Глава 1На столе лежал ворох фотографий. В совершеннейшем беспорядке, словно их перебирали и не раз, задерживая внимание на некоторых и отбрасывая в сторону другие. Но Свитс знал точно – так их положили специально. Он сам и положил согласно одной из психологических практик. На фотографиях (и действительно мерзко) были запечатлены части не до конца разложившегося тела, всего пятнадцать «кусков», обнаруженных сегодня утром на личном столе Камиллы Сэроен в Институте Джефферсона и таинственным образом пропавших после обеда.
– Это беспрецедентный случай, – сказал Свитс, – никто не видел, как тело попало в Институт, и никто не заметил, как оно исчезло. И… если бы не эти фотографии, ФБР вообще бы решило, что никакого тела не было.
– И что у нас случилась массовая галлюцинация? – усмехнулся Бут. – Слушай, Свитс, неужели они действительно думают, что это дело может раскрыть только мозгоправ, а не настоящий опытный агент, собаку съевший на всякого рода телах и скелетах?
– Мне поручили поговорить с вами. Они думают…
– Что это кто-то из своих, конечно, я тоже так думаю. И ты сейчас влезешь к нам в мозги и через час выдашь имя преступника. Смотри, не зазнайся от собственной важности.
Свитс едва заметно поморщился. За добрых три года совместной работы агент Бут так и не научился воспринимать его всерьез, считая кем-то вроде ровесника своего сына Паркера. По привычке. Потому что доверять суждениям Свитса он как раз таки научился, но решил не подавать виду. Наверное, так было веселее. Когда постоянно сталкиваешься со смертью и разного рода отморозками, начинаешь ценить редкие моменты обычного веселья.
– Бут прав, – это уже доктор Бреннан, – наше пребывание здесь бессмысленно.
– Это приказ ФБР, вы должны подчиниться.
Доктора Бреннан можно было убедить либо железной логикой, либо вот такими формальностями, которые она хоть и считала глупыми, но признавала. Поэтому она вновь опустилась на свое место и быстро переглянулась с Бутом. Плохой знак.
– Знаешь что, Свитс, мы не будем выходить из кабинета, посидим тут, полистаем журналы, у тебя же есть настоящие мужские журналы? – агент Бут подался вперед и широко улыбнулся. – А потом выйдем и сами найдем наш загадочно перемещающийся труп, а ты нам поможешь, идет?
– Наш разговор записывается, агент Бут.
Это был последний козырь. Если они и дальше будут отпираться, то бросят на себя тень подозрения, Бут должен это понимать. А если Бут зароет топор войны, то и доктор Бреннан не будет сопротивляться. Они слишком зависят от мнения и настроения друг друга, только вряд ли когда-нибудь признают это.
– Ну хорошо, – теперь Бут откинулся на спинку дивана и сложил руки на груди – защитный жест. – Что ты от нас хочешь?
– Расскажите все по порядку. С самого утра, затем – как обнаружили тело, кто его обнаружил и что было дальше.
– А ты не должен расспрашивать нас поодиночке, чтобы потом сравнить показания? – спросила доктор Бреннан. – Бут всегда так делает. Это распространенная практика для выявления лжи.
Когда у этих двоих были психологические проблемы в отношениях, все казалось проще. Всегда можно было перевести разговор на тему их нереализованных чувств друг к другу и отвлечь от сомнений в его профессионализме.
– Это не единственная методика, и у нас с вами не допрос, а доверительная беседа.
На это были свои мотивы.
– Хорошо, – согласился Бут. – Сегодня мы с Кости едва не опоздали из-за… хотя нет. Нет. Утро было совершенно обычным, – он поправил себя слишком быстро, и Свитс, опытный психолог, моментально это отметил. – Все интересное началось в восемь сорок пять, когда Кэм обнаружила это тело.
– Стоп-стоп-стоп, – запротестовал Свитс. – Не так быстро. Я просил рассказать все по порядку с того самого момента, как вы открыли глаза и увидели…
Что?
