Глава 1Звонко журчащий ручеёк прерывает идиллию Запретного леса, недалеко разносится гулкий хохот шумливых ребят, играющих в квиддич. Витающая по зелёному мху девочка звенит своим ожерельем из-под крышек от сливочного пива, которое продаёт в «Трёх Метлах» милая, даже чересчур, Мадам Розмета.
Босыми ногами неслышно, словно охотник, ступает по чуть прохладной, мягкой траве, пахнущей мятой и мелиссой. Лунные нити окутывают девушку, тихонько напевающую себе под нос мелодию, придуманную на ходу.
Сквозь чарующие чащобы леса прорезаются косые светло-розовые лучи, играют весёлыми бликами по лицу Луны. При свете нежной красноты заката, расползающейся по иголочкам елей, она кажется ещё более бледной, чем обычно. Должно быть, она смахивала на призрака.
Она была душой этого леса, его дымом, витающим по неведомым дорожкам, с браслетами, что звенели золотистыми колокольчиками мелодией длинных елей и деревьев. Луна оделась пахучим туманом, плывшим за ней по пятам, словно мантией-невидимкой, и слушала пряную тишину.
В плавленом серебре волос теряется венок, проступающий нежными тонами полевых цветов и трав. Солёные волны в серо-голубых глазах, завораживая своим блеском, отдавали морской синевой и накрывающим туманом. Белая кожа – первый снег в зимнюю ночь. Воздушное платьице развевается пёстрым веером, пряча в себе цветастые ленты, спускающиеся от плеч к самому подолу юбки. Тонкие и изящные руки плетут венок, то и дело вплетая в него новые душистые травы.
Девочка-волшебница плывет по коротким дорожкам, петляет – медленно, неторопливо, так основательно, боится спугнуть синих светлячков. Луна с упоением думает о том, как сладко спать в этой перине из мягких трав, вдохнув полной грудью хрустальный воздух и раскинув в стороны руки, будто сильно-сильно хочется обнять весь мир. А в воздухе проскальзывает малиной.
Девушка заглядывает в сумку, накинутую через плечо, интересуясь, сколько осталось ещё брошюрок с объявлением о пропаже её вещей. Луна не хочет расстраивать ребят, но всё-таки эти вещи ей ещё понадобятся, поэтому нужно их забрать. Она успокаивает себя тем, что им, наверное, было весело, а это - главное.
Луна навастривает уши, принюхивается, зажмуривает глаза, услышав, как злобно шуршат докси в своих тёмных норках. Небось, сейчас прячут глубоко в землю её жёлто-зелёные ботинки.
- Плохие-плохие докси, - бормочет, прыгая с камня на камень.
Под босыми пятками тихо шелестит гладью сентябрьское золото, щекоча девушке ноги. Они тихонько смеётся, и запевает песенку о таких красивых листьях – платьях осени. Голос у неё – чистый, звенящий, нежный-нежный, льётся и льётся, словно горный ручей, овеянный тенью могучих деревьев.
Она кликает солнце, поднимая безликие глаза к строгому, чуть нахмурившемуся небу. Девочка-птичка парит по лесу, раскрывая свои жёлто-рыжие крылышки, тонет в печально-уставшей тишине. Луна мечтательно закрывает глаза, прислонив ладошку к шершавой коре тёплого дуба.
Девушку возвращает в реальность внезапный звук, разъедающий воздух. Он был похож на хохот шелестящих листьев, подумалось Луне. Этот звук показался ей слишком знакомым, таким родным, его ни с чем не спутаешь. И пах он звонко – чем-то морозным и осенним одновременно, чем-то грустным и весёлым, чем-то теплёхоньким, как потухшие огоньки за рекой.
Мозгошмыги внутри бьются, требуя пронестись на место появления сего причудливого и невозможного звука. Луна решила им не протестовать в этой ситуации, ей-то тоже интересно поглядеть не меньше проворных невидимок. Поэтому девушка, чуть приподняв венок, лезущий на глаза и спрятав незаконченный в сумку, двинулась по направлению движимого чувства, блудного огонька у сердца, что мысленно вёл Луну по дороге.
Блудный огонёк всё ведёт её, Луна не щадит своих голых плеч и по-мальчишечьи острых коленок, пробираясь сквозь колючие кустарники, словно заколдованная, шла и шла, а в голове всплывал раз за разом загадочный, манящий звук, режущий дух вольности леса, как ножницы ткань. Кусты хлещут по лицу тонкими, но от этого не менее прыткими ветками, оставляя на лице багровые пятна – полосы зари.
