Глава 1- Я не прошу о помощи для себя и не прошу ни о каком внимании к судьбе моего мужа. Я прошу лишь помочь моему сыну, мистер Поттер. В память о моем поступке, - проговорила Нарцисса.
Гарри, наплевав на приличия, откинулся на спинку стула. Как раз с помощью самой миссис Малфой не было проблем, он уже уладил это, стараясь покончить с этим отчего-то неприятным долгом. Он попросил Кингсли, исполняющего обязанности Министра Магии, избежать каких-либо обвинений в сторону Нарциссы Малфой, более того по его просьбе за ней оставили небольшое имение во Франции. На большие уступки Министр идти отказался – горящая праведным гневом толпа просто не поняла бы, если бы Малфой-мэнор остался в собственности Нарциссы. Она хоть и не имела Метки, но оставалось женой одного из самых ненавистных миру Пожирателей Смерти и матерью личного врага Гарри Поттера, который тоже мог похвастаться уродливой татуировкой на левой руке.
Он как раз собирался отправить ей письмо, где сухо изложил решение Министра, когда в окно постучался филин с запиской от Нарциссы, которая просила о встрече. Прочитав просьбу он на некоторое время впал в ступор. Стало очевидным, что Нарцисса вряд ли собирается просить за себя, она наверняка беспокоится о сыне. Вот только зачем ему помогать Драко Малфою? Малфой ведь никогда не переходил на сторону Дамблдора и самого Гарри, а тот поступок в его имении, слабо походящий на помощь, и без его участия наверняка будет учтен Визенгамотом. Гарри несколько раз перечитал записку, убедился в своей правоте и уже собирался дописать к тому письму для миссис Малфой сожаления о том, что он ничем не может помочь, но что-то мешало взять перо в руки. Поэтому теперь он сидел в небольшом магловском кафе в центре Лондона и, откинувшись на спинку стула, пытался подобрать слова для отказа.
- Миссис Малфой, я не понимаю, чего вы от меня хотите. Я не тот человек, который решает, кто виноват, а кто нет. Для этого был создан Визенгамот, который и занимается рассмотрением дела вашего сына. Я сделал для вас все, что мог, вот документы отменяющие конфискацию имения во Франции.
Гарри невербальным заклинанием увеличил папку с документами, которые ему передал Министр. Ему очень хотелось уйти, закрыться в комнате Сириуса на площади Гриммо и остаться наедине со своими невеселыми мыслями. У него хватало своих сожалений, ни к чему было добавлять к ним еще и переживания Нарциссы Малфой.
Он устало провел рукой по волосам. Сколько дней прошло с Последней Битвы? Пять, десять? Кажется, уже две недели. Суды над Пожирателями и их сторонниками шли полным ходом, а конфискации принадлежащего им имущества еще более быстрыми темпами. Гарри не вмешивался, свою роль в этой войне он сыграл и все, что от него требовалось теперь это раз в год выступать с трогательной речью в годовщину Победы. Не то чтобы такой расклад ему не нравился или наоборот вызывал удовлетворение. Ему просто было все равно. Гарри был не уверен даже в том, доживет ли он сам до первой годовщины или чувство вины и ощущение собственной бесполезности сведет его с ума со дня на день.
Женщина, сидящая напротив, документы проигнорировала. Она задумчиво смотрела на оживленную улицу за окном, кажется, забыв о присутствии Гарри. Он был бы только рад встать и уйти, но для этого нужно было напомнить о себе, а вот этого делать не хотелось. Гарри вдруг подумал, что эта Нарцисса вовсе не походит на ту безупречную и невероятно красивую женщину, которую он видел на чемпионате мира по квиддичу почти четыре года назад, а вот причину понять не мог. Одета она была элегантно как и тогда, прическа, макияж, внешность ничего не изменилось. Разве что пальцы, нервно теребящие салфетку, выдавали в ней не просто женщину, а мать, которая переживает за своего сына. Это простое открытие против воли воскресило в голове колдографии с изображением его собственной матери и то ее появление в Запретном Лесу.
