Глава 1«Авада кедавра…..авада кедавра…..»
Уже почти пол часа я повторяю шепотом эти страшные запрещенные слова, словно опасаясь забыть. Так и не могу заставить себя взять в руки палочку. Хотя нет – я все уже все решила. «Еще пять минут, – говорю я себе – И я возьму ее, направлю острием на себя, и снова произнесу эти ужасные слова – уже в последний раз. Папа говорил, что это не больно – быстрее, чем засыпать. Я ему верю. Еще только последние пять минут…»
Взгляд падает на колдографию в руках. Ей уже одиннадцать лет. На ней две семьи – дяди с тетей, и моя. Девять человек, счастливых, жизнерадостных, машут мне со снимка: мама, дядя Рон, тетя Гермиона, братья, кузены. Я – то есть та беззаботная девочка на снимке, которой я когда то была – веселая и довольная сидит на коленях у папы. Я всегда была к нему очень сильно привязана…больше всех на свете.
В груди опять защемило: как же все-таки они болезненны – воспоминания о потерянном счастье. Это счастье, отраженное на снимке, продолжалось еще десять лет – до моих пятнадцати.
***
Все началось летом прошлого года, когда моя двоюродная сестра Рози прибежала ко мне, и сияя от счастья сообщила, что они с семьей едут в Египет. «Древняя магия, пирамиды, тайные иероглифы…только представь! – щебетала кузина. – Мой папа ездил туда с семьей еще ребенком, теперь хочет отвезти и нас! Жалко, что вы не можете поехать с нами…»
Мы тоже собирались отправиться туда – только на месяц позже. Папа доступно объяснил: «Мы не можем с дядей Роном уйти в отпуск одновременно – тогда некому будет контролировать работу отдела Авроров» (Мой папа был главой отдела, а дядя – его замом). Я тогда еще завидовала Рози и Хью, что они познакомятся с тайнами древних пирамид на месяц раньше нас.
Не желая лишний раз светиться в местном магическом сообществе, семья Уизли остановилась в простом маггловском отеле. На через несколько дней, посреди ночи в нем прогремел взрыв. «Террористическая группировка установила взрывное устройство в одном из отелей Каира. Чудовищный взрыв сравнял с землей все правое крыло отеля. Двадцать три человека погибли, более пятидесяти получили ранения», –все каналы маггловского телевидения вещали одну и ту же страшную новость. Мы до последнего надеялись, что родные успели как-то спастись. Но тщетно.
Их тела нашли и опознали – всех четверых. На это невозможно было смотреть – изуродованные, обожженные, у некоторых не хватало руки или ноги. У моего отца, когда он увидел искалеченные тела родных и близких ему людей, случился сердечный приступ, после которого он слег в постель. Не знаю, что было тому виной – старые травмы, полученные им когда-то, на которые наложились новые переживания, или же просто нежелание жить без любимых друзей, – но оправиться и встать на ноги он уже так и не смог.
Две недели лучшие колдомедики больницы им. Святого Мунго пытались спасти отца. И все эти две недели я просидела у его кровати, видя, как быстро он угасает на моих глазах. Я не хотела его отпускать – но ничего не могла сделать… Я никогда не прощу себя за то, что заснула в ту ночь, и так и не услышала его последних слов.
Как тяжело я переживала эту утрату… Его смерть, похороны, сочувственные слова тысяч волшебников, которые пришли проститься с Героем, – все это смешалось для меня в один мутный, гнетущий кошмар, который оставил после себя только пустоту и странную щемящую боль в душе. Тщетно пытаясь забыть о прошлом, я вернулась домой, и тут меня ожидал еще один удар – мая мама тоже не справилась со всеми произошедшими бедами: она начала пить.
