и не компьютер на ножках! На мне все финансы «Зималетто», и с ещё одной фирмой самостоятельно я бы не справилась!
Андрей опешил... Вот уж чего он не ожидал от Пушкарёвой, так это такой вот отповеди. А злить Катю нельзя, она единственная его связь с внешним миром. Поэтому он положил свою лапу на её сцепленные в замок руки.
– Кать, ну ладно тебе, извини! Ну, погорячился, но чего ж ты раньше-то не говорила?
Пушкарёва, шумно выдохнув, потрепала его по голове... Даже странно, насколько ему это приятно. Определённо, собака в нём вытесняет человека.
– Всё в порядке, Андрей, – собственное имя в её исполнении звучало как-то уж очень ласково. Жданов даже головой тряхнул, чтобы стряхнуть это наваждение.
– Атлична! Так что давай, подключай своего гениального товарища, информационная поддержка нам не помешает. Малина! – внезапно гавкнул Андрей, повернувшись в сторону Романа, – ты что, уснул там?
А Малиновский, похоже, действительно задремал, приютившись в углу дивана, так как резко вздрогнул от Ждановского лая. С трудом разомкнув глаза, он устало потёр их руками.
– Жданыч, вот даже собакой ты орёшь так, что уши закладывает. А я-то уж было подумал, что у тебя хоть характер исправится. Опять же, и про толстяков говорят, что у них нрав добрый.
Андрей возмущённо фыркнул и отвернулся, а Катя чуть улыбнулась. Малиновский закатил глаза:
– Ну что ещё это чудовище такого сказало?
– Он сказал, – Катя улыбнулась ещё шире, – что он не толстый. Это из-за шерсти. Он же теперь пушистый.
И все трое, уже не сдерживаясь, расхохотались в голос...
Где ему теперь жить, решали очень долго. Очевидно, что сам о себе он позаботиться не может, поэтому вариант с «приходящей няней» не подходил совершенно. Из Малиновского, с его аллергией, сосед тоже был никудышный. Он и так для того, чтобы общаться с дорогим другом накачался лекарствами под завязку, и теперь спал практически на ходу. Оставалась Катя...
– Может быть, вы... ты, – поправилась Катя, когда Жданов выразительно повёл носом, – пока поживёшь у меня? Только у меня папа... строгий очень. И места маловато...

– М-да. А вот это уже проблема... – Малиновский задумчиво потёр подбородок, – ну тогда, Катенька, вам остаётся только перебраться сюда. Временно, – поправился Роман, увидев выражение паники на лице девушки.
– Но как... Да меня просто не отпустят... – у Пушкарёвой даже плечи поникли.
– Да ладно, придумаем что-нибудь.

Они тщательно продумали практически каждое слово в легенде, которую надлежало преподнес¬ти строгому Катиному папе. Пушкарёва предупреждала, что эта миссия практически невыполни¬ма, но Роман с Андреем только отмахнулись. Как оказалось, зря... Потому что вот уже час Андрей сидел на коврике в прихожей у Пушкарёвых и боялся сдвинуться с места.
Валерий Сергеевич Пушкарёв оказался не просто строгим, а чуть ли, не деспотичным отцом.
Когда Катя пришла домой в десятом часу вечера, да ещё и с огромной чёрной собакой на поводке (этот, уже жутко надоевший, но необходимый аксессуар, они приобрели в зоомагазине по дороге), Валерий Сергеевич только поворчал немного, но, в целом, отнёсся к ситуации с пониманием. Ну, уехал начальник в срочную командировку, ну собаку оставить негде – так с кем не бывает, раз не с кем оставить, пусть эта живность поживёт у них. Но отпустить дочку одну жить в квартиру к мужчине, пусть того и нет в городе – это совершенно немыслимо!
Пушкарёв бушевал минут сорок, да так, что Андрей, совершенно позабытый на коврике в прихожей, предпочёл зак¬рыть уши лапами. Обострившийся в разы слух слишком болезненно реагировал на командирский голос Валерия Сергеевича.
Как Катерине и её маме удалось успокоить своего домашнего диктатора, Жданов так и не понял. Они либо волшебницы, либо настоящие гении дипломатии, так как, обложив разъярённого отца семейства с двух сторон, они так повернули ситуацию, что выручить дочкиного начальника стало делом чести. Но контроль над проведением спасательной операции Валерий Сергеевич оставил за собой. На том и порешили...
И вот теперь Пушкарёвы, практически в шесть рук, собирали Катеньку в дальний путь. Из прихожей было плохо видно, но Андрею показалось, что заботливый папа-подполковник положил дочке в чемодан кипятильник и походную фляжку. И правда, ребёнок же отправляется в глухую тайгу. Пусть эта тайга и расположена в одной отдельно взятой двухкомнатной квартире в элитном доме. Фантастика...
А он думал, что таких родителей не бывает. Оказалось – показалось. Ещё как бывают. Хотя, такой уникум, как Катя могла родиться только у таких вот уникальных родителей. Можно сказать, они обошлись малой кровью, если бы не одно но...
Про него все забыли. А он за весь день съел только тот несчастный стейк за обедом, и утренний марафон тоже основательно подорвал его силы. И никто же даже не подумал ничего ему предложить, только поохали над тем, какой он красавец (а то он сам не знал!), и тем, сколько же нужно денег, чтобы такого вот телёнка прокормить. При этом, собственно, покормить его так никто и не догадался.
Конечно, можно было позвать Катю, но отвлекать её сейчас себе дороже: вдруг заботливый отец умудрится положить дочери противогаз в чемодан, на случай протечки газа.
Поэтому, осторожно покосившись в сторону Катиной комнаты, Андрей тихонечко двинулся в направлении кухни, откуда доносились дразнящие ароматы. Заметив котлеты, красовавшиеся в большой тарелке на столе, Жданов окончательно воспрянул духом. Не так он и плох, в конце концов, этот день. Спустя пять минут, прибежавшая на грохот Катя смогла наблюдать редкую картину: её любимый, неотразимый шеф, восседал посреди, непонятным образом, оказавшейся на полу, скатерти и с воодушевлением трескал мамины фирменные котлетки из опрокинутой тарелки. И эта самая картина стала последним аргументом в нелёгком деле убеждения Пушкарёва. Такого кощунственного отношения к собственной кухне Елена Александровна не выдержала. И со всей возможной категоричностью заявила, что временный переезд Кати – это единственно возможный выход. Что ж, вечер удался...
И Екатерина Пушкарёва переселилась к Андрею Жданову.
Валерий Сергеевич даже вызвался отвезти их. И попутно прошёлся по квартире с инспекцией, успев заглянуть практически в каждый угол. Неопределённо хмыкнул, и, наконец, уехал. Жданов только про себя порадовался, что догадался днём попросить Катю вызвать-таки домработницу. Заодно и той объяснили появление огромной собаки в хозяйской квартире.
Катя буквально упала в кресло, и устало закрыла глаза.
Сумасшедший день дал о себе знать нечеловеческой усталостью и желанием рухнуть на кровать и не подниматься до утра.
– Ка-ать! Катя, ты спишь уже? – голос Андрея раздался совсем рядом, – Ка-ать!
Катя нехотя открыла глаза, и устало повернула голову:
– Нет, не сплю... Я сейчас... пойду, вещи разберу... – голос немного сел от усталости.
Жданов как-то смущённо мялся рядом. Чуть повнимательнее присмотревшись к Андрею, она заметила, что вид тот имел откровенно виноватый.
– Кать, тут такое дело... Я, конечно, понимаю, ты устала, но не могла бы ты со мной погулять? Немного совсем, просто мне надо... – он смущенно отвернулся.
О, конечно, с собаками же нужно гулять, а она и забыла... Сильно покраснев, Катя кивнула и быстро собралась. Когда потянулась за поводком, Андрей выразительно посмотрел на неё, и она решила, что в такое время их вряд ли кто остановит. Поэтому пошли налегке.
В небольшой парк, расположившийся неподалёку, Жданов отвёл Катю сам. Это был даже скорее небольшой сквер, но достаточный, чтобы можно было погулять с собакой.
Как только они вышли на аллею, пёс скрылся в зарослях кустарника. Катя отвернулась и посмотрела на жёлтый уличный фонарь. Придётся привыкать. Такие прогулки теперь станут частью её жизни, и, в конце концов, ничего противоестественного в этом нет, что она не человек что ли и не понимает?
Неожиданно для себя заметила нахальную белку, которая прыгала у подножия деревьев в свете фонаря. Такая смешная, торопится сделать запасы на зиму, пока не совсем ударили холода.
Катя улыбнулась, но тут же вздрогнула, когда к белке со звонким лаем бросился Андрей. Он носился за белками такой восторженный, такой счастливый, что Катя рассмеялась, и на мгновение ей даже показалось, что она слышит ответный смех самого Андрея.
Они ещё долго носились по парку, как дети, и на самом деле смеялись. Пугали белок и поздних прохожих. И когда уже окончательно выбились из сил, с сожале¬нием отправились домой.
В квартире обнаружили ещё одну про¬блему: в процессе своих исследований Жданов перемазался с ног до головы и сейчас был похож скорее не на собаку, а на поросёнка. Поэтому Катя, проявив неожиданную твёрдость, потащила упирающегося всеми четырьмя конечностями Андрея в ванную. На полноценное купание сил ни у одного из них не было, поэтому Катя ограничилась только обливанием насупленного Жданова из душа. Во что превратилась ванная и вся Катина одежда, после того, как Андрей от души отряхнулся, девушка предпочла забыть.
Наконец, уже далеко за полночь, они разошлись по комнатам. Жданов любезно предоставил Кате свою комнату, а сам устроился на уже полюбившемся ковре перед камином.
Катерина настолько устала, что даже не испытала ожидаемого волнения, а ведь она ночует в квартире Андрея и будет спать в его постели. Но об этом она подумает завтра, а сегодня – спать.