- Вы знали мою мать? – вдруг спросил он.
Нарцисса отвернулась от окна, посмотрела на мальчика и в который раз подумала о том, что он всего лишь ребенок. Разумеется, он старается казаться старше, ему ведь уже семнадцать, а он успел спасти мир, но за этим простым и искренним вопросом о матери угадывался одинокий, потерянный мальчишка-сирота.
- Мы учились на одном курсе, - сказала она как можно мягче.
И не потому что пыталась этим вызвать его расположение, чтобы спасти Драко. Нет, конечно, нет. Просто ей было жаль и этого мальчика, слишком много пережившего для своих семнадцати, и веселую рыжеволосую девчонку, которая казалось бы так много не успела за свою короткую жизнь, но сделала главное – не задумавшись отдала жизнь за надежду магического мира.
- Вы общались? - спросил Гарри подавшись вперед.
Он понимал, что ответ скорее всего будет отрицательным. Что могло быть общего у Нарциссы Малфой и Лили Эванс? Но желание узнать хоть что-то, стать хоть чуточку ближе слишком сильное, чтобы прислушиваться к здравому смысла.
- Разве что на собраниях старост, да и то по необходимости.
Гарри разочарованно выдохнул, а Нарцисса поборола желание протянуть руку и погладить мальчика по голове. И неважно, что этот мальчик был выше ее и гораздо шире в плечах. Она вспомнила, как завидовала когда-то смешливой Эванс, перед которой, как ей казалось, открывался целый мир, в то время как ее судьба была предопределена заранее. Она должна была выйти замуж за Люциуса Малфоя, родить ему наследника, слушаться его во всем, заняться благотворительностью и устраивать приемы. Ее ждала однообразная жизнь с нелюбимым мужчиной, в окружении одних и тех же людей: таких же, как и она, несчастливых, но всегда улыбающихся женщин, и фанатично настроенных мужчин, яро убежденных в своей правоте и всемогуществе.
В конечном итоге для нее все оказалось куда более радужным: Люциус был заботлив, внимателен и со временем она если и не полюбила его, то прониклась уважением и симпатией, а когда родился Драко, она поняла, что отдала бы и большее, чем свободу выбора, за возможность держать его на руках. Она была счастлива куда дольше, чем те недолгие месяцы, которые Лили Эванс была женой и матерью, но откуда ей было знать об этом в семнадцать лет?
- Честно говоря, я ей завидовала. На мой взгляд, у нее было все, чего не было у меня. К тому же мне было обидно за Северуса, - неожиданно для самой себя продолжила Нарцисса.
- За профессора Снейпа? – недоуменно спросил Гарри.
- Да. Раз уж ты так рьяно принялся за реабилитацию его имени, то наверняка знаешь, как он оказался шпионом?
Гарри кивнул. Пытаясь занять себя хоть чем-то после войны, он успел дать интервью «Пророку», в котором, конечно, не рассказывал историю жизни своего профессора, но называл его человеком, без которого Победа бы не состоялась.
- Он очень любил твою мать, я это видела. Северус был моим другом, одним из немногих друзей, и мне было очень жаль его, когда Эванс не только не ответила на его чувства, но и отказалась от его дружбы. Разумеется, я во всем обвинила ее, не видела других вариантов, - улыбнулась Нарцисса.
Эта улыбка давала Гарри понять, что сейчас она думала иначе. Он подозвал официантку и заказал еще кофе, а когда она отошла, спросил:
- Вы были чистокровной волшебницей из богатой семьи. Что могло быть у моей матери, чего не было у вас?
