Глава 1Гриффиндор выиграл матч у Слизерина с разгромным счетом. Поэтому теперь общая гостиная факультета разрывалась от оглушительных криков, песен и запаха перегара.
Мне абсолютно не хотелось присоединяться к общему празднику, потому что в моей жизни был далеко не самый веселый период.
Я сидела в углу, на своем любимом кресле, и в очередной раз вглядывалась в помятый листок в клеточку, вырванный из обычной маггловской тетради.
Лили!
Пишу тебе, потому что у меня есть небольшая просьба. Если тебе хоть немного не наплевать на мое будущее, то, я надеюсь, ты исполнишь ее. Я хотела попросить тебя остаться в своей чокнутой школе на Рождественские каникулы, так как мы с родителями хотим поехать в Шоттландию вместе с семьей Вернона. Родители хотели взять и тебя, ведь это якобы «семейный праздник», но я настояла на том, чтобы Вернон и его родня не видели тебя как минимум в ближайший год, иначе, я боюсь, они расторгнут помолвку (ну, ты же понимаешь: если они узнают о твоем уродстве…). Родители почему-то недовольны таким раскладом; думаю, они жалеют тебя, ведь все-таки считают тебя своей дочерью (ну, мое мнение на этот счет ты знаешь: наверняка тебя перепутали в роддоме с моей настоящей НОРМАЛЬНОЙ сестрой). В любом случае, Вернон не их жених, а мой, так что это я буду решать, кто поедет с нами в Шоттландию, а кто – нет. Поэтому ты остаешься в школе на каникулы. Заранее спасибо тебе за понимание.
Веселого Рождества!
Петунья.
- Невежливо оставаться в стороне, Эванс, когда весь факультет празднует, - услышала я знакомый голос рядом.
Подняв глаза, я обнаружила Джеймса Поттера. В голубой клетчатой рубашке и маггловских джинсах, с бутылкой огневиски в руках, он развалился в кресле напротив и смотрел мне прямо в глаза.
Я совершенно не хотела ссориться с ним сейчас, а поскольку любой наш разговор именно так и заканчивался, то я решила просто промолчать, надеясь, что он сейчас пару секунд посидит, а потом пойдет веселиться дальше. Но Джеймс продолжал изучать меня взглядом, не забывая подносить к губам бутылку.
- Поттер, я не в настроении, - вяло ответила я, подразумевая, что мне не хочется ни праздновать, ни устраивать с ним дискуссий.
- У тебя что-то случилось? – лениво, растягивая слова, словно его это ничуть не волновало и спрашивал он только из вежливости (на самом деле скорее всего всё так и было, ведь какое ему дело до моих проблем?), произнес Джеймс.
Я просто кивнула, не желая распространяться о том, что моя родная сестра в какой-то степени выгоняет меня из дома.
- Знаешь, что мне в таких случаях обычно помогает? – спросил Поттер.
Я вопросительно подняла глаза на него.
Он протянул мне бутылку.
- Поттер, я не буду напиваться. Это не решит ни одну из моих проблем, а только создаст новые, - я сразу отвергла его бредовую идею.
- Да ладно тебе, Эванс, всего один глоточек. Я не собираюсь тебя спаивать, просто это реально помогает чуть-чуть отвлечься от переживаний. От одного глотка тебе плохо не станет, зато будет чуть-чуть веселее, и проблемы отойдут на второй план, поверь мне, - лениво говорил он, и чувствовалось, что он уже сам довольно пьян.
- Откуда ты можешь знать, что бывает после одного глотка? Мне казалось, ты никогда этим не ограничивался на ваших вечеринках, - скептически произнесла я. Все знали, что Мародеры – мастера по всяким шалостям, но это только на первых курсах они были забавными и безобидными, теперь же достать алкоголь и устроить пьянку было для ребят обычным делом.
Поттер усмехнулся:
- Это да. Но все ведь с чего-то начинали. Когда-то мне хватало и одного бокала шампанского, чтобы забыть обо всех проблемах.
«Можно подумать, у тебя так много проблем» - думала я. Родители его обожают, все девушки в него влюблены, у него есть друзья, которые готовы жизнь за него отдать… Он богат, красив, чистокровен…
- Поттер, у меня проблемы посерьезнее, их не решить даже ящиком водки.
- Ну ты хотя бы попробуй… - Поттер пожал плечами.
Секунду я решалась.
- Ладно, давай сюда свою бутылку.
