Глава 1С небольшой кухоньки доносятся громкие голоса, смех и звон столовых приборов: сегодня в доме Андромеды Тонкс праздник, её единственному внуку исполняется семь лет. Тедди, яркое напоминание о своей матери, с самого утра бегает по дому так, будто у него есть моторчик, который никогда не глохнет. А потом, уже ближе к вечеру, приходят гости: Гарри Поттер, крёстный отец маленького Теда, со своей беременной женой Джинни; Рон и Гермиона Уизли; пожилая чета Уизли и их старший сын с женой и маленькой белокурой дочкой, которая младше Тедди на два с половиной года.
Андромеда Тонкс стоит в своей комнате и смотрит на себя в зеркало. За дверью слышится топот маленьких ножек, и вскоре она распахивается, ударяясь о стену.
- Бабушка! - Тедди подбегает к ней. - А мы будем торт?
- Конечно будем, Тедди, но, думаю, немного позже. Пусть твои гости отдохнут, - Андромеда опускается на корточки рядом с мальчиком, так что их лица оказываются почти на одном уровне.
Тедди улыбается. У него сейчас волосы цвета ярко-розовой жвачки, и такие же яркие карии глаза. И он так напоминает свою мать, которую не помнит. И сердце Андромеды Тонкс сжимается от сладкой боли. Женщина старается улыбаться внуку, смаргивая слёзы.
- Тедди, малыш...
- Я уже не малыш, бабушка! - мальчик чуть хмурится, перебивая её, но продолжает улыбаться.
- Но для меня всегда им останешься. Так вот, иди-ка, поиграй в своей комнате с Викторией. Не заставляй девочку скучать одну среди взрослых.
Тедди короткое мгновение раздумывает над словами бабушки, но потом срывается с места и бежит вон из комнаты. Андромеда закрывает за мальчиком дверь и с усталым вздохом опускается в кресло.
Она снова смотрит на себя в зеркало и поправляет тяжёлые тёмные кудри с редкой проседью. Ей только лишь пятьдесят три года, но глубокие морщины на лице старят женщину. Однако, помимо морщин, в ней, казалось бы, и нет ничего неидеального. У неё отличная бледная кожа: без родинок, веснушек и шрамов. Но зеркало, пусть оно и волшебное, не способно показать душу человека. А на душе у Андромеды, наверное, совсем не осталось живого места. Вся её душа изранена, искалечена, изрезана, но не испорчена. Раньше у неё часто болело и сердце, и душа. Но теперь лишь редко узнаются отголоски старой боли: что-то внутри нестерпимо ноет, душа сжимается в маленький комочек, а на тёмных коротких ресницах блестят слезы.
Но Андромеда Тонкс не плачет, только улыбается. Потому что рядом с ней всегда есть Тедди Люпин — добрый, весёлый и чувствительный мальчик. Он никогда не видел, чтобы бабушка плакала. И Андромеда надеется: не увидит.
Но сегодня она всё таки плачет. Ведь Теду семь, и он очень похож на Нимфадору. Он смеётся звонко, как она, и часто меняет внешность, пока что совсем неосознанно. Но скоро он научится контролировать в себе порывы особенной магии, подаренной ему матерью.
Андромеда сидит в кресле, прикрыв глаза. Она совершенно спокойна: руки лежат на подлокотниках, спина горделиво пряма, грудь равномерно вздымается от медленного дыхания, и только лишь ресницы подрагивают. И по щеке одиноко бежит прозрачная слеза.
Андромеда Тонкс плачет впервые за последние семь лет: последний раз она плакала на могиле дочери, так непохожей на себя после смерти. Андромеда никогда не сможет забыть неуклюжую девчонку, вечно хохочущую, совершенно не умеющую спокойно ходить по дому и постоянно что-то роняющую. Нимфадора характером больше была в своего отца — магглорождённого Теда Тонкса. Она совсем не поддавалась строгому воспитанию матери, поэтому, отчаявшись, Андромеда бросила это дело, когда девочке было ещё только восемь лет. Миссис Тонкс никогда не сможет забыть, как её дочь засыпала в этом самом кресле, где сейчас сидит она, обнимая отца за шею тоненькими ручками. Женщина никогда не сможет забыть, как в последний раз прощалась с дочерью: она помнит, как блестели глаза молодой матери. Блестели так, как давно Андромеда не видела. Это были глаза не молодой девушки, живущей в страхе из-за войны, а глаза маленькой девочки, бегающей по улицам с мальчишками-магглами, любящей приключения и таскающей в дом брошенных щенков. Они горели возбуждением перед битвой, счастьем от того, что бездействие осталось где-то позади, и лишь совсем немного — страхом, что она может потерять любимых людей. Нимфадора оставляла мать в пустом доме с маленьким спящим мальчиком на руках. Она лишь коротко прижала к сердцу своего единственного сына, ласково поцеловав его, крепко обняла мать на прощание и растворилась в холодном майском вечере, последнем в её жизни. И Андромеда Тонкс никогда не сможет простить себе, что так легко отпустила свою маленькую добрую девочку на верную смерть.
