Глава 1Презирая печали, жизнь была на кону.
Они вечно смеялись так, что не замечали
Как солнце каждый вечер превращалось в луну.
Они знали, что годы побеждали любовь.
Они вечно смеялись так, что тёмные воды
Отвечая, заливали этот город собой.
А потом пришла грусть, а потом пришла грусть
И утопия мысли, будто что-то еще можно будет вернуть.
А потом пришла боль, а потом пришла боль
От сознанья того, что этот мир умещается
В отзвуке слова "любовь".
Принимая печали как морщины лица,
Они тихо кричали, будто их обманули,
Подарив им изначально пустые сердца.
И пытаясь не видеть, что приносит река,
Оживляли пугливое пугало старой любви,
Одевая в парчу и дорогие шелка.
А потом пришла грусть, а потом пришла грусть
И утопия мысли, будто что-то еще можно будет вернуть.
А потом пришла боль, а потом пришла боль
От сознанья того, что этот мир умещается
В отзвуке слова "любовь".
Павел Кашин
Одним из теплых, августовских вечеров общество собралось на веранде почтеннейшего мистера Ливенсли и пило традиционный пятичасовой английский чай. Пожилые дамы чопорно сидели в плетеных креслах и, оттопырив пальчик, держали белоснежные, фарфоровые чашки, наполненные ароматным чаем. Молодежь расположилась, как попало: на стульях, диванах, а одна юная леди сидела и вовсе на подушке на полу. Было весело, за столом не умолкал разговор, и два больших кекса с тмином таяли, как снег под жарким солнцем. Возможно, чаепитию и не хватало истинной респектабельности, но зато душевности в нем было хоть отбавляй. Сам мистер Ливенсли сидел, развалясь в большом кресле и, не смотря на конец лета, все же прикрывал свои ноги клетчатым, шотландским пледом. Мистер Ливенсли был известный писатель, и сейчас друзья и родственники собрались в загородном доме для того, чтобы чествовать его за новое произведение.
- Ах, дорогой дядюшка, - сказала Мэри Эллиот, - это гениальное произведение, и я уверена у Буккера для тебя не будет достойных конкурентов.
Ливенсли улыбнулся в седые усы. Он знал, что Мэри не льстит, она действительно была весьма восторженной юной леди.
Чаепитие уже подходило к концу, джентльмены закурили.
- Я хотел бы рассказать вам одну историю, - вдруг произнес Левенсли каким-то особенным тоном, заставившим всех посмотреть на него.
- Просим, просим, - многие шутливо зааплодировали.
- О чем твоя история, дядя?
- О жизни, о чем еще?
***
Я заметил эту женщину в маленьком ресторанчике аэропорта. Было уже совсем поздно, можно сказать ночь. Много рейсов отменили из-за плохой погоды. Вероятно, она ожидает свой, подумал я. Народу в баре было совсем немного. Видимо люди разъехались по домам и гостиницам или сочли крошечный бар не привлекательным для себя, благо в аэропорту было несколько довольно больших ресторанов. Нужно было как-то скоротать время, поэтому я подошел к стойке, взял стакан виски со льдом и подошел к ней.
- Разрешите, - проговорил я, обращаясь, она подняла голову и молча кивнула.
- Неправда ли ужасная погода, - надо было как-то завязать разговор.
- Да, погода оставляет желать лучшего, - вежливо произнесла она.
Я хорошо рассмотрел мою несловоохотливую собеседницу. Это была женщина средних лет, ухоженная и видимо весьма обеспеченная. По крайней мере, ее дорожный костюм был сшит из очень хорошего, плотного, серебристо-серого шелка. Тонкие пальцы были просто усыпаны кольцами. Безымянный, как ни странно, свободен. Ее волосы блестели и искрились в неоновых лучах барной стойки, но сквозь их черноту уже пробивалась видимая седина. Она пила какой-то многослойный, разноцветный, синтетический коктейль. На столе стояла хрустальная пепельница, и так как в ней уже был не один окурок, я попросил даму разрешения закурить. Она лишь пожала плечами, что, видимо, выражало согласие. Я с явным удовольствием задымил.
Собственно, я даже не знаю, почему подошел к ней. Она, несомненно, выделялась среди многих. И дело было вовсе не в ее экзотической внешности (явная китаянка), а в какой-то особенной ауре, окутывавшей ее, словно невидимой вуалью, придающей ей загадочность и необычность. Я далеко не романтик и, в общем-то, уставший от жизни человек, занятый, прежде всего своим бизнесом, но она привлекала меня.
- Ваш рейс отменили? – поинтересовался я, все еще желая втянуть даму в разговор.
- Да, но обещают вот-вот объявить посадку. Говорят, туман уже начал рассеиваться.
- Мой тоже. Я имею в виду самолет. Значит мы с вами товарищи по несчастью.