Джеймс протянул ее мне, и я отчаянно сделала глоток.
- Смотри-ка, Эванс, мы, можно сказать, уже поцеловались, - довольно протянул Поттер.
- Сдурел, что ли? – я была возмущена. Что он там себе навоображал? Совсем уже пьяный, что ли?
- Ну смотри, - терпеливо начал он свое объснение, - я пил из горла у этой бутылки, там осталась моя слюна, теперь ты пьешь из горла, и там остается твоя слюна, наши слюны соединяются, и…
- Фу! Поттер, замолчи! – не выдержав, я шлепнула его по руке, пока он ржал, а теперь он раскрыл рот, будто возмущается, и стал шутливо тереть то место, куда я его ударила, словно ему больно, смеясь еще сильнее. Я тоже засмеялась.
Я? Хихикать с Джеймсом Поттером? Вы шутите?!
Ох, похоже, огневиски уже ударило мне в голову. И это всего-то с одного глотка… Продолжать нельзя!
- А это пойло довольно вкусное, - заметила я (что я несу?!) и в противовес тому, о чем подумала секунду назад, сделала еще один глоток.
Зачем я это сделала?
- Я знал, что тебе понравится, Эванс, - ухмыльнулся Джеймс. – Вообще мне кажется, где-то в глубине тебя сидит бунтарка, которая отчаянно рвется на наши вечеринки и мечтает шалить вместе с Мародерами. Ты просто притворяешься, что тебе это не интересно.
- Ты хочешь сказать, что в душе я непоседа, но выгляжу как заучка, зануда и вообще вся такая правильная, да? Так вот, ты жестоко ошибаешься, Джеймс Поттер, я и не пытаюсь скрывать свою бунтарскую натуру! – и в доказательство своим словам я снова приставила к губам бутылку огневиски и сделала еще несколько глотков, в результате чего, оторвавшись от горлышка, я закашлялась и чуть не подавилась. В горле чувствовалась горечь, а по груди разливалось тепло, и все ощущения стали слишком резкими, я поморщила лицо. Кажется, мне нельзя пить так много залпом.
- Эй, Эванс, поосторожнее, - Поттер, не вставая с кресла, протянул руку вперед и отобрал у меня бутылку. – Всё, хватит тебе. Ты и так уже забыла о своих проблемах.
- Потттер, дай мне еще!
Я только-только начала чувствовать себя немного лучше.
- Нет, Эванс. Мы договаривались только на один глоточек.
- А тебе жалко, что ли? А, ну понятно, ты взял эту бутылку для себя и не хочешь делиться, да? Ладно, я сама найду себе что-нибудь.
Я решительно встала и уже сделала первый шаг к столу за алкоголем, как вдруг Поттер, забыв про всю свою вальяжность, которую демонстрировал тут уже несколько минут, быстро подскочил на ноги и схватил меня за запястье. Я остановилась.
- Не горячись, Эванс. Мне не жалко, просто тебе на утро плохо будет, - миролюбиво предупредил он, не отпуская тем временем мою руку.
- Мне уже сейчас плохо, Джеймс, - тихо и отчаянно произнесла я.
С чего вдруг я назвала его по имени?
С чего вообще я раскрываю перед ним душу? Говорю о том, как я себя чувствую… Что со мной?
Поттер, продолжая держать меня за запястье (почему я до сих пор не скинула его руку с себя?), потянулся другой рукой за бутылкой, оставшейся на его кресле, а затем протянул ее мне.
- Хорошо, пей. Но только под моим контролем.
Кем он себя возомнил? Он мне не отец, не брат и не… Не парень. С чего он взял, что имеет какое-то право контролировать меня? С чего он взял, что мне вообще нужно, чтобы меня кто-то опекал?
Но я промолчала. Мне было плохо, потому что люди, в которых текла моя кровь, не захотели видеть меня на каникулах, а человек, с которым я шесть лет ежедневно ругалась, неожиданно заботится о моем физическом и моральном состоянии. И я не хотела ругаться с ним сейчас.
Я молча взяла у него из рук огневиски и, глядя прямо ему в глаза, поднесла ее к губам.
Я жадно пила, не отрывая от Поттера взгляда, словно делая ему вызов, будто утверждая: «Да-да, я еще и не на такое способна». Он понял этот взгляд и усмехнулся.
- Ты так залпом-то всё не пей, Эванс, - предупредил Джеймс, и, когда понял, что я не собираюсь слушаться, сам оторвал бутылку от моего рта, чуть не пролив содержимое.