* * *
Логичным ответом был бы потолок или собственная подушка, или окно, но честным… честным ответом для Бута будет копна русых волос, в беспорядке рассыпанных по его подушке, и одна назойливая прядь, щекотавшая нос. А еще легкое посапывание, тихое, похожее на кошачье урчание. Из недавних открытий: Кости иногда храпит во сне. Бут улыбнулся и нежно коснулся губами кончика чуть вздернутого носа.
– Эй, Кости, – позвал он. – Кости, пора вставать. Ты же не хочешь опоздать к очередному мертвому скелетику.
Прозвучало это просто ужасно, сюсюкающе и слишком сладко, но Кости тут же распахнула глаза и укоризненно посмотрела на Бута.
– Мертвый скелет – это плеоназм, живых скелетов не бывает, ты же знаешь, – привычно возразила она, словно это была часть ритуала, а не чуть занудная поправка, которая, однако, только восхитила Бута.
– Голливудские сценаристы делают на этом факте неприлично большие деньги.
Кости решила проигнорировать эту реплику.
– К тому же у нас нет никакого дела, – вздохнула она.
– И ты сейчас приведешь мне в пример людей племени кумба-тумба, которые не вставали с постелей, если у них не было важных дел.
– Никогда не слышала о таком племени. Но вот туземцы с полуострова...
– Хей, я всего лишь пошутил, Кости. Но если хочешь, мы можем остаться сегодня дома. Бен из отдела кадров кое-что задолжал мне… он примет мой больничный, и ты что-нибудь придумаешь, – Бут многообещающе провел рукой по ее щеке и чуть коснулся губ. – А? Кости, хочешь провести этот день, не вылезая из постели?
Кажется, это мечта последних нескольких месяцев – провести абсолютно ленивый день в обществе любимого человека. Кости его рвения не разделила, села в постели и сладко потянулась.
– Наш разговор помог моему мозгу перейти из состояния сна в активное состояние бодрствования, поэтому я вполне готова ехать на работу. Только приму душ и переоденусь, – заявила она, когда Бут попытался уложить ее обратно. Вот так, теперь оказалось, что он сам виноват. И как это у нее получается?
Бут разочарованно откинулся на подушки и провел рукой по лицу.
– Эй.
Он открыл один глаз. Кости выглядывала из дверей ванной, растрепанная и почему-то довольная. – Но утренний секс поможет обрести тонус мышцам, что тоже немаловажно для нормального функционирования в течение дня.
Вот теперь день начинался именно так, как он мечтал.
* * *
– Увидел... как обычно, свою спальню.
Бут откашлялся, сложил руки на груди и быстро переглянулся с доктором Бреннан. Не говорит всей правды. Свитс мысленно поставил себе галочку понаблюдать за ними обоими повнимательнее.
– Да, я тоже... увидела спальню.
Доктор Бреннан поерзала на диване, посмотрела в окно и положила ногу на ногу. Свитс мысленно присвистнул и пожал самому себе руку. Этим двоим следует сначала научиться скрытничать и врать, а потом уже пытаться обвести его вокруг пальца. Но пусть пока думают, что они в безопасности. В конце концов, главное сейчас – это раскрыть загадочное преступление. Нужно вести себя профессионально.
– Потом мы... я принял душ, уверен, что Кости поступила так же, позавтракали и отправились на работу. И ничего загадочного, странного, необычного, сверхъестественного, страшного, экстраординарного, кровавого, костлявого, разложившегося с нами не происходило.
– Пока доктор Сэроен не наткнулась на полуразложившийся замороженный труп на своем столе.
* * *
Сегодня Бут настоял на том, чтобы ехать на работу вместе. Темперанс неодобрительно относилась к демонстрации их отношений на данном этапе: полторы недели казались ей слишком малым сроком, чтобы можно было утверждать что-то конкретное, тогда как Бут настаивал, что семь лет – срок более чем достаточный. Проспорив дольше обычного, они так и не пришли к взаимному согласию, и только аргумент Бута, что они постоянно разъезжают на его машине, и никто еще ничего не заподозрил (тут Темперанс не смогла расшифровать хитрое выражение лица Бута, будто он издевался над ней самой и не позаботился об этом оповестить), смог ее если не убедить, то помочь смириться с этим на сегодня – точно.