- Выходит так, - проговорила она, и я заметил, что ее голос гортанный слегка хрипловатый, - Хотя, какая, собственно говоря, разница…
Она не договорила, но я понял, что ей абсолютно безразличен сам полет и место, в которое она летит. Мой бизнес же не требовал промедления. Я порядком волновался, зная что, задержусь в порту минимум часов пять, если не больше. Вы же знаете, что раньше я занимался поставками одежды.
- А куда вы летите? – женщину явно не раздражала моя настойчивость, хотя признаться и интереса я в ней тоже не вызывал.
- Каир.
- Каир? Египет. И что у вас там, дела или отдых?
Мне, почему-то сложно было представить ее в купальном костюме на берегу Красного моря и еще сложнее в аквалангическом снаряжении, ныряющую за очередным кораллом. На туристку увешенную фотоаппаратами с мешком сувениров она также не походила ни капли.
- Можно сказать отдых, - равнодушно произнесла она, поднося бокал к своему лицу.
- Но вы так говорите об этом, - я улыбнулся, показывая что, шучу, - Отпуск не в радость? Это нонсенс. Я уже забыл, когда отдыхал, как следует в последний раз. Мой путь лежит во Францию. Думал самолетом доберусь быстрее, но подвели эти проклятущие погодные условия. Хотел бы я сейчас погреться на солнышке.
Она неопределенно хмыкнула.
- К друзьям или одни?
- А вы любопытны, - наконец она выразила свое мнение.
- Да нет, не особенно. Просто надо как-то скоротать время до отлета. Но если я надоел вам своими расспросами, то извините великодушно.
- Меня интересуют пирамиды, - ровно произнесла она.
- О, да вы историк? Или археолог.
- Можно сказать и так, - она, наконец, улыбнулась.
Мой виски подходил к концу. Я заказал еще и ей тоже. Приблизительно через час я ощущал, что в голове моей прохладно и пусто. Легкое головокружение, все немного плыло перед глазами. Первичные признаки опьянения были на лицо. Глаза ее фосфорицировали в полумраке, и словно драгоценные камни выступали из ее лица. Они обвораживали и заволакивали меня. Если бы я верил в ведьм и колдуний, то был бы уверен, передо мной сидит одна из них. Впрочем, мои глупые фантазии совершенно не относятся к делу.
Я продолжал что-то спрашивать ее, она что-то отвечала. В какой-то момент она рассказала мне о себе, своей жизни. Я попробую пересказать ее повесть, она довольно-таки занимательна. Некоторые из ее слов мне были не очень понятны. Но сделаем скидку на ее происхождение, хотя на мой взгляд, ее английский безупречен, а также на мое откровенно нетрезвое состояние. Но все же… Но все же… Эта была в высшей степени необычная женщина.
Итак…
История Первая. Седрик Диггори.
Я родилась в Китае, - начала она, - Мой отец имел довольно высокое положение в нашем патриархальном обществе, но затем, потеряв свои деньги, оказался на дне. При всей чистокровности без звенящих монет, мы были всего лишь бедная китайская семья, обремененная детьми и долгами. Помимо меня, у моих родителей было еще пятеро. Вот так частенько получается, когда не сильно думаешь о будущем своих детей. Поэтому, когда я получила возможность учиться в Англии, я была более чем обрадована, а мои родители так просто счастливы. Наконец-то покинуть опостылевший Пекин, семью, в которой вечно всего не хватало. Попытаться изменить жизнь, уехать оттуда, где реально нельзя было ничего достичь. Мне казалось, что я всю жизнь об этом мечтала и, наконец, мои планы начали осуществляться таким вот удивительным способом. Весьма взрослые мысли для одиннадцатилетнего ребенка, не так ли, - она пристально посмотрела на меня, я кивнул, продолжая слушать ее историю.
Мать перед отъездом в Англию рассказала мне свой сон. Это было еще до моего рождения. Она тогда была еще только беременна мною. Впрочем, в Китае день рождение считают с зачатия. Сверкающая луна вплыла в открытое окно и вошла в ее чрево. Это ли не знак избранности. Я поклялась себе, что стану лучшей, что смогу добиться всего, что никогда более не буду нищенствовать и нуждаться. Что в моей жизни будет все, что только можно побывать и коль скоро судьба выдала мне шанс, я не собиралась терять его.
Итак, на семь лет Хогвартс стал моим домом. Это действительно была замечательная школа. Меня распределили на факультет Райвенкло. Признаться, я была весьма довольна таким выбором. Слизерин и Гриффиндор всегда сражались между собой, на них вечно тяготело клеймо слишком плохих или слишком хороших, а я отлично помнила слова матери о том, что в каждом излишестве есть толика безобразия. Хаффлпафф был слишком глуп и простодушен, соответственно студенты его тоже не отличались умственными способностями, хотя их высоко ценили за дружелюбие, трудолюбие, настойчивость и прочие положительные качества. Пусть так, но мой факультет нравился и подходил мне куда больше, и когда я впервые надела синюю мантию с вышитым серебром орлом на ней, то почувствовала настоящую гордость.