Я не стала сопротивляться. Не потому, что поняла, что мне уже хватит, а потому, что неожиданно почувствовала дикую слабость, я была просто не в состоянии бороться за эту проклятую бутылку или спорить с Поттером.
Забрав у меня огневиски, Поттер сел в свое кресло и стал внимательно наблюдать за мной. Я почувствовала неловкость от того, как он пялился на меня, но вместо того, чтобы отдать ему алкоголь, подняться в девичью спальню, задернуть изнутри балдахин своей кровати, расплакаться, потом заснуть, а на утро проснуться бодренькой, я стала пить.
Не знаю, сколько мы с Поттером выпили, но после этой бутылки появилась вторая, потом еще несколько стаканчиков, потом еще и еще…
«Лили! Остановись!» - шептал мой внутренний голос, который я заглушала очередным стаканом какого-то вина.
Я пьяная. Я знала, что я была пьяной, но ничего уже не поделаешь.
Боже мой, я напилась с Джеймсом Поттером.
Как я могла это допустить?
В голове проносились пугающие мысли, мое слишком живое воображение уже рисовало картины, где Поттер, отчаявшись получить мое согласие на свидание, страстно впивается губами в мою шею и трогает такие части моего тела, к которым я и сама стесняюсь прикасаться. Конечно, он специально напоил меня, теперь он воспользуется тем, что я не в состоянии даже на ногах стоять. Я даже не смогу от него сбежать, боже мой!
Страх охватил меня, я попыталась встать и незаметно подняться в спальню девочек, пока он занят разговором с каким-то пятикурсником, но мои попытки не увенчались успехом. Клянусь, я не могла даже пошевелить ногой, не говоря уже о том, чтобы встать на нее. Хотя это было странно, потому что мыслила я довольно трезво. Ну, относительно трезво для человека, который выдул напополам с Поттером две с лишним бутылки огневиски, потому что моя сестра стыдится меня, не признает, что мы родственники, считает уродкой с какими-то генными мутациями и желает, чтобы я навсегда осталась в своей уродской школе, а ведь я переживаю за нее и за родителей, которые даже не смогут себя защитить, если Тот-Кого-Нельзя-Называть придёт за ними, как и за всеми остальными магглами, ведь мне даже не хватило смелости рассказать им обо всех ужасах, которые происходят в моем мире. Черт подери, как мой мозг может выдавать (пусть даже и не вслух) такие длинные предложения после такого количества алкоголя?! Кажется, огневиски сказалось только на моем физическом состоянии. Значит ли это, что у меня настолько крепка сила духа и воли, что её не сломать какой-то жалкой выпивкой?..
У-у-у, меня понесло…
Из философских размышлений меня вывел негромкий голос Поттера:
- Ну что, тебе стало легче?
- Нет, мне все равно тяжело, - упрямо возразила я, хотя на самом деле мне немного полегчало. Но я не хотела соглашаться в чем-то с Поттером.
- Ты можешь выговориться, если тебе это помогает. Я хороший слушатель.
- Поттер, ты, по-моему, считаешь, что ты хорош абсолютно во всём, однако добрая половина твоих заслуг преувеличена тобою или же твоими многочисленными поклонницами с третьего курса, - ответила я, понимая, что сейчас Джеймс не давал мне повода грубить. – Ты слишком высокого мнения о себе.
Поттер даже бровью не повел, просто смиренно кивнул и стал молча смотреть на меня.
- И что это значит? – возмутилась я. – Ты не собираешься со мной спорить? Не будешь отрицать то, что я сейчас сказала?
Кажется, я специально хочу с ним поссориться.
- Эванс, ты пьяна. А это значит, что я не собираюсь прислушиваться ко всему бреду, который ты в таком состоянии будешь нести, - терпеливо объснил Джеймс, хотя выпил не меньше, чем я. Видимо, у него уже иммунитет.
- Может быть, мое нетрезвое состояние заставляет меня говорить именно то, что я на самом деле думаю? – медленно произнесла я, внимательно наблюдая за его реакцией.
- Ага, - равнодушно кивнул Поттер.
- Почему ты не обращаешь внимание на то, что я говорю? Почему меня никто не слушает?! Мне плохо! – отчаянно крикнула я так, что половина гриффиндорцев, несмотря на громкую музыку, обернулась в нашу сторону. Я замолчала, Поттер тоже не издавал ни звука, и после двух секунд абсолютной тишины все продолжили веселиться, снова поднялся шум, и на нас с Джеймсом уже не обращали внимание.
