Глава 1Клэри Фрей стояла на коленях перед большим старым платяным шкафом, критически оглядывая одно из платьев. Бросив короткий взгляд на часы, она с неудовольствием заметила, что прошло всего лишь пять минут с тех пор, как она сделала это в последний раз. Платье полетело в мусорный пакет к самым ужасным ночным рубашкам, выброшенным минут на десять раньше. Клэри выгребла большую часть одежды, предназначавшейся для ее матери, но принадлежавшей ей, прямо на пол всего полчаса назад. Возиться с барахлом уже надоело.
Но что поделаешь? Себастьян и Джейс ушли на какое-то задание, не взяв ее с собой, всего лишь полтора часа назад, но Клэри уже было смертельно скучно. Побродив по дому, заглянув в холодильник раз пять, вдоволь наболтавшись с Саймоном, она оставила попытки найти свои карандаши, которые у нее забрал Себастьян. Точнее, она догадывалась, что ее пенал брат хранил у себя в комнате, но залезть в его обитель еще раз ради каких-то карандашей ей казалось слишком большой глупостью. Не дай Бог еще узнает, что она была у него. А он ведь узнает, и тогда уже никто ее не спасет.
Впрочем, книга, которую она взяла у Джейса в комнате, оказалась смертельно скучной. Бесцельно порывшись в его вещах, она не нашла ничего другого, и идея с походом в комнату Себастьяна за карандашами теперь не казалась ей такой уж неоправданной. От вторжения на территорию брата и неминуемой гибели ее спасла дурацкая мысль о том, чтобы перебрать одежду, купленную Валентином для ее матери. Но только дожевав пятый по счету бутерброд, Клэри, наконец, заставила себя закрыть холодильник и отправиться в комнату хозяина дома.
Только вот оказалось, что теперь копаться в вещах ей нравится раз в пять меньше, чем когда ей было десять, и она полезла в шкаф матери. Клэри не смогла сдержать улыбку, вспоминая выражение лицо Джослин, когда последняя увидела довольную девочку среди своих немногочисленных платьев. Воспоминание болью отдалось где-то в груди. Девушка знала от Саймона, как ее мать отреагировала на ее уход.
От печальных мыслей становилось дурно, Клэри схватила новую майку, пытаясь отвлечься. Тряпка вполне устраивала ее по фасону, а черный цвет нравился Джейсу, поэтому майка полетела за спину, приземлившись примерно на кровать. Следующее платье было короче того, что она надевала на вечеринку у Магнуса, и столь откровенным, что Клэри невольно задумалась над тем, что бы пришлось сделать Валентину, чтобы заставить ее маму надеть это. Фантазия почему-то пошла совсем не в то русло, поэтому девушка тряхнула рыжей головой и бросила платье в мусорный пакет.
Еще через двадцать минут в глазах уже рябило от пестрых платьев, поэтому девушка решила перебраться к нижнему белью, пока не пришли Джейс и Себастьян. Она представила их довольные рожи, когда они увидят, чем она занимается в их отсутствие. Клэри практически слышала пошлые шуточки на сей счет, поэтому вновь бросила взгляд на часы.
Разглядывая лифчики, девушка невольно усмехнулась и подумала, что Валентин, несмотря на то, что был главой Круга, человеком, изуродовавшим своего сына до неузнаваемости, избивавшем собственных детей, все равно оставался типичным мужчиной. Почему-то эти странные люди считают, что чем больше на белье кружева и чем откровеннее оно, то тем удобнее в нем девушкам. Так что половину верхнего ящика Клэри без зазрения совести отправила к черному супер-короткому платью и ночным рубашкам.