Роман приехал к дорогому мохнатому другу и президенту рано утром.
Картина, которую он застал в гостиной, была почти идиллической. Катенька уже в полной боевой готовности с энтузиазмом вычесывала Андрея какой-то щеткой.
Тот с влажными, видимо после утренней прогулки и последующей помывки, лапами стоял на каком-то куске клеенки, блаженно закрыв глаза.
– Добрейший всем денёчек! – голос Малиновского звучал немного гнусаво, из-за неизменного теперь, респиратора, – а я к вам с подарками!
Он вышел в прихожую и через минуту вернулся с горой пакетов с эмблемой известного зоомагазина.
– Пока вы тут быт обустраивали, я, между прочим, мозговой штурм начал! Так вот, Палыч, – обратился он к внимательно слушавшей собаке, – ты у нас, скорее всего, ньюфаундленд. Ну, во всяком случае, при запросе в поисковике «здоровенная чёрная псина» твоя фотка в результатах точно была. Вот я и затарился. Чего ради друга не сделаешь, даже в зоомагазин пойдешь.
Андрей что-то тихо гавкнул, что Катя перевела как «Шел бы ты Малиновский со своим энтузиазмом», и, вывернувшись из Катиных рук, подбежал к пакетам. С интересом сунул свой нос в один из них, и фыркнул.
Заботливый Рома притащил вообще все, что только могло понадобиться «здоровенной чёрной псине» в расцвете сил. Там были и несколько шампуней и спреев для ухода за длинношёрстными породами, и даже средство от блох (Малиновский очень заботливый друг), металлическая миска на специальной подставке, чтобы не подвергать больше испытаниям Ждановский дизайнерский журнальный столик. Там был даже большой лежак, правда, почему-то розового цвета.
Андрей удивлённо повёл ухом, но промолчал.
Но, когда Роман, еле сдерживая смех, вытащил из одного пакета розовый шипастый ошейник с медалькой-сердечком, Жданов не выдержал.
И квартира огласилась звонким лаем, хохотом и звоном разбитой, в пылу погони, посуды.
Когда же Андрею надоело гонять Малиновского по не такой уж и большой жилплощади, где было слишком много хрупких и дорогих предметов, он устало свалился на ковер перед камином.
Роман с Катей быстро собрались и уехали на работу, куда и так уже бессовестно опаздывали.
Уже в машине, Катя, наконец, рискнула сказать то, что волновало её уже второй день:
– Роман Дмитрич...
– Просто Рома, Кать, – перебил он девушку, – у нас же теперь общий подопечный, да ещё какой. Давай уже на «ты»?
– Хорошо... Рома. Я беспокоюсь за Андрея.
− А что с ним? Нос сухой и горячий? Старая шерсть сыпется, хоть в дом не заходи? Лапы ломит или Хвост отваливается?
– Ро-ом, – Катя надулась.
– Да ладно тебе, когда ещё появится такой повод поиздеваться над Палычем? Я тут, кстати, поискал на досуге... Информации по превращениям в животных вагон и маленькая тележка. И 97% из неё – это чистый бред, а остальные три – полубред. И... – Малиновский явно увлёкся, но теперь уже Катя его перебила, пока буйная фантазия не завела его в дикие зелёные дебри.
– Рома, я сейчас не о том. Просто, мне кажется, что Андрей может забыть, как это – быть человеком. У него всё больше собачьих привычек, и это только на второй день! А если он останется собакой на месяцы? – у Пушкарёвой явно начиналась паника.
– Так, спокойно! На данный момент, ты – его единственная связь с внешним ми¬ром, и им – настоящим. Не позволяй ему забыть это. Говори с ним, общайся, не да¬вай ему оставаться одному надолго. Вот что – от внезапно вспыхнувшей мысли, Роман просиял, – приведи его завтра в «Зималетто»!
Катя удивлённо посмотрела на странно воодушевлённого Малиновского:
– А разве туда можно с животными?
– Ну, на административный этаж под¬ниматься вряд ли разрешат, а вот на про¬изводство – очень даже. Можно даже ска¬зать, что это служебная собака. А ему там понравится, он же совсем больной до этих станков.
– Хорошо, завтра так и сделаем. – Катя облегчённо улыбнулась, одной проблемой меньше.
Но оставалось «Зималетто». Которое оказалось без головы в очень непростой момент. И тоже требовало внимания, не меньше, чем свалявшаяся шерсть Жданова.

Следующие несколько дней показали, что волновалась Катя совсем не напрасно. Если темпы особачивания Жданова удалось существенно замедлить с помощью долгих и интересных бесед, обсуждений книг и фильмов, а также целительной производствотерапией, то проблему с «Зималетто» оказалось решить не так-то просто.
Коллекция из синтетики не просто плохо продавалась, возвраты шли из всех регионов, и Амура, временно назначенная и.о. начальника отдела продаж, уже замучилась уговаривать возмущённых партнёров от разрыва контрактов с «Зималетто».
Ситуация складывалась патовая, и на очередном обеденном собрании в квартире у Жданова, было принято решение, пустить провальную коллекцию на распродажу, и в экстренном порядке запустить новую. В связи с этим, Кате предстояло выбить новый кредит на закупку сырья.
Поставщиками обещал заняться Роман, однако представленная им компания доверия не внушала. Да и стопроцентная предоплата была не самым лучшим условием в их положении.
Поэтому, Катя подготовила встречное предложение, от проверенных поставщиков, хоть и несколько дороже. И вечером, накормив Жданова уже традиционным стейком (от собачьего корма тот наотрез отказался), она осторожно завела тему поставщиков.
– Нет, Кать, это не вариант. Чтобы покрыть убытки цены должны быть процентов на двадцать ниже, чем у твоей «Шёлковой симфонии». А эта узбекская фирма даёт отличные ткани и за смешные деньги. – Андрей говорил слегка покровительственным тоном, каким говорят маленьким несмышлёным детям, что нельзя совать пальчики в розетку.
Слышать подобные слова от собаки, которая только что от души почесала за ухом, было по меньшей мене странно. И Катя разозлилась.
– Раз это не вариант, то я умываю руки. Закупайте, какие хотите ткани, делайте всё, что вашей душе угодно, вот только без меня. – В возмущении Катя вскочила с дивана, оттолкнув Андрея, ко-торый привычно улегся рядом, положив голову ей на колени. – Раз моё мнение для вас ничего не значит, то и вмешиваться в ваши дела и в работу вашей компании я не буду. Пусть всем управляет Малиновский, а заодно кормит вас, выводит на прогулку и далее по списку. А с меня хватит... И топнув ногой, она вылетела в прихожую. Судорожно начала одеваться, не попадая руками в рукава, и вполголоса проклиная упрямого барана, которого по недоразумению превратили в собаку. Когда уже взялась за ручку двери, оглянулась, повинуясь внутреннему импульсу.
Жданов стоял посреди коридора и пристально смотрел на неё.
– Кать, не уходи. Ты же знаешь, я без тебя пропаду. Я сделаю, как ты захочешь, только останься, – в голосе Андрея было явственное напряжение и какая-то обреченность.
Катя сдержанно кивнула, он мотнул косматой головой и ушёл в гостиную.
В тот вечер он лежал на ковре перед камином и неотрывно смотрел на огонь, а к Кате так боль-ше и не подошел. Простить ей, что она воспользовалась его зависимым положением, он не мог.
И Катерина ощущала себя предательницей, но поступить иначе не могла. С его упрямством обычными способами было не справиться, и пришлось пойти на этот некрасивый поступок, чтобы заставить к себе прислушаться.
А теперь, коллекция была спасена, она чувствовала это, но отношения между ними, такие тёплые и доверительные в последние дни, были безнадёжно испорчены. И как это исправить Катя не знала.
Андрей не разговаривал с ней два дня.
Просто просил «перевести» свои слова для Малиновского, когда тот приходил, да ткнул лапой в папку с Катиными выкладками по поставщикам, когда Роман усомнился, что Жданов сам принял это решение.
В субботу Катя проснулась ни свет, ни заря, сказалась вновь приобретенная привычка к ранним прогулкам с Андреем. Обычно часов в шесть он бежал к ней с криком «Катя, подъём!» и оглушал заливистым смеющимся лаем. А потом они носились час, как угорелые по холодному и пустынному скверику, пугая ранних прохожих. Она даже купила себе джинсы, куртку и кроссовки, чтобы не отставать от восторженного Жданова. На прогулке он отпускал себя, и мог нарезать круги по парку, оглашая его басовитыми раскатами своего лая, и в этом громоподобном звуке ей слышался смех настоящего Андрея...
Но сегодня она лежала, смотрела в потолок, и знала, что Жданов не придёт. С того вечера, как она поставила ему ультиматум, напомнив, насколько он беспомощен без неё, Андрей просто молча приносил ей поводок вечером и их прогулки занимали ровно столько времени, сколько было нужно Жданову, чтобы сбегать по своим делам в ближайшие кусты.
В квартире было тихо, наверное, Андрей ещё спал, но тут тишину прорезала знакомая мелодия мобильника из-под подушки. В такое время мог звонить только один человек. Пушкарёва, не глядя, взяла трубку:
– Да, Ром, – отношения с Малиновским тоже стали несколько напряжёнными, его задевало, что Катя, пользуясь своим положением (а другой причины отказываться от его, намного более выгод-ного, предложения, он не видел), смогла протолкнуть свои идеи Жданову. Ну, что ж. Его право...
– Кать, включи телевизор, – также без приветствия отозвался встревоженный голос Романа, – Срочно, включи, прямо сейчас! Седьмой канал!
Малиновский был не на шутку взвол¬нован, так что Катя потянулась к пульту, лежавшему на тумбочке рядом с крова¬тью, а когда включила нужную програм¬му, поняла, почему.
– Сегодня на въезде в Москву была ос¬тановлена крупная партия контрабандных тканей из Узбекистана, – голос диктора гулко разносился по квартире, и в комна¬ту, цокая когтями по паркету, прибежал Андрей. – При проверке были обнаруже¬ны грубые нарушения в оформлении въе¬здной документации, весь груз конфиско¬ван до выяснения обстоятельств.
– Катька, я звонил Ахмеду, у него но¬мер не отвечает, ни один из номеров той фирмы не отвечает – Роман почти срывался на крик,– Ты понимаешь? Это могли быть наши ткани! Ты спасла нас, Катька ты волшебница!
Видимо от избытка чувств Малиновский отключился, потому что в трубке пошли гудки.
В какой-то прострации Катя смотрела на телевизор и продолжала держать трубку у уха. От облегчения хотелось плакать. Значит, она всё правильно сделала, и у них теперь всё получится. Перевела абсолютно счастливый взгляд на притихшего около кровати Андрея. Конечно же, он всё слышал, просто не мог не слышать восторженного вопля Малиновского «Катька, ты волшеб-ница!», но почему тогда он молчит? Или он всё ещё обижен, и это ничего не меняет? Словно в ответ на её мысли, Жданов запрыгнул на кровать, подошёл к сидящей девушке и ткнулся холодным мокрым носом ей в щёку.
– Прости меня! – Раздался в её голове тихий голос Андрея.
– И ты, меня! – так же тихо ответила Катя, привычно погружая пальцы в мягкую шерсть у него на загривке. Как же она скучала.
Глава 5.

После этой встряски с новыми поставщиками, всё пошло как по маслу. Андрей с удовольствием слушал Катины рассказы о словесных баталиях с Милко и кредиторами. Медленно, но верно, «Зималетто» выходило на тот курс, о котором он мечтал в начале своего, довольно неудачного президентства. И к ближайшему Совету директоров, который должен был состояться уже через две недели, дела компании вполне могли уже прийти в удобоваримый для акционеров вид.
Но это все была только одна сторона медали.
Жданов, безусловно, радовался успехам своей одарённой помощницы и, как это ни странно, Малиновского, но ему очень тяжело было оставаться в стороне от этих трудовых подвигов. Ежедневные традиционные обеденные и вечерние совещания были не в счёт, ему не хватало своего кабинета, шумного офиса с вездесущим и вечно гудящим Женсоветом, истеричного Милко, окруженного стайкой своих рыбок. Даже о Клочковой он вспоминал с некоторой ностальгией, что, кстати, неслабо его пугало. «Зималетто» было его домом, он буквально вырос там, среди швейных станков, на его глазах маленькая швейная фабрика превратилась в огромный модный дом, известный по всей России и не только. И вот сейчас, когда компания совершала первые шаги на новую, следующую ступень своего развития, он вынужден был оставаться в стороне.
Немного помогали периодические набеги на производство. Смешливые швеи, когда перестали бояться огромного медведеподобного пса, при его появлении всегда подходили погладить его по голове, или почесать за ушами, или побаловать чем-нибудь вкусненьким. А Жданов наслаждался пусть и таким, но всё-таки женским вниманием. В конце концов, это было одно из немногих доступных в его положении удовольствий.
Стабилизация дел в компании позволила вплотную заняться «мохнатой» проблемой Андрея. Теперь они с Катей просиживали целые вечера за просмотром всех фильмов, хоть сколько-нибудь связанных с превращениями в животных, по списку, предоставленному верным Зорькиным. Кстати, Андрей имел удовольствие увидеть этого любопытного субъекта у себя дома, когда тот приезжал проведывать дорогую подругу, а также на кухне у Пушкаревых, когда навещали Катиных родителей.
Пересмотр довольно бредовых, большей частью, фильмов не дал практически ничего, кроме того, что они сами знали. То, что его заколдовали не по доброте душевной, было и так понятно, но почему именно собака, и именно сейчас? И почему его может слышать только Катя? Можно, конечно, было бы подумать, что всё это – изощрённая месть обиженной талантливой помощницы своему безалаберному и невнимательному шефу. Слишком много совпадений: он зависим от Кати, Катя получает управление над «Зималетто», ну, и помимо этого, возможно, какое-то моральное удовлетворение от его унизительного положения.
Всё это можно было бы подумать, если бы речь шла не о Кате Пушкарёвой.
Она была, безусловно, самым бесхитростным, честным и самоотверженным человеком, которого он знал. Он чувствовал, что ей действительно жаль его, и её желание помочь было искренним, как впрочем, и всё в ней.