- Что у тебя случилось? – тихо спросил он.
Я взглянула ему в глаза и, подумав, что он, кажется, действительно беспокоится обо мне, достала из кармана письмо Петуньи и протянула его Джеймсу.
Он наморщил лоб и стал читать. По мере продвижения его взгляда по тексту брови Поттера поднимались всё выше и выше, а глаза расширялись. Дочитав, он поднял глаза на меня.
- Серьёзно? Это твоя сестра? – он недоуменно смотрел на меня, а я лишь неловко кивнула. – Подожди пару минут, ладно? Я только быстренько накатаю родителям письмецо с благодарностью за то, что не родили мне братика даже несмотря на мои упорные просьбы, сбегаю в совятню, отправлю и вернусь, - быстро сказал Джеймс с абсолютно серьезным лицом.
Это он шутит так?
- Не смешно, - равнодушно сказала я.
Поттер улыбнулся.
- Ну ладно, я пытался поднять тебе настроение, но тут, видимо, совсем тяжелый случай, - произнес он, а я задумалась о том, что он имел в виду: что моя проблема с сестрой – тяжелый случай или что у меня с чувством юмора – тяжелый случай?
- Самое ужасное, - начала я, раз уж Поттер сам напросился быть слушателем, а мне неожиданно захотелось выложить всё, о чем я думаю, – что даже родители, похоже, теперь на ее стороне. Они всегда защищали меня от ее нападок, наказывали ее, когда она меня оскорбляла, а теперь просто молча согласились. Невероятно! Я теперь…
Я замолчала. Я хотела добавить, что теперь я чувствую себя чужой в этой семье, но у меня язык не повернулся сказать такое о родителях, о милых маме и папе, пусть даже Петунья оказалась им дороже, чем я.
- Слушай, ну они же ваши родители, они не могут быть заодно с ней против тебя или заодно с тобой против нее, они же любят вас обеих, - словно прочитав мои мысли, возразил Поттер.
- Не знаю, - неуверенно ответила я. – Когда у меня будет семья, я лучше настрою детей против себя, чем друг против друга. Пусть лучше дружат против меня, но зато дружат между собой.
Джеймс как-то загадочно улыбнулся.
- Не волнуйся, Эванс, даже если наши дети будут настроены против тебя, я-то всегда буду с тобой. Ну и с нашими детьми, конечно, тоже. Уж я-то точно буду им лучшим другом. Будем вместе играть в квиддич, заниматься разными шалостями…
У меня глаза на лоб полезли.
- Поттер, ты что там себе напридумывал?! Какие еще наши дети? Да я и на свидание с тобой никогда в жизни не пойду! – категорично заявила я.
Улыбка пропала с лица Джеймса.
- Никогда не говори никогда, - произнес он, но как-то грустно, без надежды, словно он сказал это просто потому, что больше нечего ответить, а не потому, что он на самом деле так думает.
Мне стало жаль его. Что если он действительно влюблен в меня? Ведь я никогда раньше даже не допускала такой мысли, я была уверена, что я для него как запретный плод, потому-то он за мной и увивается. Я всматривалась в лицо Джеймса и не могла не признать, что он красив. Красив не как Сириус, с его правильными чертами лица, идеальным профилем, ровным носом безупречной длины и формы, тонкими губами и глубокими голубыми глазами. Нет, Джеймс красив как-то по-своему, его внешность далеко не идеальна, но его лицо меня почему-то завораживало. Оторвавшись от его карих глаз, я чуть опустила взгляд и уставилась на его губы. Интересно, какие они на вкус?
- Не отчаивайся, Джеймс, - тихо сказала я, хотя, возможно, он и не отчаивался, а был уверен, что рано или поздно я к нему прибегу. Во всяком случае, так можно было судить по этой его последней фразе. Но теперь мною роководило сочувствие к бедному Джеймсу, страдающему от безответной любви ко мне, и страсть. – Хочешь, я тебя поцелую?
Джеймс резко изменился в лице. Его симпатичная физиономия превратилась из печальной в удивленную, потом восхищенную, затем обалдело-счастливую, а после этого неожиданно приняла разочарованный вид.
- Нет, Эванс, - голос у него был хриплым. Он откашлялся. – Не хочу.
Что?!