Через полчаса она разобрала еще один ящик, и это занятие смертельно ей надоело. Тяжело вздохнув, она провела рукой по дну шкафа. Точнее, под этим дном находился еще один ящик, но о том, как он открывается, не знал даже Себастьян. Клэри вдруг замерла, а потом еще раз провела рукой по поверхности дерева. Пальцы снова нащупали маленькую щель, с помощью которой вполне можно было сломать дно шкафа, если доски тонкие. Но на ногти, которые Клэри безжалостно обрезала не далее, чем сегодня утром, надеяться не приходилось.
Пришлось топать на кухню за набором ножей. Крепко ухватив оружие за рукоять, девушка попыталась поддеть край доски, но лезвие выскользнуло из щели, оставив на ладони длинный порез. Неприлично выругавшись, Клэри слизнула кровь, мысленно прикидывая, как она потрясающе сейчас выглядит: сидящая на полу, со здоровенным ножом в руке, волосы давно растрепались, да еще и пытается вскрыть платяной шкаф. Хоть стой, хоть падай, одним словом.
После пятой попытки в руках у Клэри оказалась злополучная доска, а на ладонях красовались еще три пореза. Небрежно замотав руку дизайнерским платком за полсотни долларов, она с вожделением заглянула в небольшую щель. Но так как свет в шкаф не проникал, а ведьмин огонь у нее забрал Себастьян, приходилось действовать на ощупь. Клэри удивленно села, увидев в руках дорогую отделанную изумрудами шкатулку и альбом.
Почему-то Клэри стало боязно смотреть на содержимое, но, прикинув, что ее руки принесли достаточно жертв, она осторожно приподняла край шкатулки. Удивление возросло в несколько раз, едва она увидела собственный корявый почерк на синем конверте. Почему-то пятилетняя Клэри считала, что ее «мертвому» папочке обязательно должен нравится этот цвет.
Да, она знала эти письма, их содержание, но все равно было удивительно рассматривать завитушку на ее «г», наклейки и неровные наброски чего-либо. Она знала даты написания этих писем. Джослин обмолвилась, когда Клэри было пять, что если написать письмо тому, кто умер, и попросить чего-нибудь такого, о чем ты сильно-сильно мечтаешь, то это обязательно сбудется. А еще сказала, что если рассказать, что тебя тревожит, то это тоже уйдет.
Вот тогда-то Клэри и написала первое письмо. Попросила о какой-то ерунде, даже вспоминать стыдно, сложила в красивую коробочку, которую ей подарил Люк, и стала ждать. Кажется, письмо пропало через неделю. Когда довольная Клэри рассказала об этом матери, Джослин почему-то побледнела, но девочка тогда решила, что маме просто жаль, что она тоже ничего не написала. И пришлось пообещать, что больше она никогда ничего писать не будет.
Конечно же, она ослушалась. Писала ночью, тайком, оставляя послания в той самой шкатулке, а конверты неизменно пропадали через неделю. Когда ей было двенадцать, она уже не верила в эту чушь, считая, что письма забирает Люк, пока она спит. Но все равно ради интереса писала еще года два, до четырнадцати.
Здесь было все то, во что она так долго отказывалась верить. Аккуратно вскрытые конверты, порядком потрепанная бумага, то ли от времени, то ли от частого просмотра. Все это вдруг показалось таким невозможным и глупым, что Клэри зажмурилась, а потом снова открыла глаза, в недоумении глядя на наклейку с Бэтменом, которую приклеила, когда ей было семь.
Сомнений не было, все это принадлежало Валентину, потому что на шкатулке можно было увидеть символы семьи Моргенштернов. Но образ любящего отца никак с ним не вязался. Клэри и не знала, что он наблюдает за ней всю ее жизнь. Теперь стало интересно, что же лежало в альбоме.
На первой странице,незнакомым почерком, скорее всего принадлежавшим Валентину, было написано ее собственное имя.
Кларисса Адель Моргенштерн.
Ее второе имя она всегда считала глупым и непонятным, но иногда представлялась так парням, которые знакомились с ней на улице. Те, которое не были ей приятны, которые попали в момент ее плохого настроения, имели честь знать Адель Фрей. И она часто давала им номера телефонов своих одноклассниц, когда ей казалось, что они больше подойдут им, а не ей.
