Глава 1Быть единственной сестрой двух братьев – к тому же старших – нелегко. И Лили совершенно не представляла себе, как с этим справлялась её мама – тем более, что у мамы братьев было шестеро. Нет, на самом деле Джеймс и Ал – её любимые старшие братья, но что ни говори, а маленькой девочке тяжело влиться в крепкую мужскую компанию, особенно когда оба Поттера-младших чудили какую-нибудь шалость, а Лили хотелось порисовать. Особенно если учесть, что значительная часть шалостей доставалась на её долю.
Поэтому, наверное, она сразу привязалась к Теду: Тедди Люпин был папиным крестником и уже студентом Хогвартса, отчего казался Лили ужасно взрослым. Но при этом он на удивление серьёзно относился к её желанию порисовать и в братско-сестринском противостоянии младшего поколения Поттеров неизменно оказывался на её стороне. Лили хорошо помнила, как в первый раз, когда Джеймс возмутился его выбору – Джеймс на самом деле лип к Люпину побольше, чем она сама, тот невозмутимо разъяснил, что несправедливо оставлять Лили в одиночестве, тем более, что она и так самая младшая.
Папа как-то сказал, что «врождённое чувство справедливости Тедди досталось от Ремуса». О Ремусе Люпине Лили знала совсем немного, но по рассказам родителей он был ужасно добрым, да и к тому же, раз Тед был на него похож, он просто не мог не быть хорошим человеком. И тем более несправедливым казался Лили тот факт, что Тедди не знал своих родителей. Часто ночами после семейных встреч она долго не могла заснуть, пытаясь понять, каково это – никогда не знать собственной семьи, и даже вообразить такое было холодно и страшно одиноко. И хотя Тед казался обычно спокойным и даже весёлым, Лили с тех пор чутко следила за тем, чтобы он не оставался один, насколько это было возможно.
Тед был во всех отношениях непохожим на её родных братьев. И дело было, конечно, не в его фамилии – и даже не в удивительной способности менять внешность, хотя Лили иногда и просила его продемонстрировать пару коронных ушей или носов. Тед был старше её на целую вечность – шутка ли, десять лет! – и учился в Хогвартсе ещё тогда, когда она только училась разговаривать. И тот факт, что такой потрясающе взрослый Люпин, который так захватывающе рассказывал о школе, воспринимал её не как «мелкую», в отличие от Джеймса с Алом, приводил Лили в неописуемый восторг. Ещё Тед научил её играть в волшебные шахматы и – что особенно грело душу Лили – явно отдавал предпочтение именно шахматам, как и она сама, а не бесконечному квиддичу: когда Тедди уезжал в Хогвартс они даже играли по переписке. И хотя Лили редко удавалось выиграть, она гордилась тем, что Люпин никогда специально не поддавался.
Когда в школу пошёл Джеймс, Лили была готова разреветься от отчаянной обиды на то, что Джеймсу посчастливится учиться вместе с Тедом, а к тому времени, как она сама дорастёт до Хогвартса, Люпина там уже не будет.
А на Рождественские каникулы у бабушки Молли Тед заявился с Виктуар, такой взрослой, элегантной и улыбающейся, и Лили почему-то чувствовала себя страшно неуютно, глядя на них. Так что всё праздники Лили играла в шахматы с кузиной Розой – с ней тоже было интересно, да и вообще Роза была милой (а ещё ухитрялась утихомирить неугомонных мальчишек хорошо поставленным командным голосом). Но всё-таки пусть у Розы Лили и выигрывала чаще, с ней было совсем не так интересно. А Тедди, казалось, невозможно было застать одного: Лили иногда думала, что Виктуар его чуть ли не преследует, и это было очень смешно. Но как-никак, осознала она утром после Рождества с отчётливой грустью, Тед уже заканчивал Хогвартс, а значит совсем скоро бесповоротно и окончательно становился по-настоящему взрослым. Остаток праздников у Лили ушёл на то, чтобы попытаться примириться с действительностью.
Когда через пару лет – Лили было десять и она считала месяцы и недели до одиннадцати – Тед вдруг заявился в их дом средь бела дня, Лили испугалась: она была почти уверена, что вот сейчас Люпин объявит, что женится на Виктуар, и ей казалось, что тогда они уже не будут одной семьёй, как раньше.
