Глава 1Пролог. Азкабан.
В Азкабане никогда не было тепло. Ледяные ветры Северного Моря продували тюрьму насквозь. Сквозняк с противным, тяжелым, давящим на уши гудением разгуливал по коридорам, заглядывая в камеры к заключенным и пробирая до костей. Сквозняк был всегда, поэтому никто уже не молился о ниспослании тепла. Тепло давным - давно покинуло это место. Как и Бог.
Ледяные и соленые, словно слезы, множество которых было пролито за этими стенами волны денно и нощно разбивались о неприступные камни и, пенясь, отступали, чтобы накатить с новой силой. Звуки ударяющейся об основание Азкабана воды эхом проносились по всему каменному телу тюрьмы точно так же, как перекачиваемая кровь толчками отправляется путешествовать по венам. Создавалось ощущение, что Азкабан - вполне живое существо. Сквозняки были его дыханием, разлетающиеся на миллионы мелких брызг при встрече с камнями волны заменяли удары сердца.
После предательства дементоров ничего не изменилось, их присутствие все еще ощущалось; весь Азкабан пропах замогильным холодом, звериным ужасом, отчаянием и смертью.
В одной из камер, ничем не отличавшейся от других, сгорбившись, сидел мужчина. Грязные его волосы сальными колтунами непонятного цвета свисали до плеч, при этом полностью закрывая лицо. Если бы он сейчас решил потянуться и откинуть голову назад, то мы бы увидели заросшие густой бородой щеки и подбородок, синяки под тусклыми глазами, обескровленные губы. И дали бы ему как минимум сорок лет. На самом же деле Мелрозу Лютеру Филду было всего лишь двадцать четыре. Было. Азкабан высасывал силы и жизнь с неукротимой жадностью - и чем больше ты сопротивлялся, тем больше он забирал.
Филды всегда понимали, что творили. Безошибочно определяли уровень риска, с самого начала знали, что будет в конце... учитывая те или иные условия. Они не «прыгали», как некоторые, а постоянно, до самого конца были на одной стороне. Даже если понимали, что им грозит пустое существование за стенами Азкабана. Они считали себя честными и верными людьми. При всей своей мелкости, при всем ничтожестве перед сливками магического общества, при недостатке материальных благ, обещающих перерасти в скором времени в бедность и при запущенном поместье они смели считать себя важными и стоящими, становясь чуть ли ни на одну ступень с Малфоями и Лестрейнджами. При всем своем малом вкладе в развитие дела Темного Лорда они ставили себя наравне с его наиболее преданными слугами. И Лорд терпел их, лишь улыбаясь на косвенные намеки других о том, что с этими зазнавшимися бедняками надо что-то делать. Терпел, потому что Филды всегда выполняли все, что Он им поручал. Терпел, потому что они относились к войне, как к работе и не суетились, подобно тем же холеным Малфоям. Терпел, потому что ему, черт подери, нравилась эта наглость. И верность. Не фанатичная. Обычная. Даже когда Темный Лорд пал, а Лютер Филд последовал за ним, сраженный чьей-то шальной Авадой, Мелроз Филд не отрицал, что, подобно отцу, являлся последователем темной «религии». Хотя, может, тут дело было уже не в верности. Даже если бы Мелроз сказал «нет», его бы напоили сывороткой правды, и получилось бы «да». Не лучше ль сознаться сразу, и избежать мучений совести? Мелроз, как помнил до сих пор, был совестливым. Был. Потом, когда дверь камеры захлопнулась, все чувства умерли, вместе со свободой. Никто не собирался открывать дверь снова.
Послышался шорох крыльев и звук падающих на пол темницы камешков. Мелроз резко обернулся и увидел белую птицу, такую обманчиво-чистую на фоне грязных, исцарапанных камней Азкабана. Сразу вспомнились рассказы одного старого маггла, Фрэда Джаггера, их соседа, к которому Мелроз еще мальчишкой любил пробираться тайком от родителей и слушать все эти интересные истории о мире без магии, чтобы поражаться, поражаться и еще раз поражаться... Поражаться тому, чему магглы никогда бы не поразились: плите и кофемолке, стиральной машине и велосипеду с телефоном... Но Мелроз не был магглом, и, кажется, старик всегда догадывался об этом. А, может, знал, откуда Мелрозу было известно... Просто у этого Фрэда Джаггера был такой взгляд... Будто он все-все знал.
