Глава 1- Куда, черт возьми, запропастился Мерлин?!
Артур выглядит почти по-королевски: видно, Гвен изрядно постаралась с утра, прилаживая все эти бесконечные парадные причиндалы. Хотя Мерлин как пить дать справился бы лучше. По крайней мере, из-под кольчуги однозначно ничего не торчало бы, и ножны висели бы ровнее. И были бы вычищены, а не протерты в последний момент послюнявленным краешком королевской ночнушки.
Стоп. Вот эта последняя мысль определенно лишняя. Особенно учитывая, что Артур, кажется, что-то спросил и терпеливо ждет ответа, надев это свое кирпичное выражение лица и натянув поверх улыбку - на случай, если в такую рань кто-то из обитателей замка уже поднялся.
Не без труда собрав на опухшем со вчерашнего веселья лице ехидную ухмылку, выдаю неожиданно нахальное:
- Даже не буду спрашивать, чем таким три дня занималось твое величество, что одежда тебе понадобилась только сегодня.
И, видимо, попадаю в точку, ибо величество - не краснеет, конечно же, нет - просто становится чуть менее самовлюбленным, чем обычно. А это то еще достижение.
- Мы с Гвиневрой... хррм...
Почти слышу, как он со смаком пережевывает подробности весело проведенных деньков. Им одним весело проведенных, конечно, ибо наши-то дежурства даже в честь годовщины королевской свадьбы никто не отменял, и поразвлечься лично мне удалось только вчера вечером.
- Хррм, - повторяет этот царственный засранец, и я с трудом сдерживаю желание ответить, что понял с первого раза, но он вдруг изобретает продолжение:
- Провели немного времени наедине. Я и так уделяю ей мало внимания.
На меня вдруг накатывает беспричинная злость. Делаю улыбку еще более бесцеремонной:
- Ну, тогда все ясно, сир. Слуга в таких делах не помощник, да?
Подмигиваю и подбираюсь на тот случай, если Артур вдруг тоже безо всякого повода зол и сейчас начнет разбирать меня на кусочки. Лестница всего в пяти шагах, так что шанс у меня есть. Впрочем, у него тоже.
- Так где Мерлин? - с достойным иного применения упрямством повторяет король, и, Нимуэ его побери, теперь он уже и вправду король, со всеми прибамбасами вплоть до властного тона и ледяного выражения лица.
Я решаю сдаться, но язык сэра Гвейна работает быстрее, чем его голова. По крайней мере, с похмелья.
- А почему ты меня об этом спрашиваешь?
Артур задумывается и потому не успевает разгневаться (а вот покойный Утер всегда расставлял приоритеты в обратном порядке, пусть земля ему кости ломит):
- Я думал, он тебе друг.
И только теперь я понимаю, на что, собственно, сердит.
- Я думал, тебе тоже.
Артурово высокомерие на секунду лопается, как плохо закаленный в печи горшок, а потом так же мгновенно воскресает из осколков. Однако он пока молчит.
Я считаю до десяти. Раз, два, три – он умен, благороден и не казнит никого от скуки. Четыре, пять, шесть – он думает о своих людях и, клянусь всеми притонами Камелота, люди его любят. Семь, восемь, девять – он хороший король и отличный друг. Десять…
… для всех, кроме Мерлина.
И пусть тот делает вид, что ему плевать, - все это чушь собачья.
Мерлину не плевать.
- Он мой слуга.
Чуть не подпрыгиваю от неожиданности. Да здравствует твое величество, Артур Пендрагон. Стоило столько времени размышлять, чтобы выдать очевидное.
- Он не просто твой слуга. Он вообще слуга, - на физиономии Артура опять высвечивается недоумение. - Простолюдин. Крестьянин.
"Холоп, черт побери это королевство и его законы!" - проглатываю, потому что этого королю слышать уже не стоит, а то, хоть Артур и не Утер, немудрено быть выставленным за пределы Камелота на веки вечные. А я пока и здесь еще не всех девчонок об… обследовал.
- И если уж на то пошло, мне он тоже неровня. Я хоть и бродяга, но тоже не пальцем деланный.
Умудряюсь даже выдавить из себя пару капель чувства собственного дворянского достоинства - а ведь считал, что оно во мне сдохло навсегда и рожек с ножками не оставило.
Артур, кажется, проникается. По крайней мере, выглядит теперь еще более придурковато, чем в самом начале, и еще почему-то обеспокоенно, отчего становится похожим на уставшего от жизни крестьянского мерина. Давлюсь неуместным хохотом и изображаю столь же неуместное почтение. Которое, подозреваю, на моей физиономии смотрится любопытно. Надо бы повторить перед зеркалом: узнать, каково оно.
- И куда он вляпался на этот раз?
Тон спокойный и какой-то подтянутый, как перед боем. Настолько удивляюсь, что на мгновение забываю, где у меня язык. Потом все-таки извлекаю какие-то звуки и, к своему собственному недоумению, слышу чистую правду.
- Горячка. Гаюс еще вчера перерыл все записи и нашел лечение, так что сейчас ему лучше.
Затыкаюсь, поскольку Артуру совершенно необязательно знать, что половина его лучших рыцарей накануне сорвалась в лес на поиски каких-то идиотских цветиков с "вот такими вот крестообразными листочками" для королевского слуги. И что потом мы тем же составом обмывали удавшееся на славу зелье в "Короне Пендрагонов" - тем более.
Хотя, глядя на короля, можно подумать, что он не был бы сильно против. Может быть, даже присоединился бы.
Он кивает, чуть прищурившись, и я уже знаю, куда он сейчас пойдет.
Потому хмыкаю, хлопаю его по плечу и буквально сползаю вниз по лестнице, мечтая о кровати или хотя бы приличном сеновале. Его величество король Камелота за моей спиной разворачивается и шлепает в сторону покоев Гаюса.
Я ухмыляюсь, и впервые за всю мою не особенно долгую, но насыщенную жизнь мне забредает в голову мысль о том, что «друг» - это, в конце концов, всего лишь слово.
Которое ничего не меняет.
