Глава 1Здравствуй. Снова я, снова на «ты», снова пишу.
Знаешь, мне не хватает столицы. Нет, я всё понимаю, но… Ракана – как отражение в грязной луже. Оллария была другой. И дело даже не в моей, как ты любишь повторять, наивности и романтичности – это другой город. И его я ненавижу. Это страшно, но, если вспомнить, что тот город я любил... Да, ты снова оказался прав – ненависть лучше любви.
Ты всегда оказываешься прав. Даже не знаю, ненавижу я эту твою особенность или люблю. Наверно, лучше ненавидеть. Хотя, если подумать… Люблю. Иначе бы все шло иначе, правда?
Говорить особенно не о чем, уверен, ты и без меня знаешь обо всём, что происходит в этой несчастной стране. И знаешь гораздо больше, чем я мог бы рассказать. А мысли… Ну, сомневаюсь, что они тебя интересуют.
Знаешь, я… Ладно, неважно.
Каждый день во дворце превращается в фарс. Я-то привык, но как держится Эпине – загадка. Но вот спать ему явно надо больше – скоро от него даже выходцы будут убегать с криками ужаса. Некоторые придворные ызарги же начали и, закатные твари, я их понимаю! Если бы не… впрочем, это тоже не имеет значения.
Зачем? Нет, не ты. Я. Зачем? Хотя… Кто-то должен. Как и ты. Каждому – свое место.
Опять сбиваюсь, опять путаюсь… Ты будешь смеяться. Нет? Ну, конечно. Ничего, у тебя будет еще много поводов для смеха. И для презрения тоже. Уж это-то я могу пообещать смело. И даже сдержу обещание. Его легко сдержать – надо только делать то, что должен. Что не сделает никто, кроме меня. Ты спасешь эту страну, я знаю. Спасешь, может быть, вместе с Эпине и Валентином, спасешь – потому что должен. Потому что кто-то должен, но больше никто не справится…
У каждого свой долг. Хранить. Разрушать. Беречь. Восстанавливать… Умирать. Свой долг, своя роль. Данная при рождении или выбранная. Иногда осознанно, иногда – нет. Ты сам так говорил. Не на самом деле, разумеется, это был всего лишь сон. Давний сон, не больше.
Да, я опять вру.
Да, я так и не научился делать это как следует. Как и многое другое. Хотя… Как бы это сказать… Ты хоть раз задумывался, почему в некоторых (а если честно – во всех) вещах я такой бездарь? Нет. Иначе бы сидел я рядом с тобой, а не писал это письмо. Перестукивались бы. Наверное…
В этом письме слишком много многоточий.
Знаешь, я уже давно не могу сказать «люблю». А вот о долге говорю много и часто. И о чести.
Кто-то же должен быть предателем.
Айрис ненавидит, Эпине – жалеет, Валентин… Хочется верить, что понимает, но – презирает. Альдо плевать. Мне – наверное, тоже. Я могу только писать тебе, гадать и делать то, что должен.
Как относишься ко мне ты? Не знаю и знать не хочу. Ты все равно не скажешь, что скрывает твоя странная забота, а я… Я оставлю себе хотя бы тень надежды: что ты – не осуждаешь.
Кто-то должен…
Каждому – своё место.
Я повторяю это, как заклинание, не позволяя себе сорваться. Каждому – свое место, свой долг. Своя сторона.
Кажется, это я сошел с ума, а не ты. А, может, и не сошел, просто устал. Как уставал ты, уставал до такой степени, что пел в моем присутствии. Вот и я устал. Когда последний раз я писал такой бред? Перед дуэлью с Эстебаном? Нет, тогда я обходился записками в пару слов и без права эмоций. Перед Сагранной, когда меня пытались спровадить домой наши ызарги Чести? Или из Надора, как последний дурак, надеясь, что можно что-то изменить?
Это я рехнулся, иначе бы не …
Хотя это тоже не имеет значения.
Каждый сходит с ума по-своему, да? Я вот откровенно хамлю тебе в письмах… и писал их даже когда было достаточно дойти до кабинета.
Не достаточно.