Поэтому Темперанс вбежала на работу неприлично поздно для самой себя – в восемь сорок пять. Она услышала крик доктора Сэроен, еще не успев дойти до своего кабинета. Обычно привыкшие ко многим жутким вещам сотрудники лаборатории реагировали на трупы более спокойно, что было вполне логично – для настоящего ученого процесс разложения не более чем объект изучения и повседневная работа. Порой, очень интересная и сложная работа, которой доктор Бреннан в тайне, а иногда и явно, гордилась.
– Что-то случилось, доктор Сэроен? – поинтересовалась доктор Бреннан. Она аккуратно отодвинула в сторону любопытных, сбежавшихся на крик (за пятнадцать минут до начала рабочего дня их оказалось всего шесть человек) и прошла в кабинет.
– Да... я просто испугалась. Но сейчас все в порядке, разве что... – доктор Сэроен отошла немного в сторону и махнула рукой на собственной стол. На нем аккуратной кучкой красовались куски человеческого тела, замороженные, начавшие подтаивать и пронумерованные. Сверху на всем этом лежала гладкая берцовая белая кость, отлично очищенная и тоже с номером, написанным черным маркером. Доктор Бреннан вытащила телефон и нажала кнопку быстрого набора.
– Бут, срочно приезжай, у нас, вероятно, незаконное проникновение и новый труп, – сообщила она в трубку и совершенно неуместно улыбнулась.
* * *
– Это был не крик, а, скорее, возглас. От неожиданности, – пояснила доктор Сэроен.
Свитс согласно покивал. Не стоило сейчас спорить с ней, да и согласиться с этой маленькой ложью – очень правильный поступок с этической и психологической точек зрения.
Он решил опрашивать команду доктора Сэроен попарно. Агент Бут и доктор Бреннан, доктор Сэроен и Колин Фишер, Энджела и Ходжинс. Кто-то мог сказать, что это было большой ошибкой: они слишком хорошо знают друг друга и будут покрывать, особенно две из выбранных пар, но Свитс был уверен, что ложь легче всего распознать именно в таких комбинациях. Что он уже сделал в случае Бута и Бреннан, правда, расследования это касалось мало, но открытие оказалось очень приятным. Дейзи будет в восторге, если он решится рассказать ей. Или можно подождать, пока она догадается сама, проверить ее женскую интуицию и способности к психологии…
– Доктор Свитс, вы меня слушаете? – прервала его размышления доктор Сэроен.
– Он занят созерцанием вечности, отраженной в рисунке древесины на двери за нашими спинами, – пояснил Фишер. – У меня была девушка, которая видела знаки в отделке дерева. Ничего серьезного она так и не узнала, но что она вытворяла в…
– Мистер Фишер! – предостерегающе сказала доктор Сэроен.
– Вам не интересно знать о древесине… – меланхолично заметил Фишер и замолчал, чем явно осчастливил всех присутствующих. Иногда Фишера заносило в области чрезвычайно странные, а иногда и дикие на взгляд обычного человека. Удивительно, но именно это помогало ему не сорваться и не стать постоянным пациентом психиатрической больницы. Под началом доктора Бреннан никогда не работали заурядные люди, но Фишер, по мнению Свитса, был одним из самых странных интернов. И самым проблемным в смысле налаживания контактов.
– Доктор Сэроен, расскажите, как вы обнаружили труп, – попросил Свитс. Судя по ее нахмуренным бровям и жесткой морщинке между ними, она собралась возразить.
– Может, вам лучше рассказать, как я его потеряла? Будет гораздо быстрее и без лишней воды.
– Нет. Я хочу услышать начало истории.
Доктор Сэроен тяжело вздохнула.
– Хорошо.
