Глава 1Название: The Reality of Dreams
Автор: Вирент
Жанр: AU/драма
Пейринг: СС/ГГ
Рейтинг: PG-13
Дисклаймер: Все принадлежит Ро.
Саммари: Гермиона не может смириться со смертью любимого и готова на все, чтобы быть вместе с ним.
Комментарий № 1: Написано на конкурс «Рождественские СОВы» на Тайнах Темных Подземелий
Комментарий № 2: Канон где-то рядом. Последние две книги точно не учитываются. Снейп погиб в Последней Битве. Параллельные вселенные. ООС героев. Обоснуя не ищите, события фика описываются полностью от лица Гермионы.
Комментарий № 3: Фик написан по мотивам клипа «Грани реальности».
Размер: мини
Статус: закончен
Ты, теперь я знаю,ты на свете есть...
И каждую минуту,
Я тобой дышу, тобой живу
И во сне, и наяву...
Алла Пугачева
Пока шла война, все жили сегодняшним днем: легче выказывали возникшие чувства, старались прощать старые обиды, избегали разговоров и мечтаний о будущем. На этой волне образовывались самые невероятные пары, список которых по праву могли возглавить Гермиона Грейнджер и Северус Снейп.
Скорее всего, в мирное время такой союз был бы вообще невозможен или сближение растянулось бы на годы. Ведь между Северусом и Гермионой лежала целая пропасть. Он был учителем, она — ученицей и вдвое младше его. Но когда твоей жизни ежедневно угрожает темный волшебник-маньяк с бандой не менее жестоких последователей, на это закрываешь глаза не только ты, но и окружающие, и так легко выстроить соединяющий мостик.
Гермиона не знала, когда Северус обратил на нее особое внимание. Со своей же стороны, она не могла точно сказать, когда восхищение этим человеком переросло в любовь. Но началом их романа стал довольно печальный момент в жизни девушки: в тот день она узнала о гибели родителей.
Стараясь спрятаться от жалости друзей и не желая лить слезы на плече у Гарри, вызывая ревность Джинни, Гермиона выбежала из гостиной Гриффиндора и поднялась на Астрономическую башню, где и дала волю отчаянью.
Она не помнила, сколько там простояла, не замечая холода и ветра, пока ее не обняли сильные руки Северуса. Он не говорил ей слов утешения, а просто молча развернул лицом к себе и страстно поцеловал.
Гермиона слегка опешила, а затем ответила с жаром и всем отчаяньем, которое плескалось у нее в груди. И, постепенно, горечь спряталась где-то в глубине ее сердца, сменившись радостью и робкой надеждой, что все образуется.
Они целовались какое-то время. Потом, так и не сказав друг другу ни слова, спустились вниз. Северус проводил ее до портрета Полной дамы, и Гермиона, кивнув ему в знак благодарности, скрылась в проеме.
Несколько дней они делали вид, что ничего не случилось. Следующий шаг сделала сама девушка, придя в апартаменты зельевара после очередной заварушки в Хогсмиде. В тот раз они тоже лишь целовались, сидя на диване, — как-то яростно, с долей обреченности и печали. И опять обошлись без слов.
Затем последовали частые встречи, беседы обо всем и ни о чем и все более откровенные ласки, которые быстро привели к постели. Гермиона ни разу не пожалела, что подарила себя Северусу — он оказался невероятным любовником. Впрочем, ей не с кем было его сравнивать.
Они не говорили о любви и не строили планов, но в каждом их движении, направленном друг на друга, прорывалась нежность. В какой-то момент Гермиона позволила себе помечтать о совместном будущем с мужчиной и вскоре поплатилась: Северус погиб в Последней Битве, а вместе с ним умерло и ее сердце.
С тех пор Гермиона не жила — существовала. Гарри и Джинни буквально заставляли ее есть и причесываться, ходить на занятия, делать уроки. Но она с каждым днем теряла аппетит и сон и впадала все в большую депрессию.
***
– Это не дело, — с легким укором заметила мадам Помфри, к которой друзья привели девушку почти насильно. — Ты просто истаешь, сгоришь как свеча.
Гермиона безразлично пожала плечами. Откровенно говоря, она не видела смысла жить. Без Северуса и родителей мир потерял для нее всю прелесть и краски. Но и насильно прервать свое существование девушка не могла. Где-то в глубине души она понимала, что такая сильная боль — это временно, что отыщутся цели, появятся желания и мечты. Надо лишь перетерпеть этот кошмар.
