Новое платье королевы

Новое платье королевы

Бета ---> Владислава


С опушки Запретного леса доносился еле слышный напев. Стоило подойти чуть ближе, и можно было различить бело-голубой шарф Когтеврана, мелькающий среди мшистых стволов. Его обладательница, Полумна Лавгуд, что-то увлеченно искала под сенью деревьев.
– Далекая Офелия смеялась во сне… – напевала она тихонько. – Пузатый дрозд, мохнатый олень… А, вот ты где!
Забросив за плечо один конец шарфа, она быстро нагнулась и вынула из-под листвы немного отсыревшую тетрадь.
– Хорошо, что не закинули еще дальше, – с улыбкой проговорила Полумна, отряхивая мелкие палочки со своего конспекта. – Ты не залетай далеко, ладно? Как я тебя найду в следующий раз, если им приспичит размахнуться посильнее.
Девочка сунула тетрадь за пояс юбки и собиралась было уходить, как вдруг за её спиной раздался тонкий, писклявый визг: «Кыш! Кыш! Не трогай меня! А-а-а!». Полумна резко обернулась и увидела, как яростно колотятся совиные крылья, торчащие из дупла неподалеку. Изнутри доносился сдавленный писк – судя по всему, там происходила отчаянная борьба. Подбежав, Полумна схватила сову за крыло, с трудом вырвала её из дупла и отбросила в сторону. Птица издала пронзительный крик и метнулась прочь. Все стихло. Отдышавшись, девочка осторожно заглянула внутрь дерева. Оттуда, сидя на птичьем пуху и сухой траве, темными, лишенными белков глазами на неё смотрело маленькое испуганное существо. Его голое тельце сотрясалось мелкой дрожью, за спиной трепетали прозрачные, как у стрекозы, крылья.
– Как ты? – спросила Полумна ласково.
– Я…я…
Существо смолкло. Немного погодя – видимо, слегка оправившись – оно заговорило вновь:
– Она хотела меня убить! Это был кошмар! Но… но… Теперь всё в порядке. Это мой дом! Пускай только попробует вернуться!
– Ты живешь здесь недолго?
– Я ни в одном месте не живу долго. Всё из-за… этих… птиц… жуков… Чтоб их! Я здесь с сегодняшнего утра. Мне казалось, что на окраине леса будет спокойнее , чем в глуши.
– Хочешь, я сделаю что-нибудь, что будет отпугивать от твоего дома непрошеных гостей? – спросила Полумна. - Я придумаю!
– Фея, которая принимает помощь от человека?.. – Крошечное создание уняло, наконец, дрожь и расправило плечики. Сморщив носик, оно резко мотнуло головой: – Ну уж нет!
– Ты не похожа на обычных фей. Они не умеют разговаривать. И почти не умеют думать.
– Безмозглые насекомоподобные, – Существо ощерилось в ухмылке, обнажив длинные острые зубки, и по ним быстро скользнул кончик розового языка. – Оттого они мне подданные, а я им королева.
– Королева фей? – переспросила Полумна.
– Поразительная, блистательная, великолепная! Королева фей, исполняющая желания! Есть у тебя, что пожелать?
– Я...
– Стой! Стой-стой-стой. Сначала ты должна доказать, что достойна такой чести.
– Я спасла тебе жизнь, – напомнила Полумна.
– Ты? Ерунда! Тебе нужно сшить для меня платье. И оно должно быть особенным! Нет, пусть выглядит скромно. Но при шитье ты должна будешь использовать мои инструменты.
– Но зачем феям одежда? – спросила Полумна. – Тем более… платья.
– Незачем! В том-то и дело! – раздраженно взвизгнула фея. – И не задавай мне лишних вопросов! Иначе я передумаю. Вот, возьми! – Она протянула из глубины дерева маленькие ржавые ножницы и иглу, обломанную с острого конца. – А теперь иди отсюда. Мне нужно привести здесь всё в порядок. Уходи! Возвращайся с платьем и не забудь вернуть мне мои вещи.
Полумна зажала инструменты в руке, попрощалась и, не дождавшись ничего в ответ, побежала в замок


