Глава 1Первый Чародей страдальчески возвел глаза к потолку. Только что отряд храмовников, возглавляемый лично сэром Грегором, рыцарем-командором ферелденского Круга магов, наконец-то поймали юное дарование, умудряющееся сбегать из круга с завидным постоянством. Дарование стояло посреди кабинета и капало на пол водой из озера.
— Андерс, вот скажи, о чем ты только думал, когда пытался сбежать из Круга через озеро? – с мягкой укоризной спросил Ирвинг, глядя на взъерошенного подростка.
— Ну… мне хотелось узнать, смогут храмовники догнать меня вплавь, или нет. Оказалось, нет, — Андерс искренне улыбнулся, не обращая внимания на рыцаря-командора, застывшего за спиной у Ирвинга, будто каменное изваяние. Первый Чародей красноречиво вздохнул.
— Две недели…
—… в карцере, без ужина, без разговоров и с внимательным чтением «Песни Света» и «Жития Святой Андрасте» — покладисто закончил за него подросток. — Я пойду, да? А то в карцере холодно, а у меня мантия насквозь мокрая.
Подождав, пока за ним закроется дверь, Ирвинг устало замычал и схватился за голову.
— Ну вот что с ним делать, а?
— Усмирить – и дело с концом, — буркнул Грегор. – Ты же знаешь, его не проймет, даже если перед ним сама Андрасте явится, а книжки я ему скоро перестану выдавать.
— Это еще почему? – подозрительно поинтересовался Первый чародей. Храмовник гневно стукнул кулаком в стену.
— Он картинки рисует там непотребные! Недавно в «Житии…» такое намалевал, тьфу! Но, с другой стороны, рисует он весьма…реалистично, — неожиданно признался Грегор.
— Я даже боюсь представить, что же он там такое нарисовал… — задумчиво проговорил Ирвинг, пряча в бороде улыбку. Сэр Грегор двумя волнообразными движениями в воздухе обрисовал крайне соблазнительные формы, и Первый Чародей рассмеялся. Через пару мгновений к нему присоединился Грегор.
Через пару дней Ирвинг, не выдержав, поднялся наверх, в комнату, специально отведенную под карцер. Андерс, вопреки его опасением, был на месте, и даже внимательно читал Песню Света. Правда, заглянув через его плечо в книгу, Ирвинг убедился, что парень не только хорошо рисует, но и хорошо сочиняет стишки, причем, весьма фривольного содержания.
— Андерс-Андерс, голова твоя белобрысая, — беззлобно фыркнул Ирвинг, осторожно присаживаясь на хлипкий стул. — Ну и? О чем думал, к каким выводам пришел?
Андерс неожиданно серьезно взглянул на него.
— Вы обо всем донесете храмовникам? Или я могу попросить вас… чтобы… — он смешался и замолчал, опустив голову.
— Я скажу храмовникам только то, что посчитаю нужным. И я обязан им доложить, если ты увлекся изучением магии крови, — строго заметил Ирвинг. Андерс, мгновенно расслабившийся, махнул рукой.
— Да кому нужна эта магия крови? Нет, я о другом думал. Вдруг наш мир – не единственный?
Ирвинг поперхнулся и закашлялся.
— Ну, пути Создателя неисповедимы, и, возможно, есть и другой мир, похожий на наш, — осторожно заметил он. Андерс, не обращая внимания на его слова, продолжал говорить, яростно жестикулируя.
— Я просто задумался, а что если есть другой мир: мир, где магов не запирают в Башнях Круга, будто прокаженных. Мир, где ребенка, если у него обнаруживают магию, не забирают силком у родителей, а сами родители не считают свое дитя порождением тьмы лишь за то, что у него есть дар?
Ирвинг покачал головой. Слишком идеалистично звучали эти речи, хотя, он точно знал, что в Круге найдется пара-тройка магов, разделяющих взгляды Андерса.
— А обучение? Или дети бесконтрольно владеют магией, становясь похожи на бомбу?
Андерс яростно замотал головой.
— Нет, нет. В этом мире есть школы магии, где ребенок овладевает искусством волшебства… Но он всегда может приехать домой. Хоть иногда. – В его голосе прорезалась неподдельная тоска, и Первый Чародей вздохнул. Бедные, лишенные тепла и ласки дети. Сколько же вас было, сколько же вас еще будет… — А еще… А еще маги могут любить. Могут создавать семьи, растить своих детей в любви и заботе, без страха быть убитыми.
— Ох, Андерс. Что ты можешь знать о любви?
— Ничего, — странная, слишком взрослая усмешка скользнула по его губам. – Как я могу узнать о ней что-то, если здесь даже это слово под запретом? Разумеется, если речь не идет о всеобъемлющей любви Создателя. – В последних словах сквозил неприкрытый сарказм. Ирвинг резко встал, испуганный тем влиянием, которое оказали на него слова этого юного… даже еще не мага, ученика.
— Ты не должен мечтать о том, чего быть не может, — сурово произнес первый Чародей, выходя из комнаты. – Магия должна служить человеку, а не наоборот.
— Можно подумать, запирая всех магов в одном месте, мы подчиняем её себе — пробормотал Андерс, глядя в узкое, зарешеченное окошко возле потолка. Ирвинг, покачав головой, закрыл дверь и неспешно направился в свой кабинет.
— Ну, и что скажешь? — сурово поинтересовался Грегор, складывая руки на груди. Первый Чародей недовольно мотнул головой.
— Ты же знаешь, я не собираюсь…
— Мне не нужны детали вашего разговора. Я уверен, если бы речь шла о том, что парнишка – малефикар, ты бы не просто пришел, а примчался сюда, как молодой. Я хочу знать твое мнение – опасен он, или…
— Грегор, — Ирвинг взмахнул рукой. – Он опасен так же, как и любой другой мальчишка в его возрасте. Мечты о справедливости, о свободе для магов… Каждый через это проходит. Я думаю, он со временем исправится.
— Думаешь? Или надеешься? – пытливо спросил Рыцарь-Командор.
Ирвинг часто вспоминал эти два разговора. Особенно после того, как был разрушен Круг магов в Киркволле.