Но стоило ей хотя бы на миг остаться наедине с собой, как у Гермионы буквально опускались руки, не хотелось не то что бороться с депрессией, но даже двигаться и смотреть. А еще ее изматывала бессонница, вернее, странная полудрема, которая могла овладеть ею и ночью, и днем, когда она то видела гибель Северуса, то разговаривала с ним.
– Тебе надо хотя бы восстановить свой сон и аппетит, — вырвал ее из отрешенного состояния голос целительницы.
Сказав это, мадам Помфри выдала ей зелье Сна-без-сновидений и еще несколько успокаивающих нервы и повышающих аппетит. Но они не оказывали должного эффекта.
– Есть еще одно средство, — несколько неуверенно произнесла мадам Помфри при повторном визите Гермионы к ней. — Оно оказывает комплексное воздействие на организм. Но зелье, можно сказать, экспериментальное. Его изобрел Северус и испытывал лишь на себе, но быстро отказался, сказав, что есть опасность уйти в мир грез, который видишь во сне, принимая его за реальность.
– Я согласна, — быстро выпалила Гермиона, услышав имя любимого.
– Дело не в твоем согласии, девочка, — вздохнула целительница, — а в балансе пользы и вреда от зелья. Мне бы хотелось, чтобы перевес был в положительную сторону, но я не уверена.
Прошла еще пара недель, прежде чем мадам Помфри дала Гермионе зелье Северуса. Оно было необычное: густое, насыщенного фиолетового цвета и пахло сосновыми иглами и вчерашним дождем. В эту ночь девушка впервые за несколько месяцев спокойно заснула.
Нельзя сказать, что Гермионе снилось что-то хорошее. Она опять участвовала в Последней Битве, вокруг гибли соратники и враги, слышались стоны, лилась кровь и пахло гарью. Но, тем не менее, Гермиона с интересом вглядывалась в развернувшиеся события, узнавая и не узнавая их.
И вот наступила роковая схватка, в которой должен был погибнуть Северус, — на него и Гермиону напали братья Лестрейндж. Но, вопреки ожиданиям, во сне ее любимый сумел избежать смертельного проклятия Рудольфуса и попал во врага Сектусемпрой. А вот Гермиона…
Ее бой с Рабастаном шел абсолютно иначе: она раз за разом пропускала невербальные заклинания, посылаемые Пожирателем, а он, издевательски смеясь, выматывал ее все больше и больше. В какой-то момент младший Лестрейндж оказался на расстоянии вытянутой руки, схватил Гермиону и аппарировал в дом на окраине Хогсмида, где долго измывался над девушкой, прежде чем убить.
Гермиона проснулась, когда в ее грудь ударил зеленый луч смертельного проклятия. Как ни странно, но, несмотря на весьма неприятный сон, она почувствовала себя выспавшейся и даже, на удивление, более спокойной. За завтраком девушка без уговоров съела несколько ложек каши и выпила полчашки кофе.
***
Почти всю следующую неделю Гермиона видела во сне свою гибель, подмечая все больше и больше деталей, пока в очередной раз содержание снов резко не изменилось. В эту ночь ей приснился Северус…
Он сидел за столом в незнакомом ей доме и с болезненной нежностью и грустью разглядывал ее колдографию в траурной рамке. Хлопнула входная дверь, но мужчина даже не вздрогнул и тем более не повернул головы на звук.
В проеме появился Гарри, осунувшийся, хмурый, окинул неодобрительным взглядом захламленное и пыльное помещение и несколько резко сказал:
– Снейп, какого черта вы заперли себя в этом мрачном склепе?
– Вам что за дело, Поттер? — безразлично парировал Северус.
– Мне, в принципе, плевать на вас. Но вы дороги Гермионе. Вряд ли она обрадуется, если вы сдохните тут от тоски, считая ее погибшей.
– Как понимаю, вы думаете иначе?..
– Да! — рявкнул Гарри. — Трупа ее никто не видел.
– Это ничего не значит, — с болью в голосе произнес Северус. — Поттер, ее похитил Рабастан Лестрейндж, один из самых жестоких Пожирателей, чья психика была исковеркана Азкабаном. Он не оставил бы ее в живых.