Но вместо этого радостный Тед – по большому секрету! – поведал, что с сентября будет преподаватель в Хогвартсе. И заодно деканить в Рейвенкло.
В тот день у Лили появилась новая цель: попасть в Рейвенкло.
Задача своеобразно осложнялась тем, что её родственников Шляпа табунами отправляла в Гриффиндор – за очень редкими исключениями вроде Альбуса, попавшего в Хаффлпафф. Но Лили не была бы истинной Поттер, если бы страшилась трудных путей.
За дело она взялась со всей серьёзностью, выпросив у отца его старые учебники и посоветовавшись с тётей Гермионой.
Сработала ли её стратегия или горячее желание, но Шляпа отправила Лили в Рейвенкло в считанные секунды. И хотя на этом факультете клан Уизли-Поттеров был до неё представлен разве что Молли-младшей, хлопали ей от души, а громче всех – широко улыбающийся декан Люпин.
Его Чары быстро завоевали сердце Лили, да и многих других первокурсников. Тед – профессор Люпин – был терпелив и искрил юмором, а врождённое чувство справедливости помогало ему улаживать назревающие конфликты необидно и ненавязчиво.
И Лили была бы на седьмом небе от счастья, если бы курсе на третьем её же однокурсницы внезапно не объявили охоту на молодого декана. Теду, конечно, всегда доставалось – каждого четырнадцатого февраля он выгребал из своего кабинета открытки пачками. Но когда бросать неприлично восторженные взгляда на профессора – их Тедди, между прочим! – начала томная красавица Диана Ливингстон, Лили возмутилась не на шутку.
Коварная Диана, ко всему прочему, обладала порядочным количеством мозгов, и вскоре Лили с ужасом обнаружила, что та дышит ей, лучшей ученице в классе Теда с первой же недели, в затылок по успеваемости на Чарам. И после очередного спектакля, устроенного мисс Ливингстон, Лили не удержалась и в отчаянной попытке не сдать позиции, накатала письменный отчёт на два метра в стихотворной форме.
На следующем занятии Тед вернул ей сочинение с пометкой «За знания – превосходно, за слог – прошу вечером в мой кабинет». И вообще-то не трусливая Лили чувствовала, как дрожат её руки, когда поднималась к деканской двери.
Тед, как ни странно, встретил её улыбкой.
– Присаживайтесь, не стесняйтесь, мисс Поттер, – он кивнул на небольшой столик у камина. – Не откажете в кои-то веки побеседовать со старым другом в неформальной обстановке? Мне как раз перепал кулёк фирменного печенья Андромеды Тонкс.
– Будешь ругаться? – на всякий случай уточнила Лили. Тед издал смешок и хитро сощурился.
– Ну, если ты полностью перейдёшь на поэзию, боюсь, не весь педсостав тебя поймёт. Но на самом деле та ода, которую ты наваяла, была весьма неплоха. До боли напомнила мне «Песнь о Нибелунгах».
– Ну, на самом деле я тренировалась на Истории магии, – Лили слегка покраснела. Тед с любопытством покосился на неё. – Чтобы не заснуть, приходится писать конспект...поэтически, – пояснила она. – Люпин расхохотался, и Лили обиженно нахмурилась.
– Прости, – отсмеявшись, простонал он. – Нет, Лили, правда, это самая шикарная идея «как не повеситься со скуки и выучить гоблинские восстания».
– А как с ними справлялся ты? – тут же невинно поинтересовалась Лили. Тед хмыкнул:
– Изобретал заклинания на полях конспекта. Как видишь, – он обвёл рукой кабинет, – это стало моей профессией. Не задумывалась о карьере поэтессы? Учебник по Истории магии гекзаметром, пожалуй, пользовался бы популярностью.
В следующий момент хохотали уже оба.
Вечерние посиделки по пятницам стали традицией, и на Лили косились с завистью: как-никак, профессор Люпин был самой популярной кандидатур для девичьих влюблённостей среди педсостава: Хагрида и Флитвика в расчёт никогда не брали, аврор Долиш, который вёл ЗОТИ, был слишком стар, а профессор Лонгботтом – давно женат. Сам Тед к женскому вниманию относился достаточно индиффирентно, а на каверзные вопросы отшучивался, что него вообще-то есть девушка.
Привычные отшучивания сошли на нет, когда Лили была на четвёртом, а на пятом всю семью переполошили новости из Франции: Мари-Виктуар Уизли выходила замуж.
