Глава 1Ночью все кошки серы. Ночью тени столь причудливы, что наутро все, что бы ты ни увидел, становится странным сном. Зимние ночи темны, холодны и тихи, в них меньше приглушенных шепотов, таящихся шагов и бессонных глаз, чем во все другие ночи.
Тень полосатой кошки мелькает в замковом коридоре. Серая кошка в черную полоску. Впрочем, чем больше проходит лет, тем больше серебра в ее шерсти, и полоски уже почти не видны. У кошек девять жизней, это верно, да только ведь она и сама не знает, которая уже по счету. Но кажется – девятая.
Кошка подбирается ко входу в башню, и женщина на картине сонно приоткрывает глаза, готовясь ворчать и возмущаться тем, что кто-то снова бродит по ночам. Но женщина видит перед собой не ученика – она видит кошку и молча открывает для нее дверь. Ей одной не нужны пароли. Полная Дама помнит кошку ещё котенком. И помнит, что именно благодаря ей сменила темный безлюдный коридор на приятную во всех отношениях (кроме, пожалуй, ночных гуляк) башню Гриффиндора.
Дама и кошка появились здесь в один день. Кошка помнит его так, словно все было вчера, хотя сколько же лет минуло?.. Сразу и не сосчитать. Кошка тогда уже была кошкой, но в башню пришла человеком. Ей сказали: теперь это твой дом и твои дети. С тех пор она помнит их по именам. А Дама сменила на посту Звездочета, ушедшего вслед за прежним хранителем башни.
…Когда кошка исчезает в темноте, женщина закрывает глаза, вновь задремывая. Если повезет – до самого утра…
Кошка оказывается в темной гостиной. Камин давно погас, и лишь в дальнем углу мерцает, тоже угасая, одинокая свеча. Тот, кто зажег ее, спит, уронив голову на стопку книг. Кошка подбирается ближе и вглядывается в символы на пергаменте: нумерология. Свеча перестает мерцать и разгорается чуть ярче. В вязь формул на пергаменте вкрадывается одно крохотное исправление, и хаос чисел наконец упорядочивается. Второкурсница, встрепенувшись, просыпается и вглядывается в труд бессонной ночи: она только что во сне поняла, где исправить ошибку, а оказалось – это был не сон. Девочка улыбается и наконец-то уходит спать. Кошка таится в тенях.
Она уходит туда, откуда веет тревогой чужого сна, сна еще одной маленькой девочки, хотя она, конечно, уже верит в свою взрослость. Девочке снится мальчик, он уходит от нее, бросая на прощание обидные злые слова. Девочка плачет: ей так хотелось, чтобы хотя бы во сне он остался. Кошка не может изменить чужой сон. Она, свернувшись клубком у подушки маленькой взрослой девочки, закрывает глаза и отдает ей свой: о другом времени, о других мальчишке и девчонке, с хохотом гоняющихся друг за другом по залитой солнцем лесной поляне.
Дыхание спящей становится ровнее. Она больше не плачет.
Кошка бесшумной тенью скользит по лестницам и коридорам. Для нее открываются любые двери. А за той, что не спешит пропускать ночную гостью, слышатся голоса. Старшие, седьмой курс. У них серьезные дела. Их война никак не закончится, да и может ли она закончиться вообще – кошка не знает. Но с оглядкой на себя может предположить: увы, едва ли.
Она не прислушивается. Все это ей знать нельзя, как бы она ни боялась за них. Вернее, нельзя знать той, что по утрам приходит в Большой зал. Если ее дети будут достаточно умны и осторожны – она и не узнает.
В одном из коридоров кошке встречается потерянная волшебная палочка. Когда она нашла ее первый раз, ей пришлось рискнуть и стать человеком, чтобы понять, чья она. Теперь кошка сразу узнает ее и несет к дверям нужной спальни, которая на этот раз, к счастью, недалеко. Некоторые люди не меняются. Или меняются слишком медленно, так медленно, что никто не верит в успех перемен.
Пусть люди ссорятся и учат друг друга жить. Пусть делает это и та, что проснется утром. Кошкина логика проще: ты можешь помочь – помоги же.
Девочка с большими удивленными глазами, чье имя кошка помнит, пожалуй, даже слишком хорошо, утром снова кинется искать свою палочку, а найдя ее у порога, порадуется, что на этот раз потеря нашлась так быстро.
Краски ночи сгущаются. Самый темный час – перед рассветом, это верно, но она знает, на сколько долгих дней и даже лет может растянуться этот час.
В одной из комнат что-то заставляет кошку помедлить и прислушаться. Сначала ничего, а потом – тихий, сквозь зубы, стон. Во сне ли? В яви ли, расплывающейся от приходящего забытья? Кошка не помнит, когда и где этот мальчишка умудрился поранить руку, да еще так серьезно. Вернее, не знает, потому что если бы знала и видела – помнила бы. И повязка наложена кое-как. Конечно, снова обошлись своими силами. Бестолковые герои. Бесстрашные львята, все до одного, даже те, кто еле держится на четырех лапах. Были такими всегда, и будут. У иных это даже с возрастом не проходит…
Кошка ложится поверх одеяла, стараясь не задеть больную руку. Если уж этой ночью все равно не выспаться, можно позволить себе еще полчаса. Она никогда не была сильна в колдомедицине, невербальная исцеляющая магия – тем более не ее стихия, но ведь этому бедолаге и не нужно много. Спокойно доспать до утра, а там уж если не более сообразительные сокурсники, то она сама отправит его в больничное крыло.
Пара зеленых глаз светится в темноте. Серая кошка тихо урчит, творя нехитрое свое кошкино волшебство. Боль медленно и неохотно отступает.
Кошке не хочется уходить. Она чутко задремала на кресле в гостиной и встрепенулась, когда за окном едва-едва забрезжил тусклый зимний рассвет. Ей не хочется уходить, ведь она больше не сможет вернуться. Другой установит порядки в этой башне, другого пришедшие осенью первокурсники будут знать как строгого и взыскательного, но «своего» профессора. Старшие ещё будут сравнивать, но не долго, дети быстро привыкают к новшествам.
Та, что утром придет в Большой зал, долго выбирала его. И все-таки выбрала. В этом они с кошкой и отличаются друг от друга. Кошка не отдала бы своих детей. У нее достаточно прав, сил и свободы, чтобы не отдать. У нее все еще достаточно любви для колыбельных каждому из них, от первокурсницы, потерявшей палочку, до мальчишек-заговорщиков, играющих во взрослых.
Кошка уходит. Уже проснувшаяся Полная Дама, довольная относительно спокойной ночью, открывает ей дверь, выпуская в холодный полумрак утренних коридоров. Зябко. Оттенки красного и золотого в гриффиндорской гостиной согревали, словно пламя костра. Дальше ее ожидает лишь холод большого и до сих пор чужого кабинета. Взгляд портрета не может согреть. А камин здесь и вовсе не при чем.
Кошке все труднее становиться человеком. С каждым новым превращением – всё неохотней. Наверное, это и впрямь ее девятая жизнь. И когда-нибудь не старая женщина, но седая кошка закроет глаза и отправится туда, где ей уже не придется приглядывать за львятами. Но рано, ещё слишком рано об этом думать.
…Высокая женщина в остроконечной шляпе утром спускается на завтрак в большой зал и окидывает учеников сдержано-беспристрастным взглядом. Но в уголках глаз можно рассмотреть, если постараться, улыбку.
Ночь закончилась. Начинается новый день…