Темная, блестящая, как лакированная челка над веселыми глазами. В принципе ничего особенного, у кого такого не было? Экзотическая для Британии внешность? Да, пожалуй, соглашусь. Не дюжий ум. Сообразительность и смекалка. Я сумела поставить себя, преподнести и показать, составить свой культ или что-то вроде этого Буквально на первом же курсе я окружила себя подружками, которые без всякого сомнения признали меня лидером. Я слишком много видела и думала для своей одиннадцатилетней жизни и вовсе не собиралась понапрасну время. Я понимаю, для европейца это может прозвучать дико, но в Китае мы привыкли действовать быстро. Слишком большая конкуренция со всех сторон, слишком много претендентов на место под солнцем. Выживает сильнейший. Я должна была обрести свое солнце на земле Англии. По крайней мере, мне этого очень хотелось, и каждый визит во время летних каникул укреплял эту мысль и доводил ее до фанатизма. Я прекрасно понимала, что не вернусь в Пекин после окончания Хогвартса.
Следующей ступенькой к популярности стала моя заявка на участие в команде по квидичу. Квидич – вот то, что ставило меня на всеми признанный пьедестал. (Вероятно, какой-то вид спорта, - подумал я и оказался прав.) Теперь меня знали все, - продолжала она. Но подобная известность означала и много работы, поэтому каждые выходные я проводила на поле для тренировок, доводя до совершенства свое искусство Ловца. В команду не брали просто так или по блату. Кроме смазливой физиономии нужно было предъявить определенные умения. Во всем этом я быстро достигла успеха, и теперь, когда я выходила на поле в дни соревнований, стадион вокруг меня ревел мое имя. Могу сказать, что это было весьма приятно. Более чем. Игра стоила свеч.
Я заметила его, когда училась на третьем курсе. Он тоже играл в квидич за Хаффлпафф. Он был красивым, сильным, рослым мальчиком и сразу понравился мне. С таким было не стыдно показаться в Хогмиде и вообще... Его звали Седрик Диггори. Его отец занимал какой-то ответственный пост в Министерстве и любил Седрика до умопомрачения. Сын же был бесхитростен до глупости и предан, как пес. Хотя, что удивляться, если его факультетом был Хаффлпафф. Конечно, он был чистокровным, а его родители достаточно обеспеченными. Все это с прибавлением прекрасных внешних данных делало Седрика лакомым кусочком для девчонок нашей школы. Но он должен был быть моим. Чоу Ченг всегда должно окружать только самое лучшее. Он боготворил меня, ходил за мной словно хвост. Капитан квидичной команды боялся, что наши отношения смогут повредить игре. Нет, ничуть не бывало, я была все тем же настойчивым, упрямым, жестким ловцом. Ничего не менялось. И не могло измениться.
Перед его выпускным годом в школе проводился Турнир и только благодаря моей настойчивой просьбе он опустил бумажку со своим именем в Кубок. Видимо он был настолько отважен, честен и чист, что судьба сжалилась над ним, и именно его жребий вытянул директор. Быть девушкой чемпиона было более чем лестно. Я ловила на себе завистливые взоры своих товарок, танцевала с ним на балу. Он всецело принадлежал мне. Все закончилось в один миг. Он погиб глупо и нелепо. Я рыдала на плече его отца и остекленевшими глазами смотрела на остывшее тело своего друга. Подруги и не пытались утешать меня, ходили сзади притихшей стайкой. Это было самое ужасное мое лето. Я думала, что сойду с ума. До сих пор вспоминаю это время с содроганием. Волдеморт вернулся, Седрик погиб, мой отец сгоряча даже не желал отпускать меня в школу. Но все же первого сентября я была на Кинг Кросс и садилась в поезд. Лицо мое выражало печаль, но я прекрасно понимала, что нужно жить дальше.
История Вторая. Гарри Поттер.