Нарцисса задумалась. Одно дело думать об этом, расставлять причины по полочкам в своей голове и другое объяснять их ребенку, который наверняка не сможет ее понять. Не рассказывать же ему, что какое-то время она была влюблена в его отца, который если и обращался к ней, то только с каким-нибудь колким замечанием, на которое приходилось отвечать не менее язвительным тоном. Воспоминания о влюбленности в звезду Гриффиндора принесли с собой вместо ожидаемой грусти улыбку. Может, причина в том, что напротив нее сидела едва ли не точная его копия? Те же взлохмаченные волосы, очки, черты лица. Разве что глаза. Да и тут дело было не сколько в цвете, сколько в их выражении. В глазах Джеймса Поттера она никогда не видела такой вселенской скорби.
- Длинные письма из дома от любящих родителей, друзья, в которых она могла быть уверена, которые явно не были с ней из-за ее денег или положения в обществе. У нее было будущее, которого я никогда не видела для себя. Должно было быть.
Гарри кивнул, залпом глотая горячий кофе, а потом снова откинулся на спинку стула и закрыл глаза. Образ смеющейся рыжеволосой зеленоглазой девушки, окруженной друзьями, появился в голове так четко и ярко, словно был не плодом воображения, а настоящим воспоминанием. И этот образ не вызывал обычного прилива грусти и тоски, наоборот. Он улыбнулся своим мыслям и открыл глаза.
- Спасибо, миссис Малфой.
Нарцисса молча кивнула. Пока Гарри сидел с закрытыми глазами она думала о своем сыне, который ждал завтрашнего суда в камере Азкабана. Ей не позволяли увидеться с ним, написать ему.
Гарри обратил внимание на то, что женщина снова ушла в себя и отвернулась к окну. Только сейчас он вспомнил о цели этой встречи, и в душе шевельнулось желание помочь, но стоило только вспомнить о том, как Малфой отравлял его существование в Хогвартсе, и оно растаяло как дым.
- Ваш сын и его друзья пытались сдать нас Волдеморту, - проговорил он.
- За это он расплатился сполна. Винсент погиб, а Грегори до сих пор находится в Мунго. Вам ли не знать, мистер Поттер, каково это когда за вас умирают друзья?
Последняя фраза вырвалась у нее случайно, сейчас она была просто матерью, стремящейся защитить своего ребенка, вот только тактика была явно выбрана неудачно. Она видела это по застывшему выражению лицу человека напротив. Нет, он больше не был мальчиком, ребенком, которого она пожалела. Он был мужчиной, прошедшим войну и пожертвовавшим ради Победы слишком многим.
- Я знаю, миссис Малфой. Я с этим живу, - спокойным голосом ответил он.
Гарри быстро встал, оставил деньги на столе и кивнув женщине вышел из кафе на свежий воздух Больше всего ему хотелось сорваться на бег, но он прекрасно понимал, что его видно из панорамных окон кафе и поэтому шел медленно с прямой спиной вплоть до того как завернул за угол. Там, прислонившись к стене, он закрыл лицо руками. О да, он знал, он прекрасно знал, каково это. Он знал, как это жить, не забывая ни на минуту о том, сколько людей отдали жизни за его Победу, вот только он сильно сомневался, что метания Драко по поводу смерти Винсента сравнятся хотя бы с его бесконечным сожалением от того, что семья Уизли потеряла Фреда, а малыш Тедди остался сиротой. А ведь есть и другие, не менее серьезные поводы, просто взять и прыгнуть с Астрономической Башни.
Оттолкнувшись от стены он дошел до первого пустынного переулка и аппарировал на Гриммо. Фамильное жилище Блэков сложно было назвать домом даже сейчас, после того как эльфы из Хогвартса во главе с Кикимером привели его в порядок. Он их не просил, наверное, их отправила Гермиона или кто-то еще, кто сильно переживал за то, как Гарри будет жить здесь один. Да, он был законным наследником этого дома, вот только это все равно не был
его дом. Впрочем, Гарри сомневался, что сможет когда-нибудь назвать хоть какое-то место помимо Хогвартса своим домом.
