Без пяти минут самоубийца

Глава 1

Вязь мелких букв покрывала страницу
витиеватым узором, рассказывая печальную
историю автора без эмоций и непредвзято.
Хотелось перечеркнуть эти равнодушные
строки, но нельзя – иначе не узнать той
тайны, что она смогла доверить только
бумаге…


Гермиона сидела за столиком, перед ней стояла шкатулка, которую она случайно нашла в своем шкафу. Она уже и забыла этот момент своей жизни, который стал для нее самым главным. Так чаще всего и случается – мы забываем то, что привело нас к тому, что у нас есть, то, что сделало нашу жизнь такой, какая она есть.

Дело в том, что каждый из нас рано или поздно встает перед выбором. Выборы бывают разными, тысячи мелких и не столь важных решений мы принимаем каждый день. Гораздо реже бывают выборы, от которых зависит вся наша жизнь, да и не только наша.
Открыв шкатулку, Гермиона достала сложенный вдвое пергамент, исписанный убористым почерком. Сразу нахлынули воспоминания. А еще появилось чувство, когда ты винишь себя за то, что хотел сделать, но при этом понимаешь, что если бы не сделал этого, никогда бы не было того, что есть сейчас.

Гермиона развернула пергамент и погрузилась в чтение, только лишь для того, чтобы вспомнить то, что уже забылось…

Тишина… Снаружи и внутри… Везде тихо. Только вот если снаружи тишина объясняется тем, что Хогвартс спит - еще бы не спать, ведь время всего лишь половина шестого, то внутри тишина объясняется принятым выбором, хоть он и… Не знаю, не правилен, что ли?
Мыслей нет, только ощущение чего-то нереального. Да и не важно. Уже не важно, выбор сделан – я, Гермиона Грейнджер, решила покончить с собой. Возможно, это самая большая ошибка в моей жизни, но, по крайней мере, она будет последней.

Ошибки… Я ведь не совершала таких фатальных ошибок, пока в мою жизнь не ворвался серебристый дракон.

Я хочу попросить прощения у моих друзей за свой поступок… свои поступки, правильней сказать. Надеюсь, они когда-нибудь поймут меня.

Все началось месяца три назад, когда я поздно возвращалась с отработки у Снейпа. В тот вечер я первый раз столкнулась с Малфоем один на один, и он не стал меня задирать. Просто посмотрел взглядом, который мне потом еще долго снился. Этот взгляд отражал боль, ненависть и отчаяние. Мне захотелось спросить, что случилось, но я не смогла – это взгляд был хуже Петрификуса. Я стояла на месте, а Драко подошел ближе, и прошептал на ухо:

- Что Грейнджер? Боишься?

Я посмотрела ему в глаза и покачала головой в знак того, что нет. Хотя все тело дрожало, в тот момент казалось, что от страха, а на самом деле от его близости.

- А зря, грязнокровка, - все так же тихо проговорил слизеринец и поцеловал меня.

Так начался наш личный ад. Мы начали играть друг с другом или вернее сказать с огнем. Наши отношения были невозможными, и мы оба понимали это, но все равно искали спасения друг в друге. Было неважно, что я – гриффиндорка, а он – слизеринец. Что я на стороне белых, а он – черных. Все границы стирались, когда мы были вместе, все рамки исчезали, а правила не имели значения. Много часов было проведено в объятиях друг друга в выручай-комнате. Мы не разговаривали друг с другом вне стен этой комнаты, но по взгляду мы знали, что сегодня вечером нужно оказаться там. Все остальные способы общения были гораздо опаснее, учитывая обстановку вокруг – военное время, других слов даже и не надо, все сразу становится ясно.

Это продолжалось около двух месяцев. Я не знаю, что это было любовь или нет… А потом я поняла, что беременна. От Малфоя, от уже не ненавистного слизеринца. Это не могло продолжаться, потому что он мог узнать… А я не могла втягивать в это его. После осознания этого факта, я начала искать решение проблемы. Почему-то изначально рассказать все Драко не было вариантом, почему-то сама мысль об этом казалась неправильной, как и рассказать все Гарри, Рону или Джинни.

Позавчера я приняла решение. А вчера стала держаться своего плана. Как же сложно поднять палочку на человека, которого… которого любишь, наверное. Сейчас себе можно в этом признаться, все равно с этим фактом жить долго не придется – уже ничего не изменится.
Сегодня с утра я наложила на Драко обливейт и сбежала. Я поступила как последняя трусиха – я сделала это, пока он спал. Хотя это не самое ужасное – ужаснее всего, что он теперь относится ко мне, как и до этих двух месяцев, хотя о чем я пишу? Ведь так и должно быть. Сегодня перед зельями он назвал меня грязнокровкой, это уже давно перестало быть для меня оскорблением, но почему-то сегодня это задело даже сильнее, чем в тот день, когда он назвал меня так впервые.

Вокруг меня валяются обрывки пергамента, потому что безумно сложно писать свое последнее в жизни письмо, по щекам текут слезы, а в голове крутятся так и несбывшиеся мечты, рухнувшие надежды и непрошеные мысли. Я понимаю, что мечтать во время войны опасно, но иногда так хочется поверить в то, что все будет хорошо, а Он будет рядом всегда.
Хочется сбежать от этой боли в сердце, но это возможно лишь в одном случае – ведь эта боль теперь часть меня. Не имеет значения, что я этого не просила и не желаю этого иметь.

Это его презрительное слово «грязнокровка» убило меня, станцевало на моем хрупком, хрустальном сердце. Но самое страшное не это, самое страшное то, что это сделал человек, который мне слишком сильно нужен, отец ребенка, что внутри меня. Я понимаю, что он не помнит этого всего, но почему-то не могу так больше.

Гарри, Рон и Джинни, простите меня, если сможете. И, пожалуйста, ничего не говорите Малфою, не стоит ему мстить, он все равно ни о чем не помнит…

Гермиона

В глазах у Гермионы стояли слезы. Ее самое сложное решение стало катализатором для новых событий. Произошедшее потом еще долго мучало ее во снах, в кошмарах - склянка не разбивается.

Гриффиндорка запечатала письмо и наложила на него пару охранных заклинаний, так чтоб его могли прочитать только ее друзья. Отложив пергамент в сторону, она потянулась за склянкой с ядом, но ночь без сна дала о себе знать, повлияв на координацию девушки – она выронила колбочку. Звук осколков отрезвил Гермиону, она поняла, что собиралась распрощаться с жизнью. Без пяти минут самоубийца задумалась над тем, что делать теперь – отложить свой план или не выполнять его, когда решение пришло само собой. В заброшенный класс вошел платиновый блондин…