Наконец, что-то в ней заставляет её остановиться, она присаживается на корточки, приникает к мохнато-зелёному кусту, прячась в нём. Но листики благодарно открывают ей взор на полянку, окутанную тёмно-зелёным полумраком. Огромная синяя-пресиняя будка важно и невозмутимо стояла на поляне, мигая тёплым огнём. Она казалась ей безмерно таинственной, загадочной и совершенно удивительной.
Такая старая и такая молодая, вслух раздумывает она. Совсем как светлячок, заинтересованно улыбается Луна, кажется, ничуть не удивившаяся сей нетипичной для Запретного леса находке. Будто такие будки она видела здесь, нет, даже не здесь, в Хогвартсе каждый день, где профессор МакГонаггал превращала танцующие вальс кружки в такие будки на Трансфигурации каждый урок.
Заворожённая своим нереальным открытием, что оказалось в Запретном лесу, Луна не сразу заметила сидящего на краю крыши будки мужчину с красным галстуком-бабочкой на шее, который, ничего не замечая, бубнил под нос себе что-то, хмурился, фыркал, покачивался, скрестив болтающиеся ноги.
Видно, подумала Луна, он чинил там что-то, заметив перемазанный то ли в саже, то ли ещё в чём-то нос. Он показался девушке смешным и милым, даже милее мадам Розметы, разливающей в это время эль. Ещё он одет как маггл. А магглы очень смешные и милые, соглашается Луна, не отрывая острый взгляд от мгновенно полюбившейся ей бабочки.
Девушке захотелось подобраться ближе, уж больно таких интересных и забавных мистеров, как этот, Луна не встречала. Ну, может быть, профессор Дамблдор. Он бы составил ему компанию, с детским восторгом глядя на из-под очков-половинок на галстук-бабочку. Луна задумчиво улыбнулась своим мыслям, а потом вновь перевела взгляд на загадочного мистера. Пальцами девушка чуть раздвинула листву, начинавшую закрывать ей вид, и услышала тихий клик, застыла, засев у куста.
- Эй! Кто там прячется? А ну выходи! – послышался обволакивающий тишину голос.
Он пахнет корицей и рябиной, почудилось Луне, которая дрожала светлыми, почти незаметными ресницами в такт бившегося сердца. Листва шелестела и хихикала над девочкой, потешаясь.
- Выходи, кому говорю! – хмурясь, позвал её мистер с милой бабочкой.
Видимо, у него сегодня день не задался. Луна решила не мучить нервы доброго мужчины, по её мнению, и, раздвинув ветки, встала и вышла к нему на поляну.
- Здравствуйте, сэр, - поздоровалась Луна, чуть поклонившись, - простите, что я к вам не сразу вышла.
Мистер показался ей каким-то величественным, будто король одной волшебной страны с городами-облаками. Мужчина улыбнулся ей в ответ настолько живой и тёплой улыбкой, девушка подумала, что так улыбаться могут только звёзды. Яркие-яркие, громко и звучно смеющиеся, улыбающиеся ей сверкающими огнями. Робкая улыбка сама по себе выползла на её лицо почти мигом.
Мужчина спрыгнул с крыши, деловито поправил свой галстук-бабочку, и сей ритуал невзначай очаровал девушку, заставив глаза засверкать. Опираясь плечом о будку, он наблюдал за ней, смотрел, улыбаясь, а потом заметил её босые ноги. Уже решает задать ей вопрос, но потом останавливается, а с языка вылетает совсем другое.
- Как тебя зовут?
Девушка ни капли не удивилась сему вопросу, поэтому, не отрывая от мистера глаз, прошелестела:
- Луна Лавгуд, сэр, - нараспев произнесла она и подошла чуть ближе.
Навевающий пряную сонливость голос девушки приятно очаровал его, он скрестил руки на груди, не успевая уследить за скользящим взглядом таких чарующих глаз. Венок из цветов и трав позабавил его, да и вся концепция образа волшебной, даже слишком волшебной девушки с тающими мягким светом волосами нравилась ему, притянув к себе симпатию сразу же.
- Луна, - протянул он раздумчиво, пробуя на вкус, - красивое имя, - и расплывается в улыбке.
Девочка с именем, подаренным ей звёздами. Искрящееся хрупкой улыбкой, кутанное в вуаль из запаха хмеля и верескового мёда, стекающего с ложки – до упоения сладкое.
- Спасибо, сэр. А вас как зовут? – смущённо улыбнувшись незнакомцу, спросила Луна.
