Когда все спят…

Глава 1

Слизеринцы не любят людей. Да и было ли за что их любить? В большинстве своем слабые, жалкие, не умеющие выносить боль, зачастую готовые продать и предать даже самых близких за личную выгоду – как можно было относиться к таким с какими-то добрыми чувствами? Хотя нужно признаться, слизеринцы в большинстве случаев судили по себе.
Но, пообщавшись с Грейнджер, после перехода на сторону Ордена Феникса, Драко понял, что люди могут быть и другими – смелыми, отважными, честными… Такими, что даже он был готов доверить человеку прикрывать свою спину. Признать это было непросто даже перед самим собой, а уж о том, чтобы признаться в этом Гермионе, не стоило и думать. Но чертова заучка видела все сама – в каждом взгляде, жесте, в каждом сражении, когда Драко был готов отдать жизнь – не только за свои убеждения, но и за Гермиону Грейнджер, свою спутницу и… друга.

Слизеринцы презирали грязнокровок. Чаще те были ниже по статусу. Не происходили из древних родов. Не владели огромным состоянием. А чистокровные слизеринцы относились к ним с презрением.
Грейнджер не могла не вызывать раздражения – своим недоверием, выражавшемся в волшебной палочке, с которой она никогда не расставалась, своими нелепыми шутками, готовностью всем помогать и жертвовать жизнью ради совершенно посторонних людей. Драко не мог понять, как может Гермиона рисковать собой, будучи, наверное, самой здравомыслящей и сообразительной в ордене. Несомненно, Поттер пропал бы без неё. Но она рисковала, шутила, спорила с Драко по многим вопросам, а еще – смотрела мудрыми глазами так, словно видит насквозь его душу. Которой не было — в этом Малфой была уверен, - но которую он смог в нём разглядеть.
Собственная привязанность к лохматой гриффиндоке стала для Малфоя шоком и откровением. Но в какой-то момент пребывания в Ордене он понял, что подшучивания Грейнджер вызывают улыбку, а не злость; что он готов защищать её так же, как себя; что её жизнь он ценит не меньше, чем свою.

Слизеринцы ненавидели гриффиндорцев. Единственные, кого слизеринцы ненавидели с рождения и независимо от статуса и положения в обществе. И будь Драко на стороне Волан-де-Морта, не задумываясь, убил бы любого из них – просто, потому что они раздражали его своим благородством и доблестью. Но, общаясь с Грейнджер, он уже не знал, что думать.
Гермиона Грейнджер была слишком сложной и противоречивой, чтобы чувства к ней были просты и понятны сразу. Гермиона мягкая, нежная и сопереживает людям – но без колебаний пускает заклятию в соратников Волан-де - Морта. Гермиона строгая, справедливая и умеет отрешаться от своих чувств – но порой позволяет эмоциям овладеть рассудком. Гермиона могла бы ненавидеть его за чёрную метку на руке, а вместо этого, готова пожертвовать последними силами, но не бросит его там, на поле боя.

Именно тогда, в тот неудачный день, когда Драко не успел увернуться из-под заклятия, а Грейнджер всеми силами пыталась оттащить его в безопасное место и в то же время, защищаясь от заклятий сама. Малфой впервые призналась вслух, что Гермиона дорога ему. Вряд ли гриффиндорка могла представить, насколько. Хотя… Нет, могла – Уизли и Поттер были ей не менее дороги, чем она сама для преданного ей слизеринца, но Драко был очень рад, что Грейнджер никогда об этом не узнает. Иногда ему хотелось ее уничтожить – за порывистость, за мягкость, за неумение идти по головам даже ради такой важной цели, как та, что стояла перед ними.

В перерыве, между разыскиванием крестражей и поеданием лимонных долек, Дамблдор болтал, что своих чувств нельзя бояться. И признаться кому-то в своих чувствах совсем не страшно.
И Драко признавался – ободряющим хлопком по плечу Поттера, полуулыбкой в ответ на шуточки Уизли, протянутой Грейнджер рукой на очередном перевале.
Но в своих настоящих чувствах Драко признавался, лишь, когда все уже спят. Это признание – слово, произнесенное одними губами, и ласковое прикосновение к разметавшимся по одеялу волосам храброй гриффиндорки…