- Я знаю, что это говоришь не ты, а алкоголь. Я не воспользуюсь тем, в каком ты сейчас состоянии, да и это совсем не то. Так что я, пожалуй, подожду, пока ты действительно не захочешь этого сама, - тихо произнес Джеймс.
Я хотела этого.
- Не будь таким занудой, Поттер! – я встала, подошла вплотную к нему, секунду помедлила, а затем села к нему на колени, обхватив рукой за шею, и прижалась губами к его рту.
Джеймс дернулся, будто по нему прошел ток. Сжал губы, словно не хотел впускать меня, но я, будто точно зная, что должна сделать, чтобы заставить его ответить мне, поёрзала у него на коленях, еще теснее прижалась телом к его груди, и он, шумно выдохнув, сдался. Раскрыл рот, словно хотел не подчиняться мне, а владеть моими губами, обхватив их полностью. Поттер крепко обнял меня за талию, будто боялся, что я убегу. В этом объятии было что-то судорожное, жадное, испуганное. Так утопающий, наверное, обнимает соломинку – свою последнюю слабую надежду на спасение. Он целовал меня, одной рукой придерживая за затылок, чтобы мое лицо было всего в паре миллиметров от его. Вторая его рука теперь уже, будто решив не зацикливаться на моей талии, судорожно передвигалась по спине, задерживаясь на пояснице и делая робкие попытки спуститься чуть ниже. Неужели он… как бы это сказать… без «взрослого» опыта? Нет уж, конечно. На них с Сириусом ведь все девушки вешаются. Выходит, Поттер только ко мне боится прикоснуться… кхм… в неположенном месте? Я его совсем не привлекаю? Тогда какого черта я сижу у него на коленях? Всё, ухожу. Да пошел он!
Тем не менее, ни он, ни я никуда не пошли. Мы продолжали страстно целоваться на кресле в общей гостиной Гриффиндора, где вокруг было полно однокурсников. Не отрываясь от его губ, я расстегивала верхние пуговицы рубашки Джеймса и жадно проводила ладонью по его груди. Он тихо постанывал. Мои губы спустились на его шею. Он издал стон, прикрыл глаза и откинул голову назад.
Мне нравилось, что я вызываю в нем такие чувства. Мне нравилось, что я его возбуждаю. Мне нравилось, что он не в состоянии даже глазом моргнуть, когда я его целую. Мне нравилось доставлять ему удовольствие, пусть даже другие девушки доставляли ему более… кхм… откровенное удовольствие. Мне было плевать, что вокруг толпа людей. Нет, мы были там вдвоем, остальное – лишь шум, фон, совершенно не значимая для меня реальность. Мне плевать, что эти люди удивленно смотрят на нас. Я только хотела, чтобы этот момент не заканчивался.
Интересно, я всё это чувствую из-за того, что я пьяна, или это всегда сидело в глубине меня?
Я целовала его шею, глядя вверх, на его лицо, которое в таком состоянии казалось еще красивее. Когда мои губы опустились до ямочки между его ключицами, Джеймс резко распахнул глаза. Я даже вздрогнула от неожиданности; все это время я наблюдала за его лицом, и оно вдруг неожиданно совершенно изменилось. Поразительно широко открытыми глазами Поттер уставился на меня, а я лишь улыбнулась и, отодвинув ворот уже расстегнутой рубашки, стала целовать его голое плечо. Его глаза, казалось, собирались вылезти из орбит. Он схватил меня за плечи и довольно сильно оттолкнул. Чтобы не упасть от такого резкого толчка мне пришлось схватиться за подлокотник его кресла. Я выпрямилась и встала прямо перед Джеймсом. Он стал судорожно застегивать рубашку.
- Ты что делаешь? – я была в недоумении. Симпатичная девушка сидела у него на коленях и целовала его везде, где только могла достать, а он взял и оттолкнул… Ему не понравилось? Я ему неприятна?
Поттер поднялся и встал прямо передо мной, держась руками за голову.
- Черт, черт, черт, Эванс, какого Мерлина ты делала всё это? – выкрикнул он, зажмурился и схватился за свои торчащие во все стороны, лохматые, но, боже, безумно красивые пряди черных волос. Черт подери, как я могу называть красивыми волосы?! Но они красивы, как и всё остальное в Джеймсе.
Он шевелил губами, словно говорил сам с собой. Я, конечно, не мастер читать по губам, но я точно различила там слова «черт», «зачем» и «провались оно всё!». Я опешила.