Из-под кровати, стоящей у окна женской спальни Когтеврана, раздавалось неясное бормотание:
– Лоскутки, лоскутки… Неужели нет ничего?.. В той коробке смотрела, в той - тоже… Сколько бесполезного хлама!
Пятясь, Полумна вылезла из-под кровати, выпрямилась и отряхнула пыльные коленки.
– Девочки! Ни у кого нет тряпичных лоскутков? Мне срочно надо.
– У меня нет.
– И у меня тоже.
«Надо же, – подумала Полумна, – такая мелочь, и ни у кого нет. Но не шить же мне платье из собственного белья».
Девочка задумчиво огляделась по сторонам. Сначала её взгляд устремился к шелковым занавескам у окна, затем заскользил по деревянному полу, задержался на балдахине, чиркнул по потолку и вновь вернулся к занавескам. «И кто их вообще здесь развесил?.. Думаю, ничего страшного, если я незаметно отрежу маленький кусочек. Никто даже не узнает. А если буду кромсать свой балдахин или одеяло – любой догадается, что это моих рук дело».
Полумна приблизилась к окну, захватила немного ткани и щелкнула ржавыми ножницами. Она собиралась было сделать второй разрез, как вдруг заметила, что занавеска по-прежнему цела. Девочка вновь сомкнула лезвия, но ткань оставалась невредимой. «Странно. Голова меня обманывает, или это с ножницами что-то не так? А вроде бы острые». Полумна стала водить рукой по месту мнимой прорези, и вдруг её пальцы нащупали в воздухе тонкую, невидимую глазу щелочку. Тихо, стараясь не дышать, она попробовала просунуть туда ладонь. Послышался звук рвущейся материи, рука тем временем погружалась в невидимое отверстие, и сама становилась невидимой. Внезапно, позади раздался взрыв хохота. Девочка вздрогнула и обернулась. Нет, им было не до неё. Все же, она прикрылась занавеской, чтобы никто не мог её видеть. Затем Полумна немного расширила отверстие двумя руками, глубоко вдохнула, зажмурилась и сунула внутрь голову.
В тот же миг яркий, теплый свет проник сквозь её веки. Полумне казалось, что она ощущает на лице жар полуденного солнца. Оно ласкает своими лучами страну фей, которая раскинулась на вершине голубого холма, прямо под ярко-зеленым небом. Если высоко поднять руку, то можно коснуться этого неба и намотать его на палец, как сладкую вату. Сверху медленно падают горячие снежинки. Касаясь травы, они становятся водой и сотнями журчащих ручьев стекают с холма фей прямо в долину, как в глубокое блюдо. Там, внизу, по огромному синему морю плывут острова, и на каждом из них растет дерево: где клен, где вяз, где сосна. А на каждом дереве сидит маленькая говорящая фея и плетет себе нарядное платье из паутины.
Голова Полумны шла кругом от пьянящих фантазий. Дрожа в предвкушении невероятных чудес, она медленно открыла глаза. Вокруг неё было пусто. Тихо. Только голое, безмолвное ничто, залитое белым светом.
– Э-э-эй, – тихонько позвала Полумна, – есть здесь кто?.. живой… мертвый… Ау-у-у!
Тишина.
Девочка немного помедлила, прислушиваясь. Ничего не происходило. Тогда она вынула из отверстия голову и вернулась в свой мир, шумный от девичьего хохота, наполненный запахом горящих свечей и сладких леденцов. Руки девочки ощупывали края невидимой бреши. «Нельзя оставлять её здесь. Но как же мне... Хм...».
Немного поразмыслив, Полумна выдернула из-под воротника осмотрительно приколотую там иголку с обломанным концом. Стянув края дыры, она стала заштопывать её. Невидимые стежки верно ложились на прорези. Со стороны можно было решить, что она, как портняжка-мошенник из одной детской сказки, берет несуществующую ткань и сшивает её воображаемыми нитками – дурачась или тронувшись умом. Но никто не видел её за занавеской и никто не мог ничего подумать. Закончив, Полумна провела рукой по воздуху – теперь все было в порядке. Она вернулась на свою кровать, легла на спину и устремила широко открытые глаза в потолок. Платье?.. Оно её больше не волновало. Фея? Какая... (!) фея?.. Все её мысли были о том странном, потайном месте. Может быть, пустота – это обман? Внезапно, девочка встрепенулась и рывком села на одеяле. У неё появилась идея.