Фамилия «Моргенштерн» была, по крайней мере, неприятна для Клэри. Да и полным именем ее никто не называл. «Фрей» нравилось ей куда больше, чем длинная и тягучая фамилия отца. Поэтому она неизменно представлялась, как привыкла делать это со школы, коротко и просто:
«Клэри Фрей». И плевать, что на самом деле она должна носить аристократичное:
«Кларисса Адель Моргенштерн».
Она с удивлением разглядывала собственные фотографии, некоторые из которых были утеряны, а остальные она вообще не видела ни разу в жизни. Клэри не смогла сдержать улыбки, глядя на собственное счастливое лицо в обрамлении рыжих кудряшек в тот день, когда первый раз пошла в школу. Или когда она, такая высокая и красивая, идет босиком вдоль реки с выпускного бала, неся дорогие туфли в руках. Или когда она целует своего первого парня. Или когда они с Саймоном на концерте любимой группы, и она сидит у него на плечах, чтобы лучше видеть сцену.
Ее отец, которого она ненавидит, запечатлил те моменты, когда она была счастлива. Ну, или не сам Валентин, а кто-то из его агентов. На душе вдруг стало противно, ведь она всю жизнь ходила по лезвию ножа, ведь старший Моргенштерн всегда был недалеко, наблюдая, замечая и анализируя. Она невольно задалась вопросом, а почему же Валентин не предпринял попыток завладеть кубком раньше, чем она встретила Джейса, Алека и Изабель. Ждал? Но чего?
Клэри откинулась назад, упав на ворох одежды, который теперь точно пролежит здесь несколько дней, потому что ей теперь не до этого. Глядя на выбеленный потолок, девушка удивленно думала о том, что Валентин забирал ее детские письма, читал их, фотографировал ее, а значит, интересовался ее жизнью.
Все это казалось таким мистическим, что Клэри приподнялась на локтях и оглядела комнату в поисках чего-нибудь, что могло бы подсказать, что это лишь галлюцинации или что ей это сниться. Вещи были раскиданы все так же, кровать по-прежнему была заправлена, а в дверце шкафа торчал нож. Клэри представила удивленное лицо Джейса, когда он увидит весь этот бардак, что она развела всего за два часа, а потом стала гадать, станет ли ругаться Себастьян. Как-никак, это была комната их отца.
Словосочетание «их отца» казалось ужасным. Она привыкла жить с той мыслью, что ее отец умер, даже не увидев ее. В принципе, Джослин соврала ей только об имени ее отца, ведь сама она надеялась, что Валентин погиб вместе с сыном. Клэри снова бросила взгляд на часы. Было поздно, но Себастьян и Джейс так и не пришли. Стоило бы начать волноваться, но ей почему-то казалось, что с ними все в порядке, просто они немного задержались. Мысли путались, Клэри запоздало решила, что никому не будет хуже, если она немного передохнет, пока они не придут.
Они действительно вернулись поздно. Порядком потрепанные, выпачканые в крови и грязи, они вернулись вполне довольные, ведь получили то, что хотели. Позвав сестру по имени, Себастьян тут же решил, что она спит, и велел Джейсу переодеться. Замечая, какие косые взгляды тот бросает в сторону комнаты Клэри, Себастьян усмехнулся и посоветовал сначала все-таки принять душ, иначе девушка примет его за демона и убьет тем, что первым попадется ей под руку. Поднимаясь по лестнице, они негромко обсуждали обстоятельства дела. Джейс пошел вперед по коридору в свою комнату, но Себастьян негромко его окликнул. Чуть посмеиваясь, указывая рукой на спящую в ворохе одежды девушку в комнате, где, казалось, прошел торнадо, Моргенштерн тихо шепчет:
- Знаешь, а ради этого зрелища стоило так рисковать.