* * *
Самым необычным было то, что этим утром Кэм хорошенько выспалась. Мишель отдыхала с друзьями на Гавайях, вчера не случилось никаких форс-мажоров, на свидание ее тоже никто не пригласил. Самые благоприятные условия для здорового сна. Поэтому и настроение было приподнятое, и утро замечательное, и работа только радовала... Пока ее небрежно брошенная сумочка не приземлилась на груду человеческих останков на рабочем столе. Вот тогда Кэм испугалась и, конечно, вскрикнула, точнее, закричала, от неожиданности и даже разочарования. Не слишком хороший сюрприз в самом начале дня. К сожалению, слух у сотрудников лаборатории оказался слишком хорошим.
Быстро взяв себя в руки, на миг зажмурившись и попрощавшись со спокойным утром, Кэм натянула перчатки и приступила к осмотру тела. Вскоре к ней присоединились необычно счастливая доктор Бреннан и Бут, которого она моментально вызвала.
– А вот и наш мертвый скелетик, – прокомментировал он, увидев кость в руках доктора Бреннан. – А, Кости, какой из меня пророк?
– Отвратительный, – заявила Кэм. Ситуация ее порядком раздражала. – Лучше выясни, как это оказалось на моем столе. И заставь его оттереть пятна крови с обивки моего кресла.
– Ты ничего не видела? – Бут мгновенно оставил шутки – все-таки он был настоящим профессионалом своего дела.
– Нет, зашла в кабинет, увидела сюрприз. Боюсь, оценить его я пока не состоянии.
– Эта кость принадлежит мужчине, около тридцати пяти лет, рост около ста семидесяти пяти сантиметров, вот здесь, – доктор Бреннан указала на середину кости, – сросшийся перелом, полученный лет в десять-двенадцать.
– Слишком мало для опознания, – поморщился Бут. – Черепа там нет?
– Нет, здесь часть позвоночника, левая кисть, две коленных чашечки, семь ребер, две ступни и тазобедренная кость – на них еще слишком много плоти, я не могу провести анализ.
– ДНК?
– Пошли своим экспертам в ФБР образцы тканей, – сказала Кэм. – И еще: кто-то пронумеровал останки, тебе это ни о чем не говорит?
Больше всего Кэм озадачили именно эти номера – не по порядку, числа в пределах от одного до ста, никакой закономерности. Это работа для Энджелы: цифры, коды и кажущаяся на первый взгляд бессмыслица – ее профиль. Сама Кэм занялась исследованием остатков легких, сохранившихся под ребрами, и кожи. Если повезет, то можно будет сказать что-то определенное уже через несколько часов.
Бут, морщась и бормоча про жуткую вонь, ушел проверять камеры слежения и опрашивать ночную смену охраны, доктор Бреннан увязалась за ним, сунув исследуемую кость появившемуся в дверях Фишеру.
– Все бессмысленно суетятся, словно муравьи, ничтожные в сравнении с целым лесом, – пробормотал Фишер и воткнул в уши бусины наушников. – Релаксация, – пояснил он, хоть Кэм и не собиралась интересоваться, – мой доктор прописал мне звуки леса, шум деревьев и шорох шагов травоядных животных.
Кэм снова глубоко вздохнула, призывая себя к спокойствию. По ее мнению, как раз Фишеру успокаиваться было незачем, скорее, наоборот, следовало встряхнуться и перестать слушать глупых шарлатанов.
* * *
– Вы что-нибудь обнаружили в тканях? – спросил Свитс. Слушать подробный рассказ о ходе «вскрытия» ему совершенно не хотелось, а доктор Сэроен была твердо намерена к нему перейти. То ли в отместку за просьбу о подробном рассказе, то ли ей просто нравилось говорить о подобных вещах. Свитс для себя решил, что верно и то, и другое.
– Я как раз хочу рассказать…
– О, доктор Сэроен не нашла ничего сколько-нибудь значительного и огорчилась этим фактом, – встрял Фишер, которому было откровенно скучно слушать рассказ об утренних событиях. – Поэтому я забрал кости, чтобы тщательно их очистить и провести более результативное исследование, чем проведённое доктором Сэроен.