Когда дверь туалетной комнаты приоткрылась и внутрь зашла Полумна, держа в руках охапку крупных апельсинов, у раковины намыливала руки Мариэтта Эджком, студентка третьего курса. Заметив на себе её насмешливый, недобрый взгляд, Полумна смущенно улыбнулась и юркнула в ближайшую кабинку. Там она, все еще под пристальным вниманием, разложила на полу апельсины и поспешно закрыла за собой дверцу.
– Точно полоумная, – усмехнулась Мариэтта, небрежно вытирая руки об одежду. – Полоумная! – повторила она громче и, ухмыляясь, вышла из туалета.
Полумна облегченно вздохнула и прислушалась: похоже, что теперь кроме неё в туалете никого не было. Она вынула из кармана ножницы и несколько раз щелкнула ими в воздухе. Затем расширила руками образовавшееся в пространстве отверстие и, взяв несколько апельсинов, протиснулась в него до пояса.
Внутри было по-прежнему тихо, пусто и светло.
– Эй, есть тут кто?! – крикнула Полумна. – Отзовитесь!
Никакого ответа, как и прежде. Тогда девочка размахнулась и бросила в пустоту один апельсин. Тот пролетел немного и вдруг с сочным шлепком ударился о невидимую поверхность, будто об пол. Кожура треснула, и наружу прыснул сок, окрашивая пустоту в ярко-желтый цвет.
– Земля! – крикнула Полумна и рассмеялась. – Хватайтесь за весла! Скоро причалим!
Она стала разбрасывать вокруг себя остальные апельсины, и с ними происходило то же самое. Да, похоже, что здесь не было ни невидимых деревьев, ни камней, ни домов, ни озер. По крайней мере, вблизи. Но здесь было, куда поставить ногу! И, судя по всему, «дно» совсем рядом, примерно на уровне пола в туалете.
Вновь покинув потайной мир и оказавшись в кабинке возле унитаза, Полумна взяла ножницы и распорола воздух сверху вниз, до самого пола. Потом порылась в кармане и вынула оттуда катушку толстых фиолетовых ниток, которыми обычно зашивала свою одежду. Обвязав конец нити вокруг дверной ручки, Полумна зажала катушку между пальцами, чтобы та могла легко разматываться, и ступила в проделанный лаз.
Вокруг неё лежали апельсины, ими было покрыто всё: везде, куда хватало глаз, расстилалось яркое бугристое оранжевое покрывало. Полумна тряхнула головой, пытаясь отогнать от себя наваждение, но ничего не менялось. Она посмотрела вниз, на свои ноги: из-за фруктов их не было видно ниже лодыжек, но по ощущениям они были совершенно свободны. «Так это иллюзии, – подумала Полумна, переступая с ноги на ногу. – Как странно».
Внезапно, позади неё раздался резкий хлюпающий звук, будто кто-то случайно наступил на гнилое яблоко. Полумна рывком вынула из-за пояса волшебную палочку и развернулась, выставив её перед собой.
Тут же будто тысячи ледяных иголочек разом впились в её тело. Губы – словно чужие – задергались, пытаясь произнести слово. «Па… па…». Из горла – лишь сиплый, еле различимый шепот. «Па… Папа… Па-а-апа-а-а…». Глаза – будто скованные льдом – смотрели, не в силах оторваться. Видели. «Папочка… Папа…». Перед ней сидело нечто: худое, обтянутое бледной, полупрозрачной кожей тело, острые кости которого будто хотели разорвать его изнутри и вырваться наружу белыми обломками. Руки… Множество рук… Сжатая ладонь. Меж пальцев с хлюпаньем просачивалась фруктовая мякоть. Лицо, обращенное к Полумне. Сквозь налипшие волосы был виден узкий неподвижный рот. Глаза… Каждый, как капля черной блестящей смолы. Их много, они россыпью лежат на лице. Одна рука поднялась и медленно потянулась к девочке. Длинные крючковатые пальцы были все ближе... ближе. Полумна стояла, не в силах двинуться, из ее рта вырывался сдавленный хрип:
– Остолбеней… Остолбеней…
Не сработало... Палочка выскочила из дрожащих рук. Ноги подкосились. Полумна закрыла глаза и провалилась в забытье.