- Доктор, зови меня Доктором, - представился мужчина, ожидая обыденную реакцию на сей ответ.
Но так и не дождался. Луна молчала, пожирая своим странно спокойным взглядом не только его, но и ТАРДИС. Он удивился, но решил не придавать этому значения. Девушка раздумывает, что никогда не видела людей с таким подбородком. Уколешься ведь, не дай Бог! И ей очень нравится его имя, оно таинственнее всего-всего вместе взятого. Кроткое, дарившее некую безопасность и надежду на самое лучшее, храброе. Луна пытается вспомнить рыцарей с таким именем.
- А вы не наргл, случаем? – опасливо поинтересовалась Луна. Как говорил ей папа, злобные нарглы могут испортить что-нибудь его малышке Луне, поэтому лучше всегда быть настороже.
Во взгляде Доктора, кажется, мелькнуло недоумение.
- Нет, я… обычный путешественник, потерявший дорогу.
Нужно было сказать что-то ещё, папа говорил же…
- А вдруг вы специально пытаетесь сбить меня с толку? Хотя, у нарглов не бывает таких смешных подбородков, - Луна вновь улыбнулась, увидев вдруг поникшую ухмылку на лице Доктора.
- Эй! – Доктор строит обиженную рожицу, но Луна знает, он ни капли не обижается. - А ты же человек? – хитро спрашивает, как бы приглашая жестом руки сесть у будки рядом с ним.
И Луна подходит, садится, потому что в этом незнакомце было то, что притягивало к себе, заставляя довериться всем, чем можно. Было в нём что-то такое… За чем можно было погнаться сквозь полотно пространства.
- Думаю, человек, - соглашается девушка, рассматривая свои колени, и поворачивается на Доктора. - Хотя многие говорят, что я похожа на фею… Но ведь не бывает фей без крыльев, правда? – продолжает она, глядя ему прямо в глаза, и Луна видит в них все мерцающие созвездия.
- Это как вселенная без звёзд, что-то невообразимое, невозможное… Могут ли все звёзды разом погаснуть?
Доктор не прерывает её, наблюдает за пластичными взмахами рук, глазами, цветастыми лентами в складках её платья. Ох, Луна. Могут.
- Помню, я как-то заметила одним вечером, как множество звёзд начали потухать, будто их и не было вовсе, - Луна обхватывает коленки, поднимая глаза, наполнившиеся жутким воспоминанием, ищет в озорных бликах солнца защиту, - Мне тогда стало страшно. Вы можете себе представить космос без звёзд? Чушь какая-то…
- Да уж, действительно чушь, - соглашается с ней Доктор, задумчиво переводя взгляд туда, куда смотрит Луна.
Начинает смеркаться. Огни вокруг них покрывают почти каждую ветку – мириады светлячков сплетаются в неведомый и красивый узор. Луна размышляет, как там папа и его поиски морщерогих кизляков.
Воздух наполняется ароматом зелёного чая и чуть-чуть – земляникой. Девушка наблюдает за ним, глазами прорисовывая острые черты в склад памяти, и отчего-то она чувствует грусть в спокойных, вечных и уставших чертах. Вязкую, погрязшую в реке янтаря, она прячется так глубоко в этом незнакомце, не вытащишь и силком, словно его неотъемлемая часть, нашитая против воли кожа. Незыблемая грусть в карих глазах тонет, а Луне под платье медленно закрадывается холодок, и она понимает, что этот мистер с забавной бабочкой – самый грустный человек на свете.
- Тебе одиноко, Доктор? – тихо шепчет Луна.
В его молчании и печали она улавливает шёпот прибрежных волн, морскую пену, расползающуюся по чистому песку, столь печальную песнь солнца, от которой падает небо, ревущие голоса, что просят о помощи. Свет, озаряющий всё живое, спасая своими живительными лучами, исходил от его кожи, стекая золотым соком по пальцам. Она слышала сердцебиение, охваченное мраком тоски по чему-то ушедшему в ледяную ночь. Пропало, растворилось зыбкой иллюзией. Но страшнее было осознание того, что когда он глядел на всю плескавшуюся ключом жизнь, она… была пуста. От этого Луне хотелось плакать, горько-горько.
- С чего бы мне быть одиноким? – в его взгляде крадётся засасывающая пустота, и оборвалась ещё одна ниточка, сцепляющая мир.
Луне чудятся мириады воздушных шариков, взмывших в небо, мигнув на прощание ликующим блеском, и теперь они пропали, а может и лопнули даже. Луну трогает озноб – моментально покрывающийся изморозью поцелуй Снежной королевы в лоб. Чей-то тёмный силуэт, следуя за ним по пятам, тянется к шее Доктора костлявыми пальцами.