– Прекратите так говорить! Гермиона не кисейная барышня, а боевой маг, прошедший массу сражений. Она могла спастись, вырваться…
– Почему тогда она не объявилась?.. Положим, сначала ее ранили, но потом… Поттер, прошел не месяц и даже не год, а почти два. От Гермионы нет ни весточки.
– Она могла потерять память, Снейп.
– Или решила порвать с прошлым.
– Чертов параноик, вы только и думаете о гадостях! Да реши Герм порвать с вами, она высказала бы все вам в лицо и уж наверняка не пряталась бы от меня и Джинни. Мы давно стали не просто друзьями — семьей для нее.
– Вы искали ее, Поттер, но безрезультатно. Что вы хотите от меня?.. Я не Шерлок Холмс.
– Но у вас большой опыт. Встряхнитесь, помогайте, а не кисните над ее колдографией!
Проснувшись, Гермиона в третий раз посетила мадам Помфри.
– Какой побочный эффект от зелья? — задала она вопрос.
– По словам Северуса, оно показывает во сне мир грез, — ответила целительница.
– Вы уверены?
– Да, дорогая. Так что не питай иллюзий, что бы тебе ни снилось.
Гермионе не оставалось ничего другого, кроме как покинуть больничное крыло.
Пару недель она послушно пила прописанное зелье и каждую ночь видела странные сны. Там Северус выжил в войне, но не был счастлив, оплакивая ее смерть. Он выбрался из мрачного дома своих родителей, вернулся в Хогвартс в качестве зельевара и львиную долю свободного времени тратил на поиски пропавшей возлюбленной. Все это мало походило на мир грез. Иначе они были бы там вместе, любили бы друг друга, а не страдали поодиночке.
– Мадам, — начала Гермиона, опять придя в больничное крыло, — я бы хотела сама почитать записи профессора Снейпа об этом зелье. Или их не существует?
– Да, Северус вел что-то наподобие рабочих тетрадей, — подтвердила целительница — Но куда они делись после его гибели, я не знаю.
***
– Я кое-что слышал об этом, — сказал Гарри, когда Гермиона поведала ему обо всем. — На одной из вечеринок Слизнорта я слышал, как Малфой просил зельевара показать записи Снейпа. Но профессор отказался в довольно резкой форме. Я, честно, тоже попытался достать эти журналы — так, из любопытства и куража. Но и мне Слизнорт их не дал.
– Мне необходимо их увидеть! — категорично заявила девушка. — Что-то с этим зельем не так. Мадам Помфри говорит, что от него я вижу во сне мир грез. Но это не может быть правдой. Мы там не вместе. Я погибла, а Северус несчастен.
– Да, как-то не слишком похоже на радужные грезы. Но, тем не менее, это сон и все.
– А если нет?..
– Другая реальность?.. Гермиона, тебе не кажется такое предположение фантастикой? И даже если ты права, то разве возможно попасть туда?
– Именно это я и надеюсь отыскать в записях Северуса.
– Это может быть опасным, ты можешь погибнуть, — нахмурился Гарри.
– Мне все равно, — пожала плечами девушка. — Без Северуса я плохо представляю свою дальнейшую жизнь.
– Ну, не знаю… — неуверенно протянул Гарри.
– Зато я знаю! — припечатала Гермиона. — А ты бы сам что сделал на моем месте?.. Неужели не попытался бы попасть в реальность, где жива твоя погибшая возлюбленная?
– Ты права, — подумав, сдался друг. — Как мне помочь тебе?
– Отвлеки Слизнорта, пока я буду обыскивать его апартаменты.
И все-таки поиск рабочих тетрадей Снейпа они начали с обыска класса зелий, посвятив этому одну из ближайших ночей. Там их, предсказуемо, не оказалось, и Гарри с Гермионой вернулись к первоначальному плану: влезть в личные покои зельевара.
***
Больше всего на свете Гораций Слизнорт любил общество знаменитостей, разговоры о том, какую роль он сыграл в судьбе того или иного мага, а также комплименты и восхваления. Гарри, как Победитель Волдеморта, без сомнений, представлял для него повышенный интерес, но совершенно не умел льстить. К счастью для авантюристов, у Поттера на примете был молодой и перспективный чаровед, которому позарез нужна была протекция влиятельного мага, чтобы попасть на работу в Отдел Тайн. Так что, приглашая Макса Белби в Хогвартс и знакомя со Слизнортом, Гарри оказывал ему услугу.