Гарри был просто маленьким несмышленым мальчиком по сравнению с Седриком. Я видела его несколько раз в школе, но как-то не обращала на него внимания. Он был в достаточной степени известен, можно сказать знаменит. Он был «Мальчиком, который выжил». Оставшись сиротой, воспитывался у своих родственников. У него была необычная судьба, и он всегда умудрялся попасть в самые идиотские и опасные ситуации, впрочем, всегда выходил из них живой и невредимый. Всюду ходил со своими друзьями рыжим Уизли и девчонкой. Он был Ловцом Гриффиндора и, как я заметила, летал более чем хорошо, составляя мне очень опасную конкуренцию на поле. Первый раз я обратила на него внимание, когда он, краснея и смущаясь, пролепетал что-то относительно моего приглашения на бал. Кубок к всеобщему удивлению выбрал и его имя, для того чтобы защищать честь Хогвартса на Турнире. Я вежливо отказалась, ведь я уже была приглашена Диггори. Он явно расстроился, заикаясь, произнес, что-то и убежал. Бал был великолепен. Седрик был в ударе, мы танцевали каждый танец. Я была в центре внимания. Это заводило меня и приводило в состояние эйфории. Но мой триумф все-таки немного подпортила Грейнджер, которую пригласил Виктор Крум, квидичная знаменитость мирового масштаба. Что он в ней нашел, до сих пор не могу понять. Некрасивая полукровка, замороченная на толстенных, старинных фолиантах из библиотеки. Ее друзья Гарри и Уизли даже не обращали на нее внимания как на девушку. После бала долго ходила басня относительно того, что Уизли ей сказал: «Гермиона, а ведь ты тоже девушка». Но, однако же, Виктор сидел подле нее весь вечер и трогательно учился произносить ее имя – Хер-мио-нина. Захоти я, он был бы мой. Но зачем? Только грязнокровка настолько недальновидна, что не может понять, что Крум не сегодня-завтра уедет в свою Болгарию, и она вновь останется одна со своими воспоминаниями. А воспоминание в рот не положишь и на шею не оденешь.
Она грустно повертела между пальцами свое дорогое жемчужное ожерелье и принялась рассказывать дальше.
Гарри пригласил Парвати, неуклюже танцевал с ней, а потом и вовсе ушел к своему рыжему приятелю. Я еще раз поблагодарила Мерлина за то, что судьба была настолько благосклонна ко мне, что отвела меня от Поттера, и благодарно прижалась к мускулистой груди Седрика.
Поттер пытался не смотреть на меня. Глупенький, неужели он не знал, что это гораздо очевидней, чем самые прямые взгляды.
Когда Седрик погиб я почувствовала себя обманутой, судьба посмеялась надо мной. Я искренне оплакивала его. Он мне действительно нравился. Сейчас могу сказать, что это была первая юношеская влюбленность, чистая и трогательная в своей наивности. С Гарри все было по-другому.
Я встретила его в первый же день нового учебного года в поезде. Просто зашла в купе и обнаружила его с Безумной Лавгуд. Он был весь в какой-то отвратительной, вонючей слизи.
Я зашла просто поздороваться, - сказала я, - Привет, а теперь пока.
Думаю, на него мое появление произвело шокирующее впечатление. Во всяком случае, глаза и без того увеличенные стеклами очков стали совсем огромными. Следующая наша встреча произошла во дворе Хогвартса. Я мило пошутила на счет нашей встречи в Хогвартс-Экспрессе. Он снова засмущался. Я видела, что он влюблен в меня и заранее могла поздравить себя с успехом. Он организовал дополнительные занятия по некоторым предметом школьной программы для нас. Это было хорошо и весело. Когда мы впервые собрались, эта выскочка Грейнджер, его подружка, сказала, что нужно выбрать лидера.
- Лидер – Гарри, - тут же ответила я и посмотрела на нее несколько возмущенно, - Какие могут быть сомнения?
Она смутилась. Гаррины же щеки вспыхнули ярче любых семафоров. Я взглянула на него и пожала плечами, будто вообще не поняла уместности этого сумасшедшего вопроса.
У нас был один поцелуй. Всего один. Могу сказать с вероятностью 100 %, что это был его первый поцелуй. Под омелой, под Рождество. Это было романтично. И его глаза сияли. Я попрощалась с образом Седрика, хотя и не могла удержать слез при воспоминании о нем.
Он пригласил меня в Хогсмид. Господи Боже, это был настоящий кошмар. Никогда не забуду. Началось все с того, что при выходе из школы эта мерзкая корова Паркинсон крикнула мне, что-то типа того, что Диггори был хоть симпатичный, и что я нашла в этом ужасном уроде Поттере. Гарри нельзя было назвать красавцем, но нельзя было и полностью лишать его привлекательности. По сравнению с Диггори, Поттер был довольно высок, у него были растрепанные темные волосы, которые вечно торчали вихрами в разные стороны, длинноватые руки, он был худощавый, ужасные круглые очки. Единственное что мне в нем по-настоящему нравилось это глаза сочного, яркого цвета изумруда. Как это кольцо.
Она подняла руку. Крупный изумруд сверкнул на пальце.