С ней можно было расслабиться, разговаривать обо всём на свете, дурачиться, бегать в парке, и просто молча сидеть часами перед камином. Катя была очень уютным человеком. И очень тактичным, что также было немаловажно.
Она же практически стала сиделкой при нём, и при этом не выказывала ни малейшего признака смущения или неловкости, когда например, купала его, а он обрызгивал её с ног до головы, или когда резала ему слабо прожаренный стейк на небольшие кусочки.
Она даже зубы ему чистила, если уж на то пошло, кстати, Андрей безумно обрадовался, что его вкусы в еде изменились лишь незначительно, в частности, появлением огромной любви к мясу. Он не знал, как собаки относятся к мятной зубной пасте, но, надо полагать, вряд ли это один из их любимых вкусов, а вот ему очень даже нравился. Впрочем, в его новой жизни появилось слишком много моментов, которые ему нравились, и это пугало его до чёртиков.
Но должен же быть хоть какой-то способ исправить всё это? Но для этого, нужно было точно знать, что с ним случилось.
В один из их киновечеров, когда к нему с Катей присоединился ещё и Малиновский, Катерина посреди особо бредовой сцены вдруг вскочила на ноги, случайно наступив на хвост, лежавшему на ковре Андрею. Тот взвыл.
– Ка-а-атя-я! Ты что, добить меня решила, чтоб не мучился? – проклятый отросток позвоночника болел так, будто по нему пробежало стадо бешеных слонов, а не хрупкая Пушкарёва, – ох ты ж чёрт, как болит-то?
Андрей завертелся волчком, не зная, как унять боль. Катя чуть не плакала, перепугавшись, что и правда доведёт его до могилы. Малиновский ржал.
– Малина! Хорош уже зубы скалить, льда принеси! – рявкнул Жданов, а Катя, вместо того, чтобы перевести, сама побежала на кухню, попутно отдавив ногу развеселившемуся Ромке.
Тот зашипел от боли, а Андрей мстительно осклабился. «Правильно, Катенька, нечего братьев наших меньших обижать!»
Когда, наконец, вся суета улеглась, хвосты и ноги были подлечены, а рассыпавшиеся печенюшки, с которыми Катя обычно смотрела фильмы, собраны, она смогла всё-таки объяснить причину собственного переполоха.
– Амура! – заявила Пушкарёва с видом двоечника, которому на экзамене попался тот самый, единственный билет, который он знал.
– ...? – недоумение, как оказалось, и на собачьем и на человеческом лицах выглядит практи-чески одинаково.
– Нам Амура может помочь! – Катя с нетерпением смотрела на них, словно досадуя на их недогадливость.
– И как? Карты раскинет? – Роман усмехнулся, а вот Жданов задумался.
Не в его положении говорить о глупых предрассудках, с этой точки зрения – он ходячее опровержение всем существующим научным теориям.
– Кать, а ты уверена, что стоит к ней обращаться? Что знает Женсовет – знают все, а мне бы не хотелось посвящать ещё, кого бы то ни было в это безобразие.
– Андрей, – Катя чуть ли не подпрыгивала на диване от переизбытка энтузиазма – с Амурой можно поговорить. Если её попросить, объяснить ей ситуацию, она никому не скажет. Но она единственный человек, из наших знакомых, кто может хоть чем-то помочь.
Андрей посмотрел на Романа. Тот озадаченно почесал в затылке:
– В принципе, попробовать можно. Всё равно вариантов нет.
Жданов вздохнул.
Вариантов у них не было. А ведь через две недели показ, который он должен открывать, и совет директоров, на который не пошлёшь Катю парламентарием. Да и вообще, пора ему уже возвращаться, а то, так ведь и привыкнуть можно.
Для вовлечения Амуры в «Тайны Мадридского двора» был составлен целый план. Наиболее опасная, с любой точки зрения, миссия – отвлечение Женсовета – была возложена на широкие, мужественные плечи Малиновского. Ему не привыкать вносить смуту в женские ряды, поэтому он на обеденном перерыве подарил Марии Тропинкиной розу, прямо у ресепшена на глазах у всех жен¬советчиц, кроме Амуры. Ту Катя предварительно вызвала на совещание по торговым точкам в президентский кабинет. По¬этому экстренный сбор в зале заседаний по вопросу намерений Романа относительно Маши обошёлся без Черной Мамбы.
Удостоверившись, что дамочки засели за обсуждением «невероятной новости» основательно и надолго, Рома, довольно насвистывая, отправился в президентский кабинет.
Предстоял второй акт спектакля для одного зрителя.
В президентской приемной никого не было – пользуясь отсутствием на работе и Андрея и Киры, Клочкова с удовольствием просиживала рабочие часы в баре, жалуясь на жизнь всем, кому «посчастливилось» оказаться поблизости.
Малиновский, с трудом убрав с лица довольную улыбку, старательно изобразил крайнюю степень обеспокоенности, и стремительно вошёл кабинет.
– Катерина Валерьевна, Амура, у нас проблемы с одним из магазинов, там что-то с партией случилось, то ли привезли испорченную, толи уже там испортили. В общем, надо ехать разбираться.
Катя серьёзно кивнула.
– Конечно, Роман Дмитрич, мы будем готовы через десять минут, – и аккуратно отправила обескураженную и.о. начальника продаж в кабинет одеваться.
Как только дверь за Амурой закрылась, заговорщики переглянулись и прыснули. Сработали как часы, Штирлиц бы обзавидовался.
Когда машина Малиновского остановилась возле дома Жданова, Амура недоумённо осмотрелась.
– А куда мы приехали?
Роман обезоруживающе улыбнулся:
– Да не волнуйтесь вы, просто мы заехали к Андрею Палычу, кое-какие документы забрать.
– А он разве уже вернулся?
– Ну да... В некотором смысле... – Катя смущённо отвернулась.
Когда она своим ключом открыла дверь, мулатка недоумённо вскинула брови, но промолчала, предчувствуя ещё более горячую новость. И предчувствия её не обманули. Когда Андрей привычно вбежал в прихожую, чтобы встретить Катю, глаза у Амуры увеличились в размере:
– Андрей Ппалыч? Это кто же то вас так?
Ну что ж, похоже, объяснить будет проще, чем они думали...

Глава 6.

Весь последний час Катя ощущала себя Алисой на Безумном чаепитии с Шляпником, Мартовским зайцем и Соней. Причём вместо зайца был пёс – Жданов. Бред, какой...
То, что Амура с первого взгляда опознала Андрея в этом, мягко говоря, необычном виде намного облегчило процедуру объяснения ей этой щекотливой ситуации, но не помогло ни на миллиметр продвинуться в поиске решения проблемы.
– Ну, то, что вас заколдовали, это и ежу понятно, – Амура, отойдя от первого шока, сидела на кресле в гостиной и осторожно прихлёбывала горячий чай, – а вот кто, почему, и как – вот это уже совершенно другие вопросы. Одно могу сказать совершенно точно, это явно женских рук дело.
Малиновский заметно оживился:
– А почему вы в этом так уверены? Встречали нечто подобное?
– Нет, не встречала, но, вы меня, конечно, извините, Андрей Палыч, – Амура кивнула Жданову, – но превратить вас в кобеля, могла только очень обиженная женщина. Слишком изощрённо для мужчины.
Андрей вздрогнул, будто вспомнил что-то, но тут же тряхнул головой и снова посмотрел на Амуру.
– Амура, а вы можете помочь мне? Вернуть меня обратно? – Катя послушно перевела слова Жданова и с надеждой посмотрела на подругу. Та нахмурилась...
– Знаете, Андрей Палыч, я могу видеть, но я не колдунья. Да и знакомых у меня с нужными вам навыками нет... Единственное, могу для вас карты раскинуть, и то я не уверена, что они смогут помочь...
Жданов кивнул. Как говорится, на безрыбье... А в его положении выбирать не приходилось.
Катя внимательно следила за манипуляциями подруги, которая, разложив на столе карты, как-то очень напряжённо в них вглядывалась.
– Причина в вашем прошлом. В том, чего вы не увидели и не услышали, чего оставили – и не заметили. И нет никакой определённости. Вот здесь – Амура ткнула в какую-то карту, – у вас человек, который может всё изменить, но ему мешают.
– Кто? – спросили в один голос Жданов и Малиновский.
– Вы, Андрей Палыч... Тут только вы. Здесь получается, что вам дали новые глаза, но вы не видите, новые уши – но вы не слышите, и пока вы не исправите это, он – она снова ткнула в ту же карту, – не сможет ничего изменить.
– Амурочка, дорогая моя, а это точно «он»? Вы же вроде говорили, что всё это начала женщина?
– Здесь нет определённости, просто че¬ловек, он или она – непонятно, и достато¬чно близко, но ему (или ей) мешают. Так что, всё зависит от вас, Андрей Палыч.
Жданов заметно расстроился.
После ухода Амуры и Романа, он, странно притихший, бродил по квартире, уныло повесив хвост. У Кати буквально сердце кровью обливалось от осознания своей бесполезности. Она ничем не могла помочь Андрею. Как было бы здорово, если бы всё можно было решить так просто, как, например, в сказке «Красавица и чудовище». Силы её любви к нему хватило бы на десяток таких вот монстров, но оказалось недостаточно для одной собаки просто потому, что Жданов её не любил. Катя верила в чудеса, но не верила в сказки. Она видела, что Андрей относится к ней гораздо терпимее, внимательней, чем ко многим другим, он уважал её мнение, и даже иногда проявлял какую-то нежность, как к младшей сестрёнке. Но он не любил её. И она прекрасно знала, что не полюбит.
– Ка-ать! – грустный голос Жданова отвлёк её от таких же невесёлых мыслей, – вот ты мне друг?
Пушкарёва усмехнулась про себя.
– Конечно, Андрей! – Жданов запрыгнул на диван и устроил голову у неё на коленях, прикрыв глаза, – А почему ты спрашиваешь?
– Я ужасный человек, Кать. – Андрей вздохнул, – был. Хотя, пёс из меня получился вроде неплохой.
Катя улыбнулась, уловив в его голосе усмешку.
– Замечательный. Брехливый, немного, но это ничего – она погладила его по голове, – да и человек вы хороший, Андрей Палыч. Не переживай, всё будет хорошо...
– И почему я тебе верю? – он, похоже, улыбался, – ах, да! Ты же у нас патологически честная, и врать не умеешь!
Катя дурашливо шлёпнула его по боку.
– И учиться не собираюсь. Меня не так воспитывали, – и показала Жданову язык, пусть он и не видел.
Тишина и мерное сопение Андрея подействовали на неё убаюкивающе. Она почти задремала, когда Андрей вдруг подскочил и стал кругами носиться по комнате. Он выглядел таким взвинченным, и переполошенным, что Катя даже не решилась спросить его, что случилось. Такой перепад настроения просто так не бывает, поэтому стоит дать Жданову время и дождаться от него уже внятной речи.
Внезапно, Андрей замер посреди комнаты, гладя на девушку каким-то шальным взглядом.
– Это Кира! Кира меня заколдовала! – утробно прорычал он.

