Глава 1- Меня это не волнует, Ремус! Как ты не можешь этого понять? – снизив голос к концу своего восклицания, сказала Нимфадора. Очередная попытка склонить возлюбленного к выбору, который считала правильным для обеих сторон, никак не мог увенчаться успехом.
- Дора, - чуть ли не взмолился загнанный в угол своего подсознания Люпин. Он множество раз раздумывал над сложившейся в его личной жизни ситуацией, и давно уже решил говорить четкое и непоколебимое «Нет» на любые заверения юной Тонкс о неважности некоторых существенных фактов его биографии. Однако, глядя в глаза девушки, к которой, вне зависимости от обстоятельств, действительно испытываешь довольно-таки нежные чувства, тяжело выговорить даже банальное слово «Нет», ибо оно может просто разбить на мелкие-мелкие осколки то, что было между этими двумя вне зависимости от всего остального – чувства дружбы, доверия и преданности друг другу. – Прошу, не начинай вновь. Не заставляй меня вновь произносить эти ужасные слова.
Мука, почти осязаемая в воздухе, излучаемая не только голосом говорившего, но и выражением глаз, и позой, в которой находился оборотень, буквально давили на легкие волшебницы. Её волосы, лишь несколько минут назад бывшие тускло-серыми стали пепельными, совсем безжизненными, потерявшими надежду. Казалось бы, это всего лишь волосы, но именно они, окрашиваясь в новый цвет, четче любого другого возможного варианта описывали настроение девушки без слов. Отношения этих двоих давно зашли в тупик: они не видели продвижения. Нимфадора, как ни старалась, всё не могла добиться принятия старшим товарищем своих чувств, в то время как этот самый товарищ брал на себя самую сложную работу, завалявшуюся в Ордене Феникса – подпольной организации, созданной нынешним директором Школы Чародейства и Волшебства Хогвартс Альбусом Дамблдором еще во времена Первой Магической войны в Англии, - добычу разведывательной информации у оборотней, более кровожадных собратьев Ремуса.
- Перестань мучить себя! Перестань мучить меня! Прошу… Я тысячи раз говорила тебе... Поверь мне… - срывающимся на хрип голосом продолжала умолять юная Тонкс. Впервые в её глазах стояли непрошенные слезы, которым девушка так и не позволяла скатываться по щекам в присутствии любимого мужчины. – Возможно, ты считаешь, что я всего лишь глупая девчонка и не знаю, о чем говорю, но Ремус... Я всё понимаю. Я понимаю, на что подписываюсь. И добровольно согласна. Почему же ты не подпускаешь меня к себе? Из-за разницы в возрасте? Ерунда. Из-за мнения окружающих? Ерунда. Что же держит тебя? Я ведь вижу, ты чувствуешь что-то ко мне!
Мужчина закрыл свои глаза, и устало провел по лицу рукой. Шрамы, тонкими рубцами выделяющиеся над ровной поверхностью кожи, ощутимо чувствовались слегка грубоватой и мозолистой ладонью. И этот факт, пусть и немного, но отрезвлял. Он не был популярен среди представительниц женского пола – никогда. А кто захотел бы общаться со скрытным, болезненным и смущающимся молодым человеком? Даже не зная о выпавших на судьбу Люпина трудностях с болезнью под названием ликантропия.
- Мне надоело выслушивать ваши ссоры и мольбы, дорогие мои, - заявил какой-то противный и скрипучий голос, раздававшийся, как показалось на первый взгляд, из стен. Волшебники оглянулись, стараясь понять, кто же высказался в их адрес.
Действие происходило в библиотеке одного знаменитого человека, темная репутация которого бежала впереди него самого, - Сириуса Блэка. Мрачная и усеянная пылью комната еще не попала в руки Молли Уизли, поэтому всё еще оставалась такой грязной и неухоженной, лишенной домашнего уюта. Дабы получить хоть немного дополнительного света, Нимфадора и Ремус, не сговариваясь, зажгли на кончиках своих волшебных палочек свет, пользуясь заклинанием «Lumos». Подобная схожесть вызвала мимолетную улыбку и Тонкс, цвет волос которой сменился, став более ярким, но оставаясь таким же матовым.
Волшебники стали оглядываться по сторонам, освещая стены вокруг и стараясь отыскать очаг шума. Юная аврор навела палочку на громадное зеркало. Резное дерево благородного темного цвета, обрамляющее стекляшку, смотрелось очень элегантно и выражало собою пример старины. Прекрасно зная о свойствах магически зачарованных зеркал, Нимфадора обратилась именно к нему, как к единственно возможному источнику человеческой речи.
