Глава 1- Сириус, эй, Сириус, как у тебя получилось всё еще не сойти с ума?
Сухие длинные пальцы с грязью и запекшейся кровью под обломанными ногтями пытаются зацепиться за скользкие стены. Ноги уже давно онемели, а потому боли почти нет, когда ступни касаются ледяного пола - лишь миллионы воображаемых иголок вонзаются в кожу, только нескончаемые судороги, которые не дают выпрямить колени. Она падает на пол - не оглушительно громко, как в первый раз двенадцать лет назад, но совсем тихо. Лишь мантия замаранная едва слышно шуршит. Кутаться в нее смысла нет - ткань прилипает мокрыми поцелуями к коже.
Мимо камеры и неживой женщины проплывает черная тень, и становится так морозно, и становится так... Беллатриса чувствует себя бессильной, а это страшнее всех кошмаров, а это ужаснее всех воспоминаний... Черный рукав падает на лицо, царапая и одурманивая запахом гнили. За капюшоном не-лицо предлагает свой поцелуй вместо тех, мокрых, от не-прожитой жизни. И всё было бы забыто.
И не было бы больше страха. Стало бы всё равно. Раз и навсегда.
Беллатриса визжит и отбивается, призывает - нет, не Патронуса, Темного Лорда, возлюбленного и всемогущего - и глаза у неё в тот момент столь темные и страшные, а голос срывается так, что тень уходит.
В который раз уходит, возвращаясь на следующий день - или через час, время здесь не для дементоров и не для заключенных.
И самая пропащая из этих самых пропащих сжимает руками прутья. И смеется, смеется, смеется...
И зовет молчаливого мужчину из камеры напротив.
- Сириус, эй, Сириус. Недостойный своей фамилии... И имени ты тоже не достоин. Предавший кровь и веру. Всякие предатели достойны только собачьей смерти. Когда стены Азкабана рухнут - а они превратятся в пыль, слышишь? - мы вместе найдем этого жалкого предателя с крысиным именем, хочешь? Он служит Лорду, но я точно знаю, что Лорд благословит нас. Ведь он предатель, этот твой Хвост, жалкий предатель. А все предатели достойны только собачьей смерти. И ты в том числе. Убьем этого ублюдка, который подставил одного из Блэков - а потом я убью тебя. Этими руками вот. Этими. - Беллатриса смеется, и ладони соскальзывают с прутьев.
Совсем разные: высокий молодой человек со светлыми волосами в аккуратном хвосте, на мантии ни складочки; и девчонка со спутанными темными кудрями, оттеняющими мраморный лоб, и пронзительным взглядом из-под тяжелых век. Люциус Малфой и Белла Блэк, которых объединял лишь статус крови и зеленая форма факультета извивающейся змеи. Девчонка улыбалась всегда дико-дико, крутила в пальцах с большими костяшками свою палочку и, если уж подавала голос, ничего, кроме издевки, от неё дождаться нельзя было, и не важно было, кто являлся её собеседником: студент, профессор или заезжий работник из Министерства Магии.
- Сириус, эй, Сириус, и как это только тебя угораздило? Слышала от твоей маменьки, что Шляпа заслала тебя к гриффиндорцам? Вот уж смешнее ничего не слышала!
Сириуса всегда тошнило просто от присутствия назойливой кузины. Её тесные объятия, её сюсюканья насмешливые, её полу-безумный взгляд, её губы горячие, целующие в щеку в приветствии. Цисси всегда была холодна и спокойна, не улыбалась, не приставала, лишь иногда подавала голос, который из-за долгого молчания был невероятно тих. Белла же считала своим долгом превратить пребывание Бродяги в доме тети и дяди в сущий ад. Спасения от неё не было, грубые ответы вели только к еще большей порции насмешек, а поднять руку на девушку, пусть и покрепче, и посильнее многих детин, он как мужчина не мог.
Вечером же, не находя ни желания, ни сил заснуть в слишком большой, пустой и чужой комнате, Сириус чувствовал, как в постель пробирается что-то вертлявое и юркое. Горячая ладонь сжимала его руку, и сумасшедшая девчонка с гулким низким голосом заводила странную колыбельную.
Даже спустя много лет Бродяга так и не смог понять, какая из двух темноволосых сестер Блэк была с ним.
- Сириус, эй, Сириус, о, здравствуй, дорогуша, кто бы мог подумать, где мы встретимся - в самом Азкабане! Ты не рад?
От прежнего Лорда, чьи фотографии все еще не потускнели в альбомах Хогвартса, не осталось ничего, кроме могущества и жажды мести. Но девочку из рода Блэк привлекло к нему не внешностью и даже не страхом; ослепленная им, наконец нашедшая свет, она была готова идти до конца, лишь бы никогда не потерять его. Крики и мучения слабаков, не способных защититься, мольбы и просьбы - всё стало каким-то фоном.
Фамилия сменилась с Блэк на Лестрейндж, на лицо легла второй кожей железная маска, а на руке мраморной белизны расцвела черная метка Пожирателей Смерти.
- Сириус, эй, Сириус, смотри-ка! - и два заклинания, пущенных с разницей в мгновение.
И темноволосый мужчина, упавший за занавес, откуда живыми не возвращаются. И мальчик, чье сердце перестало биться на мгновение.
И когда-то девочка, ослепленная, с безумным взглядом из-под тяжелых век.
- Сириус, эй, Сириус, ты пришел, чтобы показать мне дорогу в ад? - даже сейчас губы кривятся в издевательской усмешке.
Он ничего не говорит, только головой качает и смотрит. Беллатриса хочет закричать, засмеяться, оттолкнуть его от себя, как четырнадцать лет отталкивала дементора, жаждущего её душу. Вот только...
Руки немного дрожат.
- Сириус, эй, Сириус, почему мне так страшно?