И как он раньше не догадался?! Ведь всё оказалось так просто! Правильно Малиновский всегда говорил, что обиженная женщина – хуже обезьяны с гранатой, вот Кира его этой самой гранатой и приложила. А ведь права была Амура, он же практически не слышал ничего из тех воплей, что издавала Воропаева той злополучной ночью. И если бы не зацепился краем уха за этот красочный эпитет – «кобель», то едва ли бы он вообще вспомнил про свою бывшую невесту.
Значит, всё-таки она постаралась!
Это всё объясняло. Скорее всего, это Кристина надоумила ее отомстить ему таким изощренным способом, так как старшая Воропаева частенько моталась по экзотическим местам, и, скорее всего, вполне могла найти какого-нибудь колдуна, или шамана, или ещё чёрт-знает-кого. И теперь, благодаря мстительности Киры он бегает на четырех лапах.
Какая-то горячая волна поднялась внутри, и не в силах сдерживаться, Андрей снова зарычал. На этот раз скорее от бессилия. Всё пропало. Если залог его спасения – Кира, то он на всю жизнь останется лучшим другом человека. Уговорить её снять эти чары, какими бы они ни были, было бы конечно очень сложно, но возможно. Гораздо сложнее было Киру найти.
О её местонахождении было известно только лишь то, что она куда-то улетела вместе с Кристиной, а зная неугомонную натуру той, конечный пункт назначения мог быть где угодно. И на Мадагаскаре, и в Антарктиде.
Жданов заскулил от досады.
Катя осторожно потрепала его по шее и спросила:
– Может, Воропаев знает? Он же наверняка поддерживает с ними связь?
Андрей закрыл глаза. Это было ещё хуже. Для того, чтобы помочь ему, Воропаев и пальцем бы не пошевелил. И ни Романа, ни, тем более, Катю слушать бы не стал. Замкнутый круг какой-то.
Кто же ещё мог знать, где Кира?
Клочкова? Они же вроде как лучшие подруги, неужели Кира и ей не оставила никаких своих координат? Но, опять же, Кате она ничего не скажет. Значит, придется Малиновскому снова браться за бубен и начинать брачные танцы вокруг разобиженной Виктории.
Ну что ж, достойная расплата за розовый лежак и ошейник с сердечком.
Вызвонить Романа не удалось, вероятно, тот наверстывает упущенное за последние несколько вечеров в своем любимом хобби – моделизме.
Ладно, до утра этот вопрос потерпит.
Поужинав, они с Катей пожелали друг другу спокойной ночи и разошлись по комнатам.
Однако Андрею не спалось. Он вороча¬лся на ковре перед незажжённым камином и никак не мог устроиться. Да и мысли, бродившие в голове, не радовали. Хоро¬шо, если поиски Киры дадут результат, а если нет? Вдруг она откажется снимать с него эти чары? Или не сможет этого сде-лать? Или, что ещё хуже, окажется, что она не имеет к этому никакого отношения, и они просто потеряют драгоценное вре¬мя?
А времени оставалось всё меньше. Жданову казалось, что он слышит, как невидимый диктор начал обратный отсчет до его неминуемой гибели. Четырнадцать дней до показа, семь дней до показа, один день до показа, ноль. И первый четвероногий президент «Зималетто» звонким лаем открывает показ. Аплодисменты, занавес. А потом его в – питомник, Катю и Ромку – на улицу, Воропаева – в президентское кресло. Каждому по способностям, каждому по потребностям. А спустя неделю после показа, до людей, наконец-то дойдёт, что Андрей Жданов не уехал в командировку, а пропал без вести. Причём Малиновский и Пушкарёва в этом замешаны. Значит, будет второй акт действа. «Всё, это клиника, Жданов! Ты так себя накрутишь, что, независимо от обличия, тебя будет ждать укольчик с сильнодействующим успокоительным!»
Но сон не шёл. Далеко за полночь, Андрей устал бороться со своими страхами в одиночку. Он зашёл в спальню, лёг на кровать поверх одеяла, и положил Кате голову на живот. Девушка крепко спала, и её ровное дыхание подействовало на него настолько умиротворяюще, что уже через пару минут Жданов уже спокойно сопел во сне. И даже не заметил, как проснувшаяся Катя, осторожно погладила его по голове и накрыла своей ладонью его лапу.
– Всё будет хорошо, Андрей... Я тебя люблю и всегда буду рядом. Всё у нас получится, – прошептала девушка и закрыла глаза.

Конечно же, Рома необходимости возобновить «общение» с несравненной Викторией просто безумно обрадовался. Опять на передовую, с цветами наперевес, а он и так в прошлый раз еле-еле отбился. Но что не сделаешь ради лучшего друга?
Вот поэтому-то Ромио и начал свой рабочий день с визита в президентскую приёмную.
Включив своё обаяние на полную мощность, он буквально обрушил на Клочкову целый шквал комплиментов, призванных сразить её с длинных ног. Как ни странно, мисс «два-года-в-МГМО» устояла. Цветы благосклонно приняла, но от предложенного ужина важно отказалась. А вот это уже новость. Клочкова. Отказалась. От бесплатного. Ужина. Где-то в лесу определённо издох медведь, или завтра пойдёт розовый снег цветочками.
Малиновский был даже, в какой-то степени, уязвлён: «Теряю хватку, раз даже Викуля отшила!»
Но это только разбудило в нём азарт. Вероятно, эта миссия будет не настолько неприятной, как предполагалось. Но всё оказалось даже сложнее, чем он думал.
То ли Клочкова и правда была хорошей подругой, то ли она решила потрепать Роману нервы, подогревая тем самым интерес к себе, но даже через три дня осады, когда она всё-таки пошла с ним на свидание, она наотрез отказывалась говорить что-либо о местонахождении Киры.
Это уже начинало раздражать.
Кроме того, Жданов всерьёз распсиховался, когда оказалось, что Виктория весьма крепкий орешек, и даже цапнул сконфуженного Малиновского за ногу. Собственно, истерика Палыча была более чем объяснима: время шло, и показ надвигался неотвратимо, как айсберг на Титаник. И надо было уже делать хоть что-нибудь.
Поэтому Ромио пошёл на крайние меры.
Он позвал Клочкову замуж. «Палыч не расплатится!» – уныло подумал верный друг, когда Виктория с улыбкой счастливой гиены бросилась ему на шею. Он даже ей кольцо купил, решив, что потом выставит Жданову счёт за моральный и материальный ущерб. А пока он сидел на диванчике в приёмной, Клочкова устроилась у него на коленях и уже что-то тараторила насчёт их будущей свадьбы.
На перечислении курортов, куда они полетят на медовый месяц, Рома перебил свою «счастливую невесту»:
– Викуль, а ты же позовёшь Киру на свадьбу? Может быть, имеет смысл позвонить ей, вот прямо сейчас, и пригласить? А то мало ли, сколько ей добираться сюда, а мы могли бы сыграть свадьбу сразу после показа... Она же где-то в Непале, да?
– Да в каком Непале? В Подмосковье она, на даче. Вернулась несколько дней назад. – в эйфории Клочкова забыла о конспирации, и выложила всё, как на духу, – Ро-ом, а ты же попросишь Милко сшить мне платье? Ткань можно будет купить в Милане, а...
– Солнце моё, всё будет, как пожелаешь! Я вот сейчас зайду к Пушкарёвой, и передам ей заявление на отпуск, а потом мы всё с тобой обсудим – и ловко вывернувшись из рук будущей (три ха-ха четыре раза) жены, он бегом бросился в Ждановский кабинет.
– Катя! Миссия выполнена!

Дача у Ждановых и Воропаевых была общая, этот большой и добротный дом стоял в небольшом дачном посёлке на берегу заросшего осокой пруда. Это было очень тихое место, настоящий дом детства, где Андрей, Кира и Сашка, проводили каждое лето.
Правда, последние несколько лет Андрей крайне редко выбирался туда, поэтому даже и предположить не мог, что Кира предпочтёт обосноваться именно там.
Когда Малиновский сообщил радостную новость Кате, было принято решение ехать в этот же день, и на машине Жданова. Во-первых, на просторном заднем сидении Андрею было гораздо удобнее, чем в БМВ Малиновского, а во-вторых, Роман заявил, что Жданов испачкает ему весь салон своей шерстью.
И вот, несколько часов спустя, уже в сумерках, они стояли перед подъездными воротами.
Так как у Жданова был свой комплект ключей, во двор они въехали без проблем, и, оставив машину, подошли к двери.
Окна в доме светились, значит, Кира была дома. Это порадовало, но и напугало Андрея. Вот и что ей сейчас говорить? «Верни меня обратно, стерва?!» Или просто вцепиться этой изобрета-тельной негодяйке в ногу?
Шерсть встала дыбом. Катя успокаивающе погладила его по голове и решительно нажала кнопку звонка. Кира появилась через несколько минут, в домашнем костюмчике, раскрасневшаяся и немного растрёпанная. С изумлением она изучала колоритную делегацию: Катю, похожую на подростка в джинсах и яркой курточке, Романа в неизменном респираторе и огромного чёрного пса, очень недружелюбно уставившегося на неё.
– Ром, – проигнорировав Катино приветствие, Кира вопросительно посмотрела на Малиновс-кого, – а вы что здесь делаете?
– А ты не догадываешься? – Глухо проворчал Андрей. Если бы не Катя, ох и рыкнул бы он на свою бывшую невесту?
– А ты не догадываешься, Кирюш? – Роман озвучил вопрос Жданова. За столько лет дружбы они научились понимать друг друга практически без слов, и в этой ситуации переводчик не потребовался.
– О чём я должна догадываться? − И зачем ты притащил сюда Пушкарёву с этой псиной? – Зря она это спросила, потому что нервы у Жданова не выдержали, и он с глухим рычанием бросился на Киру