- Потому что ты выглядишь грустным, - голос у неё такой хрупкий, тронешь – разобьётся колкими стёклышками льда, надломленный, - когда тебя никто не видит.
- Но ты же меня видишь, - озадаченно изогнув бровь, он в упор смотрел на потерявшуюся в зарослях терновника Луну.
Почему-то Луне страшно сказать. Стайки чёрных бабочек заполняют ей горло.
- Я не такая… Как они, те, с кем ты путешествуешь.
Луне дурно от мыслей, что где-то по ниточкам рвётся душа.
- Откуда… - приглушенный голос лопается, а его глаза… Она вдруг начинает бояться его глаз. Как можно бояться мистера с галстуком-бабочкой и смешным подбородком? Но Луне страшно. За него.
Доктор любопытно глядит на девушку, чувствуя, как она забилась в свой уголок под его пристальным, сверлящим взглядом. Воспоминания всегда жалят остро, по самому сердцу, а когда у тебя их целых два, к тому же изношенные временем и болью, это ещё хуже.
- Ты потерял что-то? – вновь задаёт вопрос Луна. Она не знает, что движет ей, но это явно что-то недоброе.
- Нет, - тихо отвечает дрожащим голосом Доктор, отводя от Луны взгляд.
Россыпи пылинок скачут по его ореховой шевелюре, прыгают, а Луне лишь больше всего сейчас хочется, чтобы самый грустный человек на свете улыбнулся.
- А я всегда что-нибудь да потеряю, думаю, это проделки нарглов, - хмурясь, говорит Луна, прислонив ладони друг к дружке, - Злые воришки, они украли даже мой талисман! Наверное, он тогда решил вздремнуть чуток после тяжелой работы, а они потревожили его сладкий сон…
- Талисман? – вскидывает брови он, и Луна в очередной раз размышляет, что людей с такими неприметными бровями не бывает.
- Его я нашла на следующий день под подушкой, а ещё там откуда-то оказался молочный зубик. - говорит девушка, вскидывая голову к верхушкам елей, - Видимо, зубная фея забыла его забрать. – и чуть тише добавляет, - Надеюсь, с ней ничего не случилось.
Доктор отчего-то согласно кивает. Становится прохладнее, а изо рта плывут ледяные, что кажется Луне очень-очень странным, веющие продирающим морозом, клубы дыхания. Воздух – безутешный такой, тяжёлый, будто ещё маленько – и упадёт Луне на голову. Это всё противные мозгошмыги, думается Луне.
- А что ты потерял, Доктор? – она невольно замечает, какая тёплая стенка у будки.
Может, это дом светлячков? Тёплые пятнышки счастья оставляют здесь своих детишек, улетая на работу? Так и есть, так и есть…
- Подругу. - Доктор устало вздыхает, и сам он выглядит так, будто одним махом постарел на сотни лет, от этого Луна побаивается нечаянно задеть его – рассыплется ещё. - Я встречал её дважды и оба раза терял её, и теперь я не думаю, что когда-нибудь снова найду её.
Ей сразу представляется хрупкая фигурка, куколка с шоколадными прядями, приторными, нагретыми под палящим солнцем. Луна думает, что прелые золотистые листья так красиво бы смотрелись у неё в волосах. Смешная, забавная, храбрая. Но Доктор потерял её, и Луне становится грустно-грустно, ведь, вероятно, эта подруга потерялась в осенней листве, которая под влиянием темноты злобно ухмыляется, не желая опускать её к Доктору. Луна не замечает, как плачет. Капельки переливаются жемчужным перламутровым цветом, а в душе кто-то беспощадно вскрывает подвалы со светлячками. Но их дом – здесь, правда же? В такой старой и такой молодой будке…
- А ты искал её? – спрашивает Луна, незаметно вытирая рукавом подступившие слёзы, - Вдруг она просто прячется от тебя? Скорее всего, вы играли в прятки, а ты потом позабыл об этом. Она где-то сидит сейчас, ожидая тебя, и всё ещё думает, найдёшь ли ты её.
Голос у неё ломкий, и где-то вдалеке можно было услышать хруст сухих листьев. Доктор, заметив холодные пупырышки на её открытых плечах, снимает пиджак и накидывает его на плечи Луне. Девушка поднимает на него взгляд, чувствуя, как на душе трепещут тёплые огоньки фонарей.
