Глава 1Название: Мешок и лопата
Автор: Marisa Delorе
Герои: Гарри Поттер, Северус Снейп
Рейтинг: PG-13
Размер: миди
Жанр: драма с happy end’ом
Предупреждения и оговорки: седьмая за вычетом эпилога, АУ
Статус: in progress
Аннотация: одно добровольно повешенное на себя обязательство и две его реализации.
Примечание: лучик тепла и света в подарок Taala на день рождение, иных причин писать по ГП у меня не осталось. Солнце, будь счастлива, кто, как не ты, этого заслуживает?
***
– Мистер, купите «Мешок с костями»! Новый шедевр непревзойденного короля ужасов Стивена Кинга! Книга несколько дней назад поступила в продажу, вы не пожалеете!
Он останавливается и критическим взглядом окидывает сначала окликнувшего его продавца в светло-зеленой рубашке с бейджем компании, на котором аккуратно напечатано имя «Майк», затем предлагаемое издание. Твердый переплет, золотое тиснение, на заднем плане – дом и озеро, на переднем – интригующий принт то ли гримасы ужаса, то ли хорового пения, если предположить, что массовка в кадр не вошла. Хотя первое вернее судя по ремарке продавца.
– Откуда вы знаете, что это шедевр, если книга только вышла? – ему и в самом деле интересно. На вид этому Майку двадцать два-двадцать три, вчерашний выпускник института. Высок, опрятен, печать интеллекта на лице имеется, нежелание годами переминаться с ноги на ногу за прилавком – тоже. Вряд ли торговля книгами – то, чему его учили. Значит, пока так, параллельно ищет работу по профилю. Впрочем, нет, сейчас не ищет: уже пару раз сверился с наручными часами, рубашка, хоть и рабочая, но явно носится аккуратно и не для ближайшего кабака, где вечером можно пропустить пару стаканчиков, да и из-под прилавка торчат – он чуть смещается вправо, чтобы выступающий край сверка был лучше виден – ну, так и есть, цветы, завернутые в газету. Судя по запаху, который теперь стало возможно различить, хотя в его случае, скорее, угадать, розы. Сто к одному, что красные.
– Ну… это же Кинг, – тем временем со значением выдает продавец. И добавляет как неоспоримую истину. – Мастер. У него не бывает плохих книг.
Он надеется, что кислое выражение, появившееся на его лице, сойдет в качестве ответа. Плохие книги бывают у всех. Когда автор штампует ряд однобоких историй, или принципиально не желает вылезать за рамки одного жанра, или же по десятку прочих причин, он исписывается. Как изнашиваются люди, прожившие целую жизнь как одну страницу.
– А чего-нибудь менее популярного у вас нет?
Продавец заметно теряет интерес, и понятно, почему: новая книга стоит куда дороже, чем нераскупаемые тиражи дорожного формата, да и покупатель не повелся на эмоциональную агитацию, хотя, видимо, обычно сочетание «Стивен Кинг» вызывает у заглянувших сюда совсем другую реакцию.
– Слева – детективы, под ними – сборники современной поэзии, справа – детские сказки, в углу – классика. Да нет, не в этом, в противоположном. То, что держите, лучше положите обратно. Вряд ли вам понравится.
– О чем книга?
Теперь кислое выражение, как зеркало отражающее скепсис и недоумение в тех же пропорциях, что и ранее у несговорчивого клиента, возникает уже на лице Майка.
– Жизнеописание человека, который на самом деле был за хороших ребят, вот только никто об этом не знал, а поначалу – даже он сам. Вербовки, перевербовки, подстава, риск, несовместимый с жизнью...
– Скучно?
– Если только вам не нравится следить, как главный герой всю историю ищет себя и вроде как постоянно находит, да все не то.
Несостоявшийся покупатель молча всматривается в обложку. На взгляд Майка, кроме проглядывающих сквозь хаотично разбросанные по матовой плоскости цветовые пятна часов, отдаленно похожих на песочные, в ней нет ничего интересного. Хотя часы как символ неоконченной жизни, которая, тем не менее, замерла, оригинальными уже не назовешь.