Сначала по вечерам, «чтобы, – как она всегда говорила, – хотя бы заснуть спокойно», затем по утрам, дням, а потом и круглыми сутками. Ни уговоры, ни угрозы на нее не действовали – она продолжала пить, растрачивая последние деньги из отцовского сейфа на покупку огневиски. К слову сказать, их там было не много – незадолго до роковых событий отец пожертвовал больше половины собственных сбережений на реставрацию школы чародейства и волшебства Хогвартс, которая в тот год значительно пострадала от непредвиденного землетрясения. Но собранных на ремонт денег оказалось достаточно – Хогвартс полностью восстановили к началу учебного года, и я должна была туда поехать – в школу, в которой не будет больше Рози и Хью, и куда мой папа больше никогда не приедет проводить практические занятия по Защите от темных искусств.
Не знаю, как я прожила эти полгода…Да и жила ли? Скорее, просто существовала. Мать продолжала спиваться, растрачивая последние галлеоны, Альбус так и не смог найти работу, Джеймс ее потерял. Я замкнулась, стала избегать любое общение, и совсем перестала учиться. Вскоре, поняв, что стала обузой как для учеников, так и для профессоров, просто ушла из Хогвартса. Никто и не просил меня вернуться.
К тому времени у мамы на почве алкоголизма появились серьезные проблемы со здоровьем и психикой, ее отвезли в больницу Св. Мунго. Кодомедики сообщили, что лечение будет стоить не малых денег. А у нас их едва ли хватало на пропитание. Тогда, от безысходности, Джеймс решился преступить закон – он начал воровать.
Постепенно в это дело втянулся и Альбус. Грабить маггловские коттеджи – не сложное дело для волшебников: все маггловские коды, замки, и пароли бессильны против магии. Награбленное – в основном, драгоценности и ювелирные изделия, которые одинаково высоко ценились как в маггловском, так и в магическом мире, – братья сбывали на черном рынке, за что получали так необходимые нам галлеоны. Я не осмеливалась их судить – ведь я сама не приносила в дом ни кната. Вскоре наше финансовое положение действительно наладилось – хватало и на пропитание, и на оплату лечения мамы, хотя, по правде сказать, особых изменений в ее состоянии я не замечала. Но тут пришла новая беда – я поняла, что мои братья поддались азарту.
Они уже не могли остановиться. Все мои убеждения в том, что денег нам хватит, не имели никакого эффекта, потому что грабежи они совершали уже не столько ради денег, сколько ради наслаждения процессом. После коттеджей они перешли к ювелирным магазинам, бутикам, даже маггловские банки не обходили стороной. Английская полиция уже почти четыре месяца на них охотилась, но безрезультатно – магглу волшебника не поймать.
Но однажды братья переступили черту – ограбили Букингемский Дворец. Когда речь зашла о преступлении государственного масштаба, правительство Великобритании задействовало все возможные сыскные службы, в том числе обратились и к Министру магии с просьбой посодействовать в поимке грабителей. Отдел Авроров сработал быстро, четко и грамотно – недаром отец раньше усердно тренировал его.
Какой резонанс вызвали последние новости в магическом мире! «Сыновья безвременно ушедшего Национального Героя превратились в государственных преступников!» - гласили заголовки всех магических изданий, начиная с «Ежедневного пророка», заканчивая бульварной прессой. В Министерстве магии было проведено экстренное совещание для обсуждения данной ситуации, на котором было решено не выдавать братьев английским властям, а судить их в Визенгамоте.
Когда я прочитала в газете имя председателя Верховного суда – мое сердце словно оборвалось. Драко Малфой. Он ненавидел моего отца, ненавидит так же и нас, его детей. В своем интервью Малфой ясно дал понять, что не намерен быть снисходительным. Он приговорит их к максимальному сроку – двадцать лет заключения в Азкабане, откуда они скорее всего уже не вернутся: двадцать дет там никто еще не проживал. Я не могу потерять братьев, как потеряла отца. Я должно что то сделать… И я сделаю – я убью Драко Малфоя!