Дальше - хуже. Я повела его в прелестное заведение. Эта была замечательная чайная мадам Пудифут, кажется. Было 14 февраля и все было украшено купидончиками и розовыми конфетти. Я заказала кофе. Он говорил что-то о квидиче, похоже, это была единственная тема, которой его хоть как-то можно было увлечь. Я уныло слушала. Парочки за соседними столиками целовались. Чтобы хоть как-то подтолкнуть его к действиям, я намекнула, что один из мальчиков в этой чайной предлагал мне с ним встречаться. Его лицо вытянулось. Его мужской логике я не поняла. Он видимо услышал слово «мальчик» и «встречаться», и не сообразил, что эта моя фраза была комплиментом ему. Что свидание у меня с ним, а не с Роджером. Он снова сказал что-то совершенно невпопад. Меня это начало раздражать. Потом, что-то о Гермионе Грейнждер, де она звала его встретиться, и он может взять меня с собой. Это было не то чтобы бестактно, просто вопиюще. Он протянул ко мне свою руку. Я же убрала свою под стол. Меня не просто рассердило его поведение, просто взбесило. Разумеется я ушла, - она вздохнула
Никогда, никогда я не буду второй. Эта маленькая грязнокровка со своими вечно спутанными волосами, не станет моей соперницей. Я до сих пор уверена, что мою подружку Мариэтту она изуродовала нарочно, чтобы позлить меня, и эта идиотская оговорка о предательстве не более чем неуклюжая отмазка.
Мы расстались с Поттером. Впоследствии он часто смотрел на меня собачьим взглядом, но между нами ничего не было. В конце шестого курса он закрутил отношение с Джинни Уизли этой нищей, но благородной. Мне было смешно. Уизли, которая перегуляла с доброй половиной хогвартских мальчишек. В общем гриффиндорский принц стал вершиной ее карьеры, и ушел из моего поля видимости окончательно. Это была ошибка номер два. Больше ошибаться я не была намерена.
История Третья. Блейз Забини.
Седьмой курс. Мне просто необходимо было выйти замуж после окончания школы. Мне совершенно не улыбалось возвращаться в Китай с его средневековыми обычаями и полным отсутствием какой-либо перспективы на будущее. Мне нужен был супруг-англичанин. Я просмотрела все возможные кандидатуры. Долго думала, вспоминая слова напутствия матери. Размышляла. Еще одна ошибка стоила бы слишком дорого. Обмануть судьбу. Выйти первой, победить в поединке – этому всегда учил меня и мой отец.
А любовь?
Я не верила в это слово. Глупая сказочка для мягкотелых губошлепов, мнящих себя романтиками и любителей мелодраматических сериалов. Я могла понять и почувствовать только то, что могла реально ощутить. С Седриком мне было приятно целоваться, с Гарри все закончилось слишком быстро, Блейз чисто внешне обещал хороший секс. Довольно приличный бонус к моей будущей семейной жизни. Он был идеален и совмещал в себе те черты, которые мне были необходимы. Древний, чистокровный род, богатство, положение в обществе. Сам приятный во всех отношениях юноша, красавец, достаточно инфантильный, чтобы полностью попасть под мое влияние и никаких связей с Волдемортом, - она, почему-то поморщилась, произнося это имя. Плюс то, что его папочка давно покоился в фамильном склепе, а маман особо не интересовалась личной жизнью сына, слишком занятая своей.
Наша свадьба состоялась в августе того же года. Светское мероприятие, не омраченное даже тем, что все лето все как безумные радовались победе Поттера. Мы поехали в свадебное путешествие в Испанию, провели там недели три, затем заехали в Пекин к моим родственником. Мне не терпелось показать всем своего красивого и богатого муженька. Блейз находился в каком-то странном угаре, да и я, признаться, тоже. Вроде бы мы были вполне довольны жизнью, все нас устраивало. У меня было все, что только может пожелать действительно богатая женщина. Я ей и была: магазины, салоны, маленькие респектабельные кафешки и ресторанчики в центре города. Естественно, никакой работы. Его мать не доставала меня. Как я и говорила, она была весьма светской женщиной. В обществе ее прозвали бриллиантовой вдовушкой. У нее перебывало несколько мужей, и каждый раз, умирая, они оставляли ей немалое наследство. Я всегда удивлялась ею. Она была уже в возрасте, но выглядела великолепно. Ее любовники зачастую были юноши, куда моложе собственного сына, но это ни капельки не смущало ее. Миссис Забини, я буду называть ее так, хотя у мистера Забини были официальные последователи, и ее фамилия не раз сменялась, не смотря ни на что, была принята в высшем обществе. Каждый раз, уезжая на очередной прием, она надевала платье с открытыми плечами и декольте без стеснения выставляя свою уже немного подвявшую шею, обернутую три раза жемчужными бусами, выставляя напоказ полуобнаженную, обильно напудренную грудь . Блейз тоже попал под ее очарование. Без сомнения, мой муженек обожал свою скандальную матушку и выполнял ее самые сумасбродные идеи и просьбы. Я ее несколько презирала, но не могла в тоже самое время не восхищаться ею. Когда она умерла, ее последний любовник какой-то француз бросился за нею в могилу, рыдая и крича, что он не желает жить без прелестной мадам, пленившей его сердце на веки вечные.
