Часть первая. Пророчество— Смотри, староста пошёл. — Нотт усмехнулся, проводив Снейпа взглядом.
Гермиона не стала оборачиваться. Ей куда интереснее было наблюдать, как первокурсники играют в снежки, нежели за длинноносым мудаком в старой поношенной мантии. Длинноносым, острым, сутулым, состоящим из сплошных углов и колючек. Пожалуй, Грейнджер ненавидела его сильнее грязнокровок.
***
Жизнь Гермионы была похожа на бланк, заполненный убористым почерком клерка: распланированная, расчерченная, логичная и предсказуемая до мельчайших деталей. И она ей нравилась. Всё, что выходило за рамки и грозило нарушить привычный ход вещей, вызывало у неё раздражение. Грейнджер хмурилась, сжимала губы в тонкую линию и старалась как можно скорее восстановить порядок, но получалось не всегда. Как исчезающая ступенька на лестнице, Снейп раз за разом заставлял её спотыкаться, оглядываться, сомневаться. Почему бобы сопофоруса нужно разрезать? Не проще ли раздавить их плоской стороной серебряного ножа, чтобы получить больше сока? Почему она изучает прорицания, раз считает лженаукой? Почему не руны? Почему каждый вторник Гермиона отправляет письмо домой? Почему не в понедельник или пятницу? Этих «почему» были сотни, и все они ставили в тупик. Снейп, упрямый и настырный, казалось, только тем и занимался, что пытался заставить её думать и сомневаться. Пытался сделать из неё кого-то другого — чужого, который совершенно не вписывался в её идеальный образ чистокровной волшебницы.
Поэтому Грейнджер со злостью сверлила взглядом спину Снейпа, вместо того чтобы слушать профессора Флитвика. Нотт рядом прилежно записывал лекцию, время от времени задевая Гермиону локтем. Умница Браун вертела головой по сторонам, словно ей срочно нужно было кого-то найти, а этот кто-то спрятался — залез под парту или скрыл себя чарами и теперь хихикал, наблюдая за отчаянием, уродующим смазливое личико, как и очки в черепаховой оправе.
— Мисс Браун, вы что-то потеряли? — поинтересовался Флитвик, подходя ближе.
Она как всегда села на первый ряд, чтобы удобней было пересказывать вызубренные накануне параграфы из книги. Порой казалось, что у Браун в голове сплошные стеллажи, заполненные пыльными пергаментами и эссе.
— Н-нет, — заикаясь, ответила она.
Непривычно робкая, испуганная, с дурацкой розовой лентой в волосах, Лаванда совершенно не была похожа на ту заносчивую курицу, которая вчера отчитывала Гермиону за недопустимое поведение, застав её после отбоя в пустом классе с Ноттом.
— Можно выйти, сэр? Голова болит.
Грейнджер видела, что Браун врёт — неумело, то и дело теребя рукав мантии. Но её отпустили. Даже проводить предложили, но она отказалась. Только напоследок с надеждой посмотрела на Гермиону, словно та была единственным человеком, способным ей помочь. Этот взгляд не понравился Грейнджер. Он был ищущим, тревожащим и никак не вписывался в идеальную систему. Ещё одна грёбаная исчезающая ступенька.
***
— Грейнджер! — окликнула Браун.
Гермиона нехотя повернулась, с неприязнью глядя на гриффиндорку:
— Чего тебе?
— Всё не так, Грейнджер. Разве ты не видишь?! — воскликнула она, схватив Гермиону за руку. Сжала до боли, впиваясь ногтями в кожу, царапая, словно хотела вместе с кровью выпустить наружу того, кто мог бы помочь ей: ужасно нелепой, встревоженной, то и дело поглядывающей по сторонам. Браун до зелёных драклов боялась кого-то.
— Руки убери, грязнокровка! — зашипела на неё Грейнджер, пытаясь оттолкнуть, но Лаванда вцепилась крепко.
— Да что с тобой? Что с вами всеми?! Где чёртов Поттер с Уизли, когда они так нужны?! Где, Грейнджер?
— Я не знаю, о ком ты говоришь.
Гермионе наконец-то удалось отцепить от себя Браун и отойти. Лаванда была не в себе, и неизвестно, что ещё могла учудить.
— Как это — не знаешь? Вы ведь друзья! С первого курса вместе. А на войне вообще сбежали из школы, чтобы воевать с Пожирателями, герои недоделанные.
— Да у тебя крыша поехала, Браун. Правду говорил Тео: нельзя столько в библиотеке сидеть. Пошли, я тебя в больничное крыло отведу, — предложила Гермиона, надеясь, что там от неё удастся избавиться. У Грейнджер совершенно не было желания возиться с этой блаженной курицей.