Почему Нарцисса рассказывала ему все это? На какой-то момент ему показалось, что она понимает его, сочувствует ему. Глупо, конечно, но все же. И та последняя фраза, которая выбила его из колеи, никак не вязалась с женщиной, которая с улыбкой рассказывала ему о том, как когда-то давно она завидовала его матери.
У нее было все.
Гарри не смог сдержать улыбку, при воспоминании об этих словах. Ему было приятно осознавать, что его мать прожила хоть и короткую, но, что куда важнее, счастливую жизнь. И в этот момент он задумался о том, что в то время как у его матери было все, у Нарциссы был только ее сын. Это подтверждал тот ее поступок в Запретном Лесу, она могла выдать его, но не сделала этого. Ее волновал только ее ребенок. Она готова была пожертвовать для него всем… Так же, как сделала это для Гарри Лили.
Гарри устало опустился на кровать Сириуса. Это была единственная комната, куда он не позволил зайти эльфам. Плакаты на стенах, беспорядок, даже стены, кажется, хранили его присутствие.
- И что мне теперь делать? Мчаться вызволять Малфоя? – раздраженно произнес он в пустоту.
Это было глупо ждать ответа, но еще минуту или две он сидел и прислушивался, а потом с нервным смешком лег на спину, взметнув облако пыли. Он уже знал, что должен сделать, только не знал как. Каким бы он был гриффиндорцем, если бы не помог той женщине из кафе, которая мало походила на Нарциссу Малфой, но зато напомнила ему о том, что если бы не поступок его матери много лет назад его бы попросту не было. Не было бы этой горькой радости Победы, не было бы Рона и Гермионы, не было бы Джинни, которая собиралась с духом, чтобы сказать матери о том, что переезжает Гарри. И каким он был бы сыном, если бы наплевал на жертву, которую готова была принести ради сына Нарцисса, жертву, которая походила на ту, что принесла его мать?
Кажется, это была первая ночь с окончания войны, когда он спал спокойно. Привыкнув вставать в семь, а то и в шесть утра он даже не стал заводить будильник и поэтому, проснувшись и обнаружив, что на часах уже половина одиннадцатого, он, выругавшись, кинулся одеваться. Суд над Драко должен был начаться как раз в это время.
До зала заседаний Визенгамота он добрался за рекордные четыре минуты. Охранник на входе пропустил его молча, подумав, что, наверное, Герою хочется посмотреть как будут озвучивать приговор его врагу. Вот только можно ли считать Малфоя врагом? Досадной, назойливой помехой – да, безусловно. Но враг? Не слишком ли это громкое слово для семнадцатилетнего подростка, который, возможно, просто хотел защитить свою семью?
Ворвавшись в зал он замер. На него удивленно смотрел полный состав судей, недоуменно поглядывали люди, пришедшие заслушать приговор, с непонятным выражением лица взирала Нарцисса и равнодушно смотрел из под отросшей челки сам Драко Малфой. Гарри глубоко вздохнул, заметив цепи, крепко прижимавшие руки слизеринца к подлокотникам. Если раньше он и не чувствовал полной уверенности в том, что собирался сделать, то теперь заметив это проявление жестокости к беззащитному в данный момент подростку уверился полностью.
- Я забираю Драко Малфоя с собой и снимаю с него все обвинения, - спокойно произнес он, глядя в глаза Кингсли, восседающему среди судей.
Никто не шелохнулся, цепи продолжали обвивать запястья подсудимого.
- Я непонятно выразился? – все также спокойно поинтересовался он.
- Боюсь, вы не имеете права на то, что требуете, - раздраженно заявил один из судей.
Гарри рассмеялся. Впервые с окончания Последней Битвы он сделал это искренне. Они говорят ему о его правах? О правах, о которых не вспоминали, взращивая в нем год за годом ненависть, превращая его в оружие? Разумеется, он мог их понять. Для них Драко Малфой был одним из Пожирателей, олицетворением всего, что они ненавидели, да и растиражированный тем же «Пророком» титул «личного врага Гарри Поттера» не добавлял ему популярности.