– Я все еще ваш босс, мистер Фишер, – с широкой улыбкой сквозь зубы напомнила Кэм.
– Я не принадлежу даже самому себе в этом бренном мире. Ну а наняла меня доктор Бреннан, и именно ее поручение я и выполнил с блеском.
– Вы что-то нашли там, мистер Фишер? – заинтересовался Свитс.
Ему было важно знать о каждом шаге, каждом открытии, каждом наблюдении… вообще обо всем, что касалось этого дела. Задание руководства. Не каждый день появляется такой шанс проявить себя, да и просто интересно, на что способны люди, с которыми работаешь, которых просто видишь каждый день. И соответствуют ли его теоретические выкладки реальному положению вещей. Очень интересно.
– Конечно.
* * *
Звуки леса проникали в самую душу, так глубоко, что это казалось неприличным… и так, что Фишер не мог как следует осознать влияние этих звуков на свое душевное состояние. Следует снова сменить врача, отметил он, и вернуться к звукам моря, они немного… освежали и почти приводили в нирвану, если и мыслить в соответствующем направлении. В лесных же шорохах были слышны диссонансные нотки, явно не гармонирующие с полным отрешением, которого и хотел добиться Фишер. Есть еще вариант – звуки ветра, легкий бриз и ураган, и… хотя и шелест листвы, и легкие вздохи уносили за собой, и…
– Мистер Фишер!
Наушник-бусинка выпал из уха, а в поле зрения показалась доктор Сэроен, очень раздраженная и явно начинающая терять терпение. Ей бы тоже не помешала релаксация.
– Что-то случилось, доктор Сэроен? – совершенно спокойно спросил Фишер.
– Я закончила с останками. Теперь ваша очередь – приступайте. Варите, очищайте, отбеливайте, делайте все, но найдите мне улики.
– Не могу гарантировать свой успех, но, по словам доктора Бреннан, кости говорят с тем, кто умеет их слушать.
– Ох, просто идите и сделайте свою работу. И вы не видели доктора Ходжинса и Энджелу? Странно, что они не пришли взглянуть на загадочное тело.
Фишер лишь пожал плечами – не видел. С утра он не обратил на них особого внимания, а потом не выходил из кабинета. Был бы Ходжинс на месте, он бы уже давно нашел себе частицы для исследования, а то и выловил пару замороженных жуков. А Энджела заинтересовалась бы числами. Значит, их пока нет на месте, что не удивительно, учитывая состояние Энджелы.
– Иду очищать кости, доктор Сэроен, – зачем-то сообщил он и ушел работать. Сейчас было самое время поработать, решил он и отключил звуки вечернего леса после дождя.
* * *
– Глупости, Свитс, мы говорили всем заранее, что опоздаем, но никто этого не услышал, – рассмеялась Энджела. – Не стоит искать в этом скрытые умыслы и состав преступления.
Она откинулась на спинку дивана и положила ноги на журнальный столик. Свитс протестовать не решился – Энджеле очень скоро рожать, и ей сейчас позволено сидеть как угодно.
– Мы были у врача, – пояснил Ходжинс. – Просто плановый осмотр, с малышом все в порядке. И мы окончательно решили, как его назовем, правда, Эндж?
Он положил руку на большой живот Энджелы и тепло улыбнулся. Еще неделя, может, чуть больше, и они смогут взять своего малыша на руки. Закончится это ожидание, сладкое и немного мучительное – один к четырем, что малыш может родиться слепым. Они очень стойко это переносят, они будут прекрасными родителями. Но пока… они сотрудники Института Джефферсона, и они пришли в кабинет Свитса вовсе не за тем, чтобы поделиться новостями о ребенке.
– Хей-хей, давайте по делу, – прервал воркование Ходжинса Свитс. – Когда вы пришли?
– О, – Ходжинс задумался, – Фишер очищал кости в моем новеньком аппарате, Кэм была вне себя от ярости, а Бута и Бреннан поблизости видно не было.
– А нас все потеряли, – добавила Энджела.