- Я п-п-росто… мне… я р-р-ешила, - я не знала, что ответить, и, заикаясь, думала о том, что его губы просто созданы для того, чтобы целоваться.
- Всё не так! – прорычал Поттер и с силой пнул кресло. Разумеется, кресло оказалось сильнее, чем его пальцы на ногах, и, охнув, он стал подпрыгивать на другой ноге. Допрыгав, он уставился на меня и, подняв указательный палец в мою сторону, отчетливо произнес:
- Ты ничего не понимаешь, Эванс! Да, я хочу поцеловать тебя еще со второго курса. Да, я с ума по тебе схожу уже пять лет. Но это, черт, не значит, что я хотел бы, чтобы наш первый поцелуй состоялся вот при таких обстоятельствах, когда ты пьяна в стельку!
Я смотрела на Джеймс и не знала, что сказать. А он романтик, однако.
- Я… я не пьяна, - мой тихий голос резко контрастировал с его криками.
Джеймс даже не обратил внимание на мои слова.
- Черт! - почему он все время чертыхается? Это у него вредная привычка такая? Огневиски вносило в мою голову какие-то странные, совершенно неуместные мысли. Он снова схватился за голову и, опустив голову, будто разговаривая сам с собой, продолжал: - Как я мог позволить тебе делать это? Черт, какой же я дурак, я подонок! Как я мог воспользоваться твоим состоянием? - бормотал он себе под нос, но я всё слышала.
Я подошла к Джеймсу очень близко и положила ладонь ему на грудь.
- Эй, - позвала я, и его взгляд переместился со своих ботинок на меня. – Ты не воспользовался тем, что я пьяна! Я сама этого хотела. Да, Джеймс Поттер, я хотела тебя поцеловать! – восклинкула я, когда в его глазах мелькнуло удивление. Я тихо продолжила: - Ты не подонок. Ты хороший, очень хороший.
- Раньше ты и сама называла меня козлом, - негромко напомнил Джеймс, но уже с еле заметной улыбкой.
- Это было раньше. А теперь, когда ты помог мне забыть о моих проблемах, выслушал меня, да еще и… кхм… вызвал во мне новые ощущения, - Джеймс самодовольно ухмыльнулся (какого Мерлина я рассказываю ему о том, что он меня привлекает? ну ладно, даже возбуждает…), - теперь я не могу относиться к тебе так, как прежде… - я смущенно улыбнулась и опустила голову.
- Значит ли это, что теперь у нас совсем другие отношения? – хитро улыбнулся он.
- Ну разве что пока я не протрезвею… - тем же тоном ответила я.
Джеймс вздохнул.
- Ладно, Эванс, я знаю, почему ты так себя ведешь. Я не дурак. Я понимаю, что будь ты и сейчас трезвой, ты бы так ласково со мной не разговаривала… Да вспомни хотя бы, как ты со мной обращалась в начале нашей… как бы выразиться… маленькой вечеринки. Я понимаю, что завтра ты будешь относиться ко мне точно так же, как и обычно. Возможно, даже хуже. Ну знаешь, что-нибудь вроде «Поттер! Какого Мерлина ты меня споил?! У меня голова раскалывается из-за тебя, ублюдок!..», - я засмеялась, и он тоже.
- Возможно, так и будет. Но это уже будет завтра. А сегодня я не хочу думать о грустном, - сказав это, я просто обняла его с мыслью «Мерлин, я же завтра сгорю со стыда!».
Собственно, так и было. На утро я проснулась с чувством стыда, тазиком и головной болью. Вы думаете, тот вечер стал началом моей великой любви к Джеймсу Поттеру? Разумеется, нет. Я еще целую неделю боялась ему даже в глаза смотреть. Но тот вечер заставил меня осознать, что Джеймс Поттер может помочь и выслушать, а еще забавно пошутить и поднять настроение (ну, о том, что он хорошо целуется, я и раньше догадывалась, так что это не стало для меня открытием, в отличие от всего остального, что я перечислила). Осознание его положительных качеств это уже кое-что. Возможно, это был наш первый шаг к романтическим отношениям. Вторым шагом стал букет цветов на моей прикроватной тумбочке через пару дней после того вечера. Ну а последний шаг сейчас лежит в кроватке и ждет, когда придет папа и, заглянув в его зеленые миндалевидные глаза, взъерошит черные, лохматые, но такие же, как и у папы-Джеймса, безумно красивые волосы!
