Глава 1Долгими минутами в жизни всегда становятся минуты ожидания. Они даже длиннее часов — тех самых, которые ты проводишь рядом с хорошей компанией или просто дорогими тебе людьми… или с
ней. Я постоянно глядел на медленно ползущую секундную стрелку наручных часов. Так и хотелось подвести их вперед.
Заморосил мелкий дождь. Я плотнее закутался в пальто, приподняв воротник, и немного ссутулился, принявшись расхаживать взад-вперед. Согласитесь, осень — это самое противное время года. Такая неопределенность в погоде словно была отголоском моей собственной. Черт, даже погода знает, какой я придурок.
Подняв голову, я зачем-то принялся всматриваться в небо — такое же серое, как и все проходившие мимо люди, спешащие после работы в своих серых плащах, с серыми лицами и серой жизнью. Как поздно, оказывается, может дойти до человека истина, и совсем не важно, что мне только двадцать восемь. Поздно, потому что в жизни я упустил самое важное — свое счастье. Ее, кстати, зовут Гермиона…
Какое сегодня число? Ах, да… Двадцать первое ноября. Двадцать первый день я горю на костре, и все, что мне остается, это увидеть ее завтра в белом платье, тепло обнять при встрече, чтобы насквозь пропитаться ее запахом, — ведь это единственное, что я смогу забрать с собой, когда она уйдет к
нему, — а затем легко солгать, что нужно убегать на работу.
Грустно? А все потому, что я идиот. Она всегда была восхитительной настолько, насколько я был к этому слеп, и лишь первого числа этого месяца, я разглядел ее по-настоящему. В тот день, когда мы встретились — совершенно случайно в Министерстве Магии. Она пришла туда устраиваться на работу, после того, как закончила магистратуру в Париже.
Гермиона подошла первая, потому что мне не хватило мужества, и безукоризненно вежливо со счастливой улыбкой поприветствовала меня. А я так опешил, что не мог выдать ничего связного и логичного, лишь глупо улыбался, всматриваясь, всматриваясь и всматриваясь в ее лицо так, будто видел эти черты впервые, будто в них проступило то, чего раньше я никак не мог заметить — это ее особое очарование и обаяние. Неужели она когда-то робко открылась мне, признавшись, что я ей нравлюсь? Сейчас эта мысль казалась мне настолько безумной и неправдоподобной, что я засомневался, было ли это на самом деле.
Почему тогда все так сложилось? Чего я боялся? Может, если бы я не знал ее, все было бы намного проще? Если бы она не была моим другом, а просто проходившей мимо девушкой… Но если бы мы были незнакомы, едва ли она вообще обратила бы на меня внимание. Просто мне «везет» по жизни. Это ж я.
Тут я заметил молодого человека, одетого в кожаную куртку. Он проскочил через улицу и двигался в мою сторону.
Наконец-то. Я ждал уже около часа.
Его зовут Алекс. Алек-гребаный-победитель-Макалистер. Он тот, кому повезло больше. Они вместе учились в магистратуре, и, по слухам, он долго добивался ее… Интересно, почему она отказывала? Что ей мешало? Подсознательно я надеялся, что, возможно, только может быть, она все еще что-то ко мне чувствовала. Я не мог утверждать, но от этой мысли теплело в груди.
Силуэт становился все ближе, и я понял, что обознался. Человек прошел мимо, и я вновь остался на растерзание собственным мыслям о ней.
В этот день — день первой встречи, после долгой разлуки — мы решили пойти в бар всей компанией и посидеть, вспоминая о веселых годах учебы. С друзьями я начал чувствовать себя увереннее, но по-прежнему не мог проронить ни одного колкого замечания в ее адрес — это то, что я порой любил делать раньше. Она не чувствовала себя лишней среди нас, хоть и не пошла учиться с нами дальше, а, наоборот, с удовольствием вспоминала годы учебы в Хогвартсе, с интересом слушала забавные истории о наших буднях и весело делилась своими переделками в Париже.