Знал он и о северных олушах, птицах, одна из которых сейчас сидела, уцепившись коготками за шершавый камень, и просунув голову между двумя железными прутьями, внимательно рассматривала Мелроза.
- Ну и откуда ты такая? - прошептал Мелроз хриплым голосом, вставая и тихо, чтобы не спугнуть птицу, начиная подбираться ближе. - Откуда, из каких краев?
Олуша внимательно смотрела на бывшего Пожирателя, следя за каждым его шагом. Она не выказывала никакого страха. Наверное, ей просто еще неведома человеческая жестокость. Лишь подвинулась немного вправо, когда Филд подошел совсем близко.
- И откуда? - повторил он свой вопрос. - Тут птицы не летают. Тут вообще никого нет, кроме нарушивших закон. - и Мелроз просунул пальцы между прутьями. Птица недолго смотрела на них и в конце концов клюнула один. Мелроз хрипло рассмеялся.
- Да, тут никого нет. Нормальных тут нет. Все нормальные, они там. - и он неопределенно махнул рукой в сторону горизонта. Птица встрепенулась, но не улетела. - Там, на большой земле. А мы тут. Сидим, как уроды какие-то, изолированные от общества. - И Филд покачал головой. - Нельзя так. Хотя что - нельзя? Война, она война, всякая война такая - vae victis, знаешь? Горе побежденным. Вот оно, наше горе, горе побежденных. Поселили нас тут, тут жить и будем, тут и сдохнем. Vae victis, птичка, vae victis.
Олуша внимательно смотрела на Мелроза, будто вслушивалась, будто понимала человеческую речь.
- И вообще, все тут серое, небо серое, море серое, стены серые, свет серый, одежда серая, жизнь серая. - продолжал монолог Мелроз. - Тут все одинаково серо. И стоит тут все одинаково. Будь то море, будь то жизнь.
Птица смотрела на него, изредка переставляя лапки и вертя головой.
А потом почистила перья, взмахнула крыльями и улетела.
Мелроз опять рассмеялся, садясь на пол прямо под окошком, из которого лил серый свет с серого неба.
- Тут все серо. - пробормотал он. - Потому что все ушло. Только серость осталась, дементор ее побери. - и Мелроз показал серости дулю.
Прошло время. Мелроз не знал, сколько - тут время идет по другому, если оно, конечно, вообще изволит куда-то идти. Может, оно стоит. Одним словом, к тому времени как узник перешел от окна на свою койку, свернувшись там в калачик, свинцовые тучи стали еще плотнее, тяжелее и наконец разрешились дождем.
Лежа на койке и слушая шум дождя, изредка ежась от холодного сквозняка, бывший Пожиратель Смерти Мерлоз Филд начал тихо петь песню, вычитанную им из книжонки, принадлежащую каким-то магглам, которые были убиты Пожирателями Смерти в ночь, недалекую от той, когда произошло решающее наступление:
Темные звезды и темная луна.
Тишина ночи и утренняя гагара.
Прикажите лошадям и бейте на своем барабане.
Ушёл их хозяин, ушёл их сын.
Темный океан, темно небо.
Молчание китов и океана течения.
Покажите солончак и бейте на своем барабане.
Ушёл их хозяин, ушёл их сын.
Тьма к свету и свет ко тьме.
Трое черных вагонов, три белых телеги.
Что нас объединяет вместе есть то, что тянет нас друг от друга.
Ушел наш брат, ушел наш дом.
Молчание китов и океана течения.
Покажите солончак и бейте на своем барабане.
Ушёл их хозяин, ушёл их сын.
Дождь лил и лил, небо рыдало. А где-то, где-то, уже далеко, летела северная олуша, а, может, и стая северных олуш. Они тоже ушли, улетели откуда-то, как и Мелроз.
Единственное и самое простое различие заключалось в только в том, что они вернутся, хоть и не все, а Мелроз - нет.