- Да, я искал её, - буркнул Доктор, - практически везде.
- Моя мама говорила, что вещи, которые мы теряем, всегда возвращаются, хоть и не всегда так, как мы ожидаем. – выдаёт она, поражая его опять, - Возможно, Доктор, она находится на самом видном месте, просто тебе надо обратить внимание на привычные вещи, а они порой прячут в себе больше, чем что-либо другое.
- Может, ты и права, Луна… - задумчиво произносит он, всматриваясь во что-то другое, своё, чего даже Луна не может увидеть.
- Но как ты собираешься найти её, Доктор? – интересуется Луна, отчего-то зная, что у этого мистер всегда есть выход.
Действительно, как он собирается найти её? Глупый-глупый Доктор, думающий, что загадочная дымка девушки, бегущей по тропам времени, опять-таки подвернётся где-нибудь по дороге. А он снова её упустил. Девушка, что умерла дважды. Он мысленно обещает ей, этой невозможной Кларе, его Кларе, что найдёт её, не опустит и не допустит случиться такому ещё раз. Луна… Он чувствует в ней что-то странное, страннее и чертовщиннее, чем всё, что повидал. Грани вселенной рвутся по швам, а Доктор… Доктор просто не хочет уходить.
- Когда я встретился с ней в первые два раза, то просто случайно наткнулся на неё. И я подумал, что если пошатаюсь немного, вновь также случайно на неё наткнусь. Знаешь, что-то типа… судьбы, - заканчивает он, выдыхая дорожки пара.
Луна совсем-совсем рядом, шершавыми ладошками хлопает у его виска, а глаза так и блестят, всеми оттенками рыжего и алого. Хлоп! – ручонками – и будто все феи, сплетённые из воздуха, разлетелись.
- Ой, прости. Ты слишком полон мыслями, мозгошмыги прямо липнут к тебе, как к шоколадному пудингу. Я его люблю, кстати, - мечтательно улыбается Луна, - А ты?
Доктор улыбается ей в ответ, и от этого Луне так тепло-тепло, дышать становится страшно, уж больно не хочется прогонять искры улыбки. Он неожиданно легко рассмеялся, почувствовав этих самых… мозгошмыгов, да? Почувствовав их, бушующих в голове.
- Шоколадный пудинг, говоришь? - произносит он так сладко, протягивая слова, будто этот самый пудинг стоит прямо сейчас перед ними, - Хм, я бы не прочь им отобедать.
- Я тоже. - говорит Луна, - Чаще я прихожу сюда, здесь мне становится лучше, да и мозгошмыги пропадают. Они-то как раз и путают мысли. Ты ловил когда-нибудь речных заглотов? – интересуется она, а потом удивлённо, мол, как же так, не ловил, разглядывает его, - Здесь неподалёку есть ручей, пойдём, покажу.
Она встаёт, подаёт Доктору руку. Он видит в ней что-то совершенно другое… и ему это нравится. Берёт за руку – тёплая ладонь – и ласково улыбается уголками губ. Они бредут вглубь леса, осторожно ступая – Луна босыми ногами и Доктор в своих весёлых ботинках – опасаясь спугнуть воздушных фей, которые снова прилетели, интересно-то как. Они любопытные такие, как кукушки, бормочет Луна. И вправду любопытные какие, отвечает ей Доктор.
- Кстати, как ты меня нашла? – они всё отдаляются и отдаляются, голоса становятся тише.
- У тебя в голове скопилось множество мозгошмыгов, я их почувствовала. Плохие-плохие мозгошмыги, они сильно размягчают мозг, а это очень вредно. Ты не знал? Это странно.
Всё также звонко журчит ручеёк, а мистер с забавным галстуком-бабочкой обещает Луне показать всю вселенную и найти подругу. Луна убегает к замку, поздно всё-таки, прощаясь с Доктором, зная, что никогда не забудет его. Он машет ей рукой, заходя в свою будку, а Луна подмечает, как мелодично скрипят её двери.
И в воздухе снова витает этот звук. Резкий, далёкий, необъяснимый, вездесущий. Звук, который будет преследовать её безликой тенью, схватывающей дыхание. Звук, который будет оживать невиданными снами. Луне становится настолько вольно и свободно, Луне кажется, что она, наверное, сейчас умрёт.
Она оборачивается. Воздух начинает пахнуть космосом, а на небо волшебник с высоким колпаком высыпал звёзды. Ей хочется увидеть его вновь. С ожившими историями на губах. С приключениями в кармане, которые он, убеждена Луна, непременно исполнит.