После ее смерти наши отношения с Блейзом стали чисто формальными. У него были любовницы. Я это прекрасно осознавала, у меня тоже были поклонники, частенько оказывающие в моей же постели. Меня такая постановка вопроса более чем устраивала, его, полагаю, тоже. Единственное, что немного напрягало, так это то, что у меня не было ребенка. Вообще не было. Я хорошо помнила поговорку одной герцогини, сказавшей своему мужу: «Я могу плодить герцогов и без вас, а вот вы без меня можете создавать только незаконнорожденных». Блейза это тоже несколько задевало, а потом он как-то смирился с этим. Ведь по сути дела ему вовсе не нужен был просто ребенок в доме. Ему нужен был мифический наследник, который мог бы продолжить его семью, а вовсе не маленький, вечно орущий комочек мяса. У меня умиления маленькие детишки тоже не вызывали. Слишком много я их насмотрелась в детстве в виде младших братишек и сестренок. Более того, портить фигуру, терпеть мучения, вычеркивать из жизни минимум год. Ради чего – ради ребенка, который мне не нужен вообще, - она яростно пожала плечами. Было видно, что, не смотря на все этот вопрос, задевал ее за живое и частенько не давал покоя. Ее глаза еще больше сузились.
Возможно, материнский инстинкт во мне так и не проснулся, и вряд ли вообще пробудиться к сорока годам. Но мне нужен был НАСЛЕДНИК рода Забини, - она невесело улыбнулась и, наморщив нос, вытащила из своей сумки узкую пачку тонких дамских сигарет. Затянувшись, она продолжала.
Он попал в аварию. Не знаю, как, но какой-то маггловский идиот не справился с управлением автомобиля и выехал на тротуар, по которому шел Забини. В общем, мой дорогой муженек попал в больницу св. Мунго. Я, конечно же, приехала в больницу, как только смогла. Отношения отношениями, но никто не мог меня упрекнуть в отсутствии соблюдения приличий. Блейз уже пришел себя и чувствовал себя вполне сносно. Отдельная палата, персональная сиделка, всевозможный комфорт, который могут обеспечить деньги. Ему не на что было жаловаться.
Я разговаривала с медицинской сестрой, давая какие-то общие указания, которые она вежливо записывала в блокнотик, видимо показывая свое усердие в точном исполнении всех моих пожеланий. Мимо пронеслась неизвестная, какая-то встрепанная девушка. Полы ее халата развивались, довольно светлые волосы тоже. Она вбежала в палату мужа, чуть не сбив меня с ног. Я оторопела и даже потеряла дар речи от такой наглости. И тут же хотела зайти вслед за ней и вытащить эту дрянь даже остановилась подле распахнутых дверей, которые девица не удосужилась хотя бы прикрыть, как увидела, что она бросилась к кровати моего мужа, упала перед ней на колени и припала головой к его руке. Я наблюдала эту возмутительную сцену, сдерживаясь чтобы не вцепиться мерзавке в волосы. Устраивать погром и истерики прилюдно – это не наш метод, не мой стиль, пошло, грубо, ненатурально.
Она подняла голову и посмотрела на Блейза, а он на нее. И тут меня словно ударили, мое дыхание сбилось. В его глазах светилось то, что никогда не светилось для меня.
- Я так волновалась. Я чуть с ума не сошла, когда узнала. Почему ты был так неаккуратен?
- Сколько раз я тебе говорила… – сбивчиво начала она, а он гладил ее растрепавшиеся волосы.
- Хелен, да все нормально. Что ты, - он улыбался ей так ласково и нежно, что мое сердце сжалось от непонятного предчувствия. Я почувствовала страх, четкое ощущение опасности.
- Я люблю тебя. Я бы не вынесла, если бы с тобой что-нибудь произошло.
- Я тоже люблю тебя, - он притянул ее к себе и поцеловал.
Полы ее халата распахнулись (Она даже не могла застегнуть его, даром, что находилась в больнице). Из-под халата выглядывала дешевая юбка, какая-то простенькая, голубенькая блузочка. Вероятно, эта девка продавщица в маленьком магазинчике или официантка в уличной забегаловке. Руки мои непроизвольно сжались в кулаки. Пожалуй, нужно будет приказать помыть после нее палату. Меня даже раздражал запах ее духов, такой простенький, чистенький, цветочный. Отвратительно.
- А теперь иди, милая моя. Я скоро приеду. Сейчас придет врач.
- Да, - она грустно сморщилось, встала, и вдруг на ее лице снова застыло ненавистное, вполне мещанское, обеспокоенное выражение, - А ты? Тебя хорошо кормят? Что-нибудь надо принести?
- Нет, я уже сегодня буду дома, - Блейз еще раз улыбнулся и поцеловал ее руки. Пальцы, а затем ладонь.
Они говорили так, будто меня не существовало. Это окончательно добивало. Она вышла, и через несколько минут я зашла в палату. Блейз лежал с выражением идиотского блаженства на лице. Я встала перед ним в картинную позу, напоминая Немезиду. Затем, - придвинув стул к его кровати, села, заложив ногу на ногу.
- Блейз, мог бы ты мне объясниться, - начала я несколько возмущенно, чуть-чуть насмешливо совсем так, как по моим представлениям должна говорить женщина, знающая себе цену, застукавшая мужа с жалкой девчонкой.