— Нет! Нельзя! Я не хочу, чтобы меня изменили как тебя. Как всех вас. Я домой хочу, в нормальную реальность, где идёт война, а на уроках учат Круцио. Где ваша троица спасает мир и меня никто не считает ходячей энциклопедией. Мерлин, Грейнджер, ты хоть что-то помнишь?! — Браун в два шага подошла к ней, намереваясь хорошенько встряхнуть, но застыла на месте.
Гермиона нацелила на неё волшебную палочку и предупреждающе цокнула языком:
— Не стоит, Браун. Поджарю.
И Лаванда ей поверила. Попятилась, а потом развернулась и убежала. На полу остались лежать очки в роговой оправе, тускло поблёскивающие в свете факелов.
Гермиона подобрала их и сунула в карман. Пригодятся.
А вечером, словно бомба-вонючка, в школе взорвалась новость: Браун погибла. Одни поговаривали, что она покончила с собой, другие — что её убили, третьи — что она отравилась эликсиром красоты. Тео недоверчиво фыркал и не верил ни в одну из версий. Гермиона тоже. Слишком хорошо помнила лицо Лаванды, перепуганное и полубезумное. А слова гриффиндорки набатом стучали в голове, выворачивая мозги наизнанку и заставляя сомневаться, что тот разговор был реальным.
Но очки в роговой оправе оттягивали карман, и к ним страшно было прикасаться. Они обжигали. Царапали. Напоминали. Поэтому, собираясь спать, Гермиона выпила зелье сна без сновидений, чтобы кошмары не снились. Вязкая прохладная тьма порой была лучшим спасением.
***
— Кофейная гуща может приоткрыть завесу будущего, даже если у вас закрыт третий глаз. Главное — правильно расшифровать то, что ты видишь. И несчастье — неизбежное, ужасное — не станет для вас неожиданностью. — Глаза Трелони стали огромными, любая стрекоза позавидовала бы. — Итак, дети, открыли параграф двадцать восьмой, выпили кофе и вперёд, к познанию тайн Вселенной!
Она хлопнула в ладоши и визгливо рассмеялась. Гермиона всегда считала, что этой шарлатанке доставляет удовольствие заставлять учеников сочинять лжепророчества. И чем больше бед ожидало несчастного — тем более счастливой становилась сама Трелони.
Грейнджер послушно выпила кофе и с интересом стала рассматривать кляксу на дне чашки. Больше всего она напоминала соплохвоста или раздавленную мышь. Но толкования ни того, ни другого нет в книге. Поэтому Гермиона решила, что клякса будет похожа на филина, а он, как известно, предвестник перемен — ужасных и неожиданных. Трелони будет довольна.
Профессор стала обходить учеников по кругу и внимательно слушать толкование того, что они увидели на дне своих кружек. Версии были самыми невероятными и в разной степени глупыми, но все они обещали несчастья в учебе, личной жизни, а парочка — даже смерть дальних родственников. Трелони кивала, охала и сочувственно смотрела на учеников. Грейнджер же только посмеивалась.
Окончания урока все ждали с нетерпением: он был последним в этом семестре. Через пару дней рождественские каникулы.
— Мисс Грейнджер, задержитесь, пожалуйста. Эти фарфоровые чашки очень хрупкие, их надо расставить вручную, — профессор Трелони кивком указала на шкаф.
Гермиона натянуто улыбнулась, но принялась за работу. Нотт ждал её внизу. Они решили не идти на ужин и провести вечер вместе. Плевать на правила и мертвую Браун. Всё же гриффиндорка никогда ей особо не нравилась.
Сзади послышался стон, переходящий в хрип. Грейнджер оглянулась, неосознанно сжимая в руках палочку. Но в классе не было никого, кроме неё и профессора. Трелони просто раскачивалась из стороны в сторону, запрокинув голову, руки безвольно висели вдоль тела. Она хрипела, словно в горле застряла кость, а потом содрогнулась и пристально посмотрела на Гермиону. Чужой взгляд, страшный, тёмный.
Грейнджер попятилась, наткнулась на шкаф и ухватилась за полку, чтобы не упасть. Фарфоровые чашки с характерным «дзынь» разлетелись блестящими осколками по полу.
А потом Трелони сказала — чётко, не повышая голоса:
—
И опустится ночь,
И расстелется мгла,
И падёт тишина,
И исчезнут слова.
И огня не раздуть,
И уста не раскрыть,
И иное грядёт,
И дверей не закрыть.
И исчезнет один,
И во сумрак уйдёт.