Тайком проскользнув под мантией-невидимкой в любезно оставленную приоткрытой для нее дверь, Гермиона пробралась в комнаты нынешнего профессора зелий. Отсюда ей были прекрасно слышны разговоры в гостиной: вежливые и обтекаемые фразы Гарри, чуть заискивающие и притворно-льстивые монологи Макса и удовлетворенные, снисходительные ответы Слизнорта, похожего на кота, дорвавшегося до сметаны.
Беседа продолжалась не менее двух часов, которых с лихвой хватило девушке на обыск всего помещения. Она не задумывалась, что будет, если тетради лежат там, где сейчас находился Слизнорт и его гости. Но Гермионе повезло. Тайник, явно сделанный либо Северусом, либо нынешним хозяином комнаты, когда тот в первый раз преподавал зелья в Хогвартсе, находился именно в этой комнате, и в нем, к счастью, нашлось именно то, что было ей так необходимо.
Обрадованная находкой, Гермиона изменила пару исписанных, уже ненужных собственных конспектов, придав им вид тетрадей Северуса, восстановила несложную защиту и выскользнула обратно в коридор. Затем, понимая, что ее другу уже осточертел этот слащавый разговор, открыто вернулась и выманила Поттера под каким-то надуманным предлогом.
***
По-видимому, мадам Помфри лично никогда не видела этих рабочих тетрадей Северуса, иначе бы не назвала их так. Они скорей походили на дневник, хотя описания созданных зелий, заклинаний и различных исследований в нем превалировали. Но была масса записей, содержащих воспоминания — коротких, не слишком эмоциональных, но все-таки.
Северус начал вести их еще до Хогвартса и продолжал до самой смерти. Гермиона вскользь просмотрела первые, решив оставить их напоследок. Лишь в третьей по счету, относящейся к времени исчезновения Волдеморта после посещения дома Поттеров, она нашла то, что искала. Сначала взгляд девушки зацепился за следующую запись:
«Ее нет, и я косвенно виноват в ее смерти. Как жить дальше?»
Гермиона однажды слышала, как Дамблдор говорил Гарри, что Снейп в юности любил Лили Эванс. Сейчас она увидела подтверждение этих слов в тетради Северуса. Похоже, именно ее гибель, а вернее боль от потери подвигла его на изобретение известного девушке зелья. Оно, кстати, так и называлось: «Мир сновидений».
«Уход от реальности… До чего ты докатился, Северус! — писал Снейп. —
Но она там жива, улыбается чуть грустной улыбкой и встретила меня вполне сносно. Я оказался слабым, раз возвращаюсь туда ночь за ночью.
Причудлив все-таки мир, созданный моим подсознанием. Там Темный Лорд выполнил мою просьбу и не убил ее. Сам же исчез от собственного смертельного заклятья, которое отразил сын Лили. Мог бы я в реальности, как и во сне, принять выродка Джеймса, как своего ребенка, воспитывать его вместе с Лили? Наверное, да, если бы она приняла меня, простила, позволила любить себя и заботиться о них».
Через пару страниц, содержащих рецепты зелий и новых, придуманных им заклинаний было следующее:
«Прошел год, как я изобрел свое зелье, и я все еще его принимаю. Альбус пытается меня вразумить — как только узнал?.. Но вряд ли у него что-либо выйдет. В последнее время я склоняюсь к тому, что мои сны — не плод моего воображения. Это просто другая реальность.
Откуда взялась эта несколько дикая мысль? Все дело в мелочах. Лили, да и я тоже, иногда вспоминаем вещи, которых никогда не было. А недавно мы встретили человека, который погиб. Конечно, можно все списать на причуды подсознания, но… ни там, ни тут этот маг, Карадок Дирборн, не был нам близок. Я его толком и не знал — лишь слышал его имя от Дамблдора, когда он перечислял погибших членов Ордена Феникса.
Короче, я на сто процентов уверен, что это не просто сны, не мир грез, выдуманный мной, — он существует, и Лили там жива. Осталось лишь найти способ переместиться к ней».
***
Конец этой тетради и следующая были посвящены поискам способа переместиться в реальность, где Лили была жива. Но, когда исследования дали долгожданный положительный результат, до Северуса вдруг дошло, что он не может воспользоваться собственным изобретением.
«Как мне раньше не пришло это в голову? — удивлялся он. —
Там мое место занято мной самим. Я там тоже существую, просто во сне наши сознания соединяются. Впрочем, не полностью, иначе я не мог бы наблюдать за собой со стороны.