В конце вечера я решил пройтись и ненавязчиво предложил проводить ее. И вот тогда-то, прогуливаясь с ней по ночному городу, я понял, что пропал, и мне уже не выбраться и не избавиться от этих чувств. Как же это все поздно. А жизнь, и вправду, подобна бумерангу… И тогда же я впервые встретился с Алексом. Конечно же, он лучшая кандидатура, и теперь он будет заботиться о ней, так что мне нет там места. Я потерял его почти восемь лет назад.
Макалистер постоянно звонил ей, и это, пожалуй, единственное досадное обстоятельство, омрачившее тот вечер прогулки, не считая, разумеется, самой встречи с этим типом, когда я довел ее до самого дома. Он вышел к нам навстречу и сухо поздоровался со мной, когда Гермиона представила нас друг другу.
Как пить дать, он не понимает ее. Она другая… наша. Мы вместе пережили войну, а эти парни — да они же ни черта не смыслят!..
И что она в нем нашла?! Заурядность, слегка надменно подумал я об этом ее женихе.
Женихе… Мать вашу…
Мне было плевать, что он там думает. Я начал писать ей. Каждый день. Сначала было весело, а потом она все реже отвечала мне, и это доводило до исступления. Она стала такой необходимой, как воздух. Ну почему в этой жизни мы слишком поздно понимаем ценность каких-либо вещей или ситуаций, а потом тянемся к прошлому, скучая так, что хоть волосы на себе рви? Пусть бы лучше я не встречал ее тогда — первого числа… Пусть бы лучше не встречал никогда.
Наконец я набрался смелости и предложил вновь повидаться. Это было семнадцатого числа. «НЕ свидание», как обозначил я тогда, просто в шутку. Она улыбнулась. Как-то слишком грустно, но затем почти сразу натянула на лицо маску беззаботности. «Это хорошо», — весело бросила она. Да, я знал, что на следующей неделе у нее свадьба, но мой эгоизм был выше меня. В этот день я делал все, чтобы она поняла, как я сожалею о том, что не ответил на ее чувства раньше. Мне так хотелось донести ей, что я был слепым и глупым, но не теперь. Теперь я прозрел, хоть и остался таким же кретином. Словом, делал все! Только не говорил ей этого напрямую.
Как жаль, что с ней не я, а он… Я никогда не любил так, как люблю сейчас, но даже сейчас умудряюсь быть непроходимым эгоистом. Я узнал — наконец увидел — какое впечатление произвожу на нее, и это не могло не тешить моего самолюбия, но лучше бы она надавала мне пощечин и велела убираться из ее жизни, ведь я опять все только порчу. Тогда, в прошлом, — ее надежды, а теперь — ее настоящее. И нужно бы смириться с ее выбором, ведь она все уже решила, но что-то в груди не давало этого сделать, и я снова звонил ей и без конца писал… пока трубку не взял этот ее Макалистер, и на другом конце провода не послышался холодный ответ. Слово за слово, и вот он назначил встречу, потому что «надо поговорить».
И черт знает, до чего мы сегодня с ним договоримся.
Он сильно опаздывал, но я даже не думал двигаться с места. Сегодня двадцать первое число, а завтра ее свадьба, которую я уже обрисовал себе до мельчайших подробностей, хоть и никогда не страдал мазохистскими наклонностями.
Стук каблуков вырвал меня из этих мыслей, словно бы втянув обратно в реальность. Шаги за спиной все приближались, а потом кто-то остановился позади меня.
— Рон… — позвал тихий изнуренный голос. Ее голос.
Я быстро обернулся и увидел любимое лицо. Это все, что она сказала мне. И тут я понял, почему она смотрит на меня с такой тоской и болью, почему у нее заплаканные глаза, почему так часто дышит, и почему Макалистера долго не было. Его вообще больше не будет. Она рассталась с ним.
Я сглотнул, внимательно глядя на нее, а она порывисто обняла меня. Прижав к себе, я почувствовал ее тепло, такое долгожданное и родное.
Я совершал много ошибок в жизни, и никогда у меня не было шанса исправить их, потому что мне
нужно было их совершить. Но
это — это второй шанс. Посланный сколько не для меня, а для нее, потому что именно она этого заслуживает, а я… Я уже никогда не отпущу ее, если она сама меня не попросит.