- Это вы говорили с нами, достопочтенное зеркало? – С уважением спросила метаморф, разглядывая свое собственное отражение на стеклянной поверхности. Через мгновение гладь пошла рябью, и четкое очертание девушки стало расплывчатым.
- Да, это я обращалась и обращаюсь к вам. Я, старое зеркало в древней раме, принадлежащее не менее древнему роду чистокровных магов с фамилией Блэк и повидавшее не одну ссору между влюбленными, - заявило зеркало. Ремусу всё это представление казалось слишком нереалистичным, ибо он не встречал ранее в своей жизни говорящих отражающих предметов. Однако Тонкс вела себя слишком серьезно, что бывало с нею редко, поэтому мужчина и не решился начинать препираться, а лишь слушал, не делая лишних движений. В то время старинный магический предмет продолжал свою речь. – Скажу вам, дорогие мои, я не разу не видело ссоры с вашим поводом. Обычно люди страшатся созданий Мрака.
- Вы не правы! – Вспылив, заявила Нимфадора. Как только девушка вновь вспомнила, что разговаривает с зеркалом, она уменьшила свой пыл и продолжила, стараясь менее яро восклицать. – Созданиями Мрака являются те, кто самолично выбрал свой путь. Тот, кто встал на темную дорогу по своей воле. Мой собеседник, разговор с которым вы слышали, не подходит под определение создания Мрака. Так что, со всем уважением, я попросила бы вас не называть его так.
- Вы не опытны, юная леди, в силу вашего возраста. Однако, мисс Блэк, я вижу в вас несвойственную представителям этой семьи слепую веру в детей Мрака, как бы вы не хотели, чтобы их называли, - ответила своим скрипучим голосом зеркало.
- Я не являюсь мисс Блэк, - сконфуженно пробормотала Тонкс, зацепившись за сказанную, незначительную по своей сути, фразу, дабы не начинать свирепо защищать возлюбленного от словесных нападок зеркала.
- В вас течет кровь этого замечательного рода, поэтому вы по праву считаетесь мисс Блэк, Нимфадора.
- Не надо называть меня Нимфадорой! – взревела девушка, тыкая в зеркало быстро появившейся в её руке волшебной палочкой, благо выправка аврора говорила о себе рефлексами. – Не смейте даже думать о том, чтобы называть меня Нимфадорой!
Волосы волшебницы приобрели ярко-красный оттенок. Было время, когда достопочтенный мистер Люпин начал было полагать, что Тонкс потеряла свои способности к метаморфии. Молодая девушка перестала менять цвет своих глаз и волос, они стали тусклыми и потерявшими вид, и мало кто мог сказать почему, кроме нескольких человек из Ордена Феникса. Естественно, точную причину знали Нимфадора, Ремус и матушка девушки - Андромеда. Также отсутствие у волшебницы её особой магии мог объяснить Сириус Блэк, отлично знающий ситуацию между Тонкс и оборотнем, знающий своего друга и старающийся свести его с племянницей. Альбус Дамблдор, казалось, был всезнающим. Один лишь взгляд его ясно-голубых глаз, казалось, считывал всю информации с собеседника и сразу же разгадывал тайны его жизни. Также мудрый маг давно жил на земле и просто хорошо знал человеческие потребности и чувства, испытываемые людьми. Северус Снейп прекрасно знал, что директор Хогвартса - сильнейший легиллимент, ибо сам испробовал действие его вмешательства на себе, однако лишь он, как не менее слабый Мастер этого искусства, мог заметить легкий перебор своих мыслей. Остальные же считали способность к всезнанию врожденной.
- Дора, успокойся, - подойдя со спины, попросил Ремус и положил подруге руки на плечи, предостерегая от нежелательных действий. Раз это зеркало было настолько древним, насколько оно само утверждало, не стоило его злить – вдруг в нем окажется что-то скрытое и опасное?
И Тонкс действительно успокоилась. Слова, прозвучавшие в её адрес, отрезвили девушку. Она опустила волшебную палочку и сверху вниз, обернув голову в пол оборота, посмотрела на стоящего за спиной Люпина. Мужчина резко выпустил плечи волшебницы из своих рук и отошел назад, сделав несколько шагов по направлению к двери. Он уже всё обдумал и не желал, чтобы мимолетное прикосновение окончательно снесло ему и так плохо соображающую рядом с Нимфадорой голову. Он решил заживо похоронить свою жизнь, не рассчитывая на любовь и другие привязанности, оставив лишь только дружбу нескольких людей, украшающих его тоскливую жизнь. И, наверное, он был прав. Зачем допускать возможность рождения человека, неизлечимо болеющего с рождения? Зачем же подставлять маленькое, дорогое сердцу существо под такую атаку? Ремус тоже не видел в этом смысла. Хотя… каждый человек хочет банального счастья. Чаще всего оно заключается в любимых людях, окружающих тебя, преданных друзьях и детях. Люпин мог позволить лишь одну из составляющих счастья – преданных друзей.