И что делать?.. Даже если я смогу попасть туда, то что дальше? Бороться с самим собой за ее благосклонность?.. Чушь несусветная!
Остается искать другую вселенную, где она жива, а я и Джеймс — нет. Но как это сделать?.. Не лучше ли, как говорит Альбус, смириться с ее гибелью и жить дальше? В конце концов, у меня всегда будет отдушина: принял зелье и подсмотрел за чужой (своей) жизнью».
Дальнейшие тетради, просмотренные Гермионой наискосок, не содержали записей о зелье «Мир сновидений». Лишь в последней Северус снова упоминал о нем:
«Почему до меня раньше не дошло, что младший Поттер — не Джеймс? Почему я не вспомнил, что он — и сын Лили тоже? Вместо того чтобы годами искать реальность, где жива его мать, но нет ни меня, ни Поттера-старшего, я мог бы забрать мальчишку от его ужасных магловских родственников. Но нет, ковырял рану в душе, подсматривал периодически за чужим (или все же собственным?) счастьем, пока оно не свалилось мне на голову в этой реальности.
Моя милая девочка. Она так похожа и не похожа на Эванс. Нет, я вовсе их не сравниваю. Но именно она заставила меня жить здесь и сейчас и навела на мысль, что я мог не быть одиноким все эти годы, если бы забрал Гарри себе, сделал бы его своим сыном — не по крови, а по духу.
Конечно, остается вопрос: отдал бы мне его Альбус? Но я не люблю сослагательных наклонений. Все в прошлом. Теперь мальчишка вырос — не совсем без моего участия, но все же. А у меня появилась цель выжить в этой долбанной войне — так рано повзрослевшая девочка, сильная и слабая, только моя».
Гермиона всхлипнула, прочитав это. Слишком запоздалыми были слова о любви к ней. Лучше бы ей их услышать из уст Северуса, а не читать в дневнике, найденном после его смерти.
«Но, может, у меня еще есть шанс? — мелькнуло в ее голове. — Я вижу во сне реальность, где погибла, а он продолжает жить и, кажется, сильно тоскует по мне. Да, это не совсем мой Северус, но вряд ли он сильно от него отличается».
Придя к такому выводу, Гермиона вернулась к рецепту зелья, которое могло помочь ей в переходе из реальности в реальность. Но оно было никем не проверено. Вряд ли ее друзья, Гарри и Джинни, давно ставшие родными людьми, позволят им воспользоваться.
«Значит, придется их обмануть», — решила она.
***
Пользуясь тем, что мантия-невидимка все еще оставалась у нее, Гермиона совершила пару набегов на запасы Слизнорта и достала самые редкие ингредиенты, входящие в состав зелья. Остальные она приобрела в Хогсмиде. Варить зелье девушка собиралась почти открыто. Слизнорт абсолютно не следил, чем конкретно занимаются его ученики на уроках. Он предпочитал сидеть за столом, а не ходить по классу, как делал Снейп. К тому же, на седьмом курсе позволялось импровизировать. Именно так она и сказала Гарри и Джинни, когда приступила к задуманному.
Трудней было пока не отдавать тетради Северуса Гарри — такая договоренность была с самого начала, так как он догадывался, что в них есть записи не только о зельях, но и об окружавших мужчину людях, а значит, и о Лили с Джеймсом тоже. Но Гермиона упросила друга еще подождать — мол, хочет сначала сама все прочитать.
Урок зельеварения шел как обычно, а рецепт, которым воспользовалась Гермиона, несложным и, к счастью, варился в один присест. Так что до конца занятия она успела не только все сделать, но и отлить требуемое количество зелья в фиал, а остальное, добавив пару лишних ингредиентов, испортить до неузнаваемости.
После ее манипуляций из котла сначала повалил густой и вонючий дым, а затем он начал покрываться трещинами, из которых полилось сомнительное варево. Некоторое время Гермиона изображала шок и непонимание, затем решительно подняла палочку и уничтожила все чистящим заклинанием.
– Простите, — сконфуженно пробормотала она. — Хотела попробовать кое-что, но, видимо, ошиблась в расчетах.
– Вам стоило посоветоваться со мной, мисс Грейнджер, — чуть укоризненно проворчал Слизнорт. — Впрочем, даже гении в зельеварении ошибаются. А без просчетов невозможно создать нечто стоящее. Так что я не стану снимать с Гриффиндора баллы.
