Глава 1Меня зовут Роза Уизли, мне пятнадцать лет, и я сдаю СОВ.
Сдаю успешно и уверенно, нигде не ошибаясь. Но сейчас не самое подходящее время, чтобы радовать этим папу или даже маму, которая в свое время была лучшей ученицей Хогвартса.
Мой отец – Герой войны, прошедший через муки, но я точно знаю, что сейчас он в обществе моих дядюшек и деда пьяно рыдает и вспоминает свое детство.
Моя мама, тоже Героиня войны, которую пытала сама Беллатриса Лестрейндж – и вырвала всего одну слезинку, сейчас сидит в своем кабинете, схватившись за голову, и слезы капают из ее глаз на бесценную книгу, которую она якобы пытается читать. Джинни Поттер с искусанными в кровь губами и пустыми глазами, находящаяся там же, комкает в руках обрывки платка – и не замечает никого.
Гарри Поттер, не побоявшийся умереть, чтобы спасти волшебное сообщество, сейчас на метле нарезает круги над полем для квиддича. Уже несколько часов. Я знаю. На трибунах с палочками наизготовку дежурят Скорпиус Малфой и Джеймс Поттер, хотя второй просто бездумно провожает глазами фигуру отца.
Тетя Флер, всегда кажущаяся слегка легкомысленной, но безумно дорожащая своей семьей, сидит дома и присматривает за остальными членами семей Уизли и Поттер.
Я знаю, что Альбус и Лили Поттеры сидят сейчас вдвоем в ее огромном бежевом кресле и пьют сок с Умиротворяющим бальзамом, а тетя Флер поет им что-то мягкое и нежное, отчего боль в их глазах начинает уходить. Хьюго, всегда смотревший на мир восторженно, теперь забыл, как это делается. Он глядит на движущуюся модель галактики, и мелодичная, успокаивающая мелодия, льющаяся из нее, заставляет моего брата не закрывать глаза и не раскачиваться взад-вперед на полу, обхватив руками колени. Тетя Флер сама сделала эту модель. Она научила меня многому, в том числе тому, как не сойти с ума, и мои глаза так же сухи, как и ее, а мысли ясны.
Я знаю, что ее дети, Мари-Виктуар, Доминик и Луи, сейчас в лаборатории в подвале. Рядом с Мари стоит Тедди и держит ее за руку, и они наблюдают за тем, как Дом и Луи варят очередную порцию Умиротворяющего бальзама.
Дочки дяди Перси на кухне, они что-то готовят, постоянно роняя тарелки и периодически застывая без движения, но им необходимо делать хоть что-то осмысленное. За ними наблюдают Фред и Роксана, дети дяди Джорджа. И они еще ни разу не вздрогнули от звука разбивающейся посуды.
Я знаю, что уже через несколько минут, когда Умиротворяющий бальзам будет готов, тетя Флер начнет петь громче. А еще через полчаса все ее гости уснут и будут видеть только светлые сны.
Почему я обо всем этом знаю?
Сегодня утром я самолично отволокла отца, деда и дядюшек в «Кабанью Голову», и мне хватило трех слов, чтобы старый Абефорт выпнул всех остальных, запечатал паб и достал самой крепкой выпивки. Моя мама, моя предусмотрительная мама, воспитанная войной, всегда следила, чтобы у детей была куча порталов в самые разные места – на крайний случай. И я произносила пароли к порталам, исчезая и появляясь с каждым из мужчин Уизли, пока не собрала их всех.
Мне хватило трех слов, чтобы мистер Прюэтт, обладающий огромным влиянием на почти кого угодно – и готовый спустить меня с крыльца, впустил свою правнучку в дом и ни слова ни сказал о происхождении моей матери, или о давно лелеемом, но так и не реализованном плане мести моему дедушке Артуру.
Мне хватило тех же слов, чтобы Министр Шеклбот надавил на нужных людей, и отсутствие осмысленных действий от квиддичного тренера Гарри Поттера и профессора Трансфигурации Гермионы Уизли не воспринималось комиссией по СОВ как нечто ненормальное.
Перед тем как сказать эти слова тете Флер, я сначала поблагодарила ее – за мои сухие глаза, за мои недрожащие руки, за отсутствие тумана в моей голове – ведь она учила меня этому.
Только потом я сказала ей.
Молли Уизли умерла.
Умерла душа всех Уизли и вторая мать Гарри Поттера.
Моя бабушка умерла.
Меня зовут Роза Уизли, мне пятнадцать лет, и я сдаю СОВ. Сдаю успешно и уверенно, и нигде не ошибаюсь.
А еще я староста, и потому малышня подбегает ко мне за советом – или с восторженным рассказом, как только я покидаю спальню или аудиторию. Я слушаю и улыбаюсь, успокаиваю, рассказываю.
Я вежливо киваю преподавателям, смеюсь в ответ на осторожные шутки друзей и обрываю всех, кто хочет высказать свои соболезнования. Похороны были вчера, и все уже высказали всё, что можно было бы сказать.
Многим я кажусь бесчувственной, и после многие будут упрекать меня за это, особенно родные.
Но есть некоторые люди, понимающие, которые не скажут ни слова. Из их глаз будет литься молчаливая поддержка и готовность по-настоящему помочь.
Тетя Флер.
Скорпиус.
Дядя Джордж.
Прадедушка Прюэтт.
Портрет Северуса Снейпа.
Остальные будут спрашивать меня, почему я веду себя так? Я не отвечу. Моя боль будто закрыта. Она словно спрятана под толстым одеялом, и я чувствую лишь легкую скорбь и даже ностальгию, будто прошло уже много десятков лет со вчерашнего дня.
Возможно, когда умрет моя мама, у меня не хватит сил наложить на себя заклинание, не хватит сил удержать палочку в дрожащих руках, но тогда со мной будет Скорпиус.
Я справлюсь, как всегда справлялась моя бабушка, Молли Уизли, у которой была бесценная душа.