Времени на обдумывание плана фактически не было – суд должен был состояться завтра. А Драко я должна убить сегодня, и причем без помощи магии (я все еще несовершеннолетняя, и за мной установлен надзор). Я решила застрелить его из маггловского оружия. Для этого нужно было проникнуть на военную базу магглов. Для волшебницы – легко. Чтобы не выдать себя случайным использованием волшебства, я решила оставить палочку дома – благо, мантия-невидимка отца скрывала меня как от маггловских систем безопасности, так и от магического контроля.
Не очень разбираясь в оружии, я взяла первое, что попалось на глаза – как потом выяснилось, это была винтовка. Засыпав в сумку доброе количество патронов, я отправилась домой, чтобы разобраться с тем, как именно работает эта штука, и, возможно, сделать пару пробных выстрелов перед тем, как отправиться на задуманное мной дело.
Через два часа последние приготовления были уже завершены – заряженная винтовка перекинута через плечо, и я была готова уже отправиться, как вдруг в коридоре раздался хлопок трансгрессии – отряд авроров пришел с ордером на обыск.
Мои братья ворованные драгоценности прятали дома, так как были уверены, что никто не посмеет влезть в дом Национального Героя магического мира, пусть даже и погибшего. Посмели. Собрав все найденные в доме сокровища, они обратили внимание на мою винтовку – маггловскую вещь, которой не было в списке украденных братьями ценностей. Вывод напрашивался очевидный – ее украла я (благо не спросили, зачем и как я намеревалась ее использовать). Но так как прямых улик против меня не было – анализ последних заклинаний, произведенных моей палочкой не выявил ничего подозрительного – меня не повели сразу в следственный изолятор Министерства, а оставили под домашним арестом, забрав предварительно мою палочку, винтовку, и папину мантию-невидимку. Напрасно я рассчитывала на снисходительность из уважения к моему покойному отцу – авроры были жестоки и безжалостны.
Уже два часа я бессмысленно ходила по комнате. Зачем то взяла на кухне нож, и принялась царапать им обивку кресла – того самого, в котором так любил сидеть мой папа. Все мысли в голове путались в комок, четко вырисовывалось только одно ощущение – бессилия. «Я не смогу убить Малфоя… Я не смогу спасти братьев… Я потеряю их, как потеряла всех, кого я любила…» Неожиданно в коридоре снова раздался хлопок – ну что же им еще от меня нужно? Машинально я вскинула нож, зажатый в правой руке, готовая атаковать в любой момент. Кого? Зачем? Я не понимала.
В дверном проеме появился молодой человек – бледная кожа, светлые волосы, серые глаза…Ошибки быть не могло – это Скорпиус Малфой. Застыл в дверях, с высокомерным любопытством разглядывая меня. Внезапно его глаза сузились, он выхватил палочку, и крикнул:
- Экспеллиармус!
Нож с огромной силой вырвался из моих рук, и, пролетев метра два, вонзился в стену позади меня.
- Ну, Поттер, ты даешь! Решила переплюнуть своего папашу? Тот, как мне помнится, с «экспеллиармусом» против «авады» выступал, а ты с маггловской железкой против волшебной палочки прешь? –он улыбнулся собственной шутке.
«Снова меня задел…и снова за самое больное…Воспоминания об отце до сих пор вызывают у меня боль… Готова поспорить, он сделал это нарочно. Просто чтобы посмотреть на мою реакцию. Он всегда был таким.»
Я ненавидела его с первого курса. Сначала за то, что он был сыном врага моего отца. Разве этого уже не достаточно? Потом он стал постоянно отпускать колкие шуточки в мой адрес – чтобы как можно больнее поддеть меня. Хотя почему то все, даже Рози, считали, что он мне симпатизирует…. Ошибались. Это невозможно! Должно быть, он ненавидит меня так же, как и я его. Хотя нет, я все же сильнее….
