Глава 1Ты просыпаешься в саду.
Нет, не в саду — в парке, это парк. Это парк, о котором ты мне рассказывала, тот, в котором ты провела много времени в детстве. Тот самый, с ржавыми качелями и цветами в пруду, тот самый, в котором Снейп много лет назад сказал тебе, что ты особенная.
Он был прав, знаешь. Не только о магии. Ты особенная. Всегда была.
«Джеймс?»
Я здесь. Я говорил тебе, что это случится. Я всегда знал, что это случится. Я просто не хотел, чтобы это случилось так скоро.
«Я здесь».
Ты встаёшь, медленно и неуверенно.
«Где мы?»
«Ты не узнаёшь это место?»
«Это — почему здесь всё так пусто?»
Ты смотришь на меня вопрошающими глазами. У меня застряёт комок в горле, когда я смотрю на тебя, голую, бледную и нервную. Я протягиваю руку не только потому, что хочу утешить тебя, а и потому, что мне тоже нужно утешение. Ты хватаешься за меня. Ты тёплая. Я не ожидал этого и я не уверен, почему.
Я притягиваю тебя поближе к себе, и ты закрываешь глаза.
«Он нас прикончил, да?»
«Да. Да, он сделал это».
«А Гарри?»
«Я… Я не знаю». Я втянул в себя воздух и обвил тебя руками. Ты тёплая. Надёжная. Мягкая. Ничто не представляется реальным, но теперь всё кажется более реальным, чем было до этого. Я думаю о Гарри, где бы он ни был, и всё моё тело пронзает боль потери; часть меня знает, что здесь его нет. Другая часть меня задаётся вопросом, что это значит — но я не позволю надежде уйти.
«Мне страшно», — почти шёпотом выдыхаешь мне на ключицы.
«Мне тоже». Мы стоим здесь, обнявшись, и то, что кажется вечностью — всего лишь момент, как остальные наши жизни и одна секунда.
Ты смотришь на меня. В твоём взгляде тревога, но на лбу смирение. «Назад нет пути, да?»
Я улыбаюсь. Мои зубы выдают тихий унылый скрип, и я знаю, что ты расцениваешь это как «нет».
Ты плачешь, когда начинаешь тянуть меня к качелям. Ты ни о чём не говоришь, но ты и не должна. Я знаю каждое слово, которое ты не можешь произнести — чувствую, как оно остаётся на поверхности сердца.
«С ними всё будет хорошо. Со всеми ними».
«Наверное», — твой голос ломается. Ты не смотришь на меня, просто продолжаешь тянуть по пустой, белой детской площадке.
«Надеюсь».
Надежда — это всё, что теперь у нас есть.
Мы сидим на неудобных пластмассовых качелях, сплетая руки. Я смотрю, как ты ковыряешь землю босыми ногами. Твои глаза ясно смотрят туда, куда смотреть больно.
«Я люблю тебя. Я буду любить тебя до самого конца», — честные и простые слова. Они падают прямо мне в грудь.
«Конец?» — ты смеёшься, хотя твои глаза всё ещё в слезах. — «Это выглядит для тебя как конец?»
«Конец того, что мы имели», — поправляю я. — «Жизнь, которую мы пытались прожить. Наше будущее, наша семья».
Ты сжимаешь мою руку и изгибаешь губы в мягкой улыбке: «Семье никогда не наступит конец. Гарри есть и всегда будет нашим сыном».
«Я знаю», — говорю я, как только мы отталкиваемся от земли, — «но пройдёт много времени, прежде чем мы увидим его снова».
«Надеюсь», — бормочешь ты, и мне жаль, что я не могу поцеловать тебя прямо здесь, прямо сейчас, но мы раскачиваемся и поднимаемся всё выше и выше, а пальцы всё ещё переплетены. Это похоже, как будто мы поплавки в воздухе или поймали дыхание ветра.
«Я люблю тебя», — говоришь ты, и я уже с трудом вижу тебя, потому что всё вокруг становится ярче, крутится быстрее и быстрее.
«Я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю тебя», — и всё исчезает, но — «Я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю тебя», а твоя рука всё такая же тёплая и настоящая в моей. Даже если мир ярко загорится и сгорит, и мы упадём в последний раз, я всё ещё смогу слышать тебя, смогу чувствовать тебя здесь, и когда нас занесёт в небытие, я знаю, что никто из нас никогда не отпустит.
Никогда.