Когда Андрей прыгнул на Киру, Катя заголосила не хуже перепуганной на смерть Воропаевой, Роман кинулся оттаскивать разъяренного Жданова от Киры, а из глубины дома выбежал встревоженный растрёпанный мужчина в расстёгнутой рубашке.
Когда Кате вместе с Малиновским удалось, наконец, усмирить Андрея, мужчина пытался успокоить дрожавшую от ужаса Киру.
– Тихо, Палыч, тихо! – успокаивающе сказал Роман, и придержал Жданова за загривок,– Кирюш, ты только не пугайся, но нам надо поговорить.
– О чём вам говорить? – вместо Киры ответил мужчина. Голос у него был приятный, с мягкой интонацией, но сейчас звучал очень строго, – вы и так её перепугали! Почему вы вломились в дом, да ещё с бешеной собакой без намордника?
– Палыч-то? Да он смирный, просто перенервничал немного! – Малиновский улыбнулся, – мы, кстати, кажется, не знакомы? Роман Малиновский! – он протянул мужчине свободную руку, тот осторожно её пожал.
– Никита Минаев. А вы? – кивнул он Кате.
– Екатерина Пушкарёва – немного заикаясь, ответила Катя, которая всё ещё не могла отойти от вспышки Жданова.
– Очень приятно! – Минаев вёл разговор с нордическим спокойствием, словно это не он буквально минуту назад с криками отталкивал Жданова от Киры, и та не обмякла сейчас в его руках от пережитого стресса, – может, пройдём? Если у вас такое неотложное дело, что вы приехали без предупреждения, на ночь глядя. Но собаку вам придётся оставить на улице.
– Он пойдёт с нами. – неожиданно твёрдо заявила Катя, – я за него ручаюсь.
– Ну, хорошо, – с неохотой согласился Никита, и кивком указал направление, – нам туда.
В гостиной был приглушен свет и горел камин. Общая обстановка, растрёпанный вид Киры и Минаева, открытая бутылка вина с двумя наполненными бокалами на полу перед камином – сомнений в том, чему они помешали, не было. У Воропаевой была уже своя личная жизнь, а Андрей мучился в собачьей шкуре. Катя разозлилась. Да, Жданов был ужасным женихом, но такого он точно не заслужил
Никита осторожно усадил Киру на диван и зажёг верхний свет, затем сел рядом с Воропаевой и посмотрел на устроившуюся напротив компанию.
– Так с чем же вы пожаловали? – Кира так и продолжала молчать, поэтому Минаев взял на себя роль парламентёра.
– Если вы не возражаете Никита...? – Катя вопросительно посмотрела на мужчину, ожидая, что тот назовёт своё отчество.
– Просто Никита, – он улыбнулся, – мы же не в официальной обстановке.
– Никита, – Катя слабо улыбнулась, – нам необходимо поговорить с Кирой Юрьевной наедине.
Минаев посмотрел на Киру. Та уже достаточно пришла в себя и непонимающе уставилась на Пушкарёву.
– А о чём нам с вами говорить? – её голос звучал хрипловато, из-за недавнего крика, и Никита передал ей бокал с вином. Кира с облегчением отпила глоток и благодарно на него посмотрела.
Катя, заметив этот обмен взглядами, только хмыкнула. При других обстоятельствах она бы порадовалась за Киру, которая наконец-то нашла мужчину, который действительно её любит, но сейчас она искренне переживала за Андрея. Поэтому нашла в себе силы, и серьёзно посмотрела на Воропаеву.
– Это касается компании, и ...Андрея Павловича. Дело в том, что у нас случился небольшой форс-мажор, и, я думаю, вы понимаете, о чём идёт речь.
– О чём вы говорите? Дела в компании я передала Амуре, она в куре всех операций и владеет всеми контактами с клиентами, а о Жданове я вообще слышать не хочу! – Кира даже раскраснелась от гнева.
– И всё-таки, нам нужно поговорить, – проговорил с нажимом Роман и выразительно посмотрел на Воропаеву. Та, немного поколебавшись, что-то прошептала на ухо Минаеву, и тот, кивнув, вышел.
– Так о чём вы хотели поговорить?
– Кира, я смотрю, у тебя всё наладилось, так может быть хватит? Ты уже достаточно проучила Жданова. – Малиновский серьёзно посмотрел на неё.
– Как проучила? Я же исполнила его мечту, освободила от необходимости жениться ради компании!
– Кирюш, не надо делать вид, что не понимаешь, о чём я. Или ты не узнаёшь его? – Роман кивнул на Жданова, который в этот момент сидел с видом матёрого людоеда.
– Почему я должна узнавать это чудовище? Я эту собаку в первый раз вижу! – воскликнула Кира с неподдельным удивлением, и в душу Кати закралось сомнение. А что, если Кира действительно не понимает, о чём речь?
– Кирюш, ну хватит уже. Как ты это сделала? Тебя Кристина надоумила? Ты колдуна наняла? Как нам всё исправить? – Малиновский уже терял терпение.
– Ром, ты о чём вообще? Какой колдун? Причём здесь Кристина? Я тебя совсем не понимаю!
– Кира... ты и, правда, ничего не знаешь? – Рома пристально наблюдал за Воропаевой, но не мог найти в ней признаков фальши.
– О чём я должна знать? Что вообще происходит? Я развязалась с «Зималетто», я ушла от Жданова, и ничего вот уже несколько недель о нём не знаю, и знать не желаю. Этот человек мне не интересен ни в каком виде, и если у него что-либо случилось, то я уж точно не имею об этом никакого представления!
– Кира, я сейчас у тебя спрошу одну вещь, только ты не удивляйся. Ты называла Андрея кобелём?
– А как его ещё назвать? Он постоянно изменял мне, не пропускал ни одной юбки, а я всё терпела. И сейчас я ничего о нём слышать не хочу. Если это всё, что вы хотели узнать, то я вас не задерживаю. Привет Жданову! – И Кира встала, чтобы выпроводить их.
На пороге Катя глубоко вздохнула. Холодный воздух приятно охладил разболевшуюся голову. Жданов понуро шёл рядом. Она осторожно прикоснулась к его уху.
– Андрей...
– Я всё понял, Кать. Это не она, – от тоски, звучавшей в его голосе, захотелось плакать.
– Мы справимся. Время ещё есть, и у нас всё получится! – пёс кивнул и доверчиво прижался тёплым боком к её ногам...
Глава 7.
Это был конец.
То, что Кира не имеет никакого отношения к случившемуся с ним, он понял практически сразу. Ну, если быть более точным, сразу после того как его оттащили от перепуганной на смерть Воропаевой. И после того, как спала красная пелена, застилающая глаза, и немного схлынуло настойчивое желание вцепиться в её изящную шею. То есть, сразу, когда за ними закрылась дверь.
И тогда же он понял, что это конец.
Конец всему: его прежней жизни, такому недолгому и бесславному президентству в «Зималет-то», безбашенным гулянкам с Малиновским, ему самому.
Не будет теперь Андрея Жданова, будет просто жизнерадостный ньюфаундленд Палыч. Хорошо хоть не Шарик, как предлагал балбес-Малиновский. Катя предлагала, кстати, назвать его «Рэй». Вроде как сокращенно от «Андрей». На что он тогда ответил, что тогда уж лучше сразу «Дюк», сокращенно от «Индюк». А Катя рассмеялась.
А что теперь будет с Катей? Ей же предстоит объяснять растерянным родителям, что их непутёвый сын пропал в своей долгосрочной командировке, и, похоже, навсегда.
А родители? Что будет с ними? И как скоро они поймут, что он не затерялся в модных европейских клубах, а пропал совсем. И не вернётся. Никогда...
Всю дорогу с дачи Андрей предавался своей тоске и безнадёге, которые полностью захватили его. Катя тоже была очень грустной, и только оглядывалась иногда на него с пассажирского сиденья. Даже Ромка притих, чего с ним не бывало с того момента, как он узнал, что у его лучшего друга теперь четыре опорные конечности.
В квартиру Жданова они тоже зашли в угнетённом молчании. Ромка, поднявшийся на чашечку кофе, этого самого кофе дожидаться не стал, потоптался в прихожей и, молча кивнув Андрею и Кате, поехал домой.
Катя пропищала что-то про ужин и прошмыгнула на кухню.
А Жданов ушёл в гостиную и взвыл. Обычно, он снимал напряжение и стресс выпивкой, сексом или драками. Правда, пьяную собаку он себе представить не мог. Да и на разборки с четвероногими собратьями его не тянуло. Не говоря уже о женщинах. Оставалось только разнести эту идеальную, элегантно обставленную, и очень дорогую гостиную вдребезги. И выть... Надрыв-но, истошно и от души.
Благо, звукоизоляция в его квартире практически абсолютная, всё-таки элитный дом – это не старенькая хрущёвка с «картонными стенами», и на звон разбитого стекла и жуткий вой никто, кроме перепуганной Кати, не прибежит.
А Катя вот прибежала. Замерла на секунду, оглядывая погром, и бросилась к нему.
– Андрей, успокойся! Посмотри на меня, посмотри! – Катя осторожно прикасалась к его лапам, голове, шее, чтобы убедиться, что он не поранился. Мы найдем колдуна, или ведьму, или шамана, или знахаря, да хоть чёрта из омута достанем, но мы всё вернём! Посмотри на меня! – она настойчиво повернула голову молчавшего Жданова к себе. – Посмотри на меня! Ты мне веришь?
Андрей посмотрел на Катю. «Смешная она. Очки набекрень, косички растрепались, ребёнок же! И ведь она верит в меня!»
– Я верю тебе, Кать. Верю, – и выдохнул, когда Пушкарёва порывисто обняла его.
Весь размах Катиной кампании по экстренному очеловечиванию своей бренной тушки, Андрей смог оценить только на следующий день.
Пушкарёва поднялась ни свет, ни заря, свалив его при этом с кровати (ночевать в разгромлённой гостиной он не мог, да и не хотел, честно говоря), и вихрем промчалась по квартире. За каких-то полчаса она умудрилась собраться (при этом одела, почему-то свой «прогулочный», а не «рабочий» наряд), приготовить завтрак и себе и ему, и даже вызвонить Малиновского, что уже само по себе было подвигом. Роман звонки в пять утра считал одной из разновидностей пыток испанской инквизиции, и спросонья всегда был зол как медведь-шатун, так что Ка¬тя серьёзно рисковала. Если не физическим здоровьем, то моральным точно.
Однако она стойко выдержала поток брани от сонного Малиновского, и коротко сообщила ему, что всё оставшееся до показа время она будет работать на дому, а он остается за старшего в офисе. Добавила, что он может подключить к финансовым вопросам Зорькина (которого за несколько дней до этого взяла на работу), и благоразумно отключилась.
Андрей наблюдал за ее манипуляциями с ленивым любопытством. Вставать не хотелось, есть не хотелось, хотелось заползти под кровать и издохнуть. А Катя уцепила его за шкирку и бесцеремонно вытащила из убежища.
– Андрей, давай завтракать, у нас сегодня много дел, – и откуда у неё, только взялся такой командный тон?
Катя потащила его сначала на прогулку, а потом вообще на другой конец Москвы в какой-то магический салон. Там тётка неопределённого возраста, одетая ещё пестрее Амуры, помахала вокруг него пучком каких-то дымящихся, едко пахнущих трав, и, горестно поцокав языком, покачала головой.
Ещё один провал. Впору громить ещё одну комнату, жалко их так немного.
Остаток дня они провели в парке, где носились среди деревьев, как беззаботные дети. Всё-таки, хоть что-то приятное в его собачьей шкуре есть. И всё это связано с Катей. С её смехом, ласковыми руками, серьёзным взглядом и тихим голосом. Вряд ли он смог бы выдержать всё это в одиночку.
Андрей предполагал, что Катя предпримет ещё попытку с этими шарлатанами, но он и представить себе не мог, что эти визиты станут ежедневными.
Каждый день они просыпались до шести утра, завтракали и бегали в парке. Потом ехали к очередному Гарри Поттеру, или Мерлину, чтобы потратить на это кучу денег и большую часть дня. Под вечер они возвращались в парк, иногда к ним присоединялся Малиновский. Он рассказывал о том, как продвигается подготовка к показу, обсуждал с Катей текущие дела, хвалил Зорькина, ругал Милко, или наоборот. В первый визит Романа, Жданов поймал себя на мысли, что ни разу не видел Катю за работой дома, она всё время была с ним. Но, тем не менее, она передала Малиновскому пухлую пачку документов, над которыми, оказывается, работала.
Эту загадку он разгадал пару дней спустя, когда ночью проснулся от какого-то странного шороха. Оказалось, что это Катя на цыпочках заходила в спальню. Когда она заметила, что Андрей наблюдает за ней, замерла как застигнутая на месте преступления.
– Кать, ты, где была?
– Я... Я работала. – Пушкарёва говорила тихо и как-то виновато, – ты извини, я не хотела тебя будить, просто я тут наступила на что-то и...
– Подожди, ты всё это время работала по ночам? – изумлению Жданова не было предела.
– Ну да, а когда ещё? – Катя с недоумением посмотрела на него, – днём некогда, вечером тоже. А ночью как раз.
– Что как раз? Кать, ты вообще не спишь, что ли? – Андрей был чуть ли не в ужасе.
– Почему? – искренне удивилась Пушкарёва, – Сплю, конечно, часа по четыре – пять. Я привыкла.
– Как можно привыкнуть к такому ритму? Ты меня вообще, что ли извергом считаешь? Решила себя до истощения довести? – он разозлился не на шутку, правда, скорее на самого себя. «Она что, всегда столько работает? Жданов, ты вообще в курсе, что крепостное право отменили?»
– Так. Кать, пообещай мне, пожалуйста, что по ночам ты будешь спать. А работать мы с тобой будем вместе. И днём. В конце концов, не будем столько времени торчать в парке, – он примирительно протянул девушке лапу, – идёт?
– Идёт! – она с шутливой важностью ответила на «рукопожатие» и улыбнулась.
До показа оставалось четыре дня...