- Думаю, не вам указывать мне на это, - улыбнулся Гарри.
Он спустился к по-прежнему не проявляющему никакого интереса Малфою и снова посмотрел в глаза Кингсли. Наверное, аврор увидел что-то в лице Героя магического мира, потому что взмахнул палочкой, заставляя цепи со звоном упасть. Драко рассеянно потер запястья, а Гарри со вздохом обратился ко всем сидящим в зале:
- Предполагаю, что за мои заслуги я заслуживаю сам решать судьбу моих «личных врагов», коим Драко Малфой, несмотря на заверения «Пророка», не является. Более того, и Драко Малфой, и его мать оказали помощь мне и моим друзьям во время войны, за подтверждением можете обратиться к Гермионе или Рону. Прошу прощения за мое неожиданное появление. Пойдем, Малфой.
Драко, не смотря по сторонам, поднялся с жесткого кресла и пошел вслед за Гарри Поттером, покидающим зад заседаний. У дверей его взяла за руку мать, но он даже не заметил. Он продолжал идти и очнулся кажется только, когда они сели за столик в каком-то кафе явно не в магической части Лондона.
- Что происходит? – спросил он, взглянув на Поттера.
- Я снял с тебя обвинения, - пожал плечами Гарри.
Нарцисса никак не реагировала на разговор, крепко сжимая руку сына.
- Так просто? – с сомнением произнес Драко, запуская руку в волосы.
Гарри заметил красный след на его запястье и поморщился. Он побеждал ради этого? Ради того, чтобы Победители вели себя не лучше Пожирателей?
- Не думаю, что просто. Поэтому пока тебе с матерью лучше уехать в имение во Франции. Миссис Малфой, у вас нет порт-ключа?
- Есть, - кивнула женщина, демонстрируя замысловатый кулон на шее.
- Отлично, тут недалеко есть переулок, я прослежу, чтобы вас никто не увидел.
- Моя палочка? – спросил Драко.
- Я позабочусь об этом, но мне понадобится некоторое время.
- Зачем ты это делаешь?
Гарри улыбнулся глядя на абсолютно счастливое выражение лица Нарциссы и пожал плечами.
- Я не за это сражался, - просто сказал он.
Драко смотрел на него, ожидая продолжения. Он не понимал, почему вдруг Поттер решил помочь ему. Проснулась гриффиндорская сущность? Драко точно знал, что окажись он на месте Поттера, то точно не стал бы спасать школьного недруга. Может, в этом и была их разница? Гарри Поттер умел прощать, отпускать и забывать, в то время как для Драко все это были лишь слова.
- Не стоит здесь долго сидеть, ты отдохнул?
Гарри внимательно смотрел, как ежится Драко, явно вспоминая невеселые две недели в Азкабане. Дождавшись кивка он встал и повел их за собой в тот переулок, из которого он вчера аппарировал домой. Когда они дошли до места, повисла неловкая пауза, которую разорвала Нарцисса, протянув Гарри маленький флакончик, наполненный серебристым веществом.
- Прости за то, что я сказала вчера. Я не должна была, - произнесла она.
- Что это? – спросил Гарри, сжав флакончик в руке.
- Я уверена, что тебе понравится, - просто ответила она.
Гарри кивнул и неловко переступил с ноги на ногу.
- Спасибо, Поттер, - произнес Драко.
Нарцисса будто бы только и ждала этого. Улыбнувшись она подняла руку и сжала кулон.
Когда переулок опустел, Гарри сделал глубокий вдох. Ему еще предстояло объяснение с Кингсли, вряд ли тот так легко спустит ему это с рук. Добравшись до Министерства он ничуть не удивился, когда, только завидев его, секретарша Кингсли объявила, что его ждут.
- Ну и к чему был этот спектакль? – спросил его мужчина, стоило ему только переступить порог кабинета.