-Зачем ты пришел, Малфой? – я сама удивилась, насколько зло и презрительно прозвучал из моих уст этот вопрос.
-Тебе, дура, помочь. Ты тут, как я вижу, все с маггловским оружием балуешься… – Он скорчил такую гримасу, что не оставалось сомнения в том, что он уже знает про винтовку. – А завтра в полдень, между прочим, состоится суд, на котором братиков твоих должны приговорить к двадцати годам Азкабана, где они и помрут наверное. Хотя, этого можно избежать…если я поговорю со своим отцом. Ведь судьба твоих братьев от его решения зависит. Он может их помиловать, если… если я у него попрошу.
Его взгляд был хищным и выжидающим, он смотрел на меня, как змея на кролика.
-Чего же ты хочешь?
Ответ был прям, прост, и до неприличия откровенен:
-Тебя.
Возмущение и злоба вмиг переполнили меня:
-Ты совсем офигел, Малфой?!?! Иди к дементору!!!
Он ухмыльнулся, словно ожидал такой реакции.
-Подумай хорошенько, Поттер. Завтра до полудня… время еще есть. Или ты больше никогда их не увидишь.
Презрительно оглядывая комнату, он бросил взгляд на семейную колдографию, висевшую на стене. И принялся рассуждать вслух, презрительно, словно выплевывая слова:
-Дочь великого Гарри Поттера…Отец жизнью жертвовал ради других людей, а дочь боится с честью расстаться ради спасения собственных братьев. А магглы еще про какую-то генетику говорят…
Его фраза привела меня в замешательство. Я вспомнила отца – что бы он сделал на моем месте? Он всегда считал семью важнее любых лишений и трудностей, которые необходимо будет перенести ради спасения близких. Ради нашего счастья он отдал бы все до последнего, даже саму жизнь. Я всегда мечтала быть похожей на него… И я спасу братьев, даже если мне за это придется расплатиться собственной невинностью. С щемящим сердцем, сгорая от ненависти к Малфою, я легла на кровать, и стиснув зубы процедила только два слова: «Я готова».
Надо сказать, он старался быть галантным – насколько это слово вообще можно соотнести с таким подонком. Старался не причинять мне сильной боли. А мне было все равно – даже если бы он бил меня или пытал Круциатусом. Значение имела только та боль, что была не снаружи, а изнутри – в душе, в самом сердце – боль досады, отчаяния, безысходности. Я не чувствовала более ничего – ни горячих поцелуев, покрывающих обнаженные участки кожи, ни его рук, крепко сжимающих мое дрожащее тело.
Когда все было закончено, и он, надевая мантию, готов был трансгрессировать, я повернулась и произнесла сдавленным голосом:
-Ты поможешь им?
-Естественно.
За ответом последовала его улыбка – та самая, настолько противная мне, по которой нельзя было точно определить, что представляют его слова – правду или ехидное издевательство.
Я лежала на кровати, безучастно смотря в глухую стену. Волны отчаяния захлестывали меня, тупая щемящая боль сдавливала грудь, ком подступал к горлу, но слез не было. Несколько раз я пыталась заплакать, надеясь найти в слезах облегчение, но все безуспешно – из горла вырывался только стон, или даже вой, но не всхлип. «Он обманул тебя, – снова и снова твердил голос, вырывающийся, казалось, из пустоты, образовавшейся в душе. – Должно быть, он просто поспорил с кем то, что лишит девственности дочь Гарри Поттера, а теперь, получив свои грязные деньги, хвастает приятелям о своих постельных подвигах. А братьям твоим завтра вынесут приговор, а он и пальцем не пошевелит, чтобы им помочь. Тебе даже не дадут проститься с ними…»
Я ненавидела и презирала Скорпиуса. Но еще больше презирала себя. Я отдалась – скорее всего, зря – человеку, которого ненавижу. Я опозорила себя, свою семью, своего отца. Может быть, оно и к лучшему, что он не дожил до этого дня.