Ну, вот не знала Катя, что в Москве столько колдунов, ведьм и тому подобной нечисти. Как оказалось, чуть ли не в каждом районе есть как минимум пятеро «специалистов» в интересующей её области. Ни один из них не смог даже определить природу той проблемы, с которой она к ним пришла, зато каждый второй предлагал снять с неё порчу, обед безбрачия, часы, или наоборот, сделать приворот-отворот, вплоть да заворота кишок.
А время шло, и с каждым днем Андрей всё больше отчаивался. Она из всех сил старалась не оставлять его надолго, чтобы он опять не впал в то состояние, в котором он находился после визита к Кире.
Катя созванивалась с Амурой, спрашивала у неё про знакомых, к которым можно было бы обратиться, просила её погадать, чтобы узнать, справятся ли они. Но карты упорно молчали.
Ещё была работа, на которую время оставалось только по ночам, и через три дня существования в таком режиме, Катя почувствовала, что у неё садятся батарейки. Она была уже на пределе своих физических, да и моральных сил.
И вот тогда-то Андрей её и подловил. И, надо сказать, очень удивил неожиданной заботой о ней, прежде ему не свойственной. Раньше он воспринимал её практически круглосуточную занятость как нечто сама собой разумеющееся, и совершенно не обращал внимания на то, сколько времени она проводит на работе.
Но это же было раньше...
За последнее время они столько вместе пережили, что их отношения были скорее дружескими, чем деловыми. Это было очень приятно, хотя и слишком мало для Кати.
Как ни странно, именно в собачьей шкуре Жданов раскрылся перед ней как человек. Настоящий, живой, со своими страхами и слабостями. И она, похоже, полюбила его ещё сильнее прежнего, хотя, казалось бы, куда уж больше.
И теперь они вместе просиживали вечера за документами, сократив вечерние променады до минимума, и снова могли ощущать себя единой, слаженной командой, как и раньше.
До показа оставалось два дня, когда Малиновский заявил, что забирает её на вечер.
– Катенька, это очень важный деловой ужин. Если у нас получится уговорить этих французов сотрудничать с нами – это будет прорыв для «Зималетто». Это станет первым шагом к Неделе Высокой Моды в Париже, и мы сможем громко за¬явить о себе в Европе! – Роман был силь¬но возбужден и буквально подпрыгивал от распиравшего его энтузиазма, – это как раз то, к чему мы так долго стремились!
Катя была растеряна. С одной стороны она понимала, что Ромка дело говорит, и если заинтересовать французов выгодным предложением с грамотным экономичес¬ким подходом, то несомненный успех бу¬дущей коллекции окончательно склонит их к сотрудничеству с «Зималетто», с другой, был моментально погрустневший Жданов, которого она боялась оставлять одного надолго, словно он был беспомощным младенцем.
Она вопросительно посмотрела на Андрея. Тот кивнул.
– Надо ехать, Катюш. Оно того стоит...
– А ты?.. – она не решилась продолжить, в конце концов, напоминать о его зависимом положении она хотела бы сейчас меньше всего. – Все нормально?
– Конечно, Кать! – Жданов даже глаза закатил, да так выразительно, что даже Малиновский понимающе хмыкнул. – Я всё-таки большой мальчик. Оставь мне ужин и включенный телевизор, а я разберусь.
– Ну, хорошо. – Катя с сомнением покачала головой. Но надо – значит надо...
– И ещё, Кать... Тут такое дело... – невероятно. Малиновский смутился, – ужин будет в очень пафосном месте, в ресторане «Версаль», и... там строгий дресс-код. Да и французы...
Катя покраснела. Ну конечно, такое чучелко как она в дорогущем роскошном ресторане будет смотреться, мягко говоря, странно. Хотя со Ждановым она же ездила на деловые встречи в своём привычном виде, и ничего... Но это Андрей, да и ситуация была совершенно другой... Ну, с волками жить – по-волчьи выть, а значит, влезла в мир высокой моды – одевай каблуки.
– Да, Ром, я понимаю... Просто я в моде не разбираюсь, да и не поможет мне это... – едва ли раньше она бы решилась настолько открыто сказать свое мнение постороннему человеку, и уж тем более мужчине. Но за последнее время все настолько перевернулось с ног на голову, что о таких мелочах стоило задумываться в последнюю очередь.
– Ничего, что-нибудь придумаем. Юлиану можно подключить, например.
А вот это было совсем не лишнее предложение. С Юлианой Виноградовой у Кати сложились почти дружеские отношения, основанные на взаимном уважении и некотором благоговении, которое испытывала Катя к этой стремительной и яркой «фее с зонтиком». Та сразу взяла, своего рода шефство над страшненькой засунутой в шкаф секретаршей Жданова, а за дни временного Катиного управления они к тому же отлично сработались, и Юлиана уже не раз намекала, что могла бы помочь Пушкарёвой, но у той вечно не было времени. Да и особого стремления тоже. Чудеса бывают, но не с Катей Пушкаревой из кладовки.
Виноградова с удовольствием откликнулась на Катину просьбу, и они почти весь день (ужас просто, потратить целый день на такую ерунду) провели в торговом центре. Основательно облегчив кредитку Жданова, которую Андрей убедил её взять, Катя испытывала угрызения совести, хотя в целом это было вполне справедливо, учитывая, что её зарплата всех этих затрат не выдержала бы. Набегавшись по бутикам, к четырем часам она уже не чувствовала под собой ног, но неугомонная Юлиана потащила её к стилисту.
Когда смуглый молодой человек, которого Юлиана представила как Юру, что-то колдовал над её волосами, Катя думала, чем же там занят Андрей. Малиновский на день ему компанию составить не мог, дела в «Зималетто» требовали его присутствия на работе, Зорькин был не в курсе всей этой катавасии, и как компаньон для Жданова совершенно не годился. Вот и остался Андрей наедине с телевизором, пультом, и миской с мамиными котлетами. А она тут сидит, как принцесса, вокруг которой суетится целая армия вышколенных слуг. Бред какой. Пушкарёва принцесса... Хотя и не более бредово, чем собака Жданов. Так же и привыкнуть можно к присутствию безумного в своей жизни, и тогда уж точно комната с мягкими стенами ей гарантирована.
– Ну, вот и готово, – неожиданно скоро сказал Юра, и аккуратно развернул её в кресле к зеркалу.
«Пожалуй, мне стоит пересмотреть свое отношение к чудесам!» – ошарашено подумала Катя, а Юлиана за её спиной довольно улыбнулась.

Катя ушла на целый день. Это оказалось настолько невыносимо, что впору было опять разгромить гостиную, но новая недавно установленная мебель стоила не дёшево, и Андрей сдержался. Раньше он думал, что Катино присутствие ему необходимо только для того, чтобы не забыть свою человеческую природу, она же единственный человек, с кем он теперь может говорить. А вот сейчас он понял, что ему не хватает именно её присутствия. В последнее время ему просто физически стало необходимо, чтобы она была рядом. Он не мог заснуть без звука её ровного дыхания, не мог есть, пока она рассеянно не погладит его по голове, он, похоже, перестал даже слышать кого-либо кроме неё. И это пугало не хуже самого проклятья.
«Уж не влюбился ли ты часом?» – подумал и сам засмеялся, точнее залаял. Влюбиться в Катю Пушкарёву? Бред какой. Нет, Андрей не считал её не достойной любви, ни в коем случае. Катя была больше всех, кого он, когда-либо знал, достойна любви. Она верная, честная, храбрая и самоотверженная, и именно поэтому он не был тем человеком, который бы мог сделать счастливой такую девушку.
Чем больше размышлял он о словах Амуры, про то, что он был глух и слеп, тем больше понимал, насколько они правдивы. Сколько он всего упустил и испортил? Не сосчитать.
Похоже, собачью, а точнее кобелиную, шкурку он вполне себе заслужил.
Мысли роились в голове словно пчёлы. Катя, Амура, Малиновский, родители – все кружились перед его глазами в каком-то безумном хороводе.
Жданов потряс головой. «Так, не надо об этом думать. Скоро Катя придёт, и всё будет хорошо» – подумал так и уснул, положив голову на Катину вязаную сумку, которую она оставила в гостиной.
Разбудил его звук поворачивающегося в двери ключа. А потом и небольшой грохот и тихая ругань из прихожей.
Ну, точно, Катя вернулась.
Как обычно побежал её встретить:
– Кать, ты не ушиблась? – забежал и замер в проходе.
Катя воевала с замочком на высоком сапожке, опасно балансируя на одной ноге и локтем пытаясь удержать соскальзывающую с плеча маленькую лакированную сумочку. Видимо, мысль положить эту сумочку на полку, а самой сесть на пуфик и по-человечески снять сапоги даже не пришла ей в голову.
Наконец она стянула упрямые сапожки и, похоже, чуть не застонала от удовольствия. И в кои-то веки обратила на него внимание.
– Андрей, привет! – улыбнулась какой-то шальной улыбкой, и раскинула руки, позволяя оглядеть свой новый образ, – ну как? Нравится?
– Что? А... Да, конечно!.. Отлично выглядишь, Кать! – голос неожиданно сел. И он закашлялся.
– Ты не заболел? – Катя обеспокоенно бросилась к нему, стала трогать нос, заг¬лядывать в глаза, а он всё не мог отойти от шока. Наконец, убедившись, что он здоров (по крайней мере физически), она отпустила его (о чём он немедленно по¬жалел), и пошла на кухню
Времени до приезда Малиновского оставалось немного, а нужно было ещё приготовить ему ужин и... Катя что-то щебетала, а Жанов не мог оторвать от неё глаз.
Лёгкие локоны собраны в слабый узел на затылке, выразительно подчеркнутые глаза и лёгкий блеск помады на губах. И, что характерно, платье. Нормальное, женское платье. Довольно скромное, но не в горошек, без оборок и по фигуре. И фигура...
«Чёрт, Жданов, и где раньше были твои глаза?»
Катя была хорошенькой, какой-то свежей и очень юной. Она не была похожа на подростка, как своём «прогулочном» наряде, она выглядела как молодая привлекательная и скромная девушка. И она была совсем другой.
Но вместе с тем, это была его Катя. Та, которую он за это время видел и заспанной, и с мокрыми волосами, и в смешной жёлтой пижаме.
Впервые за всё это время он не слушал, что она говорила ему. Он прислушивался к себе. К гулко стучавшему сердцу, которое у собаки и так бьётся гораздо чаще, а теперь и вовсе пустилось в галоп, к странному шуму в ушах, ко всем своим чувствам. И то, что он обнаружил, его и обрадовало и испугало.
Он давно понял, что Катя ему нравится, но когда она выглядела как школьница, гораздо проще было объяснить эту симпатию этакой братской любовью, как к младшей сестре.
Но вот новая, женственная и взрослая Катерина пробуждала совсем не родственные чувства. Он наконец-то понял, что это.
«Пора признаваться, Жданов. Ты первый раз в жизни влюбился... В Катю Пушкарёву. И ты – собака. АТЛИЧНА!»
Глава 8.