И себе вопреки
Другой следом придёт.*
Это прозвучало как пророчество. Грёбаное пророчество, которое обещало кучу неприятностей. Гермиона выругалась и стала по кругу обходить профессора. Нужно было выбраться из этого душного, переполненного благовониями класса. Трелони ведь шарлатанка, а значит, всё это либо очень хорошее представление, либо она просто надышалась дыма и у неё теперь галлюцинации. Мало ли как люди ведут себя под кайфом? Вон Гойл как-то раз съел грибы, которые подсунул ему Тео, так целый вечер лез ко всем со слюнявыми поцелуями и признавался в любви.
И только выбравшись из класса и сбежав по лестнице вниз, Грейнджер почувствовала себя в безопасности. Ей было плевать на разбитые чашки и спятившую прорицательницу. Она просто не хотела возвращаться в тот класс. А ещё хотела забыть пугающий голос и слова, которые, казалось, намертво отпечатались в сознании.
***
Спускаясь в подземелья, Гермиона успокоилась и почти убедила себя в том, что всё произошедшее не более чем неудачная попытка профессора Трелони казаться значительнее, чем она была на самом деле. Вот сейчас Грейнджер расскажет всё Тео — то-то он посмеётся. Надо же было так облажаться — убежать сломя голову из класса.
— Эй, Гермиона!
Она оглянулась и увидела парня, бегущего к ней. В очках, со взъерошенными тёмными волосами и озорной улыбкой. Он хлопнул её по плечу, словно старого друга, и сказал:
— Быстрее, мы опаздываем на Зельеварение, а Снейп сегодня не в духе. Опять зверствовать будет.
И убежал, скрываясь во тьме коридора. Гермиона удивлённо посмотрела парню вслед, а потом не раздумывая сбежала вниз, стремясь догнать его и потребовать всё объяснить.
Кто он? Какое отношение Снейп имеет к уроку Зельеварения, и почему он должен зверствовать? Что всё это значит?
Но парень исчез, словно в воздухе растворился или умел ходить сквозь стены. Гермиона обвела коридор беспомощным взглядом и села на ступеньку. Она никак не могла понять, что происходит в последнее время. Сначала Браун, потом Трелони, теперь этот неизвестный… Складывалось впечатление, что весь мир сошёл с ума. Или же сама Гермиона, что ну никак её не радовало.
Откуда-то сверху послышалось ехидное:
— Удобно?
Гермиона нехотя подняла взгляд. Снейп. Замечательно, только его здесь не хватало.
— Чего тебе?
— Пройти хочу.
— Ну так иди, — раздражённо пробормотала Грейнджер, пряча лицо в ладонях.
Надо было подумать, что же происходит в Хогвартсе. И поразмыслить над последствиями предсказания. Но голова болела, и Гермиона ужасно хотела уснуть и проснуться у себя дома, в поместье. И ничего не решать, не искать ответов.
— Что-то случилось? — поинтересовался Снейп, садясь рядом с ней.
— Тебе какое дело? — вяло огрызнулась Гермиона, мечтая, чтобы он оставил её в покое и ушёл.
Он неопределённо пожал плечами, продолжая пристально смотреть на неё.
«Не уйдёт», — с досадой подумала Грейнджер.
Впрочем, из этого можно извлечь выгоду. Снейп умный, может, что-то и поймёт во всей этой путанице.
—Трелони пророчество произнесла.
— И что? Она их сочиняет по дюжине в день. — Снейп снисходительно усмехнулся.
— Это другое, — возразила Гермиона и пересказала ему всё, что произошло в классе.
Снейп слушал внимательно, не перебивая. То и дело ерошил волосы и хмурился, а потом, когда она закончила говорить, спросил:
— Почему ты считаешь это важным?
— Браун говорила со мной перед тем как погибла. Она была не в себе и всё повторяла, что нас всех изменили. Что всё не так. Упоминала какого-то Поттера с Уизли, — задумчиво нахмурившись, пробормотала Гермиона, а затем добавила: — Это всё как-то связано, только не пойму, как.
— Что, в детектива хочешь поиграть перед Рождеством, Грейнджер?
— Да пошёл ты! — вспылила она, вскочив на ноги.
— Подожди! — он поймал её за руку. — Я же не отказываюсь помогать. Начнём с самого простого: с Браун. Уж извини, в пророчествах я не силён.
— И что ты предлагаешь?
— Пошли к МакГонагалл. Попытаемся узнать, что же на самом деле произошло с Браун.
— Так она тебе и расскажет! — Гермиона недоверчиво фыркнула.
— Я умею убеждать.
Грейнджер послушно последовала за ним. Всё же разобраться с тем, что творится в Хогвартсе, казалось ей более важным, чем пойти на свидание с Ноттом. Тео поймёт, Гермиона надеялась на это.
* Автор Lazybones