Он холодно посмотрел на меня. Счастливое выражение мгновенно слиняло с его лица.
- Что объяснить? – процедил сквозь зубы.
- Я никогда не упрекала тебя в связях на стороне. Дешевые проститутки – твой профиль, конечно. Факт неподдающийся сомнению. Но моим условием было то, что ты, по крайней мере, не вытаскиваешь их наружу, - произнесла я как можно более холоднее и презрительнее.
- Ты про Хелен? Она не связь, - легкая улыбка тронула его губы, - Знаешь Чоу, наш брак был ошибкой с самого начала. Мы не приносим ни радости, ни удовлетворения друг другу. Наше супружество уже давно стало лишь формальностью, которую нужно исправить. Я согласен на развод. Я давно хотел поговорить с тобой. Этот вопрос уже назрел.
- Что? – теперь я оторопела. Я не ожидала этого. Его реакция на мои слова должна была быть другой. Мое лицо мгновенно загорелось, и я чувствовала, как краска заливает щеки.
- Я люблю Хелен и хочу ей посвятить жизнь. Наши же отношения изжили себя. Будет правильным расстаться. Я не намерен попросту тратить отпущенные мне годы.
- Нет, - сказала я самопроизвольно.
- Ты сама поймешь, что так лучше, - Блейз усмехнулся, - Что касается развода, я назначу тебе приличное содержание. Ты не будешь ни в чем нуждаться. Ты ведь этого всегда хотела? Наши отношения уже давно не являются супружескими, так в чем же дело?
- Нет, - повторила я.
- Мой адвокат сообщит тебе, - Блейз спокойно продолжал, - Нас ничего не связывает, детей нет. Все просто.
- Пятнадцать лет совместной жизни должны что-нибудь, - начала я.
- Из которых 95 % времени я спрашивал себя зачем. Чоу отпусти меня миром. Ты ведь не тоже не счастлива со мной. Зачем отбирать друг у друга возможность найти свою радость.
- Нет, - как заведенная повторяла я, - Ты ничтожество, и ты не посмеешь…
Я вылетела из палаты. Придя домой, расколотила несколько хрустальных ваз, порвала несколько его мантий, изувечила домовика. Я чувствовала, что этот бой безнадежно проигран. Просто я проигрываю, и все.
Более его я никогда не видела. Он не вернулся домой из больницы. Не взял ничего из вещей. То, что ему было необходимо, я отослала вместе с его личным домовиком. Его адвокат принес мне официальные бумаги. Я расписалась, где мне сказали. В сущности моей росписи и не требовалось, у моего бывшего мужа были связи везде, и он мог провернуть любое дело. Отныне мы официально состояли в разводе, и более нас ничего не связывало. Судьба вновь сыграла со мной злую шутку. Я впала в длительную депрессию. Пролистывая журналы, через некоторое время я нашла объявление о помолвке Мистера Блейза Забини с некоей Хелен Амстронг. Он даже приличное время не мог обождать, спеша узаконить положение своей потаскушки. Мое имя естественно трепали в газетах, но как-то лениво, без особого ажиотажа. Экс-леди Забини перестала интересовать общество, по крайней мере, до какой-нибудь скандальной выходки. У меня осталось имение и 100 тыс. годового дохода. Можно было жить в той роскоши, к которой я привыкла, ни в чем себе не отказывать.
Но почему мне ничего не хотелось. Ничего. Объясни своим деткам, мама, что именно тогда когда достигаешь в жизни того чего добивалась долго, именно тогда хочется выть от безысходности и бросить все к черту.
Чертова любовь.
Идиотское слово, которое способно все разрушить. Иллюзия, жалкая иллюзия. Моя жизнь шла мимо меня, не останавливаясь и плавно катясь под откос. Время не стояло на месте, оно бежало, отмеривая часы, дни, моей жизни складывая их в недели, умножая на месяцы. На полу имения валялись газеты описывающие свадьбу Блейза с этой девкой. То, что он променял меня на примитивную дурочку, окончательно выбивало из колеи. Я не любила Блейза, но это унижение… Я смотрела на очередной ее портрет и молча удивлялась, что в ней мог найти такой человек как мой муж. Но я же была честной девочкой, честной с собой и прекрасно понимала, почему это так. Утешающие глупости моих подружек относительно ничуть не утешали. Они были только глупостями и все. Я глядела на их свадебные колдографии, и мне становилось физически больно от их глаз и рук, от выражения их лиц. Для меня Блейз не был таким никогда. Что-то важное ушло из моей жизни, чего-то не было в ней.