Естественно, не за Теда Люпина.
Лили, придя в очередную пятницу на чай, обнаружила его в состоянии странной, хотя вроде и не тоскливой, задумчивости.
-Так, в общем-то, должно было случиться, – пояснил Тед, отвечая на невысказанный вопрос Лили. – Я месяцами торчал в Хогвартсе, Вик занималась своим, а в перерывах мы встречались на семейных торжествах. Наконец однажды она сказала, что «мы ведём себя слишком как дальние родственники», чтобы меня можно было воспринимать как парня. Ничего романтического, да, – он потянулся за чаем.
– Зато теперь тебе девчонки проходу не дадут, – пошутила Лили, не то иронически, не то ободряюще.
– Этого-то я и боюсь, – пробурчал он, вздрогнув.
Приближался конец пятого курса, и Лили Поттер всё глубже тонула в унынии: мало того, что Ливингстон и компания с их влюблёнными визгами были просто невыносимы, так ещё и вопрос «кем быть?» напоминал о себе с маниакальным упорством.
«Кем быть» Лили не знала совершенно. Однако жизнь требовала определиться со сферой дальнейшей деятельности хотя бы примерно, и Лили принялась поочерёдно взвешивать возможные варианты и начала с наиболее знакомых – иначе говоря с примеров родственников. Но увы, и тут всё было печально: в министерстве Лили работать не хотела, в квиддич не играла, по ЗОТИ имела стабильную ВО после трудов праведных, а зелья и вовсе оборачивались для неё кошмаром наяву.
Да и на деле ей больше всего хотелось работать с Тедди, но место профессора Чар было всего одно.
И Лили некстати вспомнила рассказ Люпина о его заклинательных экспериментах.
После попытки изобрести что-то своё Лили очнулась в Больничном крыле: рядом сидел профессор Теодор Люпин, а в дверях маячил бледный Ал.
– Лили, ты всегда была хорошим теоретиком, но, пожалуйста, в следующий раз, когда надумаешь перейти к практике, сначала позови меня, ладно? – серьёзно попросил Люпин и чем-то напомнил ей взъерошенного школьника Тедди, учившего её играть в шахматы.
Позднее, когда Лили выпустили из медпункта, она созналась родному декану, то проверяла собственную профпригодность. И Тед, деликатно удержавшийся от сочувственных вздохов, долго молчал, разглядывая чаинки в чашке.
– Знаешь, от меня, наверное, с детства ждали, что я буду, как «кто-то», – сказал он наконец. – Как отец, как мать, как дед, как крёстный, в конце концов. И поначалу я, кажется, даже пытался. А потом как-то раз подумал, что все они – родители, бабушка, дедушка... – никогда не были теми, кем их представляли остальные. И я оказался в Рейвенкло – а потом, перестав метаться окончательно, занялся экспериментами с Чарами. Случайно, но как-то...правильно.
– Вроде как когда ты в детстве то и дело менял внешность, а сейчас даже и не пытаешься? – осторожно предположила Лили, и Тед кивнул, улыбнувшись:
– В точку.
Седьмой курс был в самом разгаре, когда Лили запоздало поняла, что влюбилась в собственного декана – точно так же, как её однокурсницы-вертихвостки, на которых она презрительно фыркала.
Как истинная рейвенкловка, прежде всего, Лили решила разложить ситуацию по полочкам.
Тед всё ещё был старше на десять лет, хотя это уже не могло считаться «вечностью», как в детстве. Но вполне смахивало на «много» – всё ещё.
Тед был её учителем – и это было просто некорректно, сохнуть по преподавателю, с точки зрения Лили.
Наконец, они были семьёй, и сколько Лили себя помнила, Тед хоть и был Люпином по фамилии, он всегда воспринимался ими как Поттер.
А она, в конце концов, была «младшей дочерью крёстного», «студенткой» – пусть и лучшей. Только гордости во взгляде декана вручающего диплом своей без малого блестящей выпускнице (шесть «превосходно» и даже, спасибо отцовским тренировкам, «выше ожидаемого» по ЗОТИ), и торжественного вальса с уже-не-профессором Тедом ей не хватило.
Домой Лили вернулась в расстроенных чувствах и продержалась неделю перед тем, как всё на духу выложить матери. Джинни, выслушав сбивчивый рассказ, отчего мечтательно улыбнулась и погладила её по спине.