Боль становилась все сильнее. Бездумно, словно во сне, я поднялась с кровати, подошла к стене и сняла с нее колдографию, которую так любила все это годы. Две семьи, девять человек, безмерно счастливых, махали мне руками, даря улыбки и воздушные поцелуи. Девять человек… Сейчас все они либо мертвы, либо навсегда потеряны для меня. С каждым взглядом на снимок, мысль покончить со своим жалким существованием, все более крепла. Взгляд упал на нож, торчащий в стене – но, надо признать, удар у Малфоя был силен: лезвие вонзилось в стену более, чем на половину, и достать его было не так то просто. Если бы у меня только была волшебная палочка….
Пришедшая вдруг мысль поразила меня как гром среди ясного неба:
-Конечно!! Бузинная палочка! –неожиданно для себя самой, я громко и отчетливо произнесла эти слова вслух, почти вскрикнула.
Она все это время была здесь – папа хранил ее дома, в особом тайнике, который был так хорошо спрятан, что даже опытные авроры не обнаружили его во время обыска. Только самым близким отец доверил секрет, где его искать, и как его открыть. Я тоже это знала.
Несмотря на то, что я помнила каждую подробность, связанную с тайником, мне понадобилось не менее часа, чтобы открыть его. И вот, дело сделано. Она лежит на моих коленях – Бузинная палочка, она же Старшая, первый Дар Смерти. Свою историю она написала кровью. Она поразила могущественнейшего темного мага в истории. Она сохранила жизнь моему отцу. Она же должна стать причиной моей смерти.
***
Пять минут, которые я себе дала на последок, давно истекли. Пора. Колдография падает на пол. Трясущиеся руки обхватывают Бузинную палочку, направленную острием в самое сердце. Последним прощальным взглядом я окидываю комнату. Мысленно обращаюсь к тем, от кого ухожу: «Джеймс, Альбус, мама…простите меня. Я люблю вас! Но я должна уйти…к папе... к тете Гермионе, дяде Рону, Рози, Хью, к бабушке и дедушке. Прощайте.» В коридоре какие-то звуки, но это уже не важно. Все решено. Это не больно…быстрее, чем засыпать…Последний миг. Последний вздох. Закрываю глаза. АВАДА КЕДА……..
ЭКСПЕЛЛИАРМУС!!! – громкий, пронзительный крик пронзает воздух.
Палочка с силой вырывается из моих рук, со стуком падая на пол. За ней падаю и я, закрывая лицо руками. Он подбегает, хватает меня за плечо, и трясет так сильно, что мне становится больно.
- Поттер, ты совсем с ума сбрендила, что ли?!?! Последние мозги отказали?!? Тебя в Св. Мунго на обследование надо класть!! Самоубийца!
Что слышится в его голосе…злоба? презрение?...или я не ослышалась – действительно страх. Неужто он в самом деле боялся, что я убью себя?
- Объясни только, зачем?? Я же все уладил. Твоих братьев помилуют! У них отнимут волшебные палочки и право пользоваться магией, но в Азкабан их не посадят. А тебя отпустят из-под домашнего ареста после окончания суда. Лили, ты меня слышишь??
Я не слышала… Ни того, что он сообщил о братьях, ни того, что впервые за семь лет знакомства он назвал меня по имени. Тот камень, который давил и буквально разрывал меня изнутри, вдруг лопнул, точно мыльный пузырь, и слезы – долгожданные, горячие слезы – ручьями потекли из моих глаз. В каком-то необъяснимом порыве я прижалась мокрой от слез щекой к его плечу. И вместо того, чтобы оттолкнуть меня, он обнял своей рукой мои вздрагивающие от рыданий плечи.
- Успокойся, Лили. Все образуется.
Это были его единственные слова. После этого мы так и сидели – молча: я и человек, которого я всей душой ненавидела…тот, который все же исполнил свое обещание.