– Думаю, все это вместе взятое и разозлило Кэм, – согласился Ходжинс. – Ну, еще Бут и доктор Бреннан, не ожидал от них. Ты тоже, Эндж…
– А... да, дорогой, конечно, – Энджела тепло улыбнулась и сжала его руку. – Конечно, я тоже.
Ходжинс недоверчиво прищурился. Свитс же откровенно наслаждался, про него явно забыли, а это лучшие условия для наблюдения.
– Эндж… – протянул Ходжинс.
– Да, дорогой…
– Ты знала, ты с самого начала все знала!
– Бреннан моя подруга, я не могла не знать.
– Но с каких пор? Обвести меня вокруг пальца… Меня!
– Полторы недели – не так уж и много. А на нас столько всего свалилось в последнее время. Винсент…
– Да, Винсент… прости, – Ходжинс сжал ее руку и пробормотал себе под нос: – Но я должен был заметить раньше…
Свитс с интересом прислушивался. В официальном отчете, предоставленному ему ранее, этого не было. Вот оно – подтверждение его выводов. Жаль только, что теперь все об этом знают, и удивить никого не получится, а еще многозначительно молчать в присутствии Бута тоже. Недолго они держали это в тайне и очень интересно, на чем прокололись.
– Давайте перейдем к делу, – серьезно попросил Свитс, мастерски скрывая нетерпение. Слишком долго он изучал взаимодействие и отношение Сили Бута и Темперанс Бреннан, чтобы сейчас не обращать внимания на столь значимые события в их жизни. Это все меняет! Всю тактику их консультирования.
– Можно и к делу, – легко согласился Ходжинс и даже ворчать не стал. Наверное, он сейчас был просто слишком счастлив.
* * *
Последние слова, которые Энджела сказала Ходжинсу перед тем, как они разошлись по своим кабинетам, были упреком по поводу слишком маленькой и тесной машины. Ходжинс поспорил с ней, напирая на красоту и уникальность коллекционного автомобиля, а потом твердо решил приобрести что-нибудь повместительнее, скоро ему самому придется запихивать в него детское кресло, сумки с подгузниками и прочие детские вещи. В его кабинете пахло вареным мясом, а Фишер задумчиво изучал какую-то кость. Ходжинс поморщился – он не любил, когда его приборами пользовались в его отсутствие.
– Специальное распоряжения доктора Сэроен, – предвосхитил его возмущения Фишер. – У нас новое дело.
– Почему меня не вызвали на место преступления? – удивился Ходжинс. – И ты тщательно осмотрел кости перед тем, как использовать многомиллионный аппарат, предназначенный совсем для другого?
– О, место преступления здесь недалеко, спроси у доктора Сэроен, – Фишер мстительно улыбнулся, но тут же вновь расслабился. – А кости я осмотрел, частицы и образцы жидкостей на столе.
Ходжинс обернулся на ряд склянок, задумчиво хмыкнул и понял, что мало что понимает в этой ситуации.
– Что произошло? – настойчиво спросил он. Фишер вел себя подозрительно: туманно отвечал на вопросы; доктор Сэроен вела себя подозрительно: не вызвала его, эксперта, на место преступления; доктор Бреннан вела себя подозрительно на пару с Бутом – просто подозрительно, за компанию. В любой другой организации это означало бы заговор, но здесь…
– Доктор Ходжинс! Вот вы где, у вас выключен телефон.
Ходжинс глянул на темный экран. Забыл зарядить. Большинство заговоров объясняется вот так до обидного просто.
– У нас нет жуков, слизи и прочих подозрительных частиц, зато полно жидкости, оставшейся после разморозки частей тела, – сообщила Кэм.
– Разморозки?
– Именно, этой дрянью залит весь мой стол, и я не могла протереть его, пока вы не объявитесь и не посмотрите.
– О, это меняет дело. Было бы лучше, если бы все перестали говорить шарадами, и четко разъяснили мне ситуацию. И Энджеле – не стоит ее сейчас злить, поверьте мне…
Кэм почти закончила свой рассказ, когда Фишер присвистнул и указал на тазовую кость.