– Ерунда это всё, милая, – решительно заявила миссис Поттер. – Тедди – замечательный человек, а в таких случаях всё остальное не играет никакой роли. Всё это «старше», «росли вместе» – в конце концов, его родители были вопиющим опровержением всех общественных канонов! А уж о том, сколько я ждала, пока твой отец соизволит понять, что я тоже девушка, и говорить не приходится, – закончила она со смешком.
– Тем более, – добавила Джинни с затаённым лукавством во взгляде, – разве не Тед говорил, что профессор Вектор собирается на пенсию?
Начинающий профессор нумерологии Лили Луна Поттер могла лишь возблагодарить всех известных богов, что начало её педагогической карьеры совпало с перерывом в плотном потоке Уизли-Поттеров. Впрочем, ей и без родственных заморочек хватало поводов нервничать: перед первым в жизни рабочим днём Лили просыпалась трижды – и все три раза в холодном поту.
И наверняка бы завалила первый урок, если бы не неожиданное присутствие Теда. Люпин, устроившийся в уголке, слушал лекцию с вниманием прилежнейшего ученика, не забывая шугать особо рьяных озорников, и едва видно улыбался, глядя ей прямо в глаза.
С Люпином вообще было уютно, просто... И на удивление легко оказалось перескочить с привычного «учитель-ученица» на «коллег». И в рутине, затягивающей тысячей мелочей, именно Тед был источником хаотического разнообразия, то вытаскивая Лили на квиддичный матч, то соблазняя её чаем с печеньем.
– Ещё год – и можно начинать старчески кряхтеть, – провозгласил Люпин, когда они отмечали его двадцать девятый день рождения. Лили покатилась со смеху, едва успев подхватить чайник.
– Ужасно, – отсмеявшись, заявила она. – А ведь совсем недавно ты меня в шахматы играть учил.
– Вернее, когда-то очень давно, – Тед улыбнулся воспоминаниям. – Как думаешь, сильно я с тех пор сдал позиции?
– Хочешь проверить? – штатный нумеролог Хогвартса азартно сощурилась. – На желание, рискнёшь?
– Разве могу я упустить шанс вызнать, что за кару ты мне придумала? – он вытащил доску.
– Даже не надейся играть в поддавки, – предупредила Лили, следя за тем, как выстраиваются в боевом порядке фигуры.
– И не рассчитывай, – в тон ей отозвался Люпин. – Чёрные или белые?
– Шах, мат и полная победа, – Лили сладко потянулась. Тед развёл руками:
– Когда ты только успела так натренироваться?
– Стоило бдительнее следить за моими успехами, – она показала ему язык.
– И как мне теперь загладить свою вину? – он передразнил её.
– Сводишь меня на свидание в Хогсмид, – беззаботно отозвалась Лили. – Как-нибудь.
– Хоть сейчас? – не моргнув глазом поинтересовался Люпин.
– Хоть сейчас, – согласился та после секундного раздумья.
Они вылезли из Визжащей Хижины прямо в яркое пятно лунного света. Ночь была безоблачной и звёздной, а из-за тишины деревня казалась вымершей.
– Взрослые люди, профессора Хогвартса, – пробурчала Лили, пытаясь перелезть через ограду.
Тед протянул ей руку.
– Зато романтично. Ты ведь вроде хотела свидание? – он весело усмехнулся.
– Это так, по-твоему, обычно проходят свидания?
– Обычно нет. Но наше присутствие несколько меняет дело, не так ли?
– Даже не буду уточнять, что ты имел в виду, – Лили легонько пихнула его локтём.
– Не уточняй, – покорно согласился Тед. – Какая-то сегодня Луна щербатая, тебе не кажется?
– И Луна подвела, – патетично вздохнула Лили, плотнее закутываясь в мантию. – И холодрыга. И вовсе нет в этих прогулках под Луной ничего романтичного, врут всё!
Люпин как-то незаметно приобнял её за плечи и вдруг оказался с ней лицом к лицу. Лили от неожиданности чуть не потеряла равновесие, но тут её поцеловал Тед, и возмущение так и осталось невысказанным.
– Так лучше? – Люпин говорил всё тем же полусерьёзным тоном, только вот смотрел пристально, и глаза его чуть-чуть потемнели, как в детстве, когда он нервничал.
– Вот теперь это хотя бы напоминает свидание, – удовлетворённо улыбнулась Лили.