Чувствуя, что упускает клиента, Майк продолжает отвечать на уже вроде бы оставленный вопрос:
– Нет, история в принципе неплоха, но таких море. Хотя этот вот автор пишет уже пятую книгу менее чем за год, и народ раскупает: всем ведь время от времени хочется поверить, что в них когда-нибудь увидят настоящих, – Майк делает паузу и небрежно предлагает. – Могу сказать, кстати, чем закончится, раз не будете покупать, не жалко. Все равно и так практически все уже выложил.
– Не стоит. Я узнаю это сам. Сколько?
Майк проверяет отсчитанные банкноты и позволяет себе короткую мысленную улыбку, глядя, как этот мрачный человек, которому фамилия Кинг сказала примерно столько же, сколько какой-нибудь Стивенс, открывает "Неучтенный фактор" и выходит из книжной лавки, на ходу вчитываясь в типично мелкий для карманных изданий печатный шрифт. Все-таки повелся, стоило только сказать, что книга не для него.
Майк не учится на психолога и не планирует всю жизнь торчать у прилавка, привлекая клиентов парой заезженных фраз о поступивших новинках, но понимает, что эта малооплачиваемая работа – больше, чем этап, который следует просто пересидеть до следующего благоприятного перелета.
Математика есть везде: в цифрах, гипотезах, моделях поведения. Можно вывести последнюю, основываясь на базовых фактах или наблюдениях, но учесть реакции собеседника, варьировать подход и адаптироваться к меняющимся быстрее ветра пожеланиям клиентов можно только вживую. Потому он не бросает эту работу даже сейчас, имея за плечами только что полученный диплом программиста.
Чтобы писать код, достаточно понимания алгоритмов и знания синтаксиса. Чтобы когда-нибудь писать людей, нужно быть художником, или выучиться на музыканта, или иметь призвание писателя, или дышать поэзией. А можно просто быть продавцом в книжном и видеть человека с еще одной, своей особенной стороны.
***
Книга, как и положено подобной литературе, откровенно безвкусна: броское название, типично мягкая обложка, яркая иллюстрация, которую было бы честнее назвать мешаниной красок, если бы не часы.
Весь разговор с Майком, который весьма кстати болтал за двоих, он смотрел только на эти часы. Часы, из-за которых он расстался с вечерней чашкой кофе в одном из тех кафе, в которые приходишь, чтобы проводить уходящий день и подумать, что будет, когда не останется ничего, что нужно сделать завтра.
Такая книга по определению не могла быть ничем иным, кроме как хранилищем истории-однодневки.
Однако он все же купил этот "Фактор", поддавшись скрытой, хотя и изящной, агитации Майка из книжного.
Никому не известный автор… ну конечно… просто кому-то надоело публиковаться под своим именем или же захотелось экспромта, который нельзя провести под уже раскрученным брендом, чтобы не отвести от себя читателей.
Книга в руке весит как необдуманная глупость и, кажется, даже пахнет невыпитым кофе.
На двадцатой странице он брезгливо кривит губы: стиль повествования – безнадежно детский, а ведь это после вычиток и редактуры…
На сорок седьмой – мысленно придумывает комментарий по поводу завязки, даже не слишком разгромный, но отсутствие красных чернил превращает затею с критикой в обычные заметки на полях, так похожие на те, другие надписи на страницах совсем другой книги, пахнущей лесом, весной и желанием многое доказать.
На восьмидесятой – втягивается в историю как в болото или сказку, хотя, казалось бы, заговор, оппозиция, секретный агент без прикрытия, преданные враги, переменчивые друзья – скольким из этого его можно удивить?
На сто пятьдесят третьей он вынужденно отдает должное фантазии автора, поскольку книга прочитана более чем на четверть, но все еще не закрыта.
На двести двадцатой издание захлопывается, но лишь затем, чтобы быть перевернутым тыльной стороной, где нет ни фото, ни биографии. Только ничего не говорящее ему имя и пара строк об авторе, утверждающих, что активно публиковаться тот начал в конце прошлого года.
Он снова переворачивает книгу и впивается глазами в первую страницу, где мелкими буквами наравне с тиражом и аннотацией приведен список других публикаций Мартина Миллера. Подсчитывает деньги, имеющиеся с собой, и решает, что еще двух книг будет достаточно, чтобы решить, списывать ли все на любовь начинающих мучеников пера к образам обделенных жизнью гениев или же попробовать выяснить, кому из участников событий мая девяносто восьмого так не терпится поставить себе памятник.
TBC