– Или наш приятель развлекался БДСМ, когда его убивали. Секс убивает… поэтично, но уже было. Или… а, без всяких или, я нашел причину смерти, – скучным голосом сообщил Фишер.
* * *
– Собственно, моя роль в расследовании оказалась маленькой, но решающей, это как посмотреть, – сказал Ходжинс. – Все дело в жидкости.
– Вы что-то обнаружили? – спросил Свитс, вспоминая текст отчета. Там ничего такого не было, совершенно. Не найдено, не установлено, не выявлено.
– Да, но об этом позже.
– Потому что твоя теория без меня не работает, – улыбнулась Энджела.
– У меня много что без тебя не работает, – понизил голос Ходжинс.
Свитс едва не подавился воздухом и тактично кашлянул. Странно, обычно в его присутствии эти двое вели себя по-другому. Либо они о чем-то догадываются и не очень хорошо играют свои роли, либо… альтернативу Свитс так и не придумал и хмуро уставился перед собой. Пусть думают, что он занервничал. Тактика.
– Но в любом случае тело пропало так же загадочно, как и появилось, – заметила Энджела.
– И никто ничего не видел, – согласился Ходжинс.
– Странно, правда?
* * *
– Это ерунда какая-то, – сказала Энджела. – Я ввела числа в Энджелотрон, запустила несколько программ распознавания и расшифровки. Прогнала по основным базам и нескольким дополнительным. И ничего. Бессмыслица какая-то.
Универсальный компьютер был в каком-то смысле частью самой Энджелы и очень редко ее подводил. Практически никогда.
– Может, здесь используется неформальный код. Совпадения? Книги? Картотеки?
Бреннан и Бут вернулись совсем недавно – их визит в комнату охранников несколько затянулся. Допрос результатов не дал. Энджела подозревала, что большую часть времени они провели совсем в другом месте, занимаясь вовсе не работой. Она была невероятно рада этому, ведь уже семь лет твердила, что Бреннан и Бут прекрасная пара, и это видят все, кроме них самих. А в лаборатории множество мест, где можно было приятно провести время. Эндж знала об этом из собственного опыта, богатого, приобретенного, когда она только начала встречаться с Ходжинсом… и не только с ним.
– Дорогая, все это внесено в алгоритм программы, – немного снисходительно объяснила Энджела. Ее и ее работу слишком часто недооценивали из-за кажущейся простоты и оперативности. Но она не обижалась, слишком далеки были ее друзья от области современных компьютерных технологий. – Но ты права, мне кажется, это часть какой-то классификации, настолько простой и распространенной, что компьютер не принимает ее во внимание.
– Ты знаешь, где ее используют? – спросил Бут. Он стоял около Темперанс, слишком близко, гораздо ближе, чем каких-то полторы недели назад. Энджела снова улыбнулась и подивилась, что профессионализм этих двоих слишком легко сдуло реализовавшимися чувствами.
– Да везде. На складах, в хранилищах, в ФБР наверняка. Нумеруют артефакты, рассовывают по коробкам, вносят в картотеку и забывают.
– Сложно забыть замороженный труп, по факту его обнаружения заводят дело…
– А потом дело закрывают, – пробормотал Бут, – а улики сдают в архив. Что обнаружил Фишер?
Вот теперь они оба собраны, полны профессионализма и решимости довести дело до конца. Теперь можно расслабиться, лечь на диван, положить на большой живот блюдо с орешками и читать дамский роман. Во время беременности почему-то лучше всего читались именно дамские романы.
– Четыре прокола длинным острым предметом диаметром около трех миллиметров в области таза… – начала Бреннан и осеклась, глядя на медленно расплывающегося в улыбке Бута. – Что?
Бут громко хмыкнул, сгреб свою Кости в охапку и поцеловал…
– Ну, ничего себе! – присвистнул Ходжинс. Он застыл в странной нелепой позе, похоже, остановился на полном ходу, когда спешил сообщить важные новости.