И она никогда не сможет забыть страшной февральской ночи, когда в этом доме сидели лишь две женщины: она и её дочь. Они сидели в гостиной, не включая свет, и молчали. Было страшно. Тед Тонкс ушёл от них несколько месяцев назад: Министерство объявило в розыск всех магглорождённых, и он скрывался, не желая подвергать опасности жену, беременную дочь и зятя. И в ту ветреную февральскую ночь женщины узнали, что он погиб. Его нашли егеря. Нашли и убили. И Андромеда помнит слёзы дочери, помнит, как сама плакала, но успокаивала дочь, прижимая её к груди. И она помнит надрывный шёпот Нимфадоры: «Я боюсь, мама. Мне так страшно».
Они все боялись. Боялись за себя, за своих детей, за любимых мужей и жён, за боевых товарищей и за семнадцатилетнего мальчика, возомнившего, что он сможет спасти всех. Все боялись смерти. А та, насмехаясь над ними, неслышно бродила внутри каждого дома, настораживая, пугая, заставляя дрожать от каждого шороха. В тот год боялись все, даже самые смелые. А смерть, сначала только пугая, потом приходила по-настоящему, заставляя не спать ночами, проливая горькие слезы в подушку. Тихая паника — вот, что было в доме каждого волшебника. Никто не хотел умирать. Все только боялись и надеялись.
Но всё когда-нибудь заканчивается, и эта война — не исключение. Она принесла с собой тысячи потерь, забрала сотни жизней, в том числе и десятки ни в чём неповинных детей. Она принесла победу, но не успокоение.
Андромеда Тонкс потеряла слишком много: любимого мужа, единственную дочь, зятя, сестру (о которой она почти и не сожалела). Но рядом с Андромедой был маленький Тедди, ради которого она продолжала жить.
- Бабушка? - крохотные ручки коснулись её щеки, и женщина открыла глаза. - Бабушка, ты плачешь?
Голос у Тедди испуганный, неуверенный, тихий, расстроенный. И глаза — большие, тоже испуганные, и по-детски невинно голубые. Он смотрит на бабушку и хмурится, сдвигая светлые брови.
- Что случилось?
И Андромеда качает головой, прижимая к себе мальчика, обнимая его тёплыми старыми руками, нежно, аккуратно, защищая. И мальчик прикрывает глаза, тоже обнимая бабушку.
Они стоят так тихо несколько минут. Потом Тедди на шаг отходит от бабушки.
- Ты плакала, потому что думала про маму?
Тедди — маленький и еще почти ничего не смыслящий в жизни мальчуган. Больше всего на свете он боится, что у него не будет бабушки и крёстного. Он не любит, когда они грустят, и не привык видеть их слёзы. Тедди, на радость всем, не чувствует себя обделённым и почти не грустит. Конечно, как и каждый ребенок-сирота, он спрашивает про родителей, и бабушка с крёстным рассказывают ему правду: что они ушли, чтобы Тедди был счастлив, чтобы он не видел слёз и смерти, чтобы он ничего не боялся. Он грустит, лишь когда находит старые карточки, с которых ему улыбаются родители. Но они рядом, и он это знает.
И Тедди, чтобы бабушка не грустила, впервые рассказывает ей о своих снах, в которых к нему приходит молодая женщина с короткими малиновыми волосами и радостно улыбается. Она ходит с ним по улицам волшебного города и рассказывает о своём детстве, о своей школе, о друзьях и о папе. И о ней, о бабушке, она тоже много говорит.
- Мама, - Тедди узнает в женщине из снов красивую маму, машущую ему со старых фотографий, - говорит, что у неё всё хорошо, и она счастлива. Она, правда, очень скучает по тебе и по мне, но прийти не может. Она тебя очень сильно любит и говорит, что я должен тебя беречь.
Андромеда улыбается и встает с кресла. Тедди берет её за руку, и она спрашивает:
- Пойдем, принесём торт?
Мальчик радостно кивает и бежит вперёд бабушки на кухню за вкусным большим тортом, который она ему приготовила.
Андромеда снова смотрит на себя в зеркало и поправляет темные с редкой проседью кудри. Зеркало, пусть оно и волшебное, не может показать душу человека. И, наверное, правильно, что не может. Потому что с души шрамы никуда не денутся и будут постоянно напоминать о потерях.
А губы могут улыбаться. А о потерях можно не думать и не вспоминать.