«Вечер определенно удался! Ай да Катенька!» – Роман откровенно любовался девушкой. Сегодня за ужином она блистала как редкий драгоценный камень после огранки. Малиновский всегда отдавал должное деловым и дипломатическим качествам Пушкарёвой, но теперь, когда она радовала ещё и его эстетические чувства, он был в полном восторге.
Французов она покорила буквально на «раз – два – три», в начале вечера сразив их своим чистым произношением и сияющей улыбкой, а в разгар переговоров – своей деловой хваткой и оригинальностью.
Она умудрилась заключить сделку на максимально выгодных для «Зималетто» условиях, и сделала это настолько легко, что Рома, готовившийся к словесным баталиям с придирчивыми европейцами, даже почувствовал себя несколько ущемлённым.
И ведь девчонка же! Причём ещё вчера не разбиравшаяся в моде и собиравшая все углы и дверные косяки на своём пути. Малиновский покачал головой, мысленно сетуя на свою недальновидность.
«Э-эх, а ведь знал бы, что она ещё и красавица – точно женился бы!» – однако после драки кулаками не машут, и насколько бы не была сейчас хороша Катерина, она столь явно влюблена в четвероногого Жданова, что у Романа проезд в этом направлении был однозначно закрыт. «И куда только Палыч смотрит?»
Когда распрощались с французами у ресторана, безмерно довольные друг другом, Рома с Катей заговорщицки переглянулись и заорали в голос:
– А-а-а!!! Катька, ты гений! Властительница экономических стихий! – Малиновский схватил хохочущую девушку в охапку и закружил, в лучших Ждановских традициях.
– Рома, мы это сделали!!! Это же прорыв! – Катя смеялась, по-детски запрокинув голову, – Теперь мы точно покорим Европу!
– О, да! Берегись, Париж! На тебя надвигается ураган «Катрина», кто не спрятался – тот сам напросился! – эйфория била через край. Осознание того, что они теперь точно смогут выбраться из кризиса, закружило обоим голову, однако хмурый взгляд швейцара заставил-таки вспомнить, где они находятся. Пришлось им ретироваться, правда, с совершенно не сочетавшимся с солидным видом обоих гоготом.
– Кать, может, погуляем? Время позднее, Палыч спит уже, наверное, а мы же заслужили маленький праздник? – Роман лукаво улыбнулся.
– Заслужили! И я требую продолжения банкета! – Катя с важным видом топнула ногой, и снова расхохоталась.
Они поехали в небольшой бар, находи¬вшийся неподалеку от дома Андрея. К удивлению Малиновского, Катя оказалась очень интересной собеседницей, и, немно¬го пообсуждав работу, они как-то незамет¬но перешли на личные интересы. Заболта¬лись настолько, что уговорили бутылку красного вина, и Катя, непривыкшая к ал¬коголю основательно захмелела, поэтому Роман, заметив, что она уже начала кле¬вать носом, понял, что пора вечеринку сворачивать.
«М-да... Пьяная Пушкарева – это неч¬то!» – Малиновский, уже в который раз подумал, насколько правильно он поступил, настояв на прогулке пешком.
Катя хихикала и постоянно спотыкалась, рискуя сломать или каблук на новых сапожках, или сразу одну из двух своих левых ног.
Поэтому Роме не оставалось ничего, кроме как обнять Катерину, чтобы та всё-таки не свернула себе шею. А она с облегчением повисла на его плече, и что-то бормотала, про то, что ей очень неловко, но при этом улыбалась как довольная кошка.
В целом, вечер определённо был приятным. И компания тоже. К тому же, полночь для столицы – время детское, поэтому ещё оставалась возможность завершить этот вечер в не менее приятной компании, и Роман уже мысленно перебирал белый список в своей телефонной книге.
Однако, при одном взгляде на встретившего их в прихожей Жданова, понял, что планы на вечер придётся пересмотреть. Потому что в первоначальном варианте сцены с укрощением озверевшего, в прямом смысле, друга, не было.
А Андрей именно озверел.
Уши прижаты, шерсть дыбом, и тихое угрожающее рычание.
Катя мгновенно приняла максимально собранный вид, и почти внятно отрапортовала мохнато-му начальнику о проведённой операции. И даже попыталась встать по стойке смирно, однако ноги её подвели, и она снова повисла на руке Малиновского.
Что сейчас Жданов выговаривал Пушкарёвой – Рома, естественно, не понимал, однако по взбешённому виду друга и виноватому – Кати, он понял, что властительницу экономики надо спасать.
– Жданов, ты просто не представляешь, какое сокровище наша Катерина! Да она раскрутила этих французов на такие льготы, что нам в Европу разве что красную ковровую дорожку не постелют! А как она очаровала этого Жерара – ты бы её видел! Богиня! – упс. Одного взгляда на Жданова хватило, чтобы понять, что время для дифирамбов талантам Пушкарёвой, он выбрал ой как неудачно.
Андрей что-то фыркнул, тихо рыкнул на присевшую на пуфик Катю, и удалился в гостиную.
Катя застыла. Пару секунд она непонимающе смотрела на то место, где ещё недавно стоял Жданов, а потом стремительно покраснела и кинулась в гостиную. Рома бросился за ней, чтобы она, не дай бог, не убилась по дороге.
Жданов с обиженным видом возлежал на нелепом розовом лежаке, отвернув от них косматую голову.
Катя быстрым и, на удивление, чётким шагом подошла к Андрею.
– Жданов, мне надоели твои истерики! Я сегодня работала, между прочим, для твоей компании! И праздник я заслужи¬ла, а ты не имеешь никакого права на ка¬кие-либо претензии! Я женщина, в конце концов, и если ты дальше собственного носа ничего не видишь, и так ничего и не понял, то я пойду и найду того, кто это заметит!
Жданов что-то негромко гавкнул, и Ка¬тя, тихо охнув, резко развернулась и ушла в прихожую. Через секунду хлопнула входная дверь.
– Да, Палыч. Глаза новые, а мозги старые, и очки тебе, похоже, всё-таки не помешают! – Андрей повернул голову, а Рома выразительно закатил глаза, – вот зря ты не захотел быть Шариком, потому что балбес ты самый настоящий. И вот не надо мне ничего говорить! – Малиновский жестом остановил вскинувшегося Жданова. – В кои-то веки могу тебе мозги прочистить. Я тебе сколько раз говорил, что Катька тебя любит?
Андрей опустил голову.
– Во-о-от, а ты мне что отвечал? – пёс отвернулся, – правильно мыслишь, а вот теперь возьми и подумай, стала бы Катя столько делать просто ради работы?
Жданов зажмурился, а потом ошалело посмотрел на Романа.
– Дошло, наконец, мой одарённый друг? – тот кивнул и нетерпеливо бросился к двери.
Малиновский поспешил за ним. Пушкареву надо было найти, пока она не нашла себе приключений.
***
Схватив пальто с вешалки, Катя выбежала из квартиры и громко хлопнула дверью. На площадке споткнулась, и чуть было не упала, но успела ухватиться за поручень.
«Вот для полного счастья сейчас ещё голову разбить не хватало!» – Катя с досадой посмотрела под ноги, и увидела, что она выбежала в расстёгнутых сапогах. Слишком сильным было её желание убраться как можно дальше от Андрея. Наспех застегнув застёжки на обуви, она продела руки в рукава, и только тогда поняла, что впопыхах перепутала и взяла пальто Жданова. Это был уже финиш. От досады Катя тихо застонала и закрыла глаза.
«Возвращаться нельзя! Потом с Колькой передам!» – кивнув самой себе, она выбежала на улицу. Ноги сами понесли её в сквер, где они гуляли с Андреем.
− Идиот! – в парке никого не было, и Катя, не стесняясь, ругалась в голос. – Да вы, Андрей Павлович, не пёс, а козёл!
От злости и обиды хотелось заплакать, затопать ногами и разбить что-нибудь. Желательно, об одну косматую чёрную голову. С таким упрямством и непрошибаемостью Жданову впору было бы превратиться в какого-нибудь мелкого рогатого скота, типа козла или барана. А ещё лучше, в осла. По крайней мере, тогда была бы вполне очевидна та безобразная сцена, с которой Андрей встретил её.
Сначала он разворчался, что они «шляются» среди ночи неизвестно где. Потом он не стал даже слушать её рассказ об удачно проведённых переговорах, заявив, что поговорит с ней, когда она протрезвеет. Это было очень обидно, но всё вполне можно было ещё решить, пока Ромка не попытался «разрядить атмосферу». Лучше бы он этого не делал.
Когда Малиновский сказал, насколько покорены были французы, Жданов просто озверел. Он заявил, что ещё бы они не впечатлились, ведь декольте Катиного платья определённо впечатление производило, правда, весьма далёкое от работы.
Такого откровенного хамства Катя стерпеть не могла. В конце концов, она первый раз в жизни была довольна своим внешним видом, а в своей компетентности она никогда не сомневалась, поэтому заявление Андрея её очень обидело. И разозлило.
А он просто повернулся к ней хвостом, и прошествовал в гостиную с оскорбленным видом.
А когда Катя пошла за ним, Жданов просто добил её.
– Екатерина Валерьевна! Мне понятно ваше желание устроить свою личную жизнь, но я бы попросил вас делать это во внерабочее время. Служебные романы могут негативно отразиться на репутации фирмы! – он даже не повернулся к ней, голос сухой и официальный.
«Да что же это?!» – на глазах появились слёзы от обиды и несправедливости. «Что же ты слепой такой, Жданов?» Катя не выдержала и высказала Андрею всё, что накопилось у неё за это время. Господи, да у неё разве что на лбу не написано «люблю Андрея Жданова!», а он ей такое...
Не можешь ответить взаимностью, так хоть не унижай таким вот отношением.
«Всё, с меня довольно!» – и она выбежала из квартиры, не разбирая дороги.
Катя шла по покрытой первым снегом дорожке и плакала. Да что же ей не везёт-то так? По дороге попалась какая-то смятая алюминиевая банка, и Пушкарёва задумчиво пнула её. Легкий металлический звон неожиданно гулко отозвался в странно тихом воздухе.
− Уйду из «Зималетто»! Завтра же, уйду! Передам «Никамоду», и пусть делают с ней всё, что захотят! А Андрей... пусть ищет себе другую няньку!
Задумавшись о нелёгкой доле брошенного ею Жданова, Катя не заметила, как на другом конце дорожки появились двое. Это были парни приблизительно её возраста, и, похоже, в далеко не трезвом состоянии. Но увидела всё это Катя только когда один из них, поравнявшись с ней, схватил её за руку:
− Чего грустишь, красавица?