Гермиона еле удержалась от фырканья. Потеря баллов давно уже не волновала ее. Больше девушку беспокоило сваренное зелье: получилось ли так, как надо, сработает ли?.. Но даже небольшой процент, что в фиале окажется яд, не остановил бы ее от пробы.
Однако прошло больше месяца, прежде чем Гермиона решилась на подобный шаг. Останавливал ее не страх — девушка специально выжидала. Северус, делая расчеты, считал, что переход между реальностями возможен лишь три дня в году: Самайн, Йоль и Белтайн, так как именно в это время истончается грань между мирами. Последний был ближе всего по времени, поэтому Гермиона терпеливо дожидалась весеннего праздника.
Наконец, настал канун Белтайна. С последним ударом часов, знаменующим полночь, девушка залпом выпила содержимое фиала и тут же вскрикнула от нестерпимой боли. Ей показалось, что по внутренностям потекло раскаленное олово, а тело оказалось в плену пыточного проклятия...
***
Когда мучения достигли апофеоза, Гермиона выгнулась и провалилась в небытие, чтобы почти тут же очнуться на полу в полуразрушенном доме. Мысли путались, каждая клеточка тела дрожала как желе, но девушка через силу встала и, пошатываясь на нетвердых ногах, вышла наружу, надеясь понять, где оказалась. Это был Хогсмид, охваченный предрассветной полудремой, — пустынный, но легко узнаваемый.
«Получилось?» — задалась вопросом Гермиона и почти сразу нашла ответ: чуть дальше по улице стояла целехонькая Визжащая хижина, которая в ее мире превратилась в груду сгоревших досок.
В груди потеплело, а в сердце подняла голову робкая надежда. Здесь Северус жив, а теперь есть и она, а значит, они смогут начать все заново. По крайней мере, Гермиона увидит его и попытается все объяснить. Единственное, что ее расстраивало, — необходимость врать любимому. Но сказать правду… он может не принять пришелицу из иного мира.
Пока девушка шла до Хогвартса, в ее голове складывалась легенда. Она отталкивалась от слов Гарри, который предполагал, что местная Гермиона потеряла память. Это позволит ей не помнить мелочей и избавит от излишнего вранья.
Но сколько бы Гермиона ни готовилась к встрече с Северусом, все получилось неожиданно. Сначала она увидела его, идущего такой знакомой, летящей походкой, затем был взгляд непроницаемых черных глаз и мертвенная бледность, разлившаяся по его щекам.
– Мы же знакомы? — с ноткой беспокойства и бесконечной надежды, спросила Гермиона вместо приветствия. — Ты все время снился мне, и я любила тебя. Затем вспомнила, что мы жили в этом волшебном замке, и что сюда нельзя аппарировать. Но мне удалось добраться до Хогсмида — ведь так называется деревня рядом?.. И вот я здесь.
– Ты, в самом деле, потеряла память? — после продолжительного молчания, когда Северус вглядывался ей в лицо и, кажется, пытался проникнуть в мысли, хрипло спросил он.
– Да.
– Как же тебе удалось выжить?
– Трудно сказать… — пожала плечами она, собираясь с духом, прежде чем начинать складно врать. Затем все же заговорила: — Я очнулась в магловской больнице, куда, по рассказам, меня доставили с улицы. Но я не помню, как оказалась на окраине Лондона. Моя память была как чистый лист. Затем мне стали сниться сны о тебе, и я стала вспоминать прошлое. Теперь я помню не только тебя и нашу любовь, но и многие моменты своей жизни... Я не могу жить без тебя, Северус... Без кого угодно, но только не без тебя. И после всего, что я вспомнила, я не могла не попытаться тебя найти... Надеюсь, я не опоздала?
– Если ты все еще любишь меня, Гермиона, ты вовремя, — сглотнув ком в горле, выдавил он, затем сократил расстояние между ними и, обняв ее так крепко, будто она могла в любую секунду исчезнуть, поцеловал.
Прежде чем раствориться в этом счастливом моменте, Гермиона успела подумать, что сделала все правильно. Да, до этого момента у них была разная история, но это все тот же Северус, потому что его объятия также надежны и пахнет от него по-прежнему травами. И он любит ее, а она — его. А все остальное приложится.
КОНЕЦ
