В моей сумкеВ этом доме пахнет сыростью невыплаканных слез и холодом несдержанных обещаний. Половицы под моими ногами скрипят, и я вновь задаюсь вопросом, починишь ли ты их когда-нибудь. Сотни раз я набирала номер мастера, и сотни раз ты выхватывал у меня телефон, ворча, что позже позвонишь сам. Они скрипят, ты слышишь? Я не верю, что это «сродни музыке».
Закрыв за собой дверь, я остаюсь наедине со своими воспоминаниями. Пять лет назад мы с тобой, смеясь, прятались под одним зонтом, а пять месяцев назад едва уживались под одной крышей. Все, что напоминает о счастье, говорит и о боли.
Иду по коридору и выхожу в зал. На полу порванные листы, и я поднимаю один из них, с надеждой вглядываясь в смазанные черты. Ведь я была твоей музой, твоим вдохновением… Нет, я лгу себе и сейчас просто повторяю твои слова и стараюсь возвеличить бессмысленность наших совместных будней.
Не нужно вторых шансов, их и так было предостаточно.
***
Я сажусь в мягкое кресло в середине комнаты. Когда-то оно было рыжим, но цвет давно потемнел. На подлокотниках следы брызг шампанского с нашей первой годовщины. Ткань пахнет тобой, и мне не нужно закрывать глаза, чтобы вспомнить твое лицо, твои сияющие глаза, мальчишескую улыбку. Я придерживаю воспоминание кончиками пальцев и прячу его в глубине сумки. Туда же отправляется первый портрет и первый поцелуй, наше первое свидание и все, что за ним последовало.
Запах краски становится все сильнее, все настойчивее, и передо мной проносятся наши поездки автостопом без цели и денег. Смешно, но мы с тобой умудрялись жить неделю на десять долларов. Мой ленч сейчас стоит больше. Тогда ты презирал деньги, помнишь? Даже заставил меня уйти с прежней работы, стать свободным художником как ты и твои друзья. Я была наивной дурочкой и действительно думала, что так будет лучше.
В груди щемит, и я кусаю губы.
Вторую годовщину мы отмечали ночью в парке, сидя на газоне и глядя на звезды. Я поднимаю руку и снимаю с потолка Большую медведицу. Она ярко блестит и слепит глаза, но в глубине сумки превращается в тусклые стекляшки.
Чашку, которую ты разрисовал для меня, я разбила в нашу первую ссору, помнишь? Вряд ли. Тогда тебя больше интересовала тень на стене. Я сжимаю кулаки, и черный силуэт ломается, трескается, растекается, оставляя на моих ладонях цветные осколки и глубокие царапины. Они летят в сумку, и на мгновение я слышу их звон.
Я открываю дверь за дверью, стараясь унести с собой всю любовь, все чувства, которые еще остались, затерявшись в беспорядке, хаосе твоих фантазий. Я вытаскиваю их из щелей, вытрясаю из пустых цветочных горшков, выдыхаю прочь из этого спертого воздуха. Если ухожу я, они должны уйти со мной.
Иначе, я не шучу, однажды я могу вернуться.
Буду стучать в твою дверь, плакать и ждать, как слепой котенок. Буду ненавидеть себя за эту слабость, это унижение, но, оставив что-то здесь, я не смогу уйти далеко. Меня тянет к тебе, к этой беззаботной прогулке по облакам. Мой психолог говорит, что всему виной твоя инфантильность и мое желание тебя опекать.
Под ногами колкий пепел ревности. Ее уже нет, и все же она присутствует в каждом холсте и каждой кисти, баночке с краской. Когда мы встретились, ты даже не догадывался, что не свободен. Весь ты – твои руки, ноги, пальцы, мысли – все было в подчинении у безликого идола по имени Искусство. Знаешь, перед тем, как уйти, я сотни раз прокручивала в голове слова, которые поставят точку в наших отношениях. В моей голове лучшими казались «я ухожу от тебя ради искусства», но мой язык смог произнести лишь «не звони».
Я бросаю в сумку разноцветную фату и платье цвета спелой пшеницы. Если бы я могла, то унесла бы еще твою улыбку и твой взгляд в тот день. Радостные возгласы наших друзей и вкус вишневого торта с коньяком. Мне до сих пор кажется, что выковырять вишню из конфет было прекрасной идеей.
Одну за другой я бросаю в сумку наши ссоры, перепалки и слова любви, клятвы верности и обещания, многие из которых так и остались пустыми звуками. Твой вздох весит немного, но я чувствую, как он дрожит в моих ладонях, норовя ускользнуть между пальцами.
За окном раздается звяканье велосипедного гудка, и я вздрагиваю. Из сумки торопится выскочить кошка, которую мы так и не завели. Я шикаю на нее и бросаю сверху подгоревшую отбивную, о которой мы забыли, целуясь под мою любимую песню. Она тоже уже там, где-то на дне, среди твоих теплых объятий и мягкого прикосновения верблюжьего пледа.
Как ягоды, я собираю рассыпанные тут и там слова. Они похожи на длинную нить, и я уже знаю, что будет в конце. Узел, сдерживавший нас, давно распался, но почему так трудно уйти?.. С каждым годом мне все труднее было понять тебя и то, что ты делаешь, но я оставалась рядом. В какой момент я поняла, что все кончено? Мне нужен календарь, чтобы обвести эту дату.
Я забираю с собой твое безразличие и свое молчание, слезы и тщетные попытки что-то изменить. Обернувшись на пороге, обвожу наш – о нет, теперь только твой! – дом взглядом. Больше ничего не осталось. Делаю последний шаг.
Половицы скрипят.
Для них в сумке нет места, и я звоню мастеру.