Я стала замкнутой. Меня раздражали друзья, которые раньше частенько захаживали ко мне на чашечку чая. Мне стало неинтересно закатывать светские рауты. Все было фальшивкой. Все что меня окружало, было прекрасно оформленной ложью. Словно спала пелена. Я и раньше знала это, но меня как-то не трогал сей факт до поры, до времени. Теперь же все раздражало. Когда то я смеялась над богатыми дурами, которые не знают чем им заняться, которые сидят и плачут о своей жизни, создавая себе совершенно нелепые на взгляд нормального человека проблемы. Но сейчас жизнь казалось действительно нелепой. Мне стало до боли жалко себя, до слез, до истерики, жалко своей прошедшей молодости. Я смотрела на себя в зеркало и видела красивую, ухоженную, женщину с презрительно поджатыми глазами. Юная девушка с лучащимися глазами умерла и никогда не воскреснет. В эти моменты я вспоминала новую жену Блейза и меня начинало трясти от бешенства и бессилия.
Иногда я встречала своих бывших соучеников по Хогвартсу. В городе, в парке, на вечеринках. Одна встреча особенно поразила и взбесила меня.
Я ушла. Я решила отправиться в путешествие. Так сказать развеяться, получить новые впечатления. Это произошло в парке. Я увидела их среди толпы гуляющих и, безусловно, сразу же узнала. Это был Уизли, начинающий лысеть, с несколько поседевшими как бы выцветшими висками нелепец. Но он с такой нежностью взирал на свою спутницу, что казалось, не замечал ничего вокруг. Это была, конечно же, располневшая, вероятно от очередной беременности, Грейнджер. Не узнать ее было просто невозможно. Вокруг них бегали дети, целый выводок, рыжие, кудрявые и лохматые. Весело смеялись, гонялись за какой-то пушистой собакой. Гермиона была счастлива и довольна. Это было видно по ее глазам, по движениям. И Рон любил ее, явно любил, не смотря на то количество лет, которые они прожили вместе. Они поженились, по-моему, в тот же год, что и я с Блейзом. Я не понимала, просто не понимала, как можно быть довольной жизнью, имея старую лачугу вместо дома, поношенное пальто и потрепанного муженька под боком, но факт оставался фактом. И что-то сжало мое сердце сильно, комок набух в горле мешая дышать, слезы защипали глаза. Была ли эта обычная зависть к обычному женскому счастью? Черт его знает. Слава Богу, они не заметили меня и прошествовали мимо, избавив от идиотской беседы в стиле «ой, как я давно тебя не видела. Как у тебя дела? Я так рада…» и тому подобной чуши. Всю ночь я плохо спала, бессонница уже давно стала привычной, но эта тоска и скука снова выводила из равновесия, толкала в пропасть. Мне стало скучно жить, просто скучно. Я чувствовала себя никому не нужной. Дожить до 35 лет и понять это, знаете ли весьма печально. Голове возникли мысли суицидального характера. Действительно, временами казалось, что так будет намного проще.
Она отхлебнула в очередной раз из своего бокала, помолчала несколько минут. Я не торопил ее.
Я ушла. Я решила отправиться в путешествие. Так сказать развеяться, получить новые впечатления, - усмехнувшись, произнесла она, - И вот теперь я здесь, жду самолета. Возможно, вы представляете меня холодной стервой, завистливой и циничной?
- Нет, что вы, - произнес я. Мне было жаль эту женщину, просто жаль. Но отчетливо понимал, что моя жалость ничего не решит, что это высказанное чувство лишь унизит ее. И еще хотелось помочь. Я вздохнул, представив, как обнимаю эти плечи.
- Да, в общем-то, мне все равно, что думает обычный маггл, - мало понятно пробормотала она, и облизнула губы. Она посмотрела на часы, - О, за беседой время пролетела быстро. Простите, я совсем измучила вас. Бредни пьяной женщины, что может быть ужаснее.
Она встала, и я быстро кинулся к ней, стараясь помочь ей надеть плащ.
- Что вы мне понравилась эта история.
- Значит, вы излишне сентиментальны, - процедила она и улыбнулась, - Но мне пора…
- Может мы могли бы обменяться телефонами, - начал было я.
- О, нет. Увольте, - она помотала головой, - я не из тех, кто знакомятся на улице. Воспринимайте наш разговор как лирическое отступление. Словно вы зашли в кинозал и посмотрели очередную мелодраму.
- Я думал…
Она лишь улыбнулась еще раз и быстро исчезла за стеклянными дверями. Я даже не успел удержать ее.
Так маленькая встреча, крошечный эпизод, но он имел для меня значение. После этого я написал свою первую книгу «Исповедь китаянки». Изменил, конечно, многое, добавил сюжета, героев, хеппи-энд, как любят наши домохозяйки. Книга имела большой успех. Посвятил ее незнакомке. Теперь вот жду, может она прочтет когда-нибудь, отыщет меня. Вы как думаете...
Мужчина мечтательно уставился в небо, которое темнело и расцветало яркими огоньками звезд. Где-то далеко летит звезда-самолет, оставляя после себя дымчатый след в небе, где-то в небе она, где-то…