Сириус был его поддержкой и опорой в последние годы. Чтобы он делал без него? Ответить на этот вопрос возможно, однако ответ этот был печальным и прозаичным в самой превосходной степени, возможной в представленном случае, для того, чтобы быть озвученным. Ремус долго был один. Двенадцать лет. Долгих двенадцать лет. И что? Он был одинок. Жил, словно отшельник; в полнолуния становился монстром и убегал, куда только можно дальше от людей, дабы не причинить никому вреда. Оборотень – изгой общества, и Люпин прочувствовал это на своей шкуре.
В самом начале его, волшебника, не хотели принимать в школу, обучающую магии. Только Альбус Дамблдор, будучи директором, сжалился над ребенком, страдающим ликантропией, и дал ему место в своем учебном заведении. Первый учебный год оказался сложным и тяжелым – ученики постоянно интересовались его болезнью и задавали ненужные вопросы, отчего Ремус со временем стал закрытым в себе застенчивым подростком. Северус Снейп, к сожалению, быстро разгадал тайну Люпина – стоило лишь сложить видимые факты. Единственным плюсом всего школьного обучения, сроком в семь лет, стало лишь приобретение лучших друзей, компании, которая всегда была с ним и защищала от любых напастей.
Первым серьезным разочарованием после окончания школы стало предательство Питера Петтигрю, и далее у всех мародёров жизнь приобрела темный оттенок. Предательство Хвоста потянуло за собою полосу неудач, начавшуюся со смерти Джеймса Поттера и его юной жены Лили. Сириус Блэк почти в тот же час попал в опалу Министерства Магии и был пойман. Отправка чистокровного волшебника в Азкабан и его подлое предательство лучших друзей, смерть Питера Петтигрю и резкая ненависть Министерства к полукровным существам напрочь испоганили жизнь Люпина. В ней не сталось ничего стоящего и важного, а вещи, крайне необходимые для полноценного развития личности, пропали. Роль социального статуса человека определяет его дальнейшую судьбу, и Ремусу в жизни определили лишь одно место – изгой.
Просветление в жизни Люпина настало по происшествие двенадцати лет со дня предательства друзей. Альбус Дамблдор пригласил мужчину вести в Школе Чародейства и Волшебства интересный и нужный предмет – Защиту от Темных Искусств. И Ремус был согласен. После принятия на работу, жизнь оборотня стала, как говорят, идти в гору. Появились средства на полноценную жизнь, знакомые, не страшащиеся его второй личины, «надеваемой» в полнолуние. Волшебник был почти счастлив. Северус Снейп дал свое согласие создавать каждый месяц антиликантропное зелье, дабы обращения Ремуса стали легче и безопаснее для окружающих. Друг, оказавшийся осрамленным ложью недругов, наконец-таки смог рассказать о своей невиновности. Орден Феникса вновь принял двух лучших друзей в свою команду, и усиленная работа поглотила обоих. Жизнь начала биться ключом. И вдруг на горизонте появилась она… Девушка-сказка, девушка-мечта для жизни Люпина. Единственная, которая хотела провести остаток своей жизни в его компании. Красивая, молодая, храбрая и честная – что еще нужно человеку? Но Ремус был слишком добропорядочным для того, чтобы испортить жизнь молодого начинающего аврора репутацией жены или девушки оборотня. Он просто не мог так подставить её, ведь клеймо прилипло бы к волшебнице навечно.
С высоты своего возраста и большого опыта оборотень знал, что насмешки и саркастичные замечания доводили до нервного срыва и более зрелых и стойких людей, нежели не так давно окончившуюся Аврорскую Академию девушку. Только вот Ремус никогда не брал в расчет, что Нимфадора знала, на что собирается идти, и была вполне готова к этому.