Я-то понимаю, а вот мог бы понять ты? Не знаю. Не хочу знать. Потому что нет у нас права – по-другому, и права переиграть тоже нет. И возможности. Желание? Не знаю. Не у меня, пожалуй.
Мне всё повторяют, что я похож на отца. Раз так, то Айрис удалась в матушку. Как ты бы сказал – достойная представительница Людей Чести и семейства Окделл в особенности. Сестру я не упрекаю, но… ты не представляешь, какая она громкая! Я отчаянно жалею, что она оказалась в столице одна, без матушки. И еще, что из-за болезни сестрице доставалось розгами гораздо меньше, чем стоило бы.
В Надоре, знаешь ли, детей воспитывают по старинке. И сейчас я отчаянно жалею, что оказался хорошим братом, бравшим на себя вину за её выходки – Айри явно считает, что и дальше может крутить мною, как хочет. И ладно бы только это, право слово! Но слышать «должен» еще и от неё… Да что бы она знала о долге, дражайшая моя сестричка!
И страшно, и смешно до слез… и больно до смеха. Действительно, пора. Я, дурак, надеялся, но ты и тут оказался прав, повторюсь. Да, надежда очень глупое чувство.
Для нас всё закончится. Память?.. Плевать я хотел на память, веришь?! Это проклятое славное прошлое у меня уже давно поперек горла стоит.
Сорвался, знаю. Устал, поверишь? Поверишь.
Повторяюсь, да?
Всё можно сжечь?
Если бы! Возможно, тогда было бы легче.
Впрочем… может, и найдется такой костер.
Это бред! Кажется, я болен. Хотел бы закончить «или пьян», но будет ложью.
Тебя ведь тоже не спасало вино, да?
Скалы рухнут. Мы слишком далеко зашли, я слышу рокот лавины… но что может Повелитель Скал? Только одно – призвать.
Робер не поймет. Ему не объяснишь. Ты бы смог, наверное, а я…
Слишком много многоточий.
Кто-то сменит меня. Тебя. Тино.
Я всё-таки пьян. Сам знаешь, от боли пьянеют. Особенно, когда болит не тело.
Душа? А она нам вообще положена?
Какой у тебя рубеж? У меня – тлен яда на нёбе.
Не отвечай.
Не ответишь.
Я… К кошкам. Напьюсь сегодня, хоть лицо можно будет завтра не держать. То есть, держать-то всё равно придется, но можно будет не так старательно.
Иначе, боюсь, последую твоему примеру. Заодно проверю, правда ли, если убить хотя бы парочку идиотов – настроение улучшится. Неправда, наверное. А если вдруг правда – соблазн слишком велик. Не иначе как из-за числа идиотов.
Хоть с себя начинай.
Мы все уже давно сошли с ума. Какого жить среди ненормальных, скажи?
Порой кажется, что я превращаюсь в пыль. Песок. Если его не смоет водой и не развеет ветром – когда-нибудь он слежится в новые камни, такие же, как те, что придут сейчас на смену рассыпавшимся в песок. Или не совсем такие. Это не страшно, правда.
Мы все устали.
Прости, что не могу тебе помочь, могу только делать, что должен.
Завтра Альдо собрался рассказать о какой-то своей задумке.
Действительно напиться, что ли? Тем более, пить я не умею, сам же говорил.
Знаешь, я…
Не важно.
Как думаешь, Закат может сжечь всё? Или и его огня не хватит?
Ричард аккуратно сложил исписанные листы, придирчиво оглядел стол. Ничего. Ни черновиков, ни отлетевшего листа. Всё здесь, всё на месте.
Молодой человек медленно поднялся и подошел к камину. Опять недописал. Опять поддался слабости.
Листы летят в огонь, а Ричард опускается в кресло.
Письма, на которые и не нужен ответ. Письма в живому – в Закат. Это лучше любого дневника.
Завтра во дворец. Завтра - долг. Завтра...
Ричард в очередной раз думает, что чувства часто прочнее памяти, но пророй и им хватает того жара, в котором пылает, распадаясь пеплом, бумага.
- Знаешь… я скучаю. 