– Ты что-то хотел? – спросила Энджела, желая «прикрыть» немного смущенную Бреннан. Та, как студентка, которую застукали с преподавателем, нервно поправила одежду и нахмурилась. Бут же, напротив, выглядел крайне довольным и сиял ярче весеннего солнца.
– О да... да, я хотел! – протянул Ходжинс. – Очень хотел…
– По делу…
– Я выяснил, что это за жидкость. А главное, где она используется! Это…
– Избавь меня от подробностей, прошу.
– Хорошо. Тогда к главному. ФБР успешно использует этот состав для заморозки тел на длительное хранение, – весело ответил Ходжинс. – И зачем ФБР подбрасывать нам тело из собственных подвалов?
– Это не заговор… – начал Бут.
– Это проверка, тест или что-то похожее, – закончил за него Ходжинс и победно вскинул руки вверх. – Король лаборатории! А ведь в этом деле не было даже ни одного жука или какашки.
– Я тоже так думаю, – согласился Бут. – И колотые раны кажутся мне слишком знакомыми…
Их разговор прервало появление хмурой Кэм и следующего за ней по пятам Фишера. Одного взгляда на них было достаточно, чтобы понять – случилось что-то крайне важное. Энджела на всякий случай оперлась на руку Ходжинса – так удобнее и можно, в случае чего, удержать его от необдуманных действий.
– Останки пропали. И снова никто ничего не видел, – сообщила Кэм. – Почему вы улыбаетесь? Я сказала что-то смешное?
* * *
– Вообще-то в этом деле не было ничего сложного, – сказал Бут, входя в кабинет Свитса. За ним проследовала вся команда. – Странно было думать, что мы ни о чем не догадаемся. Уж ты-то мог предвидеть.
Свитс растерялся лишь на мгновение, но быстро взял себя в руки. Он ожидал этого. Пусть и надеялся, что его маневры окажутся нераскрытыми, но эта надежда относилась, скорее, к области фантастики.
– Вопрос был не в том, догадаетесь или нет, а в том, как быстро, – терпеливо пояснил Свитс. Ответ у него уже давно был готов, но в собственной голове озвучивать его было гораздо проще. Не мешали подозрительные и раздраженные взгляды напротив.
– И?
– Хороший результат, но я думал, что вы справитесь быстрее, – рискованно. – Но вас отвлекли, я это учту в окончательном рапорте.
– Значит, указ сверху? – взгляд Бута немного смягчился.
– Обязательный тренинг. Вы все подписывали на него согласие три месяца назад.
– А я-то думал, что ты провернул это все в одиночку, приятель, – усмехнулся Ходжинс. – Заговор!
– Психологический тренинг, – немного обиженно повторил Свитс.
Они нашли свежий труп – бомжа, его бы никто не хватился, убили его и то по ошибке, дело раскрыто, улики переданы в архив. Бут случайно вспомнил обстоятельства того дела. Прокололись на жидкости и на бирках, хоть их Свитс оставил специально – уж слишком распространена эта система классификации. Просто команда Института Джефферсона не подходит под обычные мерки, на них не стоит ставить сомнительные эксперименты и осваивать простые методики и тренинги. Свитс был в них уверен, жаль, они не видят, что он очень гордится ими. Что ж, они друзья, они почти его семья, и благодаря этому делу он теперь знает о них немного больше.
– Предлагаю выпить. Вечером. Расспросить нашего мозгоправа обо всех глупых тестах ФБР и просто хорошо провести время, – предложил Бут, широко улыбнувшись Свитсу. – А еще у нас с Кости для вас будет небольшое объявление, хотя, кажется, вы и так уже обо всем знаете.
– И вы… на меня не сердитесь? – немного по-детски спросил Свитс. На их месте он бы дулся на себя неделю, а то и больше. Да и они… должны были.
– Сердимся, – ответила доктор Сэроен. – Но у нас сегодня слишком хорошее настроение и совершенно нет желания как-то тебе мстить. Да и нужно ли?
Свитс широко улыбнулся в ответ. Верно. Не нужно. А ему еще учиться и учиться – верить в этих людей и прощать, как это сделали они.
Конец