Почему пуффендуйцев считают слабыми? Многие ученики факультета имени Пенелопы Пуффендуй могли поспорить с этим. Юная Тонкс, метаморф по рождению, уж точно могла поспорить с кем угодно на этот счет. По своей природе девушка была неуклюжа, не имела предрасположенностей к такому предмету, как Зельеварение, однако была сведуща в магических искусствах и довольно-таки хорошо разбиралась разновидностях различных магических тварей. Неумение обрести гармонию со своим телом девушка компенсировала врожденными данными, что и помогло ей, в конце концов, окончить Аврорскую Академию. Нимфадора успела многое повидать за свою не такую долгую жизнь. Насмешки со стороны чистокровных волшебников, высмеивающих не только девушку, но и её матушку из-за брака с магглорожденным магом, в детстве, порой, доводили до слез. Но Тонкс привыкла к этому, и привыкла жестко отвечать на выпады недругов. Неуклюжесть вызывала приступы смеха у всех, включая не только саркастичных слизеринцев, но и когтевранцев, гриффиндорцев, и даже некоторых пуффендуйцев. Но волшебница научилась справляться и с этим, не обращая внимания на смех. Метаморф никогда, в любой ситуации, не переставала быть самой собой – доброй и отзывчивой хохотушкой, смотрящей на мир с допустимым уровнем несерьезности.
Оборотень и метаморф. Необычные представители магического общества. Они подходили друг к другу. Нимфадора была в этом уверена. Да, ранее она ни разу не любила и спокойно признавала это. Но ничто не препятствовало ей в познании собственных чувств и ощущений сейчас, когда она выросла до определенного уровня, возросла до момента, когда любовь воспринимается не только романтично и поверхностно, как в детстве, но и серьезно, взвешенно, инстинктивно.
- Меня несколько не трогает поведение вашей подруги, дорогой мой, - заявило зеркало, вновь и вновь идя рябью по поверхности. – Я лишь хочу убедить её, что оборотень не пара для молодой и перспективной девушки, - проговорил старинный предмет мебели в гостиной родового поместья Блэк. – У вас нет совместного будущего. Поверь мне, я повидало на своем веку не одну влюбленную пару, с уверенностью могу сказать – вам дороги вперед не найти. Он будет тянуть тебя назад, милая моя, в бездну своего одинокого отчаяния, и, в конце концов, не ты вытащишь его из пучины Мрака, а он силой заманит тебя туда, откуда выхода уже нет. Беги от него, Нимфадора, скрывайся, пока он не понял, что ты единственная, кто не страшится остаться с ним. Оставь надежду…
Но Тонкс не дала зеркалу договорить. Казалось бы, зачем слушать зеркало? Оно всего лишь неразумная стекляшка, высказывающая всякую чепуху. Зачем же верить ей? Но Нимфадора вспылила. Как бы четко она не понимала правдивости сказанного, именно эта самая правдивость и разозлила девушку. Волшебница тысячи раз слышала одни и те же слова, тысячи раз выслушивала заверения разных людей в том, что она глупа и наивна, если считает, что её жизнь может быть счастливой и благополучной с оборотнем. Девушка всегда стояла на своем. Она была слишком упряма, чтобы отступить; она была слишком уверена в своей правоте, чтобы прибегнуть к отступлению.
- Не смейте говорить мне о том, что я должна делать, а что нет! Не смейте! – Начиная тихо и заканчивая сказанное на повышенных тонах, заговорила Тонкс, экспрессивно окрашивая свою речь. Волшебная палочка вновь оказалась в руке аврора. – Bombarda!
Заклинание «Bombarda» должно было нанести неисправимый вред зеркалу, разбив его на тысячи кусочков, однако заклинание отчего-то не подействовало, что привело Тонкс в замешательство.
Склонив голову набок, Нимфадора подошла ближе к бормочущему зеркалу. Девушка не слушала слов, она лишь пыталась понять, почему посланное заклинание не подействовало.
Ненависть пропала, уступив место заинтересованности. Тонкс никогда не встречала подобного происшествия за всю свою Аврорскую карьеру. Древнее зеркало казалось просто кладом, случайно обнаружившимся в доме покойного родственника.
Нимфадора вытянула свою руку вперед, кончиками пальцев касаясь стеклянной поверхности интересующей вещи. Девушка провела по отражающей глади ладонью, изучая каждый сантиметр предмета. Мелкий острый скол неожиданно оцарапал нежную кожу руки, и капля алой крови из надреза впиталась в её собственное отражение.
Зеркало вновь пошло рябью, окрашенной непередаваемым оттенком алого цвета. Будто бы реки кровавого побоища струились по поверхности. Увлеченная зрелищем, юная Тонкс не убрала своей руки и, в мгновение, поняла, что зря не сделала этого – неожиданно её стало затягивать, словно в трясину, в в зеркальную гладь. Беспомощно, Нимфадора оглянулась на Ремуса. Она не могла вытянуть свою руку, и с каждой секундой её затягивало всё больше. Люпин, растеряно смотрел на Тонкс. Ему оставалось лишь одно – он схватил девушку за руку и стал тянуть в свою сторону, будто бы играя с зеркалом в перетягивание каната. И зеркало победило.
Обоих волшебников засосало внутрь без права возвращения в отсутствии посторонней помощи.