- Зачем вы надели на него эти цепи? – вопросом на вопрос ответил Гарри.
- Это правила безопасности.
- У него не было палочки, в зале было полно авроров. Что он мог вам сделать? Или вы боитесь?
- Правила едины для всех, Гарри, и не тебе их менять.
- Видимо, придется мне, раз вы в упор не замечаете, что становитесь ничем не лучше Пожирателей!
Гарри, сорвавшись, повысил голос, но Кингсли вздрогнул не от тона, а от сути обвинения.
- У него Метка. Он не переходил на нашу сторону, а смягчающие обстоятельства вроде его помощи тебе были бы учтены.
- Вы отправили его дожидаться приговора в Азкабан, Кингсли, не заботясь ни о каких смягчающих обстоятельствах. Вы уже вынесли ему приговор, всем им. Я не говорю о взрослых Пожирателях, активно участвовавших в войне. Я говорю о моих ровесниках, вроде Пэнси Паркинсон или Блейза Забини, которые дожидаются приговора в компании дементоров. Чего вы хотите добиться? Вырастить новую смену Пожирателям? Получить через пять или десять лет нового Волдеморта? Не знаю как вы, а я войной сыт по горло, и необоснованной жестокостью вы только увеличиваете шансы на то, что нам снова придется сражаться.
- Предлагаешь нам всех их помиловать? – раздраженно усмехнулся Кингсли.
- Предлагаю вам вспомнить о том, за что мы боролись и чем мы отличаемся от Пожирателей. Мне больше нечего вам сказать. Палочку Малфоя пришлите на площадь Гриммо.
Уходя, Гарри с трудом сдержался, чтобы не хлопнуть дверью. Он знал, что поступил правильно, знал, что Гермиона его поймет сразу же, а Рон со временем. Добравшись до дома он отправился на поиски омута памяти, чтобы просмотреть воспоминание, данное ему Нарциссой.
Омут нашелся в гостиной на каминной полке. Погружаясь в воспоминание он подумал о том, что это может быть ловушкой, но тут же выкинул из головы эти мысли очутившись на квиддичном поле Хогвартса. Была ранняя осень, На трибунах то тут, то там сидели студенты, кто с книгой, кто просто болтал с друзьями. Гарри оказался стоящим рядом со светловолосой девушкой, в которой без труда узнал Нарциссу. Она вертела в пальцах перо и сосредоточенно смотрела на поле. Проследив за ее взглядом он увидел своего отца, мать, Сириуса и Ремуса верхом на метлах, которые перебрасывали друг другу квоффл. Джеймс держался возле Лили и ревностно оберегал ее от чересчур сильных бросков Сириуса. Рыжеволосая девушка вместе с Ремусом заливисто смеялась над какими-то комментариями Сириуса в адрес чересчур заботливого Джеймса.
Воспоминание длилось около десяти минут, Нарцисса все это время пыталась делать вид, что читает книгу, но то и дело возвращалась к четверке в воздухе. Гарри не мог понять ее взгляд, да и не пытался. Он жадно следил за весельем, радостно улыбаясь каждый раз, когда слышал их смех.
Вынырнув из воспоминания, Гарри сел на диван, продолжая по-глупому улыбаться. Нарцисса не могла сделать ему лучшего подарка.
- Гарри, это я, - раздался из прихожей голос Джинни.
Парень выглянул из гостиной и увидел стоящую рядом с двумя чемоданами девушку.
- Я насовсем, ты не против? – улыбнулась она.
Гарри ничего не ответил, он просто улыбнулся и раскрыл руки. Джинни обняла его за шею, и он закружил ее по темной прихожей. Все остальное сделалось далеким и неважным. У него есть друзья, есть Джинни и есть чувство, что он все сделал правильно. На сегодняшний день, да и намного дней вперед ему этого хватит, подумал Гарри, крепче прижимая к себе девушку. Не девушку, поправил он себя мысленно. Невесту.