Андрей выбежал на улицу в странном состоянии, эдаком миксе из тревоги, радо¬сти и угрызений совести.
«Катя меня любит! А я... О, чёрт, что я ей наговорил? И где её теперь искать?» – остановившись у подъезда, Жданов расте¬рянно огляделся. «А что, если она уехала? Нет, нет, она не могла, она ещё где-то здесь!» Но куда могла пойти Катя в этом районе?
Неожиданно, Андрей почувствовал ка¬кое-то щекотание в носу. Ощущение было очень странное, он глубоко вздохнул, и внезапно понял. Это был Катин запах. Вот тебе и собачий нюх, Жданов! И он радостно побежал по этому неожиданному следу.
«Ну, конечно, она могла прийти только сюда» – облегчение было настолько сильным, что Андрей буквально летел к парку, не чуя под собой ног. Но уже на входе услышал женский крик.
− Катя! – он бежал, как только мог, и сердце колотилось как сумасшедшее, – Катя!!!
Он увидел их на дорожке. Два пьяных отморозка, они держали Катю, его Катю, и тянули её в тенистую часть парка. Она отчаянно отбивалась, один из них зажал ей рот, а она, похоже, укусила его, потому что он с резким шипением отдёрнул руку и наотмашь ударил Катю по лицу.
Уже знакомая алая пелена заслонила глаза, и Андрей, словно со стороны, услышал надсадный рёв, и вопли этих гадов. Жданов изо всех сил вцепился одному в руку, которой тот успел заслонить горло, и с каким-то пугающим удовольствием почувствовал металлический привкус чужой крови во рту. Парень упал, и Жданов вспомнил про второго, мгновенно развернулся и прыгнул на отморозка, но неожиданно почувствовал резкую боль в груди и, словно сквозь слой ваты услышал громкий хлопок.
Андрей тяжело рухнул на землю.
− Андрей!
− Палыч!
Он слышал Катю и Малиновского как-то странно, словно это было только слабое эхо их голосов, но зато он почувствовал Катины руки на своей голове. Ромка крикнул чего-то и стал набирать номер в телефоне, а она что-то говорила, плакала, гладила его, Андрея. Глупенькая... Что с ним может случиться? Собаки и не такое выдерживают...
− Кать... – говорить оказалось неожиданно трудно, боль в груди обжигала и не давала дышать,– Кать, замолчи, пожалуйста!
− Андрей, потерпи немного, сейчас «скорая» приедет, тебе не нужно пока говорить и...
− Кать! Я тебя люблю, но если ты сейчас не замолчишь, хотя бы на минуту, я тебя покусаю! – вот, наконец-то он своего добился.
Катя замолчала, ошарашено глядя на Андрея. Потом осторожно погладила его по голове.
− Андрей...
− Катька, укушу же! Ничего со мной страшного не будет, но если ты не перестанешь причитать, я... я не знаю, что я сделаю! Я наряды твои испорчу, чтобы ты на свидания не бегала.
Катя несмело улыбнулась, потом легко поцеловала его в нос:
– Какие свидания, Андрей? Я тебя люблю, конечно, но какой же ты всё-таки балбес!
Радость была настолько сильной, что потемнело в глазах. Или наоборот, посветлело? Что произошло, Жданов так и не понял, но внезапно боль ушла, и тело стало лёгким-лёгким, словно из облака.
«Поздравляю тебя, Жданов! Ты хотя бы умер счастливым!» – мысль оказалась очень некстати, потому что он вдруг почувствовал, что стремительно падает, летит куда-то с невероятной скоростью и ...
Андрей резко выдохнул и открыл глаза.
Первое, что он увидел, было испуганное Катино лицо, но, постепенно испуг сменился безумной радостью. Значит, он всё-таки жив. Но почему так холодно? Жданов почувствовал прикосновение мягкой ткани к телу и внезапно понял, что всё закончилось.
Он снова человек и лежит голой задницей на снегу, а Катя его укрывает его же собственным пальто. Очаровательно...

Андрей снова был прежним. Когда они той невероятной ночью всё-таки добрались до дома и продрогший Жданов отправился отогреваться в горячей ванне, Катя выпроводила Малиновского и устало села за стол на кухне.
Как-то слишком много всего за одну ночь для Кати Пушкарёвой. И нападение, и ранение Андрея, и превращение на её глазах из собаки в человека. И его признание... Андрей Жданов любит её, Катю Пушкарёву. А вот она боялась. Катя была счастлива за Андрея, у них всё получилось, правда, неизвестно как, но чары спали, и вот теперь это прежний Жданов во всей красе, правда с отросшими волосами и дикого вида бородой. Но человек...
А люди врут...
Так может быть и Андрей уже пожалел о том, что сказал ей? Собакой он был зависим от неё, и Катя прекрасно понимала, что он вполне мог влюбиться в неё из благодарности, но теперь, когда Жданов вернётся в свой привычный мир красоты свободным от обязательств перед Кирой и хвоста, нужна ли будет в этом мире ему она, Катя Пушкарёва? Голова, казалось, вот-вот взорвется. Может быть, имеет смысл воспользоваться отсутствием Андрея, и сбежать, лишив их обоих неловкого разговора? Катя уже осторожно двинулась в прихожую, и даже успела практически бесшумно собраться, когда её остановил голос Андрея:
− Ну и куда ты собралась?
Катя виновато вздрогнула и обернулась.
Жданов стоял, сложив руки на груди, и выразительно смотрел на неё. Он был в старых джинсах, с растрёпанными мокрыми волосами, и был просто неприлично красив.
− Я... Я домой поеду... Здесь я больше не нужна и...
− Как не нужна? Кать, раньше ты на память не жаловалась, а тут вдруг забыла? Тогда я напомню. – Андрей спокойно подошёл к ней, забрал сумку из судорожно сжатых рук, слегка надавив на плечи, заставил сесть на пуфик, и всё с тем же спокойствием снял с неё сапоги. А потом внимательно и очень серьёзно посмотрел ей в глаза.
− Катька, я не знаю, что ты там себе уже придумала, но я знаю другое – ты любишь меня, я люблю тебя, и никуда ты сегодня отсюда не пойдёшь. – Жданов легко чмокнул её в губы и спокойно прошлёпал босыми ногами на кухню.
А Катя так и застыла на том самом пуфике, пытаясь переварить его слова. Потом она вдруг счастливо улыбнулась и отправилась к Андрею, соображавшему на кухне не то очень поздний ужин, не то очень ранний завтрак.
Никуда она от него не пойдёт. Ни сегодня, ни завтра, никогда...

Эпилог.

Показ новой коллекции произвел фурор. Такого успеха не ожидал никто, и от того было ещё более приятно принимать поздравления и комплименты в адрес неподражаемого Милко. После окончания официальной части, предоставив своему «юному падавану» Зорькину возможность налаживать деловые контакты с потенциальными партнёрами, Роман Малиновский позволил себе расслабиться в баре в компании своего вновь обретённого лучшего друга.
– Не думал, что когда-нибудь скажу это, Жданыч, но ты сегодня замечательно выглядишь! – Рома шутливо отсалютовал Андрею бокалом с виски, – И уж тем более не думал, что буду настолько рад слышать твой ор с утра пораньше.
Жданов засмеялся:
– Малиновский, ты мне в любви признаёшься? Да-а, многовато я пропустил...
– Но-но-но, я попросил бы без намёков! Просто я действительно рад тебя видеть.
– А уж как я-то рад! – Андрей с удовольствием отпил напиток. – Эх, Ромка, знал бы ты, как мне всего этого не хватало! Я уже начал было бояться, что даже ходить разучусь, но все оказалось не так плохо.
Рома хмыкнул. По сияющему виду дорогого друга и (теперь уже снова) президента было понятно, что «не так плохо» означало «просто великолепно». Когда вчера, накануне показа, Жданов пришёл в «Зималетто» после столь долгого отсутствия, да ещё в обнимку с Пушкарёвой, впору было вызывать скорую помощь для чрезмерно впечатлительных особ оказавшихся неподалёку от ресепшена. Клочкова, от которой, кстати, Малиновский теперь шарахался как от огня, так и вовсе с диким видом скрылась в дамской комнате. А у Тропинкиной буквально глаза на лоб полезли, и она срочно стала созывать внеочередное заседание женсовета. А Андрей с Катей только улыбались одинаково блаженными улыбками, словно не замечая ошарашенных взглядов окружающих.
Вот и сейчас Жданов сидел с тем же выражением абсолютного счастья на лице, и не отрывал взгляда от Кати, беседовавшей с французскими партнёрами неподалёку.
– Ну, Палыч, а что дальше-то? – Малиновский внимательно посмотрел на безнадежно пропавшего друга, – Какие планы?
– Ну, завтра мы подводим итоги показа и представляем, наконец-то реальный отчёт...
– Нет, какие у тебя планы?
Андрей недоумённо перевел взгляд на Романа:
– Как какие? Женюсь, конечно!
Малиновский усмехнулся:
– М-да... Не стоило и спрашивать! Ну что, дружище, поздравляю! – они с удовольствием чокнулись бокалами. – Когда свадьба?
− Да поскорее бы! – Жданов улыбнулся, – У Катьки отец строгий, как бы он её под замок не посадил.
Рома покачал головой. Бывают же ещё такие кадры. Взглядом лениво скользнул по залу, выискивая симпатичные женские личики, и непроизвольно остановился на Пушкарёвой. «Ай да Катенька! И кто бы мог подумать!»
– Ромка, я вот только не пойму, что со мной тогда в парке случилось? Всё как в тумане было, ничего не помню...
– Вот, а Катенька тебе не рассказала? – Роман недоумённо приподнял брови.
– Ну, не до того нам было. – Жданов улыбнулся как Чеширский кот, даже зажмурился на секунду от удовольствия.
– О-о, а вот с этого места поподробнее, пожалуйста! – Малиновский даже подался вперед, но был остановлен кулаком Жданова, выразительно сунутым под нос. – Ладно, понял! В общем, в тебя тогда один из этих ублюдков из травматики стрельнул, я потом пулю нашёл, и, похоже, перебил ключицу, кровищи было... Но вот только когда вы с Катькой пошептались о чём-то, началось светопреставление.
– В смысле? – Андрей даже как-то по-собачьи тряхнул головой, – Какое светопреставление?
– Всю дорожку туманом заволокло, буквально за секунду, и рассеялся он практически тут же. И − вуаля! Вместо симпатичной собачки на снегу лежит Жданов Андрей Павлович во всей, так сказать, красе. Хорошо хоть было чем тебя прикрыть, а то бы без потомства остался. – Малиновский ловко увернулся от подзатыльника, – и что характерно, жив-здоров, даже следов крови не осталось. Только пуля резиновая и вот это.
Рома достал из кармана золотой кулон на длинной цепочке. Кулон был в форме чуть выпуклого диска, размером с рублевую монету, и с гладкой полированной поверхностью, без каких-либо рисунков и гравировки.
Андрей озадаченно повертел его в руках:
– И что это, как ты думаешь?
– А чёрт его знает, может, потерял кто, или у этих отморозков выпал. – Рома пожал плечами, – Недешёвая вещица, но и не примечательная.
Жданов вернул кулон Роману и тут же забыл про него. Ещё бы, ведь один из французов что-то вдохновенно вещал Катерине и настойчиво прикладывался к её руке, а та, растерянно улыбаясь, искала Андрея взглядом.
– Ромио, ты извини, но, похоже, кое-кто из наших французских друзей не в курсе, что русское гостеприимство имеет границы. – Андрей залпом допил виски и напряжённой походкой пошёл к увлёкшимся гостям.
− М-да, Жданов, хвоста уже нет, а шерсть ещё дыбом, – и Рома ослепительно улыбнулся хорошенькой официантке, пробегавшей с подносом мимо него.

Кира Минаева сонно потянулась и, вслепую нащупав будильник на тумбочке, отключила противно пищавшее устройство. Потом лениво перевернулась на другой бок, посмотрела на лицо спящего мужа и улыбнулась. Её заветное желание исполнилось, она любит и любима, она замужем за самым чудесным мужчиной в мире, и ей хотелось поделиться своим счастьем со всем миром. Когда Никита позвал её замуж, после такого короткого романа, Кира, не раздумывая, согласилась, но только после свадьбы поняла, насколько она его на самом деле любит. И насколько, несчастливы они были с Андреем. О Жданове Кира предпочитала не вспоминать, но этим не по-зимнему тёплым утром, она поняла, что не может на него злиться, ведь если бы, не та история, она никогда не посмотрела бы на Никиту иначе, чем как на делового партнёра, и не узнала бы, что такое настоящая любовь. Тихо, чтобы не разбудить Никиту, Кира вышла в гостиную. Хотела набрать номер Андрея, но внезапно поняла, что уже не помнит его. Улыбнулась этому открытию и нашла его номер в телефонной книге.
Жданов ответил после второго гудка:
Да, Кира?.. – голос звучал удивлённо. Ещё бы, звонка от бывшей невесты в семь часов утра в день собственной свадьбы он явно не ожидал.
– Андрей привет! Я... Я хотела поздравить тебя... и Катю. Будьте счастливы! – Кира не ожидала, насколько легко ей дадутся эти слова.
– Спасибо, Кира... Мы тоже поздравляем, тебя и Никиту... – Жданов был растерян, но говорил с ощутимым облегчением.
– Спасибо, Андрюш, удачи вам! – она положила трубку и улыбнулась. Всё было правильно.
Про пропавший из шкатулки талисман Кристины она так никогда и не вспоминала, да и зачем они нужны, эти амулеты, если в настоящей жизни магии намного больше, и всё может исполниться, стоит только пожелать.
Конец.